Маргарита Ланина: «Красота – это страшная сила». Рассказ

28 декабря 2020 

Маргарита Андреевна Ланина много лет работала корреспондентом и редактором разных печатных изданий Новокузнецка. Крепкое университетское образование (журфак Иркутского госуниверситета), газетная практика, журналистский характер – слагаемые её сегодняшнего творческого капитала. Пишет много, разного, в том числе и байки. Что называется, рукой подать до книги. Есть такое желание, как-то поделилась коллега... Кстати, в 2015 году по итогам  литературного конкурса короткого рассказа рассказ Маргариты Ланиной «Дружба народов, или Время драконов» занял первое место.

«Красота – это страшная сила» - один из её невыдуманных рассказов.

Было это в советское время, когда журналист имел такой вес и значение, что ходил по красной дорожке и сиживал за столами. И это было прекрасно! Так вот в те далёкие времена мы, молодые журналисты, вгрызались в эту жизнь как в спелое яблоко – с аппетитом и жадностью, с уверенностью в правоте и бесстрашием, с храбростью, граничащей с наглостью и легкомыслием молодости.

Исполать! То есть я была именно такой. Ну да, удостоверение корреспондента (тогда писали «литсотрудника») давало мне право быть всякой бочке затычкой, не проходить мимо, протягивать руку помощи, бить во все колокола, везде совать свой нос и др. и пр.

Я не иронизирую, ибо это свято и до сих пор. Для старой гвардии журналистов, по крайней мере. Приготовьтесь к долгому рассказу, он будет увлекательным, уверяю вас. При всех плюсах, названных мною выше, корреспондентское удостоверение не давало главного – надёжной защиты от нападения. Да, старый добрый Макаров никогда не утяжелял журналистам кармана.

Однажды среди бела дня на пустынной улице (вот она – журналистская удача!) я оказалась свидетелем наглого приставания какого-то маргинала к мирно идущей по своим делам девушке. В памяти всплыли напутственные слова преподавателя по теории и практике советской журналистики Семёна Моисеевича Бройдо: «Журналист в любой ситуации не должен оставаться равнодушным к происходящему вокруг него».

Вот я и не осталась. Показав нахалу красную «корочку» редакционного документа, я призвала его к порядку. Пресса – царица полей! Откуда мне было знать, что маргинал держал в страхе весь район и не раздумывал ни секунды, если надо было припечатать словесно или материально! Ушат ругательств был вылит на меня незамедлительно.

Я опешила. Нет, ну как так? Я же пресса, ПРЕССА, - могу «пропечатать», привлечь, организовать общественное мнение, понял? Но тут – никакой реакции, кроме одной «Отвали, коза! Я тебе ещё припомню!»

Да что он такое себе позволяет! Девушка мне шепчет на ухо: «Это Имярек, бандит». Ах, Имярек? Правда, Имярек? Какая встреча! Я вот тут насчёт интервью, инкогнито, разумеется… Как на это смотрим? А никак. То есть с «Инкогнитом» он не знаком и никому ничего никогда не даёт. «Пошли вы!» - сказал хулиган и быстро ушёл, оставив нас одних на пустынной улице. Правда, не совсем одних – в перспективе намечался милицейский «уазик».

Далеко ещё не конец истории. В те далёкие времена существовал такой правовой статус как «народный заседатель». Заседатель призван был надзирать за соблюдением законности в судебном процессе. Суды-то народные были, ну вот. Такая креатура как «нарзас» в суде была всё равно, что свекровь у невестки на кухне: не поможет, но проследит.

В заседатели выбирали всегда тех, у кого была уйма времени и свободный рабочий график. Идеально под те параметры подходила я. Если что, и написать могу в газету, свободная и молодая, да с образованием, да и вообще, кому охота всякую тягомотину слушать? Пусть слушает тот, кому на роду написано. На роду написано было мне.

Гражданские иски меня мало интересовали, хотелось заседать «на уголовке». А потом живописать в газете криминальные истории. Вот удача-то! Под эту «удачу» попал тот самый Имярек. Когда его под стражей ввели в зал заседания, я мысленно потирала руки. «Кто кому чё припомнит?» Хулиган взглянул на меня и только бровью повёл. Разговаривал с судьёй, а меня будто и не замечал. Вынесли приговор. Отправили на зону.

Почему-то я старалась снижать планку наказания. Оказалось, что вовсе не люблю мстить. Во мне жил человечный человек, как у многих советских людей. После Ленина, конечно же… Никто никому никогда уж ничего не припомнит. Так думала я и ошибалась. 

Но это ещё не вся история, как вы догадались. Прошли годы. Впрочем, нет, не прошли, а пронеслись как скорый поезд мимо станции. Все эти незначительные в моей биографии журналистские случаи были почти забыты. Другие корреспондентские дела забивали голову и рабочий день. И вот однажды мне надо было вновь посетить те памятные места, где происходили вышеназванные события.

В ту пору дефицита мне повезло. Вороне где-то Бог послал кусочек сыра, а мне послал неземной красоты полупальто и настоящие французские духи. Женщины меня поймут. Это праздник на пустой кошелёк, это песня в душе, дающая отсвет в глазах, это крылья за спиной, а ноги на высоких каблуках. Блеск!

Во всём этом блеске неземной красоты, благоухающая Сен-Лораном, в новой шляпке я ввалилась в тесно набитый автобус. Густая волна моих духов мигом заполнила духоту автобусного салона. Все головы разом повернулись в мою сторону. Я приняла независимый вид и стала внушать себе, что я в Париже.

Салон не был похож на парижский. В нём сидели и стояли простые бабы в растянутых кардиганах, седые волосы их были прикрыты деревенскими платками в розах, а на руках сидевших старух покоились корзины со снедью. Пахло почему-то овчиной. Ну и ладно, не всё коту масленица, не всегда же на такси кататься.

Надо быть ближе к народу. Я не фифочка какая-то, а член Союза журналистов, я у чабанов в гостях на становище водку пила и расколодкой закусывала, я ходила в море (Байкал) на пароме, я сидела в окопе на учениях и писала репортажи об идущих на тебя танках (было страшно). Так чего я здесь испугаюсь?

- А ну быстро разошлись все! Разошлись, я сказал! Пропустите эту женщину, пахнущую французскими духами! Вы ей не чета! -
раздалось с последнего автобусного сиденья.

Народ расступился, пропуская меня к возопившему средь тесноты.

- Да я постою, - заупрямилась я, не желая такого агрессивного соседства. - Мне и здесь хорошо.

И вцепилась в поручень для пущей ясности. Бабы зашикали: «Идите, идите, а то хуже будет! Мы постоим, мы привычные».

Всё, конец, я выступаю жертвой на заклание, чтобы все спокойно могли доехать до своих пунктов назначения. Это мне придётся выслушивать пьяный бред навязанного мне попутчика, мне придётся пресекать попытки познакомиться, вести беседу, поддакивать и отбрёхиваться. Вот не повезло-то! Но мне не повезло ещё больше, чем я могла предположить!

Ибо тот, кто предложил мне место рядом с собой, был тот самый Имярек. Упс! Кажется, он меня не узнал. Если не узнал, я буду жить. Всё так просто. А если узнал? А если узнал, то, по меньшей мере, заберёт у меня все последние деньги, наваляет горяченьких и исчезнет за хлипкими дверцами автобуса. И никто его не остановит и не скрутит в бараний рог. Вон как все быстренько расступились, когда он приказал. Надеяться надо только на себя. И включать смекалку. И стоять за свои деньги до конца. Может даже и умереть. Но в бою. Именно так.

А между тем попутчик сунул мне в руки сумку на замке: «Пристрой там у окна, отдашь когда на выход пойду». Пристроила. Едем. Вот, думаю, когда ж грабёж начнётся? Народ рассматриваю, выбираю, к кому обратиться, если вдруг начнётся. Так и не выбрала, потому что ехали со мной исключительно только женщины, в основном пожилые. Зачем они все разом куда-то поехали? Что, нельзя было мужиков послать по делам хотя бы человека три? Уже как-то спокойнее. Надёжнее как-то в поездке-то.

А дорога ухабистая была, так и подбрасывало всех то и дело. На одном ухабе, мой бандит и говорит мне: «Всё, больше не могу, не выдержу! Отдавай сумку!» Я поняла, что началось! Прижала свою нарядненькую лаковую сумку к груди и решительно так заявляю: «Не отдам!» «Как это – не отдашь?» - удивился Имярек. И окинул меня взглядом. – «Почему?»

«По кочану!» - дерзила я. Семь бед один ответ. Если что, орать буду благим матом. Но произошло совсем непредвиденное.

«Ну ты чего, - миролюбиво протянул «бандюга». - Отдай сумку, я же просто прошу. Выпить хочу, не могу. А там у меня пол-литра. Отдай, а?»

Вот если бы лев вдруг дал мне лапу как собака, я бы удивилась меньше. Я поняла: мужик просил отдать ему свою сумку, а не мою! Не мою! Какое счастье! Надо ли говорить, что я моментально отдала Имяреку его имущество?

«Вот спасибо, - сказал он. - Налить?»

Я отказалась. Отказ был принят удовлетворённо. Попутчик выпил и облегчённо вздохнул: «Хорошо-то как! Еду, рядом баба красивая, то есть, - вы, водку пью. Мы не встречались раньше? Где живёте-то?»

«В Москве» - соврала я.

И это была ложь во спасение.

Маргарита Ланина,

член СЖ с 1983 года

Источник: www.facebook.com/100001854191666/posts/4408896329182130/

Архив новостей