Рок на Томи: краткая история кемеровской рок-музыки. Что происходило на рок-сцене нашего города с 1980-го по 2000-й год. Фрагменты публикации

Рок-музыка, повлиявшая не на одно поколение. К концу XX века она переросла в настоящий культурный пласт со своей философией и образом жизни, затронула все города и страны, несмотря ни на какие политические преграды. О том времени, когда рок-музыка ещё была формой протеста, а не шоу-бизнесом, рассказывают в этой статье её очевидцы и первопроходцы в нашем городе.

Сергей Лавлинский, к.п.н., преподаватель Института филологии и истории РГГУ:

– Вместе с Альбертом Щербининым в 1986 году мы организовали первый в городе рок-клуб. Базировался он тогда в Клубе КПО "Азот" на улице Тухачевского. Альберт работал тогда в горкоме комсомола и занимался организацией культурных мероприятий. Времена были уже относительно либеральные, и комсомолу разрешалось поддерживать разного рода молодёжные движения. Ну, и отслеживать тенденции спецслужбам так было проще.

И вот он как-то собрал нас – пятерых меломанов 25-26-летнего возраста с некоторым житейским и профессиональным опытом – и предложил создать рок-клуб. Пластинками мы тогда и так обменивались, забегая друг к другу в гости. Для рок-клуба это было не главное, скорее, факультативное. А вот организация лекториев, литературно-музыкальных перформансов и, чуть позднее, с 1987 года, рок-фестивалей являлась главной задачей. Хотелось (мне, во всяком случае) подтянуть как можно больше людей к рок-культуре и музыке.

Если через Альберта и ещё нескольких человек шла волна дисков с западным роком и джазом, то через меня во второй половине 80-х шли бобины с питерским и московским роком. Мой друг, записывавший тогдашних музыкантов в московской студии зеленоградского ДК, Константин Брыксин (он упоминается в известной книжке "500 магнитоальбомов") регулярно мне поставлял все новинки российского андеграунда. Это было ещё до того, как многое стало продаваться в киосках звукозаписи.

Было дело, я в те годы читал лекции о рок-культуре в стенах КемГУ. Спасибо Леониду Фишкину, он тогда был заведующим факультетом общественных профессий (так назывался факультет дополнительного гуманитарного образования для желающих студентов). По-моему, у него единственного в Кемерове был безладовый бас, на котором он потрясающе играл (Жак Пасториус числился у Лёни кумиром). Леонид в 1986-м предложил мне вести курс "Пути развития современной музыки".

Я разработал программу и, опираясь на уже тогда проштудированные книги по философии музыки Валентины Конен и статьи её ученика Леонида Переверзева, рассказывал собравшемуся народу о джазе, рок-н-ролле и – что мне особенно было интересно – о разного рода диалогах музыкальных культур. Как будто имело успех.

С несколькими студентами-выпускниками курса проводили перформативные семинары об Аквариуме, Джоне Маклафлине, Фрэнке Заппе, King Crimson, Simon and Garfunkel, арт-роке и джаз-роке... С одним из преподавателей английского с факультета романо-германской филологии умудрились даже провести семинар об американском сленге у Заппы. Чувихи были в шоке, но испытали неподдельную радость от произнесения на английском особо экспрессивных слов.

Выступал также и по приглашению комитетов комсомола в КузГТУ и других вузах, в областной и городской библиотеках. Вспахивали кемеровскую почву как могли.

Тогда же я разработал провокативную технологию общения с аудиторией. Народ нужно было активизировать на диалог, а многие говорить боялись (посмотрите "Музыкальный ринг" с Аквариумом и БГ 1986 года, где отлично видно, с каким трудом люди включались в разговор и задавали вопросы). Главным провокатором на моих лекциях и семинарах по рок-музыке выступал Игорь Иноземцев (Изюм). Он совершенно блестяще "гнал пургу", народ начинал на него злится и включался в диалог о прослушанной музыке.

В 1986-м году в Сибири появилось такое явление, как "Рок-периферия". Движение, целью которого была пропаганда рок-музыки через концерты и фестивали в сибирских городах. Главный координационный центр располагался в Барнауле. Мы в кемеровском рок-клубе поддержали уже существующую инициативу и решили организовать такой фестиваль у себя. Он проходил на протяжении двух лет – в 1987-м и 1988-м. Выступления проходили в клубе ГРЭС и в ДК Строителей. В первый год было очень много групп, наверное, штук двенадцать, не меньше. Программы были большие, минут по сорок. В 1988-м четыре сибирские группы – "Амальгама" (Красноярск), "Девять" (Барнаул), "ИКС" (Кемерово), "Экскурсия 13" (Красноярск) – приняли участие в московском фестивале. Также могу выделить новосибирцев "Город", гитариста Евгения Каргаполова с его группой и барнаульцев "Дядюшка Го".

Из кемеровских команд кроме "ИКС" никого выделить не могу, они ещё толком тогда не проявились, зато возникла особая атмосфера для их зарождения.

На рубеже 80-90-х появилась тусовка в Доме учителя на базе джаз-клуба. Я в это время учился в аспирантуре, в Кемерове бывал эпизодически, но некоторых джазовых музыкантов того времени знал и несколько раз заглядывал на их выступления. Ну а рок-клуб в том формате, в котором он функционировал года три, к этому времени уже не существовал. Зато как раз в это время в городе стали появляться первые рок-группы. В Кемерово переехал из Красноярска Евгений Ломовцев (Лом), была создана команда "Седьмое утро".

В 1994-м году, когда я вернулся из аспирантуры, молодёжный отдел кемеровского ТВ пару раз приглашал меня вести обзорные программы по русскому року. Но после того, как мы с ведущим программы однажды поставили "на закуску" в эфире Петра Мамонова с вещью "Звуки МУ" и словами "Вы спросите: – Му! А чем же ты там сытый? Я отвечу: – Му! Жую ваше г...о", программу прикрыли.

Да, чуть не забыл. Очень важное событие 1989-го года – это организованный мною и Дмитрием Петровичем Баком (он сейчас возглавляет Государственный литературный музей в Москве и работает со мной в РГГУ) приезд и два концерта группы "Выход" с легендарным Силей (Сергеем Селюниным), виолончелистом Петром Акимовым и известным духовиком "Аквариума" Олегом Сакмаровым. Концерт был обалденный, проходил в актовом зале КемГУ.

Очень тогда помог студклуб и Игорь Иванович Мизгирев, в частности. Кстати, там же состоялось весьма выразительное перформативное выступление Евгения Гришковца. Он в пантомиме иллюстрировал несколько песен "Выхода". Ко мне потом в разное время в течение десяти лет на улице подходили незнакомые люди и благодарили за эти два вечера.

Как говорят, секса в СССР не было, о наркотиках и подавно речи быть не могло, а вот рок-н-ролл, или, точнее, производная от него "рок-музыка" официально зародилась весной 1981-го года с возникновением так называемой концертной организации "Ленинградский рок-клуб". Это дало пример неформальным энтузиастам в городах и даже сёлах всего Советского Союза.

 В Западной Сибири пик рождения подобных рок-сообществ пришёлся на 1983-1986 годы. Здесь была своя атмосфера – суровая, холодная, снежная. Она питала и вскармливала своих героев, чьи имена впоследствии стали известны всей стране.

Егор Летов, Янка Дягилева, "Чёрный Лукич", "Калинов мост" отразили в своём творчестве уникальность сибирских мест. Свои герои были и в Кемерове. Шёл естественный и беспрерывный процесс обмена опытом, идеями, идеологией между теми, чьи фигуры стали культовыми в истории отечественной рок-музыки, и теми, кто канул в безвестность.

Максим Федичкин, фотограф, арт-группа «Люди»:

– Никогда не забуду тот момент, когда я в первый раз услышал Led Zeppelin. Мне было девять лет. Мы с бабушкой гуляли около драмтеатра, где я увидел компанию парней с патефоном, которые крутили пластинку легендарной британской рок-группы. Тогда я и проникся всем очарованием и волшебством этой музыки. Бабушка поскорее потянула меня прочь, но было уже поздно.

У нас дома была большая коллекция пластинок советской эстрады, среди которых иногда встречались интересные экземпляры, явно созданные под влиянием западной рок-сцены. Начиная от ВИА "Синяя птица" и до рок-опер "Юнона и Авось", "Звезда и смерть Хоакина Мурьеты". Рок в Советском Союзе был всегда, и играли его не только в подворотнях, но и на профессиональном уровне.

В 1983-м году я ещё даже не догадывался о существовании рок-групп в Кемерове. Хотя уже тогда при филармонии работала группа "Земляне", а ещё раньше ВИА "Лейся, песня". При последних существовала некая группа "Клип", чуть позже я познакомился со всеми музыкантами оттуда. Что касается "Землян", то до прихода Мигули (Владимир Мигуля, советский композитор, автор песни "Трава у дома" – прим. ред.) они были настоящей хард-роковой командой. Они переводили и переигрывали Deep Purple. "Дым над водой" был у них настоящим хитом того времени.

Во второй половине 80-х мы с друзьями попытались создать собственную рок-группу, в итоге из этого получилась формация, известная под названием "Люди". Помню, как перед этим, в 1984-м году мы поехали отмечать Новый год в Москву и затем в Питер, где попали на посленовогоднее заседание рок-клуба.

Питерские музыканты были в полном составе, включая Бориса Гребенщикова. Был разбор полётов – гитарист группы "Нокаут" (впоследствии переименованной в "Алису") на встрече Нового года разбил какому-то студенту голову американским "Fender"-ом, который принадлежал рок-клубу. Понятно, что разбитая голова мало кого волновала (смеётся). На следующий день мы были на концерте группы "Кино", где я впервые услышал и увидел Виктора Цоя. Сказать по правде, он меня не впечатлил.

Для меня официально рок-движение в городе началось с середины 80-х, когда открылись двери рок-клуба, председателем которого был Альберт Щербинин. Тем не менее, музыканты были и раньше. Большинство из них были детьми богатых родителей, соответственно, у них всегда был лёгкий доступ к дорогой аппаратуре, редким пластинкам и, разумеется, к наркотикам. К сожалению, почти все они плохо закончили, и лишь единицы дожили до наших дней.

Самую первую волну рок-музыки сгубили наркотики. Александр Конышкин был гуру музыкантов этого поколения. Он играл практически на всех инструментах, писал стихи, при этом был абсолютно сумасшедшим. Талантливым, но безумным. Он носил длинные волосы, всегда собирал у себя в квартире художников, музыкантов, нередко к нему заглядывали криминальные авторитеты. Умер в тридцать три года от передоза.

Тем не менее, рок рос и развивался. В институтах, на заводах, в ресторанах и в квартирах. И хотя рок-клуб не смог объединить всех, это за него сделал фестиваль "Рок-периферия". В 1988-м году он проходил в ДК Строителей. Тогда уже сформировалась ещё одна интересная группа – "Икс". За барабанами там сидел Владимир Пашков, бывший участник группы "Клип", на вокале был Сергей Гинзбург, который с лёгкостью распевался до пятой октавы. На гитаре играл Геннадий Мартов, будущий участник "Седьмого утра", а на басу был парень из города Топки Евгений Малиновский. Сегодня он живёт в Польше.

В городе всегда было много панк-групп. Ведь панк играть проще всего. Все торчали от "Гражданской обороны", но, разумеется, никто и близко не подбирался к уровню Егора Летова.

Молодые рокеры выходили и из джаз-клуба, который тогда находился в Доме учителя (ул. Николая Островского, 7а – прим.ред.). Ученики Боба (Борис Иванович Подлипьян, известный кемеровский джазовый барабанщик – прим. ред.) играют до сих пор. Например, Виктор Маташков ("Нашествие эмбрионов") или тот же Антон Буданов ("Идея Фикс"). В то же время начинает развиваться метал-сцена. Помню ребят из того же джаз-клуба, которые играли качественную смесь панка и метала – "Fuckin Mother".

Были те, кто пытался копировать манеру Петра Мамонова, например, группа Александра Боронихина "Колхоз имени мальчиков мездрюков-таксидермистов". Все музыканты учились на биофаке и часто тусовались в подвале сегодняшнего Музея археологии, этнографии и экологии Сибири, отсюда и название. Естественно, стоит упомянуть и "Чайку по имени Джонатан".

Вернувшись в Кемерово, я познакомился с ударником новосибирской группы "Идея Фикс" Антоном Будановым. Через него начались знакомства с различными музыкантами. Были хиппи-тусовщики, что любили путешествовать по стране, ездить по разным фестивалям. Например, Евгений Каргаполов, которого многие считают лучшим сибирским гитаристом, прожил в Кемерове несколько лет.

Он играл в группе "Седьмое утро", и им даже удалось снять клип на ГТРК, что по тем временам было очень сложно сделать. Были группы, закреплённые за ресторанами. Они играли соответствующий кабацкий репертуар, но порою исполняли что-нибудь более тяжёлое, когда приходили "свои" люди. В гостинице "Томь" можно было услышать Роберта Планта в идеальном исполнении.

В 1987-м году к фестивалю "Рок-периферия" сформировалась группа "Полночь", из совсем ещё молодых парней, которые тоже любили частенько переигрывать "цеппелинов". Что касается группы "Люди", то наше дебютное публичное выступление случилось на "Студвесне-88", за которую был ответствен Евгений Гришковец. На сцене было человек восемь, никто ни на чём толком не умел играть, и первым делом все заорали "Гражданскую оборону".

Творилась настоящая какофония, зал был загипнотизирован этим действом. Всё это в итоге вылилось в моё длинное соло на флейте. Когда я открыл глаза, на сцене уже никого не было (смеётся). Кто-то в зале хлопал, кто-то кричал, реакция была неоднозначная. Я поворачиваюсь и вижу за кулисами бледного Гришковца. Его тогда чуть не выгнали из-за всего этого.

Концерты также проходили в клубе ГРЭС, КемГУ, ДК Азота, Зелёном театре. Самые запоминающиеся выступления происходили на репточках или квартирах, так называемые "сейшены". Музыканты постоянно ездили с концертами в соседние города: Юргу, Новосибирск, Томск, Барнаул.

Записывать песни музыканты ездили в студию "Восемь" в Новосибирске. В Кемерове это сделать было невозможно, только если звук с живых выступлений, в соответствующем качестве. В той студии я в свое время познакомился с Сашей Башлачевым. Были попытки организовать нечто подобное и у нас, но они не увенчались успехом.

На месте театра "Ложа" раньше была первая в городе частная школа "ЛинКос". На её базе хотели сделать звукозаписывающую студию. Сергей Иванов и Александр Петухов серьёзно этим занимались, но не успели открыться, как арендованное помещение выкупил новый владелец. В 1991-м году там появилась "Ложа".

Время от времени в Кемерово заглядывали продюсеры из столиц в поисках "свежей крови". Когда представитель Стаса Намина услышал игру Гены Мартова, он не мог поверить, что музыкант такого уровня живёт в глухой провинции. Впоследствии из местных музыкантов он собрал проект "Галактика" и сразу запустил его в тур по Штатам. Но группа просуществовала совсем недолго.

Общее впечатление от музыки того времени – искренность. Протест, людям хотелось перемен в стране. Поэтому молодые бунтовали – отращивали волосы, брили виски. Не было коммерческой основы. А как только рок превратился в индустрию, дух времени исчез. Всё началось с развала СССР. Этот процесс был стихийным и одновременно предсказуемым. Старые группы разваливались, а новые начинали дышать деньгами.

Сергей «Чайка» Щёголев, группа «Чайка по имени Джонатан»:

– Это были времена перестройки – менялась эпоха. От советских хиппанов конца 70-х годов мы, прежде всего, отличались тем, что не были представителями "золотой молодёжи". Носить джинсы могли себе позволить в те годы только ребята из весьма благополучных семей.

Поэтому они любили играть в "хиппанов", купаясь в роскоши. Даже магнитофоны тогда были не у всех. Ты считался дико крутым, если у тебя был катушечный "Комета-212". Кассетники появились позднее, а до этого были записи обязательно на девятнадцатой скорости. Помню, как покупали плёнку в салонах звукозаписи, где буквально из-под полы доставали запрещенные редкости.

Тогда самым авангардным, что можно было увидеть по телевизору или услышать по радио, было творчество Аллы Пугачевой. А Валерий Леонтьев – так это ж был настоящий independent по тем временам. The Rolling Stones или Deep Purple считались вообще чем-то марсианским, инопланетным. А существование мега-андеграунда, вроде Sex Pistols или Игги Попа, вообще ставилось под сомнение. Необходим был глубокий анализ, чтобы разбираться в теме.

Валерий Леонтьев с песней "Дельтаплан" был мега-прорывом, как и группы "Мираж", "Электроклуб". Конечно, они не были никакими рокерами, но говорили уже на качественно ином музыкальном и визуальном языке, чем всё, что существовало в этой стране ранее.

Интернета не было, в газетах об этом не писали и ты даже не знал, существуют ли все эти вещи и люди на самом деле. Источник информации перевирался страшным образом. В 80-е считалась убойной та дискотека, где танцевали под Boney M и Baccara, играла цветомузыка, если кто-то вдруг притащил жёлтый фонарь, украденный с мусоросборщика (ведь его нельзя было нигде купить, можно было только отвинтить).

И если ещё начинали в качестве визуального ряда показывать слайды, то это было совсем уж круто! Ведь на них были обложки альбомов зарубежных рок-групп! Ты никогда не слышал на этой дискотеке Whitesnake, Black Sabbath или Scorpions, зато видел здесь крутые и брутальные обложки их альбомов, которые не могли не привести в восторг! Это была визуализация какого-то фантастического мира. Я впервые узнал об этих группах именно таким образом.

Особенно запомнились мне подобные дискотеки в горсаду. Там был пятачок, окруженный рвом с водой. Это были вечеринки со всеми вытекающими последствиями, начиная от алкоголя и заканчивая стычками с кировскими ребятами, которые приезжали туда потешаться над нами – центровыми.

Видимо, имели право, потому что Кировский всегда был рабоче-крестьянским районом. Без иронии. Каждый, кто вырос в такой среде, действительно видел некое противопоставление двух миров – двух образов жизни.

В ту пору мне не приходило даже мысли попробовать самому воспроизводить подобную музыку. Пока не появились русскоязычные рокеры. И тогда многие осознали, что и они могут попытаться донести свои мысли до других. Разумеется, мы здесь, в Сибири, были уже вторым сортом – "повторюшками".

Ленинградский рок-клуб был лишь формальностью, мифом с обгаженными туалетами. Я видел это здание собственными глазами, правда, времена "Сайгона" уже не застал – началась борьба госвластей с неформальными движениями.

Вот, что ещё мне так нравилось в конце 80-х: сегодня есть разделение по стилям, все противопоставляют себя друг другу, а тогда был момент, пусть недолгий, когда были едины и музыканты, и художники, и поэты. Мы могли встать плечом к плечу, потому что вокруг царила абсолютно иная атмосфера.

И это не считалось чем-то зазорным. Валерий Леонтьев с песней "Дельтаплан" был мега-прорывом, также как группы "Мираж" и "Электроклуб", конечно, не были никакими рокерами, но говорили уже на качественно ином музыкальном языке и визуальном языке, чем все, что существовало в этой стране ранее. В Кемерове похожим проектом была группа "Свободная земля".

Мы работали и пахали только для того, чтобы купить новую барабанную установку или гитару. Копия американского "стратокастера" – электрогитара Lead Star была пределом мечтаний! Ведь она не шла ни в какое сравнение с распространенным тогда "Уралом", это и гитарой-то назвать нельзя было...

Я всегда оставался на сцене честным и искренним, и никогда не брал денег за выступления. Если всё же мне их клали в карман, я сразу же их кому-нибудь отдавал. Например, договариваюсь о концерте с театром "Ложа", а все заработанные деньги с продажи билетов предлагаю потратить им на новые фонари.

У меня никогда не было такого ощущения, что если я займусь музыкой, то стану миллионером и буду много зарабатывать. Я начал работать с раннего возраста и всегда считал, что деньги смогу заработать, занимаясь другим трудом. Музыка – это была игра, но никак не источник дохода. Да и до сих пор таких мыслей нет. Поэтому "Чайка по имени Джонатан" никогда не играли на свадьбах или корпоративах. Просто у нас была другая история.

Самая первая презентация меня как рок-личности состоялась во время арт-акции в Доме художника, проводённой группой "Люди". После чего меня стали называть Чайкой. Но тут есть ещё и предыстория. Когда я был в Ленинграде, то помимо хиппанов и панков познакомился там с таким явлением, как "урлапанки". По большому счету, всё, что было потом и где-то остается до сих пор в России – это урлапанки. Нечто среднее между гопотой и панками.

В Кемерове я ещё со школьных лет был знаком с Василисой Шокиной. После моего возвращения из Ленинграда она пригласила меня на один из своих квартирников с отчётом о путешествии. Там я проявил себя как рок-музыкант. А кто был тогда самый продвинутый зритель в этом плане?

В конце 80-х это были выпускники и ученики Кемеровского областного художественного училища (КОХУ). Там были все одиозные фигуры того времени – Александр Зайцев, Дмитрий Карлов, Эдуард Тимошкин и многие другие. Я поиграл для них, меня оценили, одобрили и предложили выступить у них на выставке, в рамках перформанса. Тогда я даже не представлял себе, что это такое (смеётся).

Это была осень 1989-го года. Выставка проходила в подвале Дома художника. Там была такая небольшая ниша, её огородили забором, я сидел внутри, пел под гитару, а вокруг меня ходили живые курицы. Это было первое публичное выступление Чайки. Выставка длилась недели две, и я каждый день после учёбы приходил туда и играл.

А после стал формироваться первый состав – Олег Ким, Евгений Крапивин, Дмитрий Петин, Александр Белкин. Наш коллектив "Чайка по имени Джонатан" сложился при театре-студии "Бэмби" во Дворце пионеров на Мичурина. С репертуаром из нескольких песен мы начали давать концерты, особенно популярны тогда были "Сено-солома" и "Хой". Позднее я начал писать лирические новеллы, которые тоже очень хорошо заходили.

Выставка проходила в подвале Дома художника. Там была такая небольшая ниша, её огородили забором, я сидел внутри, пел под гитару, а вокруг меня ходили живые курицы. Это было первое публичное выступление Чайки.

Летом 1990 года я познакомился с Алексеем "Шнайдером" Лопухинским. На всех тусовках он был со своей женой Еленой Лопухинской, где её знали под именем "Святая Инквизиция". У них была группа, которая так и называлась "Шнайдер и Святая Инквизиция". Я был в восторге от их творчества!

К этому моменту ребята из основного состава "Чайки" самопроизвольно откололись кто куда, а я решил идти дальше и предложил Лёхе играть вместе. У нас получилась формация с одним составом. Когда пел Лёха – это была "Шнайдер и Святая Инквизиция", а когда я – "Чайка по имени Джонатан". Чуть позднее к нам присоединился ещё Александр Боронихин, и если пел он, группа называлась "Колхоз имени мальчиков мездрюков-таксидермистов".

В 1991-м году мы придумали коалицию независимых музыкантов Bozo Skeleton. У нас был даже свой логотип – череп с клоунским носом. Однажды я попробовал себя в роли продюсера, и мы сделали странный проект, умудрились выступить в Абакане, где собрали полный зал.

Это было большим событием. Пожалуй, это был самый мощный состав с таким дерзким звучанием и текстами, что если бы мы исполнили их сегодня, нас бы точно завернули со сцены. Хотя и тогда арестов было много (смеётся).

В 1995-м году мы поссорились со Шнайдером. К сожалению, его сгубила чрезвычайная привязанность к алкоголю. Мы были на гастролях с театром и жили со Шнайдером вместе, и при мне он начал уходить в запой. Я всячески запрещал ему это делать, а по возвращении он сильно обиделся на меня. Ходил по общим друзьям и жаловался на меня, что вот я типа панк, а сам не бухаю. Это было в июле 1995-го года, а уже в сентябре Шнайдера не стало. Для меня это была ужасная потеря. Увы, песни его до нас так и не дошли. У меня была кассета, я дал послушать её одному человеку, а он с ней так и пропал.

Быть может, когда-нибудь где-нибудь ещё всплывут эти песни. Нам казалось, что мы изобрели новый музыкальный стиль, который играли в течение года. А потом мы его услышали у одной американской группы. Это оказалась Nirvana, а стиль назывался grunge.

В 1988-м году я прочитал книжку Ричарда Баха "Чайка по имени Джонатан Ливингстон", запрещённую в СССР, и остался под большим впечатлением от неё. Мне захотелось достучаться до каждого, найти его чайку по имени Джонатан. Ведь, исходя из предисловия книги, она живёт в каждом из нас. Через пару лет я узнал, что группа с таким же названием есть в Питере и очень расстроился. Так сложилось, что нашу "Чайку" все стали ассоциировать со мной. В свое время Игорь Давлетшин в университетской газете "Статус-ВО" после рок-тусовки "Универ-90" отметил моё выступление: "Представьте, если бы Башлачёв был панком".

Забавно, что песни Александра Башлачёва до этого я не слышал, первичными для меня были его стихи. Меня называли рок-бардом, даже звали на соответствующие фестивали.

Со второй половины 90-х начался новый этап, когда я встретился с Яном Лотошинским. Он предложил поиграть вместе и сделал классную аранжировку на песню "Волчонок".

Эта песня пережила уже третью жизнь коллектива. Совершенно изменилось звучание и подход к созданию композиций. Эхом прошлого времени стала написанная мною песня "Одиноко". Когда Ян вплотную занялся своим проектом, у меня какое-то время играл Вячеслав Онищенко из "Вдребезги", а потом снова вернулся Ян.

В 1990-м году в городе появился некий комсомолец Александр Молебнев. Он приехал сюда из Свердловска и взялся за организацию большого фестиваля "Рок-Кубок". Финал проходил в областной филармонии. Он позиционировал себя как продюсер. Делал концерты нашей группе, возил нас на разные фестивали. А потом я узнал, что он на нас зарабатывал деньги. Он также пытался продвигать наших художников. В итоге все закончилось какой-то странной историей с долгами и бандитами, и он исчез.

К "Рок-Кубку" мы сделали апгрейд нашей "барабанной установки" – вместо стула взяли оконную раму с прикрученными к ней тарелками. Самая крутая группа города тогда была "Седьмое утро", которые играли классический хард-рок, и тоже принимали участие в этом фестивале. Также были "Свободная Земля", "Колхоз имени мальчиков мездрюков-таксидермистов", "Квартира 164", "Анальгетик БУМ".

Запомнился концерт "Кондома-92" в Новокузнецке, где я настолько выложился на сцене, что наш барабанщик Вадим Сызганов нёс меня на руках до гримёрки. В начале 90-х появилось множество групп, большинство из них были однотипными с тремя гитарами, одними и теми же аккордами, невнятными словами и музыкой.

Одной из одиозных фигур того времени был ещё Константин "Козомёт" Кожемякин и его группа "Беспонтовая лажа".

В году 1997-м появился телевизионный проект "Живаго". Его придумал Евгений "Кузьма" Кузнецов, один из директоров магазина "Мелодия" на площади Пушкина, где и проходили концерты "Живаго". Благодаря этой программе он мог рекламировать крутое профессиональное музыкальное и световое оборудование.

Первой ведущей была Маргарита Карлова. Кузнецов предлагал и мне быть ведущим, но я отказался. Тогда он пригласил Максима Климова. После того, как Кузнецов уехал в Москву, проект остался без руководителя и прекратил существование.

Александр Боронихин, группа «Колхоз имени мальчиков мездрюков-таксидермистов»:

– В 1989-м году, благодаря Рудольфу Корягину в Доме художника прошла арт-акция, которую организовали "Люди". Это было очень забавное и необычное событие для Кемерова. Я принимал там участие в качестве художника, Серёга Щёголев сидел в клетке, вокруг него ходили куры, а он орал "Вольному воля". В соседнем помещении играл на саксофоне Василий Тритина. Сегодня он живет в Лос-Анджелесе и торгует авиационными двигателями.

С группой "Колхоз имени мальчиков мездрюков-таксидермистов" мы с успехом ездили на гастроли в Абакан. Нас там ждали, очень тепло встретили и даже пригласили на радио. Встретили нас настолько хорошо, что всю ночь с организаторами мы горланили песни, а на утро в день концерта у меня пропал голос. Спасибо Серёге Щёголеву за то, что он знал наизусть мои песни и спас положение.

А вот на "Рок-периферии" в Томске в 1991-м нам не дали выступить, но мы всё равно умудрились это сделать. Мы везде таскали с собой наш блок эффектов и не пытались даже разбираться в том, как звучим на самом деле. Зато у нас всегда была целая тонна грима. В отличие от "Чайки по имени Джонатан", где Щёголев в своих текстах затрагивал какие-то серьёзные социальные темы, мы обстёбывали всё, что видели. На саундчеке организаторам наш звук, видимо, не понравился. В самый разгар фестиваля нас даже не объявили.

Тогда я вышел с бутылкой портвейна на сцену, чтобы хотя бы поприветствовать томскую публику. Пока я говорил слова благодарности Томску и отпивал из бутылки, на сцену вышел какой-то чукча с варганом и начал отодвигать меня от микрофона. Вместо того чтобы уйти, я начал ему подпевать. В этот момент мои ребята, стоявшие уже на выходе, вдруг начинают пробиваться сквозь толпу в зале, выбегают на сцену и присоединяются к этой какофонии...

В 1992-м году я уехал на Байкал – так завершилась история нашей группы. А в 1997-м году мне предложили выступить на кемеровском фестивале "Рок чистой воды". Я поехал к своему другу гитаристу Витьке Маташкову, и в тот же вечер мы придумали с ним проект "Д.Н.О" ("Долина Нефритового Оргазма"). Я написал следующий текст песни о воде (это было обязательным требованием для участия в фестивале):

Нефритовый стебель в Долине Оргазма увяз

Вода унесла всё смешное, и остался лишь смех

И если бы этого смеха хватило на всех,

То стебель бы вырос, как дуб и летал как пегас

Из грязи явившийся лотос порвал эту грязь,

Когда я родился – я ржал, как последнее тело.

В реке есть вода, в ней плавает рыба карась

Его я ловлю поутру, когда пиво поспело.

Так мы и спели, и даже стали лауреатами фестиваля (смеётся). Мы попали на телевидение и получили множество комплиментов. Но этот проект был создан только ради одного концерта. Позднее, в начале 2000-х я принял участие в организации фестиваля "Рок против наркотиков" в театре "Ложа". Я тогда работал в рекламной сфере и придумал логотип и название к другому фестивалю "Nedrugжи". Он проходил в Зелёном театре в 2005-м году, хэдлайнерами были "Калинов Мост".

На самом деле существовавшие в Кемерове в конце 80-х "Седьмое утро", "Идея Фикс", "Икс" или красноярцы "Амальгама", барнаульцы "Дядя Го" были ничуть не хуже "Калинова Моста". В группе "Икс" играл Геннадий Мартов. Он был большим поклонником Ингви Мальмстина, а сегодня трудится продюсером на Первом канале.

Дмитрий Петин, группа «Чайка по имени Джонатан»:

– Основная масса кемеровских рок-групп, конечно же, занималась самодеятельностью. Профессиональные музыканты обычно были прикреплены к ДК, соответственно, у них была база, аппаратура и инструменты. К примеру, группа "Полночь". Мы же находили "Уралы" в комиссионках. Репетировать было негде, уровень музыкальной подготовки был, мягко говоря, невысоким.

На уровне того времени, я играл на гитаре неплохо, но по сравнению с сегодняшним днём, это никуда не годилось (смеётся). Одна и та же гитара во время фестиваля могла переходить от одной группы к другой по нескольку раз. Мы в "Чайке" вместо барабанов вообще использовали стул. Так и выступали, зато считались самой оригинальной группой (смеётся).

При КемГУ существовала студия звукозаписи, которой заведовал Леонид Фишкин, но даже там результат оставлял желать лучшего. Первые выступления "Чайки по имени Джонатан" проходили во Дворце пионеров при театре "Бэмби". У нас была площадка, но колонки пришлось искать самим, как и всё остальное.

Помню, я таскал их из дома, кто-то приносил катушечный магнитофон, маленький микшерный пульт, всё это подключали, соединяли и играли. Нам казалось это настоящим концертом! О больших сольных концертах не могло быть и речи. Единственным выходом для нас было участие в фестивалях. Команды делили на "тяжёлые" и "акустические".

Акустика была распространена, опять же, потому что был дефицит репточек, и потому что был популярен Борис Гребенщиков и "Аквариум". Поток сознания, скрипка, акустическая гитара – классика жанра конца 80-х. Самыми видными и техничными группами были "Седьмое утро" и "Полночь". Любопытным был проект "Свободная Земля".

Основатель Фридман пытался двигаться в рок-направлении, но на фестивале "Рок Кубок" в 1990-м году они были освистаны публикой. У группы "Чайка по имени Джонатан" тогда был первый крупный выход на сцену всем составом. Помню, как я ползал по сцене и кричал от ужаса в микрофон для подзвучки гитары, а все решили, что я крутой шоумен (смеётся).

При кемеровском телевидении тогда была молодёжная студия, где работал Валерий Волков. Там на чистом энтузиазме снимали видеоклипы для кемеровских музыкантов, в частности, сделали для "Седьмого утра" клип "Лезь в кузовок". Попасть на телевидение было фантастикой. Решение оставалось за Волковым просто потому, что он любил рок-музыку.

Ты мог стать очень известным в мгновение ока, так как всего-то было два ТВ-канала! В 1999-м году, когда я уже сам работал на телевидении, мне дали послушать альбом группы "Вдребезги". Все наши закоренелые рокеры обалдели от этих 16-летних парней. Диск пошёл по рукам. Я решил их продвигать, и мы сделали им несколько клипов.

Одно только видео к песне "Фотоаппаратчик" снимали на протяжении восьми месяцев. На мой взгляд, у нас это была первая группа, которая находилась между рок – и поп-тусовкой. Если бы за "Вдребезги" взялись в столице, то они бы обязательно выстрелили.

Запомнился случай из конца 90-х. Я тогда понял, что рок-фестивали перестали быть мне интересны. Мы с друзьями пошли в ДК Строителей посмотреть на "Вдребезги", а среди других участников фестиваля был жутковатый коллектив из Белово, название уже не помню. Вокалист проорал название следующей песни "Забой" и продолжил в том же духе вызывать дьявола.

Суть песни была в том, что мужик спускался в шахту, когда вдруг на него напал Сатана. Он кричал это настолько истерично, что я хохотал до слёз. Такой был момент, что все вроде бы начали играть хорошо в техническом плане, но внезапно стало модно орать со сцены нечто несвязное под тяжёлые риффы. "Вдребезги" на этом фоне очень сильно выделялись, у них была очень хорошая гармония, запоминающиеся мелодии и тексты в самый раз для подростков. На местном уровне они были самыми яркими в конце 90-х.

При театре "Ложа" существовала уникальная группа "Склады", частые участники проекта "Живаго". Актёры театра создали абсолютно безбашенную команду с идиотскими текстами, вроде "Поцелуй мне руки, е-е! Поцелуй мне руки, е!" и всё в таком духе. Они были ни на кого не похожи.

Но всё-таки это был интеллигентский стёб, а люди у нас в городе, как правило, воспринимают всё слишком серьёзно. В 90-е "Ложа" вообще была показателем хорошего вкуса. Евгений Гришковец увлекался тогда альтернативными командами, был одним из первых, кто откопал на кассете саундтрек к сериалу "Твин Пикс" композитора Анджело Бадаламенти и частенько включал его в "Ложе".

Людей в "Ложе" всегда было немного. Она считалась пристанищем эстетов. Мало кто знал об этом месте, а на концерте могло быть человек пятнадцать тех, кто в теме. Особенно, когда там выступали экспериментальные музыканты. Например, гитарист Михаил Семёнов, который увлекался "фриппертроникой" (техника задержки звуковых фрагментов с использованием ленточных петель, изобретенная в 70-х Робертом Фриппом, лидером группы King Crimson – прим. ред.).

Он был очень продвинутым человеком в музыкальном плане. У него была хорошая гитара и заграничный альбом The Cure. Он даже знал, что композиция "Алисы" "Театр теней" – это копирка с Роберта Смита. Сегодня Михаил живёт в Москве и занимается видеографикой.

Сейчас у нас полно кавер-бэндов, а раньше перепевать чужие песни считалось дурным тоном. Каждая группа должна была исполнять только своё. Если выходил коллектив и начинал петь Цоя или Гребенщикова, зрители его освистывали и гнали со сцены. Это было в обязательном порядке.

Со временем, как это обычно и происходит, случилась смена поколений. Многие разъехались по разным городам. В их числе звукорежиссер Роман Синцов, группа "Вдребезги". Другие ушли в рекламу, стали зарабатывать деньги и отошли от музыкальных дел. Раньше любой концерт был настоящим событием. Сейчас же это превратилось в обыденность.

…Музыкальная жизнь Кемерова в 90-х играла самыми яркими красками, переливаясь огнями советских, а где-то даже уже и импортных прожекторов.

Голубые экраны транслировали видеоклипы местных групп, а фестивали по ожиданиям и общему настроению были событиями, сравнимыми с маскарадом в Рио. В какой-то момент Кемерово ничуть не уступал двум столицам, и эхо последних новостей не долетало сюда с задержкой в несколько лет, а было делом лишь нескольких месяцев.

Кое в чём и кое-где город выделялся исключительно своей уникальностью, но лишь до той поры, пока "самородки" не начали его покидать: кто-то отправился в златоглавую, кто-то – в город на Неве, кто-то – на родину Иммануила Канта, а кто-то раньше срока ушёл на другой свет...

Авторы идеи и проекта

Лора Никитина, Михаил Багаев

Фото: Максим Федичкин, Дмитрий Коробейников, личные архивы героев материала

Источник: https://long.avoka.do/view/24333279/rok-na-tomi-kratkaya-istoriya-kemerovskoy-rok-muziki-v-detalyah-i-litsah