Что значит быть журналистом?

Что значит быть журналистом? Кто вообще такой журналист? Что вы думаете об этой профессии, собираясь выбрать её для себя? И как вам работается, если вы уже работаете в этой профессии? Ответы на эти и другие вопросы мы попытались выяснить у тех, кто только примеривается к работе журналиста, и у тех, кто отдал профессии годы своей жизни.

Журналист – это такое понятие, в которое вовсе и не обязательно вникать – журналист и журналист

Честно говоря, я бы никогда в своей не очень уж и сильно наполненной философскими рассуждениями и высокими мыслями жизни не задался этими вопросами самостоятельно. Мой не слишком пытливый разум даже не сумел бы задать себе или кому-то ещё такие, казалось бы, простые и незамысловатые вопросы.

В моём не очень обширном понимании журналист – это такое понятие, в которое вовсе и не обязательно вникать – журналист и журналист. Как, скажем, какой-нибудь строитель или водитель, садовник или инженер, кассир или повар. Название одной из сотен, из тысяч профессий, которые возникли в человеческом обществе. Не более этого.

Но если я без особых раздумий и напряжений извилин, сходу могу сказать, что водитель – это тот, кто управляет транспортом, а строитель – это тот, кто возводит какие-то объекты, то определить журналиста я так запросто не смогу. Возможно, это потому, что я такой узкомыслящий и малоинтеллектуальный, не знаю.

Вот сказали мне: «Он работает журналистом». И что я представил? Первая ассоциация: редакция, конечно.

Я представил редакцию. Не конкретную, а обобщённую такую, абстрактную редакцию, душную, пыльную, с наверняка неработающим кондиционером (особенно летом), в которой постоянно бегают и суетятся разномастные журналисты. Кричат, ругаются, бесятся, словно ужи на сковородке, таскают стопки бумаг, постоянно куда-то опаздывают, торопятся одновременно во все четыре стороны света. Делают какие-то несуразные телодвижения, крутятся на стульях, болтают о жизни, едят бутерброды, пьют кофе, просто валяют дурака и стоят как истуканы либо шатаются как неприкаянные души…

А что конкретно вся эта беснующаяся толпа делает, так сразу и не очень понятно. Поиграем в ассоциации ещё раз: если есть редакция – значит, должна быть газета. А газета – это продукт работы, долгой, кропотливой, порой мучительной и невыносимой, одним словом – упорной работы редакции. Значит, журналисты, сидя в этой редакции, должны сию работу выполнить и газету сделать.

Но всё же: редакция – это не типография, а значит сказать, что в редакции журналисты печатают газеты, нельзя. Журналисты должны наполнить газету содержанием, а не просто напечатать на бумаге. Вот, значит, кто такие журналисты – наполнители газет текстом.

Что обычно пишут в газетах? Честно говоря, понятия не имею. В моём доме всем газетам, которые в него попадают, одна дорога – в стопочку других таких же газет с красноречивым названием «макулатура». Сдавать её, как в старые добрые советские времена, мы, конечно, не сдаём – лень, да и некуда в наше время её сдавать. А вот комаров летом бить или стену закрыть во время покраски трубы, ботиночки грязные уличные поставить под батарею сушиться или набить внутрь ботиночек, которые уже не по сезону, чтобы в коробке не замялись за время бездействия до востребования – тут без газеты как без рук.

В общем, газеты – полезная штука, даже если их не читать.

Не читаю я газеты не только потому, что являюсь живописнейшим примером пропавшего поколения молодёжи начала XXI века: этакое никчёмное существо, порождённое лихими девяностыми годами с их культом золотого тельца и приверженностью к бандитским и мафиозным группировкам. От собственной несостоятельности не способное получить ни нормальное воспитание, ни нормальное образование, неспособное устроится в жизни, не признающее моральные устои и не проявляющее уважение к святым истинам народа русского…

Да, я, конечно, не ахти. Но открыть мою стопочку «макулатуры» – и мы увидим на серых, пахнущих дешёвой и, скорее всего, ядовитой, краской, мятых и неприятных на ощупь страницах этакую, простите, требуху: анекдоты, гороскопы, рекламу, наспех составленные,  кроссворды и судоку, телепрограмму, народный календарь для посева моркови, список именин…  

Понятно теперь, почему это печатное творение лежит в «макулатуре»? Потому и лежит, что это именно макулатура, а не газета. А настоящих газет у меня в доме нет. Таких, в которых серьёзные журналисты пишут о серьёзных вещах. Таких, чтобы можно было читать и чувствовать, что слышишь человека, который это написал. Понять его позицию по тем или иным вопросам, разделить или не разделить его мнение. Именно такой текст и является текстом настоящей газеты, а авторы его – настоящими журналистами.

Журналист должен наполнить газету самыми разными вещами. Это, конечно, в первую очередь зависит от вида издания. Издания бывают разные. Очень разные – одни для всех подряд, другие не для широкой публики, третьи вроде бы и для всех подряд, но так как их никто не читает, они позиционируют себя как «не для широкой публики».

От вида издания напрямую зависит то, какого, скажем так, уровня текст будет в газету помещаться.

Помнится, во времена выборов я наткнулся на одну партийную агитационную газету. Такой ужасной прессы я не видел никогда. Не будем указывать на партию, которой это издание принадлежало. Тем более, существует немалый шанс того, что это издание вовсе и не принадлежало указанной партии, а было своего рода подложенной свиньёй от конкурентов.

Приводить цитаты нет смысла, потому что выборы были давно и всё это уже неправда, но всё сводилось к тому, что одна партия поливала грязью другую и выставляла своего кандидата святым на фоне этого. Причём грязь была очень, если можно так выразиться, примитивна – на уровне сплетен старушек у подъезда: вот он такой-сякой нехороший, безобразие при нём деется, а другой – это вообще святой человек, уважаемый, интеллигентный… Ну и так далее.

К чему же я это всё? А, ну да, конечно: это всё к тому, что журналисты наполняют самые разные газеты самой разной информацией. И именно от умения журналиста выбрать правильную информацию, аккуратно её сформулировать, обработать и грамотно преподнести читателю зависит то, что получится – газета или макулатура.

Чтобы сляпать макулатуру большого ума и сил не нужно. Но и эффект получился соответственный. Для того же, чтобы сделать газету, настоящему журналисту надо очень много работать: формулировать тему, искать подлинную, и только подлинную информацию – иначе уважение к изданию, мягко говоря, расти не будет (если же удаётся выдавать ложь за истину так, что издание всё равно остаётся уважаемым – это вершина журналистского мастерства). И делать всё это зачастую в очень короткие сроки, ведь издания выходят регулярно.

Во многих случаях журналисты при подготовке материала газеты следуют определённой концепции, которая должна создать вокруг издания определённый дух, стереотип, имидж. Возможно, что те журналисты, которые пишут и публикую ужасные и провокационные вещи на самом деле – тонкие психологи, играющие с мнением читателей, как с марионеткой. Это – великое умение отдельных журналистов и способность всей прессы, из-за которой её прозвали «четвёртой властью».

Первые три власти я уже не помню, но про прессу забыть сложно: её влияние в обществе всегда налицо. Я уверен, что за товарища Пупкина пошли голосовать не только члены коммунистической партии, которые не читают своих газет, а просто ходят голосовать, но и выходцы из низших слоёв населения вместе с низко интеллектуальными людьми, которым легко повесить лапшу на уши, причём самым грубым способом.

Итак, журналист – это ещё и психолог, который управляет массами людей. И чем искуснее психолог – тем больше людей он за собой поведёт. Ну, а чем больше людей за тобой идёт – тем выше твоя персональная ответственность и цена каждого твоего слова, каждой твоей высказанной мысли, каждой фразы. Как говориться, чем выше задерёшь нос, тем больнее потом упадёшь.

Впрочем, власть всегда привлекательна, игра с ней всегда стоит свеч. Никакая ответственность не заставит человека отказать от власти, особенно если она фактически лежит перед тобой на блюдечке, как в том случае, если ты действительно талантливый журналист.

Управлять массами можно не только через печатные издания самой разной направленности. Существуют ещё и более новые виды СМИ: интернет и телевидение. В интернете, правда, по моему скромному убеждению, работа журналиста мало чем отличается от работы с газетой: всё то же, только в обход вёрстки и типографии. Экономически это выгоднее, чем газеты, людям это удобнее, чем газеты, это даже, если можно так выразиться, интерактивнее, чем газеты – чаще всего рядом с определённой статьёй обязательно есть чатик, в котором читатели сразу же после прочтения делятся впечатлениями и собственными мнениями.

Будущее СМИ – за интернетом, как и будущее всего остального мира. Не удивлюсь, если традиционные печатные издания когда-нибудь и вовсе исчезнут. Но пока они ещё живы.

А самым мощным прожектором современной журналистики является телевидение. На данном этапе развития общества и при данных поколениях людей в мире телевидение совмещает доступность как для старшего, так и для младшего возраста.

Мои личные наблюдения: многим пенсионерам больше нравится смотреть телевизор, чем читать газеты. Конечно, не стоит забывать о том, что телевидение принадлежит не только журналистам. Но согласитесь – «Новости» всё как-то больше смотрят по телевизору, нежели читают в газете. Как бы там ни было, журналисты держат общество под контролем, независимо от возраста отдельных людей и способов донесения до них информации.

Хотя бы в связи со всем перечисленным профессия журналиста очень сложна. Но перечисленное, это, разумеется, ещё не всё.

Помнится, в прошлом, что ли, году я попал на открытую конференцию по журналистике для школьников. Нас там водили на разные секции, рассказывали очень много разной информации: от совершенно очевидной до такой, какую невозможно осмыслить в принципе. Но сильнее всего воспоминания от работы с компьютерной программой, которая должна помогать верстать газету.

У меня, признаться, вообще очень туго с техникой, а тут ещё и верстальная программа, да на английском языке, с которым у меня тоже туго. В общем, я понял тогда две вещи. Первая – что журналисты должны уметь обращаться с техникой и иностранными языками, а вторая – что я никогда не стану журналистом по первой причине.

Да, я никогда не стану журналистом. Я не умею писать на заданную тему, да и, удаляясь от темы, ничего толкового написать не могу. Воистину потерянное поколение. Ну да ладно, с этим мне ещё всю жизнь жить, а пока попробую сделать вывод из того аморфного нагромождения незрелых мыслей, которые выдал выше.

Итак, быть журналистом, значит, управлять обществом и общественным мнением с помощью силы слова, всячески пересказывая и перекладывая на все лады подлинную и не очень информацию, делать это всё на свой собственный страх и риск и под грузом колоссальной ответственности.

Журналист – это коварное существо, которое занимается всем выше сказанным таким образом, что всегда выходит сухим из воды, а если не выходит – теряет лицо и перестаёт быть журналистом.

Не знаю, откуда я взял эти выводы. Уж точно не из написанного. Скорее так, от балды. Да, не быть мне журналистом…

С. Гогулин,

9 «б» класс

Источник:  http://www.my132.ru/content/news/6/1444/

Журналист Сергей Комарицын: что есть журналистика сегодня?

Кафедра общественных связей Института социального инжиниринга СибГУ имени М.Ф. Решетнёва в Красноярске подготовила вопросы о сущности журналистики в наши дни, на которые ответил красноярский журналист, политолог и аналитик Сергей Гурьевич Комарицын.

– О чем пишут сегодня СМИ? Должен ли журналист предоставлять только факты (или медиапотребители все-таки нуждаются в оценках и мнениях)?

– Журналистика – профессия многопрофильная. Журналист должен разбираться в предмете. Если он пишет о политике, то обязан иметь соответствующую подготовку; если об экономике – знать экономику; о спорте – быть компетентным в этой области, о культуре – чтобы при этом слове «рука не тянулась к пистолету» и т.д.

Это касается и информационной журналистики, жанра новостей. Мало поведать о факте, его надо объяснить, рассказать, что предшествовало и что может последовать за событием. Для этого необходима и общая, и специальная эрудиция. И здесь уж никак не уйти от «оценок и мнений».

Другое дело, что оценки не должны быть навязчивыми (и что ещё хуже – пропагандистскими). Но в этом-то и заключается профессиональное мастерство журналиста. Если он сам не понимает, о чём рассказывает аудитории, то ему лучше заняться каким-нибудь другим ремеслом. В этом смысле, к великому сожалению, значительная часть современной журналистики просто профнепригодна...

– Нужна ли журналистика обществу? Что нужно читателям? Какие проблемы, темы, интересы привлекают внимание людей?

– Журналистика, безусловно, обществу нужна. Надо только понимать, что заложенные в эпоху Просвещения принципы соответствовали тому времени, потребностям того общества, тому уровню образования и технологическим возможностям.

Сейчас информационная среда другая, границы стираются между видами деятельности. СМИ – не основной источник информации и уж точно не формируют «нового человека». Каждый сам себе и режиссёр, и блоггер, и публицист и даже очеркист. «Властители дум» исчезли. Знаковых журналистов, кого знала «вся страна», больше не существует.

Говорить об «общественной миссии» журналистики очень сложно. Остались небольшие островки вроде журналистских расследований и т.п., где журналистика вроде бы должна выполнять эту функцию. Но делает это современная журналистика плохо, некачественно и не воспринимается обществом.

В то же время есть потребность в специализированной журналистике. Если раньше говорили: журналист – это тот, кто знает обо всём понемногу и много о немногом; то сейчас первая часть этой формулы уже не очень актуальна (хотя, безусловно, желательна). Специализация и раньше определяла, но сейчас без неё в профессии делать нечего. Людям нужна профессиональная интерпретация.

– Нужно ли учить журналистике? Какими компетенциями обладает хороший журналист, по вашему мнению?

– Это творческая специальность, природные способности. Научить писать нельзя. Либо это дано, либо нет.

Но специальным предметам обучать надо – истории журналистики обязательно; законодательству, менеджменту, организации медийного бизнеса, технологиям.

Что касается содержания, творческой составляющей, то здесь ничего нового нет. На правовые темы должен писать юрист по образованию (и желательно опыту, пусть небольшому); на экономические – экономист, на спортивные – человек из спорта; на медицинские – врач и т.п. Что, собственно, всегда и было.

В СССР существовала блестящая школа международников. Это были очень профессиональные люди, большинство из них совмещали журналистику и науку. Сейчас иногда смотришь федеральные каналы и диву даешься – как вообще эти люди попали на телевидение с их уровнем эрудиции и незнанием международных проблем...

– Что сегодня в большей степени определяет развитие СМИ – технологии, идеология или экономика?

– СМИ как институт определяют сейчас и экономика, и технологии и, к сожалению, идеология. У нас по большому счету не произошло отделение журналистики от государства. Аффилированность – главная проблема современных масс-медиа.

– PR и СМИ: взаимодействие, возможности сотрудничества, форматы работы…

– Это смежные сферы. PR не может существовать без СМИ, а журналисты часто выступают в роли пиарщиков. Объективно происходит слияние. Это не очень хорошо, но это реальность...

СМИ все больше выступают в качестве инструмента пиара. Самое плохое – в качестве инструмента государственного пиара, пропаганда – это то, что убивает профессию. Но и пиара корпораций и просто разных компаний, даже совсем небольших, хватает.

«Джинса», еще немного, и угробит остатки авторитета журналистской профессии.

Источник: https://langsd.sibsau.ru/blog/1/post/44

Медленное чтение в эпоху быстрой жизни

О цифре и слове в профессии журналиста размышляет в беседе с корреспондентом «Российской газеты» декан факультета журналистики Уральского федерального университета Борис Лозовский.

Борис Николаевич Лозовский – декан, которого любят студенты и уважают коллеги. И вот совсем недавно мне стало известно, что он уходит. Уходит из деканата, не будет участвовать в выборах руководителя факультета. Я подумал, что это может быть поводам для подведения некоторых предварительных итогов – и для него, как для теоретика, и для меня, как для практика. Я позвонил ему и приехал на наш любимый факультет. Поздним вечером мы расположились за его столом в деканате и стали разговаривать...

Не уверен, повезло нам или нет, но всего за каких-то пять десятилетий наша жизнь, в том числе и профессиональная, изменилась кардинально. В то время, когда мы только стали студентами, у нас в стране не было ни персональных компьютеров, ни мобильных телефонов, ни интернета. Все это появилось в течение жизни одного поколения. Ничего подобного не происходило с поколениями современников Пушкина, например, или Бунина.

- Значит, всего за полвека жизнь колоссально ускорилась, стала очень быстрой. Согласен ли ты с этим? И если согласен, то какие изменения, на твой взгляд, принесло все это в нашу профессию, в жизнь общества?

- Да, что касается резкого ускорения – согласен, это чудо совершилось на наших глазах. Как это изменило профессию? Я думаю, что изменило довольно серьёзно. И в части сбора информации, и в части обработки её. И тем более в части распространения новостей.

Теперь, благодаря интернету, каждый человек легко становится средством массовой информации. Я завожу свой блог, приобретаю определенное количество пользователей и становлюсь СМИ. При этом мне не надо ничего: ни помещений, ни спонсоров, ни начальников, ни редакторов, ни корректоров, ни печатных станков, ни колоссального количества бумаги, – ни-че-го!

Никогда такого не было. Сегодня – это реальность, данная нам в ощущениях, как говорил классик. Ну, согласись, для того, чтобы напечатать маленькую заметку даже в областной газете, не говоря уже о центральной, надо, чтобы либо заметка была сногсшибательной, либо ты был человеком с определенной профессиональной репутацией. Иначе путь к публичному высказыванию тебе будет закрыт.

Теперь – даже если ты никто и звать тебя никак – ты легко можешь высказаться публично по любому поводу безо всяких предварительных фильтров. И при этом считать себя журналистом.

И ещё одно принципиально новое обстоятельство: все твои публичные высказывания в интернете никуда не деваются, они архивируются и становятся достижимыми практически для любого человека. Не нужно никаких специальных разрешений для ознакомления с ними, не нужны пропуска в спецхраны и спецотделы спецбиблиотек. Все доступно.

- Прости пожалуйста, но коль всё это так, то зачем учиться журналистике? Купил планшет, заплатил за трафик – и готово дело, ты профессионал, безо всяких экзаменов, зачетов, производственных практик, семинаров и лекций с их конспектами. Надо ли в этих обстоятельствах чему-то учить студентов?

- Хороший вопрос. И ответ такой – надо.

- Зачем?

- А затем, что, несмотря на обилие блогеров, журналистика остается профессией, со своими обязательными правилами, законами и эстетикой. Рыночная или потребляемая за деньги журналистика отличается от произведений даже самых талантливых блогеров, как типичное современное селфи от фотографий Картье-Брессона или Роста.

- О каких правилах ты говоришь?

- Ну, хотя бы правило пяти "W": who, what, where, when, why - кто?, что?, где?, когда?, почему?

Профессиональная журналистская заметка должна отвечать на эти вопросы. А для этого журналист должен знать, как и где получить эти ответы. А эти знания, в свою очередь, надо где-то взять и усвоить. За ними надо куда-то пойти.

Надо найти в себе силы и желание однажды выйти "из поезда", затормозить время, тихо присесть и прочитать то, что достойно медленного чтения

- И я пойду за ними на твой факультет журналистики?

- На наш факультет.

- Извини, на наш, конечно. И какие же базовые знания может получить будущий журналист на нашем факультете сегодня? Что он получит такого, что будет отличать его от блогера?

- Он должен усвоить кое-какие серьёзные навыки. Например – умение самостоятельно найти общественно значимую тему, увидеть её, разглядеть среди множества фактов и явлений.

Он должен уметь найти информационный повод для своей публикации. Он обязан знать, как добраться до источников информации. Он должен уметь договариваться с носителями информации, уметь проверить те факты, которые ему предлагает источник.

Профессионал должен уметь привести всё, что он собрал, в единое целое, придать собранному, добытому им товарный, то есть привлекательный для потребления будущим читателем вид.

Но это ещё не всё, что должно отличать блогера от профессионала. Профессионал обязан быть технологически грамотным.

В США, к примеру, будущих журналистов тестируют не на творческих конкурсах, как у нас, а проверяют у них конкретные навыки работы с конкретными компьютерными программами. Умеешь быть грамотным пользователем – ты наш, не умеешь – иди, гуляй.

Но и это не всё. Ты, получив диплом, обязан уметь работать в команде, потому что современная журналистика – командное дело. Классную заметку, как ты знаешь, делают много людей: кто-то добывает факты и описывает ситуацию, кто-то делает иллюстрации, кто-то думает над подачей – неожиданный заголовок, интересные выносы, кто-то делает вариант той же заметки для сайта и других электронных платформ. Кстати, профессионал, в отличие от блогера, обязан уметь придумывать, фантазировать, принимать быстрые нестандартные решения...

- Это теперь называется "быть креативным"?

- Вот-вот, именно так.

Ну, и последнее, пожалуй. Я настаиваю на том, что сегодня профессиональный российский журналист должен знать на хорошем уровне английский язык. Работа с большими данными, работа с источниками за пределами страны этого требует. Поэтому знание английского – непременное условие.

- А знание русского?

- Ну, само собой. Мы же всё-таки пишем не цифрами, не математическими формулами. Наш единственный инструмент – слово на русском языке. Какими бы мы ни были современными и оцифрованными, сетевыми и программными, мы работаем со словом, с языком, мы в широком смысле – литераторы.

 Известно, что Бродский, например, обожествлял язык. И с каким же чувством отчаяния я читаю и слушаю достаточно обширное количество наших коллег – косноязычных, не умеющих точно выразить то, что они думают и чувствуют, с удовольствием говорящих на подзаборном сленге, полагая, что все обязаны их бормотание понимать и с благодарностью принимать.

Между тем профессионалом, как мне кажется, может считаться только тот, кто может воспроизвести в нас ровно то, что чувствует он сам. А это не просто профессионализм, это мастерство, образованность, чутье...

- Вот эти качества как воспитать в студентах?

- Что касается воспитания этих качеств, то мне известен только один путь – это чтение хорошей литературы. Медленное, вдумчивое чтение. Не для экзамена, не для галочки, не для осведомления. Для понимания, для восхищения и потрясения. Такое чтение сейчас большая редкость.

Время бежит быстро и с каждым годом всё быстрее. Шедевры мелькают, пролетая мимо нас, как в окне скоростного поезда. Но для того, чтобы оставаться не просто профессионалом, но полноценным человеком, надо найти в себе силы и желание однажды выйти "из поезда", затормозить время, тихо присесть и прочитать то, что достойно медленного чтения.

Ну, вот ты любишь Бродского. Скажи, ведь для того, чтобы понять его стихи, надо читать медленно и построчно. Так?

- Да, пожалуй. Значит, медленное чтение среди быстролетящей жизни? Таков твой рецепт?

- Ну, если это можно назвать рецептом...

- Хорошо, с этим более или менее понятно. А вот как ты считаешь, изменила ли цифровая журналистика этические нормы профессии?

- Изменила. Возник принцип, которого раньше не было. Я бы назвал его так – "Бей первым". Ты должен первым крикнуть о чём-то на сайте и в сетях. Тогда не ты будешь ссылаться на кого-то, а на тебя будут ссылаться все. А это прямо влияет на рейтинг, на стоимость рекламы и в конечном итоге на деньги, которые ты получишь.

У того, кто кричит первым, зачастую нет времени проверить факты, сослаться на компетентное мнение или представить другую точку зрения. Так возникает явление, которое называется "фейкньюз", попросту вранье.

Постепенно к этому привыкают, это становится если не нормой, то слабопорицаемым явлением. А там, где сопротивление слабое, противник наступает активнее. И вот потихоньку возникает ощущение всеобщего бесстыдства и утраты приличий как нормы. Ну, вот, к примеру, недавний публичный диалог двух медиаперсон – Канделаки и Уткина с использованием лексики "телесного низа". Стирается грань между интимным и публичным...

- Может быть, эти грани легко стираются, потому что благодарный потребитель этого продукта сам маргинален, необразован и даже неграмотен. Беда в том, что именно на него эти "мастера культуры" и ориентируются сегодня.

- Честно говоря, тут я не знаю, что делать. Я не вижу внутрицеховых механизмов, которые бы это остановили.

- Грустно. Ну, раз такое дело, давай поговорим о явлении менее ужасном. Почему профессиональные журналисты не гнушаются быть блогерами? Ты можешь представить себе великого Месси, который предпочел бы играть на пляже, нежели в "Барселоне"?

- Я назову тебе две причины. Первая – блогер более свободен и в том, о чём говорить, и в том, как это делать. Вторая – более существенна.

Популярность блогера зависит от частоты его появления в онлайне. Глубокий профессиональный журналист не может появляться на страницах газеты ежедневно: он должен "созреть" до очередного выступления. Я не могу себе представить Анатолия Аграновского или Ярослава Голованова в качестве блогеров. Они не умели болтать, они привыкли сами и приучили нас к выверенной, вдумчивой, неторопливой и оттого блистательной журналистике.

- Знаешь, мне всегда казалось, что блог – это форма публичного дневника. Поэтому Голованова в каком-то смысле можно считать блогером: он написал трехтомный дневник "Записки вашего современника". Но возьми в руки эти дневники, открой их, прочитай не более трех страниц, и ты почувствуешь разницу. Всё-таки дело и в таланте, и в уме...

- Ну, конечно, и в этом тоже.

- Раз уж мы перешли на личности... Вот у тебя на стене висит портрет Анатолия Аграновского. А кого из современных, живущих журналистов ты мог бы поместить рядом?

- Ну, не знаю, не знаю... (Долго молчит.) Рядом – никого. Но вот, кто мне близок сегодня... Это Юрий Рост, это Дмитрий Муратов, это Алексей Тарасов – между прочим, наш выпускник. Он занимается антикоррупционными расследованиями. Бесстрашный человек. Искренне уважаю.

- Чем, на твой взгляд, отличается это новое поколение журналистов от нашего с тобой поколения?

- Ну, во-первых, у них другие родители, они воспитаны в другой системе ценностей. Они учились в других школах и по другим программам. У них другие условия жизни. У них есть персональный компьютер, мобильный телефон и интернет. Однако они менее социализированы.

- Что это значит?

- Это значит, что они хуже понимают, в каком обществе они живут. Помнишь, на наш факультет журналистики принимали преимущественно абитуриентов с производственным стажем?

- Ну, конечно помню. На нашем курсе было всего четыре вчерашних школьника. И это было здорово. Мы смогли научиться у старших ребят очень многому.

- Нынче основной контингент наших студентов – вчерашние школьники. Всё бы ничего, но наш факультет – смыслообразующий. Мы не можем себе позволить получать на выходе слабый результат или, другими словами говоря, инфантильную журналистику.

Поэтому мне кажется, что надо вернуться к прежней практике зачисления на факультет абитуриентов с производственным стажем, сохранив некоторые квоты для школьников. Такая практика существует во многих зарубежный университетах. Я знаю, что в Швеции, например, такая система существует уже много лет.

- А в чём наши поколения похожи?

- А в том, что они, как и мы, приходят на факультет романтиками и искренне хотят сделать мир лучше. Они, как и мы, очень требовательны к преподавателям и хотят получить все профессиональные навыки здесь и сейчас.

- Ты покидаешь кресло декана. Какой слоган ты оставил бы на стене деканата в качестве напутствия студентам?

- "Говори громче, чтобы тебя услышали".

Беседовал Юрий Лепский

Источник: https://rg.ru/2020/01/28/boris-lozovskij-sovremennaia-zhurnalistika-komandnoe-delo.html