Караси

(Автор - Сергей Черемнов, журналист. В 1989 году вместе с друзьями организовал телерадиокомпанию Агентство информации Кузбасса (АИК), работал в нём главным редактором. Это было самое первое независимое телевидение Кузбасса. Телезрители до сих пор вспоминают передачи «Для вас», «Глубинка» и другие).

1.

Софийский собор величаво возвышается над зданиями Варны. Это место считается центром курортного города, который уютно расположился близ Черноморского побережья. О море здесь напоминает многое. Например, если пройти от собора на север несколько улиц, то окажешься у музея морских вооруженных сил Болгарии. Катера, торпедные аппараты, береговые орудия, круглые рогатые мины «толпятся» во дворе музея. Эти бронтозавры отгремевшей Второй мировой войны уже не выглядят так грозно, как когда-то.

Я долго рассматривал их, а потом с удивлением обнаружил, что людской поток с безразличием движется мимо в стоящее недалеко двухэтажное здание с высоким крыльцом. Над его массивным входом было выведено одно единственное слово «Аквариум». Кто-то расположил вблизи друг от друга военный музей и многочисленных водных тварей. Наверное, сказалась близость моря…

В полутёмном зале я переходил от одного аквариума к другому. В полумраке каждый из них, подсвеченный неоном, напоминал большой телеэкран – длинный ряд фантастических телевизоров. В них проходила  жизнь морских бычков, кефалей, ставрид и прочей морской и речной живности. Серая, как морское дно, и плоская как разделочная доска, камбала конвульсивными движениями зарывалась от любопытных глаз в песок. От её усилий спрятаться веяло какой-то своей, рыбьей грустью, желанием остаться наедине, а выпученный камбальи глаза безучастно уставились в потолок. 

Я долго изучал эти тёмные со светлым ободком глаза. Невероятно, но показалось, что в их неподвижной глубине скрыто страдание. После этого маленького открытия я стал присматриваться  к глазам других рыб. У соседей камбалы – осетров – аквариум более солидных размеров. Да и сами рыбины, увеличенные выпуклым стеклом, были огромными. Эти не прятались от зрителей. Лениво шевеля хвостом и плавниками, проплывали перед самыми лицами. Можно в деталях рассмотреть каждое пятнышко на их мощных спинах, каждый стебелек усов под внушительными носами. Но особо притягивали к себе осетровые глаза: желтоватые, застывшие, они светились неподдельной злостью, прямо-таки яростью ко всему окружающему. Так и читалось в них: «Только попадись мне один на один…»

Выражение глаз сома было лениво сонным. Этот чёрный великан неподвижно лежал на дне своего жилища и всем видом говорил: не трогайте меня, я переделал кучу дел, здорово устал. Глуповатыми глазами взирали на водный мир сазаны. Похоже было, что им все равно, где сидеть, лишь бы кормили. Испуганно стреляла глазками форель. По-змеиному, не мигая взирал на белый свет угорь. Воровато бегали глазки у миниатюрных сардинок.

Я переходил от экрана к экрану. Когда-то давным давно мне уже приходила мысль об осмысленности рыбьего взгляда. Память заело, словно старую пластинку: в ней раз за разом прокручивался обрывок давнего события. Но, когда,  где? Не мог вспомнить. Пока, наконец, не увидел аквариума с карасями.

Наверное, каждому из нас доводилось хоть раз в жизни, если не ловить эту рыбу, то уж попробовать её на вкус. И все, кто бы ни подходил к карасям, улыбались им как давним знакомым. Их серебристая стая подплыла к самому стеклу, я увидел, что рыбы улыбаются хитровато. И тут я вспомнил, где видел уже это.

2.

…Когда-то давно отец взял меня, тринадцатилетнего пацана, с собой в летний отпуск.  В одном из лесхозов, затерявшихся в дебрях Восточной Сибири, в среднем течении Ангары, валили лес и проживали друзья отцовой юности. Добрались мы к ним, переменив три самолета. И в каждом: в современном в те годы серебристом ИЛ-18, сером полувоенном ИЛ-14, в маленьком АН-2, - отцу приходилось объяснять, что огромный рюкзак и чемоданы, доверху набитые охотничьими принадлежностями, совсем не так тяжелы, как кажется. И  что доставить к месту назначения нас надо целиком со всеми вещами.

Когда АН-2 лихо приземлился на песчаном аэродроме прибрежного поселка  с названием Говорково, радости встречающих не было предела. Володя и Олег, здоровые бородатые мужики, радовались тому, что мы привезли им кучу дроби, ружейных гильз, пороха, рыбацкой снасти и много ещё чего, что так радует настоящих рыбаков-охотников.  (Были же времена, когда всё это можно было перевезти самолётом!)

Володя и Олег были похожи друг на друга большим ростом, неухоженной чёрной щетиной. Оба приехали работать в лесхоз по найму, оба шоферили здесь на могучих лесовозах, оба мечтали заработать денег и, вернувшись  в родной город, купить машину.

Жили они в сборном брусчатом доме на краю лесхозовского посёлка. Жили, надо сказать, по спартански, кроме самодельного стола не было у них ничего. Сидели на чурбаках, спали прямо на полу. Мебель не приобретали из-за жесткой экономии, которую они установили для себя сами.

Не было у них и электричества, из-за чего жить приходилось «по солнцу», благо стояло лето с его длинными вечерами и короткими ночами. Из алюминиевой проволоки, которую им выдали, чтобы – как все жители посёлка - провели свет от дизельного движка, они сплели большие мордушки для ловли рыбы.

3.

Они всё подчинили строгому учёту. В магазине покупали только хлеб да соль, всё остальное добывали в лесу,  да на реке. Так как добывать было нелегко, как кажется на первый взгляд в этом богатом рыбой и дичью крае, да и работа занимала много времени, то они решили переложить заботы о хлебе насущном на плечи отца и на мои. Рассчитывать на магазин было строго запрещено.

Вначале мы рьяно взялись за дело. Легче всего оказалось брать в лесу грибы. Они росли здесь в великом множестве. Несколько дней Володя с Олегом удовлетворялись грибным меню. Однако вскоре они начали просить мяса и рыбы.

Широка Ангара восточнее известного городка с названием Богучаны. У каждого в лесхозе была моторная лодка. Местные обитатели мастерили их из длинных, тонких, просмоленных досок. Была моторка и у отцовых друзей.

И вот, Олег с Володей ранним утром отправились на работу, а мы на лодке поплыли на один из островов: их немало разбросано на реке вдоль берега. В весеннее половодье они скрываются под водой, а летом вовсю зеленеют, чем и пользуются жители, перевозя сюда на все лето бычков на дармовой откорм.

Этот остров был больше других, зарос травой, тальником и камышами. Володя с Олегом хвалились, что именно на этом острове, а вернее, на его озерцах, оставленных весенним половодьем, они стреляли уток, ловили карасей.  А вот нам почему-то не везло. Несколько дней к ряду мы с отцом плавали сюда, привязывали лодку к дереву и бродили с ружьями в поисках дичи, но все безрезультатно: ну, не были мы настоящими охотниками! Мы пробовали стрелять уток на воде и влёт. Но только напрасно переводили патроны.

Потерпев неудачу на охоте, мы смастерили удочки и принялись рыбачить на озерах. Но и здесь, видимо, нужен был хороший навык. Целый день просидели мы, наблюдая за неподвижными поплавками. Лишь по паре раз вытащили по карасику…  Дома их зажарили до хруста и съели. И ещё пару дней довольствовались грибами.

Отец загрустил от неудачи и от нечего делать начал мастерить табуретки, скамейки, кровати. В несколько вечеров, при помощи топора, молотка, ножовки да одолженного у соседей рубанка,  он обставил холостяцкое жилище. В этом он был настоящим мастером.

Однако Володя с Олегом хотели расшевелить нас, а заодно – пополнить продовольственные запасы, ведь их здоровые желудки требовали настоящей пищи. Так что в очередной выходной день мы все отправились на остров, на настоящую рыбалку, о которой долго потом вспоминали.

4.

У заросшего камышом озера мужики приказали нам подождать, а сами «нырнули» в прибрежные кусты. Вскоре они выволокли оттуда небольшую плоскодонную деревянную лодку с высокими бортами. Людка была старая – края изъедены трухой. Вид судна не внушал доверия, эта мысль отразилась на наших лицах.

- Ничего, - успокоил Володя, - мы на этой лодке в прошлое лето рыбачили, и – ничего. Она десяток мужиков выдержит…

Мы примяли камыши у берега и спустили утлую посудину на воду. Весел не было. Вместо них бросили в лодку корягу, положили в неё рюкзак с сетью, и осторожно, по одному, забрались сами. Лодка даже не просела в воде. Это вселило в нас уверенность

Сеть поставили быстро и до вечера решили поохотиться.  Лодку спрятали в камышах и разбрелись по острову в поисках удачи. У меня была старая одностволка двенадцатого калибра. Раза три «встречался» я с утками, а выстрелить не удалось: то позиция казалась неудобной, то не успевал вовремя сдернуть с плеча ружьё.  К вечеру едва переставлял усталые ноги в больших не по размеру резиновых сапогах.  Весь день на острове то тут, то там раздавались выстрелы: это действовали Володя и Олег. Я несколько раз сталкивался с ними на тропинках и с каждым разом число убитых уток на поясе у каждого росло.

Наконец, солнце начало клониться к закату. От воды потянуло прохладой. Мы сели в лодку и быстро выгребли к тому месту, где темнела цепочка поплавков сети. Улов оказался солидным. И Володя с Олегом энергично начали выбирать из ячеек серебристых карасей и бросать на дно лодки. Отец с увлечением помогал им.

Я сидел смирно и смотрел. Всех нас охватил азарт. Я начал собирать со дна пляшущих рыбин и перекидывать к задней банке.  И вдруг с удивлением обнаружит, что в лодке появилась вода. Её было ещё немного, но она довольно быстро прибывала из открывшихся многочисленных щелей.

Я сообщил об этом взрослым. Но они только отмахнулись.

- Не дрейфь, - бросил через плечо Олег, - скоро закончим.

Я уселся на банку. А вода всё прибывала. Караси чувствовали себя в ней превосходно. Мужики продолжали выбирать сеть и громко обсуждали улов.

Борта у лодки были высокими, но вода скрыла их уже наполовину.

- Чего сидишь, вычерпывай! – сказали мне. Я поискал что-нибудь подходящее для этого, однако в лодке ничего такого не оказалось.

Тогда я стянул с ноги сапог – вода показалась холодной! – зачерпнул им и с трудом вылил за борт.

Как заведённый я вычерпывал воду минут пять, отгоняя нахальных рыбёшек, которые норовили проскользнуть в сапог. А когда я остановился, то понял, что усилия мои тщетны: вода продолжала прибывать. Тем больше меня удивлял азарт взрослых, которые ни на что не обращали внимания. Даже отец  с увлечением вынимал запутавшуюся в сети рыбу, не оглянулся в мою сторону.

Солнце уже спряталось за лесистыми сопками. Туман на дальнем конце озера стал гуще. Хотя было ещё светло.

Наконец, когда вода в лодке всего лишь на ширину ладони не доходила до края бортов, мы повернули к берегу.

Теперь и мои спутники поняли, что дело серьёзное. Отец хотел пробраться с носа лодки ко мне, но судно грузно покачнулось, грозя зачерпнуть бортом, и он оставил свои попытки.

Я сидел на задней банке, а поскольку она была скрыта под водой, я сидел на воде. Мой бесполезный сапог плавал по лодке вместе с карасями. От холода зуб на зуб на попадал.  Становилось ясно, что от купания нас спасёт только чудо.

Володя торопливо греб корягой, Олег греб своей широкой ладонью. Они старались побыстрее пристать к тому берегу, который поближе,- выбирать уже не приходилось.

Берег, куда мы пристали, был довольно крут. Мужчины вскарабкались на него, а я остался на  корме.

- Держи рыбу, - крикнул  мне Володя. Они ухватились за нос лодки, уперлись ногами в траву и рванули лодку на берег. Судно резко накренилось. На меня обрушился шквал воды вперемежку с карасями, которых я пытался задержать, раскинув руки в стороны. Но караси уходили назад, в озеро. Сам я от резкого толчка едва не свалился вслед за ними.

- Держи!!! – в один голос крикнули мужики и вмиг оказались по грудь в воде – у меня за спиной. В первые мгновения они пытались ловить уже покинувших лодку карасей. Отец первым оценил ситуацию и плечом приподнял корму. Володя и Олег поспешили ему на помощь.

Потом мы решили разделиться: мы с отцом выбрасывали из лодки на берег  уцелевшую рыбу, а Володя с Олегом поддерживали корму.

5.

Рыбалка закончилась уже в сумерках.  Все были насквозь мокрыми. Караси поблескивали на траве. Мы хватились, что забыли взять из дома мешок или что-нибудь иное под улов.

- Может, сложим в мои сапоги? – предложил я.

Все согласились. Вылили из сапог воду и покидали в них рыбу. Сапоги были полны до отказа.

Дома  при свете тусклого солнышка мы переоделись. Володя растопил печь, развешал вокруг нас мокрую одежду. Когда стали доставать карасей, они трепыхались и бились хвостами об пол. Я  налил в два таза колодезной воды и высыпал  в них содержимое сапогов. Караси дружно зачавкали в тазах.

Я взял одного из них и поднес к свету. Рыбий глаз усмехался, будто говорил: «Ну что, боком вышла ваша рыбалка!..»

В тот вечер мы пожарили рыбу, наелись и завалились спать. А наутро у всех поднялась температура. Пришлось несколько дней отлеживаться дома.

… Я смотрел на карасей в аквариуме. Стайка крупных серебристых рыб отплыла вглубь своего стеклянного дома и исчезла из вида.

Здесь же, в здании Аквариума есть киоск, где продают цветные открытки с изображением рыб. Купил ту, на которой фотограф запечатлел карасей. Вглядитесь в них внимательнее: они улыбаются.

Сергей Черемнов,

Варна - Прокопьевск,

1986 год.