Николай Доможиров: «Они повторили подвиг Матросова»

К 70-летию Победы в Великой Отечественной войне.

(Автор – Николай Петрович Доможиров – известный в Кузбассе журналист. В разные годы работал собственным корреспондентом в регионах Западной Сибири «Строительной газеты», газеты «Гудок». В 1970-е годы преподавал журналистику на филологическом факультете Кемеровского госуниверситета. К сожалению, его уже нет с нами…)

Накануне 20-летия Великой Победы в Новокузнецке появился плакат местного издания под красноречивым заголовком "Они повторили подвиг Матросова". Сообщалось, что 29 января 1942 года на окраине Великого Новгорода красноармейцы из Новокузнецка Иван Герасименко, Александр Красилов и Леонтий Черемнов закрыли своими телами три гитлеровских дзота и погибли. Произошло это в критический момент, когда над нашим стрелковым взводом, проводящим ночную разведку боем, нависла опасность гибели.

Групповой подвиг, о котором узнал я тогда впервые, потряс мое воображение неуемно русской храбростью. Вместе с тем возник вопрос: почему новокузнечане названы "повторившими" подвиг гвардии рядового Матросова, хотя фактически было наоборот? Матросов, как известно со школьной скамьи, лег на вражескую амбразуру у белорусской деревни Чернушки 23 февраля 1943 года, а новокузнечане - годом раньше. Оплошность авторов плаката?

Работники Новокузнецкого краеведческого музея подтвердили мое предположение: при подготовке плаката на актуальную тему никто архивными источниками не интересовался, с научными сотрудниками не советовался. Похоже, довольствовался обрывочными, не до конца проверенными сведениями.

Ошибка пошла в тираж, и устранить ее оказалось непросто. В отделе рабочей молодежи ЦК ВЛКСМ, где я бывал по служебным делам как начальник комсомольского штаба на строительстве цеха длинномерных рельсов Кузнецкого металлургического комбината, от меня попытались отмахнуться. Дескать, какое имеет значение, кто лег на амбразуру раньше, а кто позже? Новокузнечане, мол, должны быть довольны, что в знаменатель подвига их малоизвестных земляков поставлен всемирно известный Матросов. Не случись этого, Герасименко, Красилов и Черемнов по-прежнему оставались бы в тени, как бы на вторых ролях. Теперь же они мат-ро-сов-цы! Улавливаете символику?

Ссылка молодых аппаратчиков ЦК комсомола на голую символику меня не устроила, ибо "тень" появилась искусственно, в силу случайных обстоятельств. Судите сами. Матросову звание Героя Советского Союза было присвоено сразу после трагической гибели, в феврале 43-го, а аналогичный Указ Президиума Верховного Совета СССР по Герасименко, Красилову и Черемнову вышел лишь 21 января 44-го. С того дня и началось их официальное чествование как Героев Советского Союза.

Позже, уже после войны, по инициативе Константина Симонова, Бориса Полевого и других писателей-баталистов в литературу были введены понятия о предшественниках и последователях Александра Матросова, Николая Гастелло, Виктора Талалихина. Тем самым с протокольной точностью было определено место каждого героя в летописи Великой Отечественной войны, восстановлена хронологическая достоверность.

- Символика в трактовке важнейших ратных событий допустима лишь до тех пор, пока она не вступает в противоречие с исторической правдой, - сказал мне при встрече в 1966 году Константин Симонов, участвовавший во втором всесоюзном слете победителей похода по местам революционной, боевой и трудовой славы советского народа. В этом смысле Герасименко, Красилова и Черемнова ни под каким предлогом нельзя называть "повторившими" подвиг Матросова. Подвиг новокузнечан по-своему даже уникальнее, так как в Великой Отечественной войне других групповых подвигов у огнедышащих амбразур не было, хотя их зарегистрировано около трехсот (вместе с японским театром боевых действий в августе 45-го).

Действительно, подвиг новокузнечан был так ярок и впечатляющ, что на него откликнулись тот же Константин Симонов, Вячеслав Шишков и Николай Тихонов, генерал Давид Ортенберг, которого по рекомендации Георгия Жукова Иосиф Сталин в первый же день войны назначил главным редактором газеты "Красная звезда".

В описании беспрецедентного подвига все они придерживались версии триады: якобы три бойца закрыли своими телами три дзота, хотя на местности таким образом было ликвидировано два дзота.

Желая разобраться в противоречиях, позвонил я автору "Баллады о трех коммунистах" Николаю Тихонову, возглавлявшему длительное время советский Комитет защиты мира, академику, Герою Социалистического Труда.

- При написании стихотворения я пользовался самой общей информацией из армейских газет и радио, - пояснил Тихонов. - К тому же, как поэт, видел свою задачу не в сборе дополнительных деталей памятного боя в Новгороде, а в создании собирательного образа воина-патриота, способного на сознательное самопожертвование во имя освобождения Родины. С точки зрения индивидуализма подобное вообще не поддается восприятию, о чем не раз говорилось в западной прессе. Зачем-де добровольно лишать себя жизни, когда есть выбор?

Чтобы не быть голословным, приведу слова американского социолога А. Б. Казенса из книги "Портреты героев": "Героизм русских во второй мировой войне часто загадочен. Как мог простой солдат добровольно закрыть грудью амбразуру?! По нашим меркам, это бедный человек и едва ли верующий. Так что же толкало его на самопожертвование?".

Мать Героев Советского Союза Зои и Александра Космодемьянских, стойко перенесшая гибель своих детей, так ответила зарубежному оппоненту: "Вас интересует, откуда взялось гражданское мужество у вчерашних школьников, не имеющих за плечами жизненного опыта. Героями, конечно же, не рождаются, ими становятся. Такими их воспитали советская семья, школа, комсомол, вся наша жизнь. Неизгладимый след в молодых сердцах оставили рассказы о Чапаеве, Пархоменко, Лазо и Щорсе, книга Островского "Как закалялась сталь".

... Время близилось к полуночи, когда младший лейтенант Николай Поленский в последний раз проверил готовность бойцов своего взвода к рискованному рейду в расположение врага (предстояло разведать и ликвидировать огневую систему, захватить "языка"). Придирчиво оглядев подчиненных, офицер остался доволен: ремни тщательно подтянуты, личное оружие в порядке, в глазах застыла жажда действий, какая возникает перед серьезным, рискованным испытанием.

"На 22 человека выдали нам около 40 гранат, - расскажет много лет спустя участник рейда сержант в отставке Трофим Лысенко. - Все мы были одеты в белые маскировочные халаты и даже винтовки обмотали бинтами. Лежащая перед нами река Волхов, рассекающая город, была подо льдом, но каким был лед, мы не знали. На всякий случай прихватили с собой веревки".

Разведчики сдали на хранение документы, награды и, точно призраки, растворились в морозной мгле. Вскоре в той стороне, куда ушла группа Николая Поленского, затрещали интенсивные выстрелы, в темном небе заплясали отблески взрывов. Судя по всему, сражение вступило в решающую фазу.

В ходе дерзкой ночной операции немецкий гарнизон, окопавшийся на противоположном берегу Волхова в районе железнодорожной насыпи и "быков" недостроенного моста, был почти весь уничтожен. Уничтожены землянки, блиндажи и основа укрепрайона - дзоты. Убито около полусотни гитлеровцев.

Но погибло и несколько красноармейцев, принявших основной удар на себя. В очерке "Россия поднялась во весь рост" Вячеслава Шишкова, найденном мной в газете соседнего Ленинградского фронта "На страже Родины" за 27 февраля 1942 года, мастито передается динамика скоротечного боя:

"Вот амбразура - дыра, через которую, не переставая, строчит пулемет. Гранаты у героев все вышли. Но надо заставить замолчать пулеметы. Надо заткнуть смертоносное окно.

Резкая молния в мозгу: "Заткни своим телом!".

И вот - последний глоток жизни. Герасименко, бросаясь головой вперед и затыкая своим телом, как броней, смертоносное окно, с мстительной ненавистью к врагу кричит:

- Будьте вы прокляты, гады! Смерть вам!

Его примеру последовали Красилов и Черемнов".

Касаясь предшественников Александра Матросова, поэт Николай Тихонов в той же газете с чувством заметил: "Советский пехотинец таков, что он все преодолеет. Его уже не ошеломишь хитрой берлинской "уткой". Встречному удару он противопоставляет свой удар, контратаке - свою контратаку, окружению - свое окружение. И тогда бегут орды, бегут шикарные генералы, бросая штабы, бегут танкисты, бросая танки, артиллеристы - свои пушки... А иногда им и бежать-то некуда и некогда. И ложатся они мертвыми на белый русский снег и устилают трупами дорогу, по которой движется наша непобедимая пехота. А все это еще только начало".

Тут мы подходим к весьма деликатному моменту. Как сказано выше, считалось, будто в новгородском трагическом эпизоде дзотов было три и столько же закрывших их бойцов. По бойцу на пулемет. А мемориальная плита на месте боя, где мне довелось побывать, гласит ... о двух дзотах!

Поразило меня и первичное донесение начальника штаба 229-го стрелкового полка 225-й стрелковой дивизии майора Лавщика и его помощника старшего лейтенанта Полякова (инициалы не указаны), составленное в 13.00 29 января - всего через несколько часов после боя. В контексте этого документа можно считать, что в нейтрализации дзотов ценой собственной жизни принимал непосредственное участие и санитар Степан Дубина. Отсюда следует, что на один дзот ложились друг за другом по меньшей мере двое. История мировых войн не знает ничего подобного.

Надо сказать, испытание смертельной опасностью выдержали не все. Один из членов группы еще до начала боя прострелил себе ступню и тут же был конвоирован в часть. Красноармеец Добров "бросил винтовку и исчез".

Офицеры штаба, составлявшие донесение, заверяют старших начальников, что тела убитых будут эвакуированы ближайшей ночью. Но это представляется маловероятным, так как напуганные ночным переполохом немцы наверняка взяли под особый контроль подвергнувшийся ночному нападению участок укрепрайона. Так и осталось неустановленным место захоронения героев-мучеников (выражение Вячеслава Шишкова).

Многое могла бы прояснить встреча с соратником трех героев Трофимом Лысенко, но найти его пока не удалось. Поэтому привожу в сокращении его рассказ, записанный новгородскими журналистами: "Перебрались на левый берег незамеченными. Прошли метров 50-60, поднялись на вал железнодорожной насыпи, примыкающей к реке. И тут обнаружил нас немецкий часовой. Он что-то крикнул - очевидно, потребовал назвать пароль. Мы не ответили и ускорили шаг. Часовой выстрелил. Мы увидели землянки и забросали их гранатами. Можно сказать, все перевернули.

Фашисты опомнились, открыли огонь. Положение наше оказалось нелегким. А тут еще ожили два дзота. К счастью, мы находились в нейтральной зоне, так что пули не доставали нас. Но так долго продолжаться не могло: стоило нам попытаться отползти - и все мы попали бы под перекрестный огонь. Надо было немедленно подавить дзоты. Но как? Гранаты у нас кончились, на исходе были патроны.

И в этот критический момент Герасименко пошел на амбразуру. Никто ему не приказывал, сделал он это по велению сердца. Пулемет умолк окончательно. Но строчили из второго дзота. Его амбразуру закрыл Черемнов. Вместе с Герасименко, Красиловым и Черемновым потеряли мы санитара Степана Дубину, погибшего при попытке вынести товарищей".

Опять неувязка. В боевом донесении, как помним, Степан Дубина назван в числе четырех, закрывших собой огневые точки. Где истина? Из двух источников предпочтительнее донесение, заверенное двумя штабными офицерами. К тому же в ожесточенном, скоротечном бою вряд ли была возможность выносить под градом пуль смертельно раненных бойцов.

Еще фрагмент из донесения, дополняющий картину схватки: "По данным разведки, блокированный гарнизон состоял из 60-70 человек, трех легких пулеметов, имеющих сектора обстрела вправо и влево от "быков" моста. Перед "быками" - проволока в два-три кола и рогатки высотой 85 см. Минированных участков у "быков" нет.

Бой длился 40 минут. Храбро сражались младший лейтенант Поленский, младшие сержанты Арсенин, Селезнев и Мусатов, сержант Лысенко. Ведя сильный пулеметный огонь по отходящему противнику, группа во главе с сержантом Герасименко, имевшая цель захватить "языка", вытащила из амбразуры пулемет противника и продолжала выполнять задачу самоотверженно, не считаясь с опасностью. Все четыре товарища - Герасименко, Красилов, Черемнов и санитар Дубина - своими телами закрыли огневые точки и погибли смертью храбрых. С ними же остался пулемет, который они взяли у противника".

Как видим, один из трех пулеметов гитлеровского укрепрайона был выведен из игры до трагической развязки. Следовательно, закрывать грудью пришлось все-таки два дзота. Первый Леонтию Черемнову удалось подавить одному. А на второй ложились друг за другом товарищи.

После войны новгородцы создали у себя два памятника трем героям - мемориальную доску на месте гибели и обелиск на территории Ярославова дворища. Есть обелиск и в селе Старая Тараба Кытмановского района Алтайского края, где родились и до переезда на легендарный Кузнецкстрой работали в колхозе "Трактор" Красилов и Черемнов.

К сожалению, новокузнечане пока не оказали им должного внимания, хотя по горячим следам события новокузнецкая городская газета "Большевистская сталь" за 11 марта 1942 года отмечала: "Они отдали все, что могли, за советскую землю, за счастье грядущих поколений, до конца выполнив свой священный долг. И мы никогда не забудем наших героев, наших славных боевых товарищей, будем гордиться их отвагой и мужеством". (Слова принадлежат известному сибирскому поэту Георгию Антоновичу Доронину, который позже ушел добровольцем на фронт и погиб при написании очередного репортажа с передовой).

Накануне 20-летия Великой Победы по инициативе молодых строителей цеха длинномерных рельсов Кузнецкого металлургического комбината был начат сбор средств, индивидуальных и общественных, на памятник героям, предвосхитившим подвиг Александра Матросова. Путем открытого творческого конкурса был определен и оплачен премией вариант скульптуры - фигуры красноармейца в броске на пулемет. Однако при исполнении проект превратили в безликий мемориал из меди с вечным огнем. Сделано это было произвольно, в обход решения оргкомитета, в состав которого входили такие влиятельные люди, как второй секретарь горкома партии, первый секретарь горкома комсомола, главный архитектор города.

В кулуарах митинга и других мероприятий в честь 60-летия группового подвига, проведенных по плану губернатора Кузбасса Амана Тулеева, слышал я разговоры о возможном возвращении к строительству в Новокузнецке памятника трем героям национального ранга - на сей раз в форме патриотической диарамы. Разумеется, потребуются немалые деньги. Но Иван Герасименко, Александр Красилов и Леонтий Черемнов, отдавшие Родине самое дорогое - жизнь, заслужили такую честь.

Николай ДОМОЖИРОВ,

заслуженный работник культуры РФ,

лауреат Булгаковской премии.

Новокузнецк.

Источник: http://www.pressarchive.ru/