Художник Николай Иванович Бачинин

Николай Иванович родился 19 декабря 1921 года в селе Боровлянка Тюменской области. Жил в Омске. Занимался в изостудии Дворца пионеров и Дома народного творчества (1934–1938 гг.). Учился в Омском художественно-педагогическом училище (1938–1940 гг., не окончил) у М.К. Легчилова и А.И. Козлова.

Работал в товариществе «Художник» (г. Омск). Учился во Всероссийской Академии художеств в Санкт-Петербурге (1943–1946 гг., не окончил) у профессоров М.Д. Бернштейна, П.П. Белоусова, Б.А. Фогель. Участник выставок с 1943 года. Вернулся в Омск.

За работу «Ночь на Оми», которая экспонировалась на Сибирской межобластной выставке (Новосибирск, 1947 г.), был награжден дипломом и путевкой в Москву, в студию повышения квалификации. С 1950 года жил в Кемерово. Ежегодно, с весны по осень, проживал в деревне Симоново Крапивинского района Кемеровской области, где писал пейзажи.

Он работал преимущественно в жанре пейзажа. Именно природу он считал олицетворением гармонии мира. В своих работах художник преодолевает сиюминутность впечатлений. Композиции его произведений продуманно конструктивны, цвет, как правило, нежен, построен на тонких оттенках светлых тонов, краска кладется ровным, сглаженным слоем. Тающие один в другом цвета порождают поэтическую просветленность ощущений. Глубина чувства русской природы, переходящая в философское размышление о смысле человеческого существования, роднит художника с большой традицией русской школы пейзажа.

Работы Николая Ивановича по своему настроению лиричны. Его картины созданы на основе множества реальных впечатлений, таким образом, они воспроизводят полный, обобщенный образ окружающего мира. Удивительное сочетание непосредственной увлеченности натурой и вместе с тем продуманной конструктивности – характерное свойство работ Н.И. Бачинина.

Кажется, что он легко и радостно пишет свои полотна, интуитивно открывая законы, на которых основан мир природы – мир чистоты и ясности. Земля поэтически воспринимается художником как идеально гармоничное пространство, где природа, люди, животные живут в радостном единении. Мотивы пейзажей Николая Ивановича преимущественно кузбасские – Томь, ее берега, Барзас, Шория. Словно под крылом самолета, мы видим древний лик земли со складками гор, холмами, излучиной реки и приметами нового – возделанными полями, проложенными дорогами, кубиками домов, движением на трассах.

Воздухом, светом, динамикой пронизаны бесконечные просторы. Среди способов композиционного решения образа в работах нужно отметить и прием изображения предмета вплотную к зрителю. Художник заставляет внимательно всмотреться во взятые крупным планом травы, цветущие кусты, ветки, окна избы, чтобы за частностью увидеть большое бытие мира, где любовное созерцание детали перерастает в рассуждение о смысле жизни.

Казавшиеся вчера достаточно обыкновенными пейзажи сегодня вдруг цепляют непоказной, тонкой душевностью, а странности в поведении художника наполняются особым смыслом.

Потрясающее владение тоном – основа живописной силы пейзажей Николая Ивановича. Излюбленная гамма – холодная, нежная, тонкая. Она определяет построение пространства, передачу воздуха, света. Искусство владения тональной системой живописи также сближает художника с традицией русского пейзажа.

Бачинин был чудаковатым человеком со странностями, был жутким спорщиком. Он настаивал на таинственности своего происхождения: существовала семейная легенда, что зовут его вовсе не Николай, а Степан, происхождения дворянского, но ради выживания подкинут в крестьянскую семью.

Выращивал на приусадебном огороде тыквы и табак, а картошку оставлял на зиму в земле.

Из всех зол на свете больше всего Николай Иванович не любил подхалимство перед чиновниками. Сам, смеясь, всегда называл себя «народным художником» - вышел ведь из народа.

Николай Иванович был прекрасным танцором. Со своей будущей женой Лидией Андреевной познакомился на танцплощадке. Они, спустя 50 лет, ходили на танцы. Им даже какие–то призы и награды вручали.

А еще он обладал явными техническими, инженерными способностями: сам, например, сконструировал радиоприемник, который и слушал на Тайдоне. Николай Иванович как-то сказал своей внучке, что различает 58 оттенков зеленого цвета.

Ежегодно в Кузбассе лучшему живописцу вручается премия имени Николая Ивановича Бачинина.

Н.И. Бачинин – участник многих республиканских, областных и городских выставок.

Мемориальная доска на улице Весенней в доме № 2 свидетельствует, что в этом доме располагалась мастерская известного живописца, прославленного мастера Николая Ивановича Бачинина.

В 2009 г. эта доска была передана в Кемеровский областной краеведческий музей. Барельеф был передан на государственное хранение внучкой художника – Екатериной Бачининой. Он был изготовлен по просьбе вдовы художника Бачининой Лидии Андреевны. Посмертную маску в память об учителе и друге выполнил заслуженный художник РФ, член Союза художников России  Алексей Павлович Хмелевской. Затем Хмелевской изготовил барельеф Н.И. Бачинина.

Николай Иванович умер в 1994 году, не получивший никаких высоких званий и наград при жизни, но он остался в памяти и зрителей и коллег как один из самых авторитетных мастеров кузбасской живописи.

Учреждена премия его имени, которая вручается лучшим живописцам Кузбасса.

Источник:

http://openkemerovo.ru/wiki/Бачинин,_Николай_Иванович

Солнечная кисть Николая Бачинина

Зашел как-то ко мне в мастерскую редкий гость, известный поэт Геннадий Юров. Заговорили о художниках. Вспомнили, как мы вместе провели несколько дней у Бачинина. Там, где Тайдон впадает в Томь, слепил Николай Иванович избушку-скворечник на курьих ножках и жил там каждое лето, как птаха лесная, созерцая окрестности и вдыхая аромат Симоновских лугов.

И вот за столиком возле избушки мы втроем. Вечеровали весело. Бачинин – великолепный рассказчик. Ни мне, ни Геннадию рта раскрыть не удавалось. Он мог заговорить кого угодно. С рассветом Геннадий пошел рыбачить. Бачинин категорически заявил: «Ничего не поймает». Однако Геннадий принес трех извивающихся налимов. Уха была отменная. Такой ухи я не едал никогда.

Гена работал над поэмой, а я пошел писать красавицу Томь. Вскоре в газете «Кузбасс» появилась прекрасная, на мой взгляд, поэма Юрова «Абориген», где в эпилоге и я иду с холстами по дну будущего моря. Бачинин – личность легендарная, художник выдающийся. Человек по природе добрый, отзывчивый, готов был поделиться последним куском хлеба. Байки о нем ходили добродушные.

Николай Иванович любил готовить. Зимой жил в своей мастерской на мансарде дома, что у Вечного огня. Он ставил большой котел, бросал туда все, что под рукой. Ржавые кильки, мелко нарезанное копченое сало, крупу, лук, лапшу, супы из пакетов, всяческие специи… И бог знает что еще. Вкусные запахи щекотали ноздри обитателей мансарды.

Лобузнов острил: «Опять Бачинин собачатину варит», а уплетал варево за обе щеки. Николай Иванович, оправдываясь, говорил: «Знаете, я ведь не готовлю деликатесов, я корм варю».

Отведать «корма» заходили художники Кирчанов, Чернов, Бурцев и не скрывали удовольствия. Действительно, вкусно.

Любил Бачинин ходить на базар. Рылся в старье. Вспоминал, как мальчишкой сам торговал папиросами на Казачьем рынке в Омске. С базара приносил в большой сумке стамески, рубанки, круглогубцы, молоточки, катушки с тонкими проводками, радиодетали.

В мастерской его радостно встречали заморские рыбки в трех аквариумах. Он с ними ласково разговаривал, кормил, чистил воду. Они признательно помахивали пушистыми хвостами. Разбирал, собирал, паял радиодетали. Приемники его без корпуса прекрасно ловили разные радиоволны. Телевизоров в те времена еще не было, а радиоприемники были в дефиците.

Любил мастерить разные поплавки, удочки, мушки на хариусов. Рыбак он страстный, само- отверженный. Мог часами бродить босиком в студеной воде Тайдона. Однажды смастерил модель лодки-«тай- донки». Зональный выставком был очарован не только его картинками, но и разными его поделками. Лодку-«тайдонку» подарил замеча- тельному художнику Вычугжанину. Аркадий был очень тронут этим подарком. Гостеприимный, радушный Николай Иванович раздаривал свои уникальные этюды друзьям и знакомым.

Завсегдатаями были поэты, писатели, врачи. Каждый его этюд правдив, точен, красив, раскрывает характер местности, состояние природы. Каждый этюд – картина. Его этюды могут стать украшением любого художественного музея.

Еще юношей, приехав поступать в академию художеств в Ленинграде, вывалил на стол экзаменаторов целый мешок натурных этюдов. Изумленные профессора с большим интересом разглядывали его работы, а умудренный старец Грабарь, погладив Колю по голове, значительно сказал: «Художником будешь».

И художником он стал блистательным. Пейзажей он написал немало, и каждый неповторим. Пейзажи его конструктивно построены, продуманы, правдивы, поэтичны. Пейзаж-картину написать не всем дано. Чтобы написать пейзаж-картину, надо найти мотив, увидеть его. Выбрать точку, где выражен характер данной местности. Сделать строгий отбор подробностей, возвысить их, опоэтизировать.

Закомпоновав холст, он легонько, угольком делал рисунок на нем. Прозрачно на скипидаре подмалевывал и оставлял сушить на целый год, в крайнем случае, на полгода. После просушки заканчивал работу на одном дыхании в два-три дня, если позволял красочный слой по сырому. Во время работы поглядывал на этюды, характерные для данного пейзажа.

Еще подростком Коля пытливо старался познать секреты природы, искусства, много рисовал. Мать говорила: «Сынок, ты ведь у меня художник; покрасил бы ставенки голубенькой краской». Несколько десятилетий носил он в душе просьбу матери. Уже известным мастером написал он картину «Голубые ставенки» – окно простенькой, побеленной избенки. Простые наличники и ставенки, покрашенные голубой краской. За окном цветок герани, ростки рассады. Очень просто. Но как поэтично, с какой глубиной и чувством спел он этот мотив!

Или картина «Весенний Кузбасс». На фоне терриконов и шахтерского поселка старые деревца. Набравшись соков, они вновь затрепетали первой нежной зеленью. Земля с огородами и домиками, омытыми дождем, смотрит на зрителя свежо и трогательно, пробуждая чувства молодости и первой любви. Первую зелень никто лучше его не писал. Пейзаж «Пора золотая». Праздничный, торжественный, нарядный во всем великолепии золотой осени. «Багрец и золото».

Николай Иванович был предан искусству, высоко ценил классиков. Любил барбизонцев, импрессионистов, Левитана, Рылова. Не терпел поспешности в работе. Долго вынашивал идею, мысль пейзажа, решал, как и чем выразить эту мысль на холсте. У него осталось немало великолепных, редких эскизов, не «спетых» на большом холсте. В невысоком глинистом береге Томи норы-гнезда стрижей, а в голубом небе точки стремительных стрижей. Или на калитке неказистого забора сидит котик. Греется на солнышке. Такой трогательный, безмятежный. На фоне синей тайги летают бабочки.

А сколько еще задумок носил он и лелеял в своей трепетной душе. Какой он был большой художник! Мы с ним единомышленники. Наша дружба продолжалась более тридцати лет. Как мне не хватает его. Не с кем посоветоваться, поговорить о путях в искусстве в наше смутное время, когда утрачены критерии ценности искусства.

Остались его светлые, солнечные пейзажи, несущие людям радость и умиротворение.

Николай ШЕМАРОВ,

заслуженный художник России, член-корреспондент РАЕН

Источник: http://gennady-yurov.ru/pdf/kr_gorka_7_m.pdf