Новокузнечанин Александр Савченко: «Литературный всеобуч»

28 февраля 2019 

Автор публикуемых ниже произведений – Александр Савченко жил и трудился в различных организациях Мариинска, Новокузнецка, Кемерова. Сотрудничал с местными изданиями, вёл знакомства с кузбасскими писателями. Сечас постоянно проживает в Новокузнецке. Вот как он сам вспоминает о некоторых эпизодах своей жизни.

В давнюю пору, в студенчестве у меня был опубликован первый рассказ «Люди разные». Это было в альманахе «Литературный Омск».

В год, когда я поступил в институт, уехал в Новосибирск наш заведующий кафедрой мелиорации Залыгин Сергей Павлович со своей женой Любовью Башкировой, руководившей другой кафедрой - гидротехнических сооружений. После этого мне дважды приходилось встречаться с этим известным советским писателем на разных литературных мероприятиях. А в последние годы после публикации статьи "Писатель первой десятки" у меня завязалась переписка с его дочерью Галиной Сергеевной Мушинской...

В памятном номере альманаха оказался знаменитый очеркист Леонид Иванов, среди омских поэтов были стихи Тимофея Белозерова. 

Я стоял вместе с моим сокурсником Толей Щитовым, который позднее стал редактором журнала «Байкал».

В те годы в Омске была сильная писательская организация. Только что в столицу  снялся поэт Леонид Мартынов. Когда он изредка навещал Омск, с широкой общественностью и молодежью не любил встречаться. Говорят, здесь у него накопилось много негатива, особенно в отношениях с властными чиновниками. Но это можно считать исключением. Нам, послевоенной романтической молодежи, было у кого учиться. Причем все исходило со стороны старшего поколения, притом как-то уважительно – нежно. А старшим-то было всего по 30-40 лет!

В Мариинске меня с головой вовлекла строительная работа по специальности, былой писательский зуд поослаб. Я теперь понимаю: в свой час тогда не оказалось рядом друзей, профессиональной поддержки. Кроме того я никогда не лип к писательской среде, хотя периодически продолжал печататься в разных газетах и журналах.

Попытка вырваться из этого круга была намного позже, в восьмидесятых годах, когда я переехал из Кемерово в Новокузнецк.

Работал тогда вместе с Пашей Мертвецовым в «Сибгипромезе». Теперь он живет в Краснодаре и известен как Павел Майский (такой псевдоним оттого, что родился в день 9 мая).    

Руководил он в те годы «Литературным постом» от Кемеровской писательской организации. Под давлением Майского я поехал в Кемерово на литературный семинар с повестью «Там через дорогу». Моими рецензентами оказались Геннадий Емельянов, Зинаида Чигарева и Владимир Куропатов. В целом они к повести отнеслись доброжелательно и  рекомендовали ее к печати. Но тут ровно под занавес наступили девяностые…

И это уже отдельная повесть о несостоявшейся публикации.

…В Мариинске меня однажды потянуло к местным литераторам. Во все годы эта братия кучковалась вокруг местных газет. Здесь литераторы были пригреты редакцией городской газеты.   

В газете «Вперед» тогда набирал силу Александр Зайцев, уже известный в Кузбассе журналист и редактор. При газете собирался литературный люд Мариинска, бывали и пишущие селяне. Все было, как у всех. Кто-то читал свои стихи, кто-то критиковал их и в доказательство читал собственные, по их мнению, намного лучшие...

Запомнилась заметная фигура кузбасского краеведа Ильи Зыкова, особенно его острая бородка и удлиненный нос. Это был тогда уже мэтр низовой литературы, за ним числилось много журнальных публикаций о природе нашего края, а в Кемерово готовилась к выходу в свет приличная книжка.

Было любопытно слушать одну дамочку среднего возраста. Она обычно, бросая взор по сторонам, говорила недолго, минут пять-семь. Но поминутно с патетикой и пафосом вопрошала:   

- А что бы об этом сказал (подумал, заметил и т.п.) Владимир Васильевич?   

Я знал, что «есть такой парень», но еще не знал, что его корни тянутся в наш Мариинск.   

У дамочки, которая оказалась преподавателем местной школы или техникума, на коленях всегда лежала книжка с дарственной надписью самого автора. Автором был Владимир Чивилихин...

В какой-то зимний день нас собралось человек восемь. Ни Зайцева, ни отсека (ответственного секретаря), ни других должностных лиц на месте почему-то не оказалось. Кто-то рассказал анекдот. Остальные чего-то ждали...   

Седоватый, но моложавый, по виду бывший фронтовик, достал портсигар.   

В эту минуту в комнату заглянула уборщица. Она увидела развлекающуюся незнакомую публику, среди которой один уже мял в руках папиросу…

- А ето што за народ?

Нам было предложено покинуть помещение. Немедленно!    

Больше я не посещал эти литературные посиделки. 

Может быть, и зря…   

 

АЛЕКСАНДР САВЧЕНКО. ГЛАВА ИЗ ПОВЕСТИ «НЕИСПОВЕДИМЫ ДОРОГИ» (о жизни писателя Ф.М. Достоевского в Кузнецке)
Заканчивался январь… Второй день по вечерам священник Тюменцев растолковывал тонкости проведения будущей свадьбы. Достоевского меньше всего интересовали домашние  посиделки, да и само венчание он понимал, как проведение установленного  ритуала, при этом  желая устроить все, как можно быстрее и проще.

— Ну, не мной оно придумано! — перекрестился Евгений Исаакович. — Веками складывалось так. Венчание, любезный Федор Михайлович, относится к одному из семи Таинств Святой церкви. С помощью его будущие супруги получают особую благодать. Жених и невеста дают взаимные обещания в верности. За это получают Божье изъявление на рождение и воспитание детей…

Марья Дмитриевна улыбнулась, что не проскочило мимо цепкого взора Тюменцева.

— Да, я, батюшка, о своем, — робко промолвила Исаева.

Настала очередь улыбнуться Тюменцеву.

— Простите, я как-то запамятовал: вы же уже однажды стояли под венцом… Тогда все слова мои только к вам, Федор Михайлович.
— Я все понимаю, отец мой, но я человек при исполнении воинской службы. И ограничен во времени. Сроки моей отлучки оговорены с непосредственным начальством. А оно: знаете где... На ухо не шепнешь и не докричишься...

 — Вы, голубчик мой Федор Михайлович, тоже войдите в наше церковное положение. У нас есть писаные и неписаные законы. А исполнять их надо все! При огромнейшем желании не могу вас обвенчать, когда захочется! Хоть убейте! В нашей Православной церкви венчание нельзя проводить по вторникам, четвергам и в субботу. Это раз! И не в каждый божий праздник. Два! Во время постов – уже три! Святки, дай Бог, прошли, а до Сретенья далековато. Еще бы не угадать на пасхальную неделю. К тому же серьезная работа у нашего причта: обыск, опрос поручителей. Кстати, буду рекомендовать нужных и благонадежных людей...

Тюменцев помолчал, углубившись в себя. Наконец, словно выдохнул:

— Кроме как шестого февраля, то есть в ближайшую пятницу у нас ничего не выйдет. Если не получу вашего согласия, то уж простите…

— Я согласен! — с готовностью сказал Достоевский.
— Да, мы согласны, — кашлянув, подтвердила Марья Дмитриевна.

На другой день они снова появились в храме. В официальном порядке Достоевский заявил священнику о своем желании. Тот вызвал дьячка, поручил ему, как полагается, записать звание, имена и фамилии желающих встать под венец. Потом объявил, что в ближайшие три дня сделает оглашение. Все, кто знает пришедших венчаться, могут сообщить церкви об известных им препятствиях для совершения брака. Вместе с оглашением причт церкви проведет брачный обыск.

— Если препятствия не возникнут, то, учитывая щепетильность вопроса, наш храм отнесется с глубоким пониманием к вашему желанию совершить чин венчания.

Тюменцев еще раз обратил внимание на то, что приготовления к венчанию должны быть завершены строго до шестого февраля. Достоевский, показывая кольцо на безымянном пальце правой руки, признался, что обручение к настоящему времени совершено во время помолвки. Священник кивнул головой.

— Вы уж только про нательные крестики не забудьте!..

Венчание назначили на начало второй половины дня. Кошевая с женихом и невестой прикатила в сопровождении четырех саней. У дверей храма толпился народ, в основном местные жители с Подгорья и Форштадта, тут же нагорские завсегдатаи.

Весть о  венчании приезжего офицера, к тому ж еще известного писателя, по городу расползлась со скоростью голубя... Впереди, как положено, стояли известные и именитые люди. Осанистые мужчины и укутанные в шали дородные женщины. Поутру небо заваливало землю снежком, а около двух часов выси разъяснились, резко похолодало, зато выглянуло яркое солнышко.

Перед входом в храм отец Тюменцев надевает на пальцы жениха и невесты заранее взятые у них кольца. Виновники торжества трижды ими обмениваются, что символизирует передачу власти супруги над собой. С этой минуты пришедшая пара официально значится женихом и невестой.

Тюменцев в роли главного распорядителя венчального действа вводит их в центр храма, останавливаясь перед аналоем. Невеста в голубом платье с длинными рукавами и с буфами, как посоветовала форштадтская портниха. Подол платья спускается далеко за кромку черных пимов. На голове светлый платок василькового цвета. На женихе темный мундир с золотыми погонами – по одной звездочке на красном просвете. Блестят выпуклые латунные пуговицы (Достоевский спозаранку драил их золой под лампадой Вагина) – по шесть штук в два ряда, на ногах высокие офицерские сапоги. Невеста заняла место по левую руку от жениха.

Взошедший, было, на алтарь Тюменцев возвращается. Впереди него дьяк и подьячий несут Евангелие и святой Крест. После благословения священника жених и невеста совершают крестное знамение. Громогласно сообщается, что брачный обыск под номером 17 произведен. Документ подписан женихом, служащим седьмого Сибирского линейного батальона прапорщиком Федором Михайловичем Достоевским и невестой, вдовой коллежского секретаря Марией Дмитриевной Исаевой, а также их поручителями коллежским асессором Иваном Мироновичем Катанаевым и чиновником таможенного ведомства Петром Сапожниковым, государственным крестьянином Михаилом Дмитриевичем Дмитриевым и чиновником Кузнецкого училища Николаем Вергуновым.

Объявляется, что обыск произведен в присутствии членов причта Одигитриевской церкви священника Евгения Тюменцева, дьякона Петра Лашкова, дьячка Петра Углянского и пономаря Ивана Слободского. Жених со своей стороны представил специальное дозволение за №167 от имени своего командира полковника Григория Беликова…

Достоевский слабо морщится. Он давно не бывал в светлом и многолюдном храме. Взором выхватывает лица присутствующих. Прикрыл широкие глаза исправник. Туманными очами смотрит куда-то в темный угол Вергунов, нечаянно навалившееся горе совсем сбило с панталыку растерянного учителя. Рука об руку стоит чета местных докторов Гриценко - Николай Семенович и Анна Фоминична. Переминается с ноги на ногу простуженный хозяин квартиры Исаевых Дмитриев. Возле матушки Елизаветы Павловны лупает глазами Машенькин сын Паша. Тянет голову из-за чужого плеча Вагин, пытается человек не упустить важный момент из жизни своего постояльца… Федор Михайлович мимолетом определяет, что народу на его торжество собралось поболе сотни человек.

Сладко щекочет нос запах горелого воска. То и дело открывается входная дверь, припоздавшие наскоро крестятся. Горбатенькая женщина из церковной обслуги зажигает венчальные свечи, священник раздает их жениху и невесте. Те принимают по свече в левую руку, женщина подает два белых платка – обернуть низ свечей, чтоб стекающий воск не обжигал пальцы. У жениха золотое кольцо – символ солнечного цвета и мужской силы, на пальце невесты серебряное колечко — металл символизирует лунный свет и женское начало.

Священник произносит молитвы и просит у Бога даровать венчающейся паре детей и внуков. Каждый раз, когда крестится священник, крестятся Достоевский и Исаева.

Приближаются свидетели, они подносят к жениху и невесте венчальные короны, те их целуют, после чего свидетели продолжают держать венцы над головами будущих супругов.

Произносится молитва Господня «Отче наш».

— Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да придет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим; и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго. Ибо твое есть Царство и сила и слава во веки!

Тюменцев осеняет крестным знамением чашу с красным вином, протягивая будущим супругам: сначала ему, потом ей.

— Я беру тебя в жены! — говорит жених.

— Я беру тебя в мужи! — повторяет невеста.

Священник объединяет руки Федора Михайловича и Марьи Дмитриевны, поверх рук кладет епитрахилью (широкую ленту, огибающую шею священника и обоими концами спускающуюся на его грудь)и возлагает на нее свою ладонь. Все! Вечный брак заключен и благословлен небесами.

Пара поочередно целует иконы Божьей матери и Спасителя, после чего Тюменцев  торжественно восклицает:

— Я объявляю вас мужем и женой!

Он берет чету Достоевских за руки (горячую и мозолистую ладонь мужа и холодную в виде лодочки ладошку супруги), обводит молодоженов вокруг аналоя.

Близкие и знакомые Федора Михайловича и Марьи Дмитриевны отрываются от общей толпы и бросаются к ним.

От начала до конца обряд длился чуть больше одного часа. В знак единения двух сердец раздается божественный звон с колокольни Одигитриевской церкви.

Звон забирается над Кузнецком в высоту. И плывет, оставляя позади себя замерзшие топольки и скованную льдом Томь. Плывет в сторону уходящего солнца, куда через несколько дней удалая тройка увезет семью Достоевских.

 

КТО В ТЕРЕМЕ ЖИВЁТ? 

А мы и живем! Причем не намного отстаем от Первопрестольной. 

Взять хотя б наш именник, т.е. перечень имен жителей города. В Кузбасском регионе Новокузнецк примечателен в части интенсивной миграции. У нас  особо ощутим приток людей из Средней Азии, Кавказа, Казахстана, Хакасии, Тувы. Да и, наконец, близость проживания коренных народов – шорцев, телеутов, алтайцев. Цыгане тоже оставили свой след. Так что по национальному составу мы не самые последние… Отсюда и обилие разных имен.

Конечно, установившегося именослова в городе нет. Его, наверное, и не может быть,  ведь ежедневно сотни людей сменяют друг друга в обоймах  поездов и самолетов. Каждые сутки десятки людей покидают город, и столько же примерно приезжает… 
Наиболее интересный возраст нашего населения приходится на середину человеческой жизни, то есть от 40 до 50 лет. Но экзотика, по моему представлению, таится глубже. Поэтому пришлось использовать материалы местных органов социальной помощи населению, в них наиболее полно представлены наши городские имена.

Есть, конечно, свой специфический именник у других организаций города: в полиции, в конторах ЖКХ, в справочной службе, у медиков и т.д. Но это все не то...

Наибольшее любопытство в части имятворчества представляют люди более старшего поколения - ведь они родились в первой половине прошлого столетия и ранее…  Как же называли своих чад наши предки в те далекие-близкие времена? В городах и в малых селеньях…

Все это копилось где-то на белом свете, а потом  стеклось к нам…
Большинство наших имен – традиционно русские имена, которыми до сих пор нарекают родители детей в ЗАГСах. Кем-то нарекают почаще, а кем-то пореже. Александр, Андрей, Павел, Кирилл, Денис, Михаил, Дмитрий, Анна, Мария, Елена, Ирина, Екатерина… В других именах сохранились отзвуки крестьянско-патриархальной России – Степанида, Сидор, Акулина, Елисей, Тихон, Авдотья, Макар, Евлампий, Мефодий, Анисим, Артамон, Флегонт.

Еще раз оговорюсь, что это не высосанный из пальца перечень имен, а выборка из весьма авторитетных документов.

В большинстве своем носители этих, казалось бы, несовременных имен родились в сельской местности и названы не только в честь христианских святых, но и в память о своих предках.

Есть группа имен, взятая один к одному из церковного именника, но теперь это для молодого поколения сплошная экзотика. Вот редкое имя Некторий (правильно Нектарий), Вил (чисто христианское имя, его не надо путать с Вилем, образованным от В.И.Ленина). Эстеризраиль (сложное имя от «Эстер», которое в свою очередь идет от имени святой Есфири – жены персидского царя Артаксеркса и от «Израиля», которое в свою очередь происходит от имени ветхозаветного патриарха Иакова). Иринарх (греч. – начальник мира), Июлия (правильно Иулия, в быту просто Юлия), Милица, Макрина.

Другая группа имен находится за пределами христианства. Так часто называли детей в семьях вольнодумцев, сектантов, раскольников и просто безбожников. Лепестинья, Секлетинья, Фетинья, Элефтерия, Логантий, Кавсария, Фдаил, Ивлания, Арганида, Осминдиадр, Кресантий, Лифантий… И тут же конгломерат новообразованных имен: Алмаз, Викторина, Гранат, Гранит, Магнит, Греза, Гений, Рубикон, Идея, Идиллия, Лира, Новелла, Муза, Пальмира, Риф, Рим, Фея, Эра, Галера, Сила, Стелла, Забава.

Эти имена произошли от броских нарицательных названий предметов и явлений… Есть в нашем городе Северина, Южана, Майна и Вира, Рода, Придислава, Лучеслава и, конечно ж, Ленина, Виленина, Вилен, Виль, Владлен, Владилен, Нинель (все они идут от имени и фамилии вождя пролетариата), Марксина, Энгелина, Сталина, Социалина, Фрунзе, Рэм (революция, электрификация, механизация), мужское имя Ким (коммунистический интернационал молодежи) и женское Кима, Октябрин и Октябрина, Ремира и Ревмира (революция мира), Ренат (революция, наука, труд), Сосим (союз серпа и молота) в отличие от Зосимы  (др.-греч. – живой, живущий), Дележ (дело Ленина живет), Эльмира (электрификация мира). Многим носителям таких имен уже за 70 – это в большинстве имена детей первопроходцев нашего Кузнецкстроя, и докатились они до нас из далеких тридцатых-двадцатых. И примечательно, что вместе с Мартином и Мартыном сегодня поддерживают наш металлургический город Мартен и Домна. Можно поаплодировать – есть на свете люди с такими редкими именами!

А вот и заморские пришельцы. Нет, не подумайте, что все они импортированы со стороны. В основном Новокузнецк – для них родина: Герберт, Оскар, Артур, Эдуард, Ариадна, Моника, Лаура, Тереза, Сильва, Хильда и Матильда. Кстати, есть Вальтер и Вольтер. И сугубо божественные: Диана, Марс, Афина, Аполлон, Венера, Артемида. Ну, и, конечно, Адам, Ева, Авель, Исаак и Иоанн. Живут-поживают среди нас Франциска, Флорида, Валенсас, Фауста, Ирланда, Антонио, Бианка, Тейлорд.

Бросаются в глаза такие пары, как Дания и Мадания, Сусанна и Сюзанна, Карп и Поликарп, Катерина и Екатерина, Гавриил и Габриэль, Ванда и Евланда. В единичном виде сквозь пелену лет ( а, может быть, через расстояния) просочились Двойра, Вильминор, Аустра, Фелисада, Фанира, Анимаиса, Минигадила, Инесилия и т.д. В некоторых из них есть влияние Востока, точнее, Средней Азии. Есть и влияние Кавказа. А в целом имена идут от самых разных народов России и из соседних стран. Божена, Болеслав, Ярослав, Ростислав, Любава, Русина, Лоцка, Рывка, Малка, Михайлина, Мирослава, Милодора – явное влияние западных славян.

Можно отыскать целый ряд «растительных» имен: Флор и Флора, Астра, Азалия, Гортензия, Георгина, Лавр, Роза, а с ней Розалия и Розалина. Или  «сезонные» имена: Януарий, Марта, Май и Майя, Августа (с ней Август и Августин), Сентябрина, Октябрина и далее  до самого Нового года…

Живут в городе люди различных национальностей и вероисповеданий. Турки, цыгане, армяне, азербайджанцы, эстонцы, евреи, белорусы… Об обширных источниках происхождения их имен можно только предполагать. Анвар, Хасан, Хайдар Абдулла, Хабибулла, Ильяз, Аскер-Агакерим, Темиргазиян, Гайнелгилем, Бибисара, Бабиданя, Шендель, Иоганнес, Альбертас, Хариесса, Долоресса. Короче, юг-север-восток-запад, целое полушарие планеты сошлось в Новокузнецке.

А вот диковинно-сказочные имена: Айата, Вальтраут, Нэтти, Хираман, Бэнигна, Хозяр, Зюндэль, Кабирали, Богарбу, Тлеген, Гвон, Фидура, Мунзия, Мофавоза, Модорис, Мирсант, Жумагуза, Нимуш, Зэмзем, Зюня, Накип, Юздек  и просто Феня (в паспорте именно так, а не полное имя Феодосия или хотя бы Федосья!).

Есть имена, записанные когда-то в свидетельства о рождении не очень грамотными работниками ЗАГСов, церковнослужителями при крещении или перевернутые современными недотепами-паспортистами. Сейчас трудно сказать, где зарыта собака. Но можно допустить, что Деванис это все-таки изначальный Дионис, Хармен – Кармен, Хираман – Харимон, Вевея – Вивея, а точнее Фивея (обычное каноническое имя), а Милодора – это Минодора.

Кстати, бытует такой анекдот:

– Вас как звать?

– П-п-п-пан-т-т-телей.

– Что? Заикаетесь?

 – Нет, это отец был заикой. Так назвали меня в ЗАГСе…

Замечен и такой ряд новокузнецких имен: Неля, Нелля, Нелла, Нэля, Нели, Нэли, Нэлли и т. д. Все они уменьшительные от Элеоноры или перевертыши от нашей Елены.

Есть Ненель, Ненэль, Нэнель, Нинэль, А надо было Нинель (имя-палиндром от фамилии ЛЕНИН, распространившееся после смерти Владимира Ильича).

Итак, мной был рассмотрен именослов примерно из 1400 новокузнецких имен. Выбраны наиболее показательные. Некоторые из них повторяются сотнями. Другие представлены в единичном виде. Общий городской именник, конечно, намного шире. В нем, наверняка, более двух тысяч имен.  И там, надо полагать, тоже  много экзотики…
 Длиннющий ряд наших городских имен в статье упущен. Пусть читатели не обижаются, если здесь не нашли себя Никиты и Артемы, Анатолии и Антоны, Геннадии и Матвеи, Галины, Валентины, Раисы, Людмилы и Светланы. Эти и  все другие  имена, как песня, остаются с человеком. Ведь имя – наша первейшая недвижимость…

Новокузнецк, конечно, не Москва. Здесь и дома пониже, и асфальт пожиже. Зато в части разнообразия имен в нашем городе, как видите, все в полном ажуре.

               Январь 2018 г. 

Автор: Александр Савченко.

Источник: http://www.proza.ru/2017/04/10/374

Наша справка:

Автор - Александр Карпович Савченко родился в 1937 году в рабочем поселке  Любино  Омской области. Получил специальность инженера-гидротехника, по распределению из Омска был направлен молодым специалистом в Кузбасс. Работал в Мариинске и Кемерово, с  1967 года – в Новокузнецке, где проживает и сейчас. 

Роман с литературой у Александра Карповича длится на протяжении многих десятков лет. Печатался в альманахе «Литературный Омск», журналах «Юность», «Крокодил», «Шмель», «Огни Кузбасса», «Кузнецкая крепость»,  в «Литературной газете», участвовал в коллективном сборнике «Музыка победы». Автор книг  «СОВ ПАДЕНИЕ» и «В плену времен». Лауреат журнала «Огни Кузбасса» за 2012 г.

Любопытна повесть Александра Савченко о нашем земляке-художнике Николае Гриценко «Океаны сливаются с небом», которая вышла в журнале «Огни Кузбасса» в 2015 году.

Именно изучение жизненного пути Николая Гриценко вывело литератора-любителя на неизвестные факты биографии Ф.М. Достоевского. (Гриценко родился в околотке возле Спасо-Преображенского собора – на так называемом Нагорье – в 1856 году. Его родители Анна Фоминична и Николай Семёнович были известными уездными врачами, приехавшими в Кузнецк из Москвы «по зову совести». В 1857 году они присутствовали на свадьбе Фёдора Достоевского и Марии Исаевой).

Интересные эпизоды из биографии Фёдора Михайловича Достоевского нашли своё отражение в литературно-исследовательской повести Савченко «Неисповедимые дороги». В ней рассказывается о периоде жизни великого писателя между Семипалатинском и Кузнецком, когда Достоевский приехал в сибирский город к Марии Исаевой. Исследователь воссоздал долгий маршрут Фёдора Михайловича, привёл размышления, которые его «навещают» по пути в далёкий город.

Жил Фёдор Михайлович в Кузнецке на квартире Вагиных, на улице Картасской на пересечении с переулком Блиновским. Чуть выше стояла Одигитриевская церковь, где венчался Достоевский. При венчании и присутствовали родители Николая Гриценко.

– В моих повестях факты дополняют друг друга, одна история следует из другой. Я разматываю их, как клубок ниток, – рассказывает Александр Карпович.

Реконструировал Савченко и сам процесс венчания, хотя никто такой эпизод до этого нигде не приводил, и в исторических документах его не встретишь. «Описал с точки зрения традиционного обряда венчания», – говорит он.

Есть в повести и описание посещения Достоевским кладбища, где покоился бывший муж Марии Исаевой. Писатель пошёл туда вместе с местным учителем Николаем Вергуновым, который, между прочим, был его соперником – Вергунов также был увлечён Исаевой.

Расположено городское кладбище тогда было на территории нынешнего Сада Алюминщиков. В советские времена кладбищенские кресты и памятники снесли, засадив это место деревьями и соорудив танцплощадку...

Архив новостей