Анатолий Сергеевич из творческой династии художников. Родился 26 февраля 1945 г. в Кемерово. Начал рисовать еще ребенком. После армии поступает в художественные мастерские художником-оформителем. Наряду с оформительской работой Анатолий занимается творчеством. В 1968 году подготовил свою первую выставку.

В том же, в 1968-м, успешно сдав вступительные экзамены, поступает в Ярославское художественное училище. Пишет портреты, соборы Ростова Великого, Пскова, Ярославля, посещает выставки в лучших музеях страны: в Москве и Ленинграде.

С 1973 года его жизнь всецело связана с Кузбассом. Преподавал в Кемеровском художественном училище (1974–1975). Анатолий Сергеевич нашёл свое место в искусстве, свое творческое «я».

Творчество Анатолия Чернова широко известно не только в Кузбассе, но и далеко за его пределами. Он участник и лауреат множества выставок – от персональных и городских, до международных.

Его картины хранятся в музейных и частных коллекциях не только России, но и Казахстана, Китая, Сербии, Германии, США.

Член Союза художников России.

Ему присвоено почётное звание «Заслуженный художник Российской Федерации» (2011). Также он лауреат премии имени Н.И. Бачинина, лауреат Х художественной выставки «Сибирь» (г. Новосибирск). Награждён медалями «60 лет Кемеровской области», «За веру и добро», «За особый вклад в развитие Кузбасса» III степени, «За служение Кузбассу». Отмечен серебряной медалью Союза художников России.

Источник: openkemerovo.ru

НАСЛЕДНИК ПО ПРЯМОЙ

Когда в феврале 2010 года кемеровскому художнику Анатолию Сергеевичу Чернову исполнилось 65 лет, юбилей он отметил персональной выставкой в залах Кемеровского областного музея изобразительных искусств. На выставке было представлено более ста работ.

Таковы все выставки Анатолия Чернова, он показывает только новые работы, которых никто не видел. Причём свои выставки он проводит достаточно часто, по разным поводам: то круглая дата, то известный праздник, то памятное событие... Для художника это действительно только поводы, чтобы так поделиться творчеством. Работоспособность Чернова поистине удивительна, особенно с учётом того, что с годами она не только не падает – возрастает, словно время над ним не властно.

Признаться, непривычно говорить о возрасте Анатолия Чернова... Он почти не меняется, остается таким, каким был: восторженным, заводным, кипучим… Ещё недавно его называли Черновым-младшим.

Потомственный художник, Анатолий Чернов принадлежит к первой в Кузбассе творческой династии, поэтому выбирать профессию ему не пришлось – он мог стать только художником. Художником был его отец, Сергей Афанасьевич Чернов, художником был его дядя, Павел Афанасьевич Чернов.

Братья Сергей и Павел Черновы – художники старшего поколения, которые стояли у самых истоков профессионального искусства Кузбасса. Их творческий путь начинался в 30-е годы прошлого столетия, когда в угольном крае только появились первые изостудии.

Правда, потом судьбы братьев сложились по-разному. Тяжелые ранения, полученные во время войны, надолго прервали творчество старшего из них, Сергея Афанасьевича, так и оставшегося со студийной подготовкой.

Павлу Афанасьевичу, наоборот, повезло: он прошёл всю войну, окончил Ленинградский институт живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е. Репина и стал первым кузбасским художником, получившим высшее специальное образование. В дальнейшем одним из первых он был принят в члены Союза советских художников, затем удостоен почётных званий: «Заслуженный художник РСФСР», «Народный художник РФ».

Однако славная фамилия не только даёт преимущество, но и обязывает, возлагает на младших в роду бремя ответственности: как стать достойным своих отцов.

Для Анатолия Чернова такие опасения уже позади – испытание родством он выдержал с честью. За те десятилетия, что длится его творческий путь, у него – как у художника – появилось имя собственное, притом не менее известное в Кузбассе, чем имена Сергея и Павла Черновых. Наследуя их традиции, он нашёл свое место в искусстве, свое творческое «я»: мастер пейзажа, тонкий пленэрист, блестящий живописец.

Причём долгих и мучительных поисков самого себя у художника не было. Цельность и прямота его человеческой натуры определили верность однажды найденному – лирическому пейзажу.

 Любовь к этому жанру с детства привил отец, писавший только природу, от него же передалось восхищение русскими пейзажистами: Иваном Шишкиным, Исааком Левитаном. Позже пришло увлечение импрессионизмом, и Анатолий открыл для себя Игоря Грабаря, Станислава Жуковского…

Все это породило у Чернова, коренного сибиряка, тягу к российским землям, с которыми у него связано многое. Он учился в художественном училище в Ярославле, а затем, совершенствуя мастерство, выезжал в Дома творчества, находящиеся в окрестностях Старой Ладоги, Вышнего Волочка… Для молодого художника эти намоленные места стали благодатной творческой почвой, здесь он укрепился верой в традицию, проникся духом великих предшественников

Особенно полюбилась Академическая дача им. И.Е. Репина, что в Тверской области, близ Вышнего Волочка. В советские годы туда съезжались художники всей страны, «преимущественно те из них, кто вслед за Аркадием Пластовым продолжал пленэрную традицию. Среди них есть громкие имена. Еще громче имена тех, кто был их предшественниками: И. Левитан, М. Нестеров, И. Репин, Н. Рерих…»

На Академической даче Чернов бывал неоднократно, причём как в советские времена, по линии Союза художников РСФСР, когда это не стоило ничего, так и в постсоветские, когда такие поездки предпринимались уже по личной инициативе и только за свой счёт.

Это не остановило художника, который в новом тысячелетии выезжает туда почти ежегодно... Никто из кузбасских художников не бывал на Академичке давным-давно, кроме него, неуемного и одержимого.

А потом появилась главная тема, с которой связано, прежде всего, имя художника. Это Ивановка – сибирская деревенька, ставшая для него творческой родиной. Там он поселился в 1985 году, вслед за многими кемеровскими коллегами, первым из которых был Виктор Сергеевич Зевакин – художник старшего поколения, живописец, мастер пейзажа.

Именно его Анатолий Чернов почитает настоящим учителем. Правда, со временем их отношения изменились и перешли в стойкое соперничество художников-пейзажистов, несмотря на разницу в возрасте. Как два медведя в одной берлоге, Зевакин и Чернов не могли поделить Ивановку, отстаивая права на её красоты, страстно и ревностно, порой до смешного. Так продолжалось, пока не ушёл патриарх, оставив наследника в одиночестве.

Любовь к Ивановке у художника – безгранична. Он рвется туда душой, бывает там чаще, чем в городе: с ранней весны и до поздней осени, а как заскучает, то наведается даже зимой. Это притом, что Ивановка от Кемерова – за тридевять земель и добраться до неё можно лишь катером, который ходит далеко не всегда, а пока вода позволяет, всего два раза в неделю, и дорога занимает полдня. Зимой добираться ещ трудней: сначала на перекладных до Томи, а там пешком, с нехитрой поклажей на санках.

Так на протяжении многих лет, изо дня в день, наполненных бытом, рыбалкой и… творчеством. Удивительно, как художнику одной темы удается не пресытиться, не повториться, не исчерпать себя. Наоборот, его ивановские пейзажи неповторимы: «Половодье», «Осенняя пороша», «Вечерняя облепиха», «Ночь первого снега», «Предзимье», «Пора цветения калины»…

Неповторимы даже названия работ, которые просты и поэтичны, словно являются для автора самостоятельным видом творчества.

Мотивы черновских пейзажей настолько разнообразны, что кажется, предпочтений нет и художника вдохновляет всё, что его окружает: и широкие просторы и укромные уголки, и цветочные поля и заснеженные леса, и зимы и весны, и рассветы и закаты… Все это он пишет одинаково вдохновенно, ненасытно и только с натуры, причём, в любую погоду, несмотря ни на что. Пишет быстро, стараясь уловить преходящие состояния, которые, преображая природу, особенно привлекают его как живописца.

Всеядность художника, влюбленного в окружающий мир, спорит с его активностью: «Когда пишу – все забываю» – признается Анатолий Чернов. Такая самозабвенность объясняет его неуемную жажду творчества, которая всё усиливается с годами, как аппетит, что приходит во время еды. Действительно, художник вошёл во вкус и работает с удовольствием, непрерывно, не покладая рук.

Он словно соревнуется с самим собой, задаваясь новыми, все более сложными задачами, и всякий раз они оказываются ему по плечу. Потому что накоплен опыт, открывающий тайны природы и мастерства, позволяющий проникать в них вс глубже, чувствовать тоньше. Это благодарность художнику за подвижнический труд, неугасающую энергию и непреходящую восторженность восприятия.

Для художника, чуткого миру природы и глубоко органичного ей, избранный путь кажется единственно правильным. Видимо, оттого он следует ему убежденно и преданно, не зная сомнений. Помнится, не свернул с него даже в смутные времена – перестроечные да постсоветские, когда под натиском «измов», реалистическое искусство воспринималось не иначе как архаичное. Даже тогда, не боясь показаться несовременным, Чернов остался самим собой: мастером реалистического пейзажа, пленэристом. Однако его традиционность отнюдь не исключает творческого развития.

Как истинный художник Чернов не стоит на месте. Так, наряду с пейзажем в его творчестве всё чаще и чаще встречаются натюрморты, а порой – натюрморты в пейзаже. Виды чистой природы уже нередко соседствуют с деревенскими видами, и настойчиво пробивается жанр. Мотивы стали нарядны, иные красивы сказочно и появились излюбленные – те, что вроде визитной карточки автора: сорока да калина. Декоративное начало заметно проникает в пленэрное, порой подавляет его, и постепенно меняется живопись – она теперь ярче, мажорней, с открытым звучанием цвета. Наконец всё плотнее письмо, которое многослойно, и выразительнее фактура, которая изобретательна, рукотворна, ажурна.

Всё это свидетельствует о поступательности творческого развития мастера – о его стремлении к большему обобщению, о подступах к тематической картине, о его мастерстве живописца, который неустанным трудом раскрыл до высокой степени свой колористический дар. Иными словами, Анатолий Чернов непрерывно совершенствуется и своим творчеством подтверждает старую истину: традиция, освещенная вдохновением и талантом, всегда животворна и современна.

Марина Чертогова

Источник: ognikuzbassa.ru

КИЕСТЕПЁРАЯ ПРИРОДА или СЛЕДЫ НА СНЕГУ

Главное качество живописной манеры и живописной карьеры Анатолия Чернова – последовательность, в самом буквальном и даже каламбурном смысле этого слова.

Он представитель известной кемеровской династии: живописцами были его отец Сергей Чернов и дядя, народный художник России Павел Чернов. Так что Анатолий Сергеевич с детства был обречен на сравнение со старшими родственниками.

Кроме того, он житель известной деревни Ивановки в Крапивинском районе; колонию художников там основал когда-то Виктор Зевакин; наш герой и здесь выступает в качестве последователя. А в более широком смысле пейзаж родимых мест всегда был магистральным жанром сибирских художников, так что и тут Анатолию Чернову трудно было изобрести что-то оригинальное.

Манера живописи «третьего Чернова» также сугубо традиционна. Если выставить его картины анонимно и в незнакомом городе, многие примут его за живописца 1950-х годов. Как будто с тех пор не сменялись многочисленные моды в искусстве: «суровый стиль» и фотореализм, отвлеченная мифологичность и перестроечная социальность, сибирская архаика, православная клерикальность и откровенная эклектика. Но в этом ничего зазорного нет: напротив, именно этим последовательным консерватизмом Анатолий Чернов и интересен.

Его полотна узнаваемы благодаря дробному и пёстрому пуантилистскому мазку, но их трудно назвать стильными. Манера здесь никогда не превращается в самоцель и не становится главным содержанием картины. Его полотна аналитичны, однако не ставят целью открыть нечто принципиально новое. Скорее уж обнаружить невиданное в известном. Его полотна нарядны, но не элегантны: декоративные качества никогда не деформируют содержания. В этом смысле название выставки «Природы волшебная кисть» принципиально: дескать, природа сама творит свои композиции, детали формы и эффекты освещения, а мы у неё смиренно учимся и стараемся что-нибудь этакое подметить.

Юбилейная выставка Анатолия Чернова в кемеровском Доме художников проходила при большом стечении коллег и публики. В главном зале не то чтобы яблоку негде было упасть, не будем преувеличивать. Но и протолкнуться поближе, чтобы лицезреть героя торжества и лучше расслушать выступавших, никак не получилось бы.

И, кстати, о выступавших. Искусствовед Марина Чертогова, самый авторитетный знаток творчества кузбасских художников, подчеркнула необыкновенную плодовитость Чернова и в то же время его коммерческую успешность. Бывает, его мастерская заставлена новыми полотнами так, что дверь плохо закрывается; а придёшь через некоторое время – в ней снова просторно. «А где работы?» – «Разошлись…»

И в самом деле, предыдущая масштабная выставка Чернова прошла, в Кемеровском областном музее изобразительных искусств. Открылась она к Дню города, и представлены на ней были в основном кемеровские городские пейзажи. В нынешнюю экспозицию – а в ней около сотни живописных произведений – оттуда попали только считаные полотна. Представлены здесь преимущественно виды сибирской природы и натюрморты. И все это работы последних лет: самые ранние датированы 2010–2011 годами.

Любимые мотивы Чернова – тонкие эффекты освещения, любимое время года – зима и ранняя весна. Между прочим, на прошлой выставке он даже намеревался выставить только зимние городские пейзажи и назвать выставку «Белый город». Однако к нынешней экспозиции название типа «Белая земля» (или, как у Блока, «Земля в снегу»), конечно, не подошло бы.

Во-первых, зимние виды здесь – какие угодно, только не белые. Мрачные и веселые, голубоватые и лиловые, с рассветными всполохами и бликами, залитые ярким полуденным солнцем, тонущие в сумерках. Есть, впрочем, «Белая тайга» – большое полотно, изображающее могучие заснеженные пихты, с этаким былинным акцентом.

Но и тут Чернов не поддался искушению воспроизвести нечто эмблематическое и мифологическое в духе Васнецова. Предмет изображения здесь – не лес, а таинственный и даже несколько зловещий сумрак. То есть опять-таки световой эффект.

Во-вторых, экспозиция достаточно пестра и разно-образна. Здесь немало пейзажей летних и осенних. Есть вариации и в манере: некоторые полотна (например, «Солнечный день») выполнены нехарактерным для Чернова широким «коровинским» мазком. Часто в пейзаж вписаны животные – коровы, лошади, сороки. Иногда пейзаж превращается в жанр благодаря запряженной лошадке («Последний обоз»). Иногда – в подобие концептуального полотна («Налетели»), где изображены сороки, равномерно распределенные в кроне рябины.

Немало на выставке и натюрмортов. Развешаны они таким образом, что можно проследить развитие параллельных мотивов. «Осенние подсолнухи»: натюрморт опять-таки с сороками. Просто «Подсолнухи» на домотканой подстилке. Рядом ещё подсолнухи, но уже на корню, на деревенском огороде, под названием «Вечереет». И, боже упаси, никакого Ван Гога.

А вот программные работы «Гроза на черемуху» и «Луна на сирень» Анатолий Чернов почему-то постеснялся повесить рядом, подчеркнув единство приёма сходством названий. Между тем именно здесь его излюбленные световые эффекты выявлены особенно изощренно.

Олег Третьяков

Источник: kuzbass85.ru