Борис Васильевич Синявский – публицист и редактор

Борис Синявский родился 9 сентября 1946 года в Томской области.  В 1965-м окончил школу № 44 в городе Фрунзе, в 1971 – Казахский химико-технологический институт в городе Чимкенте (ныне Республика Казахстан).

В октябре 1979 года был назначен редактором областной молодёжной газеты «Комсомолец Кузбасса». Возглавлял это издание до июня 1984 года. Затем работал в областной газете «Кузбасс». В 1995-м стал собственным корреспондентом газеты центральной газеты «Известия» по Кемеровской, Томской и Новосибирской областям. С 1997 года трудился обозревателем «Известий». С 1999-го и до начала 2000-х годов был обозревателем «Общей газеты».

Значительная часть публицистических работ Бориса Синявского посвящена шахтёрским забастовкам, которые начались в Кузбассе летом 1989 года. Его статьи на эту тему публиковали газета «Комсомольская правда», журналы «Трибуна», «Сибирские огни». Он побывал в центре шахтерских стачек – в Кузбассе, Воркуте, Инте.

Зимой 1998 года был «на рельсах» вместе с бастующими шахтерами Заполярья. Позже давал репортажи из шахтёрского лагеря забастовщиков в Москве, у «Горбатого моста».

Писал о проблемах международного усыновления в России, для чего объездил десятки регионов страны, бывал в приёмных семьях США, Италии, Франции.

Вторую «чеченскую войну», как и первую, встретил критически. Ездил в командировки в Чечню.

Борис Синявский – автор идеи, редактор-составитель и автор публицистического альманаха «Провинция» Кемеровского книжного издательства, в котором много внимания уделялось истории толстовских коммун в Сибири. В этом альманахе были опубликованы тексты, написанные толстовцами, членами коммуны «Жизнь и труд», которая – до сталинских репрессий – существовала в деревне Тальжино под Новокузнецком. В том числе там опубликованы и беседы-воспоминания с одним из наиболее видных толстовцев России Борисом Васильевичем Мазуриным.

Печатал собственные рассказы и повести в альманахе «Огни Кузбасса». Автор книг «Ни уйти, ни остаться» (Кемеровское книжное издательство, 1988); «Своими глазами. Мы – интернационалисты» (1987).

Профессионально занимается фотографией. Основная тема его фото – городской пейзаж и жизнь города. Фотографии Синявского публикуются в различных журналах.

Член Союза журналистов СССР.

В одном из своих материалов на вопрос: почему русских представляют самой агрессивной нацией? – он рассуждает так:

– Про американский напалм во Вьетнаме или бомбежки Югославии или Афганистан или Ирак начали забывать? А нынешняя американская внешняя политика и экономика (санкции по поводу и без повода, Америка превыше всего)?

Да и по натуре после многих лет проживания на Кавказе, Украине, в зарубежьях могу утверждать, что более покладистых и податливых людей, чем русские, трудно найти. Уж в деловых переговорах мы, точно, чаще других отступаем.

А наша музыка и литература? Есть ли ещё более гуманные? Ну и почему русский герой популярного французского романа выведен как представитель самой воинственной и аморальной нации? Ведь это не заказ чьих-то пропагандистов, а именно внутреннее ощущение думающей части европейцев.

По материалам Internet 

Борис Синявский: «Три моих кита»

В «Комсомолец Кузбасса» я пришёл варягом. По направлению партии – так тогда было принято. Решающую роль в этом моём назначении сыграли три человека – секретарь областного комитета ВЛКСМ Валера Тарбоков, секретарь горкома КПСС Галина Мальцева и заведующая сектором печати обкома КПСС Лидия Смирнова.

В журналистских коллективах не очень любят засланных людей (засланцев), тем более что «Комсомолец Кузбасса» до моего прихода мог похвалиться двумя весьма харизматическими фигурами на редакторском посту – Рудольфом Теплицким и Владимиром Романовым, которые были не только администраторами, но и классными журналистами. Обоих я неплохо знал и очень уважал. Знали и они меня.

Собственно, не был совсем уж незнакомцем я и редакции – не сказать, что очень часто, но всё же публиковался на страницах «Комсомольца».

Помню свой первый рабочий день в редакции, которая тогда располагалась на Ноградской. Поразил один из кабинетов, где на рабочем столе красовалась жестяная банка из-под кинопленки, заполненная до краев окурками. Не менее экзотичным оказался и хозяин кабинета – Женя Багаев. Старичок.

Потом была первая летучка, на которую пришла вся без исключения редакция, но вот на вторую уже к назначенному часу пришло всего три человека. Так я узнал о редакционной традиции начинать рабочий день в «Красном зале»  – пивбаре, расположенном рядом с редакцией в ресторане «Солнечный».

Так начались мои будни редактора крупнейшей за Уралом областной молодёжной газеты. Тираж её был тогда 140 тысяч, годовая подписка стоила 3 рубля 12 копеек – как бутылка ординарной водки.

В редакцию я пришел в октябре 1979 года и буквально через три дня уехал в Москву на целый месяц – на ежегодную учебу в Высшую комсомольскую школу. Там перезнакомился с коллегами со всей страны.

Там удостоился совершенно непонятной чести – читать перед регулярными слушателями Школы курс лекций о работе коллектива редакции с внештатными авторами; не нашлось, видимо, никого более опытного для этой роли. Что скажешь – то было время великого формализма. Но во всем есть свои плюсы: за тот проведенный в Москве месяц я как-то собрал себя и подготовил к роли редактора.

Я понимал, что должен принести в газету какую-то собственную идею. Такой идеей оказалась спецполоса «Витражи». Редактором до меня был Володя Романов, человек помешанный на спорте, потому и газету его времен называли филиалом «Советского спорта». Меня же больше привлекали вопросы культуры, молодежной музыки.

Перед глазами был ошеломительный успех «Звуковой дорожки» «Московского комсомольца». Название «Витражи» пришло мне в голову по ассоциации с книгой Андрея Вознесенского «Витражных дел мастер». Полоса эта, скажу честно, получилась, имела успех у читателя и просуществовала в газете более десяти лет. Гораздо дольше, чем провел в ней я в качестве редактора.

После назначения редактором передо мной открылись два пути – либо быть просто администратором, либо еще и стать действующим журналистом. Я выбрал второй путь. Стал журналистом, и на этом поприще, как мне думается, кое-что сделал.

Возвращаюсь мысленно в те годы и не могу удержаться, чтобы не вспомнить благодарно людей, с которыми довелось работать. Все они были – формально – моими подчиненными, но многие из них – фактически – оказались моими учителями.

До прихода в газету у меня уже был некий журналистский опыт – публикации в «Комсомольце Кузбасса» и даже (через собкора Славу Запорожченко) в «Комсомольской правде», но то всё было эпизодически и – что важнее – необязательно. Я мог писать, а мог и не писать. Я же хотел стать профессиональным журналистом. Учителя же и судьи в «Комсомольце Кузбасса» были ой как строги.

Мой зам Люда Якубик (когда она представилась: «Якубик», меня так и подмывало ответить: «А я шарик!»; еле удержался), выпускница журфака МГУ, строгая и требовательная. Ей я приносил свои опусы перед публикацией. Мог, конечно, сразу сдавать в набор – всё же редактор, но давал почитать либо ей, либо заведующему тем отделом, по линии которого проходил мой очередной труд.

И никто не относился формально к этому делу. Ни педантично строгая Тамара Зильбер, ни чопорная Катя Печуркина, ни внешне слабо организованная, но всегда полная идей и прямолинейная Вера Карзова, ни философически настроенный «старичок» Багаев, ни «инопланетянин» Валерий Пирожников.

Вспоминаю фамилии, и встают перед глазами уникальные люди, многих из которых, к великому сожалению, нет уже с нами. Наистрожайшая в качестве корректора и великодушнейшая как человек Аннушка Бухтиярова. Легенда, душа редакции. Невероятно стыдно было, если ей попадала на читку твоя наспех сработанная заметка. В этом смысле журналисты её боялись больше, чем редактора.

Ответственный секретарь Валера Кайсаров. Много чего повидавший на своем веку, хитрый, язвительный, но исключительно профессиональный человек. Часто раздражал редакцию тем, что непременно заталкивал на полосу какой-нибудь свой рисунок, который потом оценивал нехилым гонораром.

Володя Копылов. Он был самым старшим из нас и самым мудрым. В своё время именно он предупредил меня о приближающейся лавине личных неприятностей. Фотограф Вася Кафо. С легкой руки Жени Красносельского фамилию его в редакции расшифровывали так – «Качественная фотография».

Сам Женя Красносельский. Балагур, весельчак с очень острым словом. Когда Катя Печуркина назвала его «Сельский», он возмутился. Катя возразила: «Но ведь так короче». На что получила мгновенный ответ: «Тогда и я тебя буду называть коротко – Чуркина». Позже он тоже работал редактором «Комсомольца».

Невероятно больно применять по отношению к таким людям слово «был». Женя Богданов. При нём – когда он уже сам стал редактором – «Комсомолец Кузбасса» переименовался в «Кузнецкий край». На мой взгляд, зря – ни «Комсомольская правда», ни «Московский комсомолец» не стали переименовываться, полагая, видимо, что другое имя несёт на себе и другую судьбу. Но что случилось, то случилось. Самого же Богданова Женю я переманил из газеты Новокузнецкого района. И это была находка для редакции. Добрый товарищ. Хороший писатель-почвенник. Замечательный человек.

Валера Гужвенко. Мой личный друг. Он просто не успел реализоваться. Он лишь приблизился к своему подъёму. Теперь и он «был»...

Вспомню и нынешних. Художник Валера Андриянов. Внешне сумрачный, но с удивительным внутренним чувством юмора. Может за десять минут так проиллюстрировать твой материал, что просто диву дашься. Володя Михеев – педантичный работник секретариата и трогательно нежный человек. Дима Сагара. Только он умеет писать с таким живым, дрожащим под кожей нервом.

«Вечный двигатель» с неуловимым КПД Галя Бабанакова. Перманентно увлекающаяся и увлекающая Люда Ольховская. Хронометрически точный, как голы, очки, секунды, Олег Курочкин. Плеяда очень сильных фотокорреспондентов – от легендарного Володи Шишватова, прославившегося афоризмом: «Тебе, старичок, пустячок – пиджачок надеть, а мне – троячок заработать!» до Димы Коробейникова и Саши Блотницкого.

Ну и, конечно, Толя Бабанский (в миру Толя Адерин). Легендарный водитель редакционной «кобылы». Сколько раз мы с ним ехали из Новокузнецка в Кемерово «по приборам»!

Всем спасибо. У каждого из этих людей я хоть чему-то, да научился. Смею надеяться, что и каждый из них кое-что взял у меня. Но помимо редакции, были у меня ещё три учителя, три опорные точки. Это Виталий Банников, Гена Юров и Виль Рудин. О каждом из них могу написать специальную статью, потому не стану характеризовать их двумя-тремя строками, а просто благодарно вспомню.

Они не были в моё время и сотрудниками редакции, но они значили для нее необъятно много. И каждый из них охотно делился своим богатейшим опытом. На самой моей редакторской заре они приняли меня, как равного, и, исключив менторский тон, мягко, умно подталкивали к правильным решениям. Если я всё же не всегда находил верный путь, то это случалось зачастую лишь потому, что не догадывался вовремя посоветоваться с кем-либо из этой великолепной троицы.

Своеобразным учителем оказался для меня и Володя Куропатов. Пусть учил он через письма в обком партии, если я не публиковал очередной его рассказ, но и эта наука не прошла даром. Позже, когда и сам я стал пописывать, узнал, что это такое – авторское самолюбие.

Сейчас даже чисто редакционные неприятности вспоминаются с умилением. То, например, как часть тиража к какому-то там съезду КПСС вышла с ошибкой в заголовке на первой полосе. Или как буквально перед подписанием номера в печать выкинули обкомовским звонком в ЛИТО из «Витражей» мое эссе на смерть Владимира Высоцкого.

Какие умилительные, провинциально-вегетарианские неприятности! Прошли годы, и сейчас я уже доподлинно знаю, что в моей журналистской биографии было три суперблагоприятных, суперплодотворных периода – «Комсомолец Кузбасса», «Известия» и «Общая газета». Что ж, говорят, и сама земля стоит всего-то на трёх китах.

Борис Синявский,

редактор газеты «Комсомолец Кузбасса» с октября 1979 по июнь 1984 года

Источник: книга «Журналистика Кузбасса: строки истории», Кемерово, 2008