Нина Чунтонова, бывший корреспондент газеты «Комсомолец Кузбасса»: «Вышли из «молодёжки»

(Автор – Нина Трофимовна Чунтонова – работала в печатных СМИ Казахстана, Новосибирска. В 1960-е трудилась в областной молодёжной газете «Комсомолец Кузбасса», была литсотрудником, затем заведовала отделом рабочей молодежи редакции. За острые интересные публикации её по праву называли «золотым перышком» издания.  

В Кемерове вышла замуж за литсотрудника «Комсомольца», корреспондента Кемеровского областного радио Виталия Козько. Виталия генетически тянуло на родину – в Белоруссию. И в 1971 году они с Ниной переехали в Минск. Вскоре о Козько уже заговорили как о крупном белорусском писателе. Ему присуждались самые престижные премии, по его книгам снимали фильмы, его имя вошло в программу «Литература народов СССР».

Нина Чунтонова тоже не уронила честь «Комсомольца Кузбасса».  Приехав в Минск, она пришла предлагать свои услуги в республиканскую газету, её попросили написать на пробу какую-нибудь заметку. Нина ответила, что заметки она, представьте, писать не умеет, но вот, если надо, напишет газетную полосу на любую тему. По белорусским меркам это было неслыханно. И уже вскоре её взяли на должность заведующей отделом республиканской газеты Белоруссии.

Она стала автором книги по истории Кузбасса. В 60-х годах журналистка кемеровской «молодёжки» Нина Чунтонова (Козько) состояла в более чем десятилетней переписке с американской журналисткой Рут Эпперсон Кеннел, которая была прототипом героини рассказа Драйзера «Эрнита». Об этом повествуется в книге Н. Козько и Е. Кривошеевой «Загадка Эрниты», выпущенной Кемеровским издательством в 1979 году. Благодаря этому мы имеем бесценное свидетельство одной из героинь великого американского писателя Теодора Драйзера).

Казахстанская «Ленинская смена», новосибирская «Молодость Сибири», кемеровский «Комсомолец Кузбасса», а впоследствии белорусское «Знамя юности» - так сложилось, что моя журналистская биография определялась именно этим, молодёжным, «жанром». Наверное, это позволяет до сих пор не соглашаться с объективным исчислением своего реального возраста. Все мы, вышедшие из «молодёжек», отличаемся от степенных «партийцев» порой даже излишней эмоциональностью, завидной легкостью на подъём, склонностью к подначкам и розыгрышам.

В историю «Комсомольца» надолго вошёл розыгрыш незлобивого, но очень уж, до пародийности, самовлюбленного Юры Рязанова. Мы решили «принять» его в штат «Комсомольской правды», а для начала предложили посотрудничать, предоставить несколько материалов, передав их по телефону в Москву.

Юра диктовал по «межгороду» свои репортажи и очерки, а я в соседнем кабинете лихо стучала по клавишам машинки, изображая приём. Вся редакция, и даже сам редактор Максим Щербаков, втянулась в эту «кадровую» авантюру.

Юра уже советовался с шефом о деталях своего увольнения и перехода в собкоры. Одна неточность – и розыгрыш раскрылся. Юра сохранил внешнее спокойствие, но все же какие-то выводы для себя сделал.

Впрочем, вся комсомольская жизнь, особенно в комитетах разного уровня, напоминала тот же один большой розыгрыш. Мальчики и девочки в обкомах и горкомах изо всех сил придумывали и пытались внедрять бесконечные «инициативы», «почины», «акции». Нам же, их подручным, надлежало их освещать, раскручивать.

Как заведующая отделом рабочей молодежи, я стояла у истоков зарождения «цеха плодородия без корпусов», типа успешно действовавшего по инициативе комитета комсомола Кемеровского азотно-тукового завода.

Конечно, завод давал какое-то количество продукции сверх плана, и роль молодых химиков в этом, несомненно, была, как, впрочем, и всего остального заводского коллектива. Но «продвинутый» секретарь комитета комсомола завода сумел с помощью прессы закрутить вокруг этого излишка продукции образ некоего виртуального «цеха». И уже на вагоны с продукцией азотно-тукового лепились наши листовки: «Грузам химии – зелёную улицу!», и наш тогда еще внештатный Валентин Масленников трясся на морозной платформе, сопровождая эти грузы, чтобы потом написать репортаж.

Через какое-то время цех тихо почил в бозе, но секретарь комитета комсомола уже сидел в ЦК ВЛКСМ в Москве.

Были бесконечные «комсомольские клятвы» при проведении различных активов и съездов, была необыкновенно модной закладка в фундаменты строек капсул с обращением к потомкам, которые, конечно же, будут жить при коммунизме.

Нельзя думать, что освещали мы кипучую деятельность комсомольских активистов, а тем более повседневный, и в самом деле зачастую героический труд рядовых комсомольцев с какой-то «фигой в кармане». Каково время, таковы и песни. И мы загорались от того порой искреннего, а порой бенгальского огня.

И было у меня и «восхождение» на самую макушку готовой к сдаче первой домны Запсиба, и поездка по узкоколейке в глухое зимнее утро к месту прокладки высоковольтной электролинии Артышта – Подобасс. И была ещё одна страница, вернее, десяток с лишним номеров родного «Комсомольца», где печаталась моя документальная повесть «Загадка Эрниты». Она тоже об энтузиазме молодости, о вере в идеалы. Но только из первых лет революции и строительства Коксохима с участием американских колонистов.

Героиня книги Рут Кеннел, с которой я много лет вела переписку, несмотря на испытания, выпавшие на долю колонистов, сохранила любовь к Кузбассу, к России, веру в её будущее. И даже заразила своей верой и любовью великого Теодора Драйзера, секретарём которого во время его путешествия по России стала впоследствии.

Всему есть место в жизни – правде и фальши, вере и заблуждению, разочарованию и обретению. Главное, что мы были и остаемся в ней, а она – в нас.

Источник: книга «Журналистика Кузбасса: строки истории», Кемерово, 2008

Фото из этого же издания