Сергей Черемнов. Малый каботаж. Рассказ
1.
Песчаный пляж в этот час был практически пуст, лишь вдалеке от небольшой компании сибиряков загорала молодая парочка. Зеленоватые волны Амурского залива с ленивым шипением накатывали на песчаный берег. Большие приморские чайки громко покрикивали, планируя над водой.
Погода в Приморье наладилась, и от тайфуна, всего несколько дней назад пролившегося на Владивосток тропическим дождём с сильными порывами ветра, не осталось и следа. Разве что вдоль берега тянулась извилистая полоса чёрно-зелёных водорослей вперемежку с мелким мусором. Вершины сопок противоположного берега залива, казалось, плавали в разогретом воздухе, не касаясь земли.
Евгений Михайлович, который лишь несколько месяцев находился в должности директора родившейся в Сибирском регионе телекомпании «Копейка», подвернул штанины своих широких семейных трусов до приемлемых на пляже размеров, скрестив ноги, сидел на покрывале, снятом с гостиничной кровати и, щурясь от яркого света, вглядывался в морскую даль.
Главный редактор «Копейки» Егор Чурсин и завхоз телекомпании, он же замдиректора по хозяйственной части, он же «универсал – от скуки на все на все руки», как говорили о нём друзья, Сергей Шатров сидели рядом с шефом и поглядывали на водное приволье, где непрерывно катили белые гребешки волн. У парней тоже не было купальных плавок, но их трусы типа «боксеры» больше, чем у шефа, подходили для посещения пляжа. Впрочем, стесняться тут было некого.
Субботний августовский день 1990 года плыл над Приморьем вместе с ярким, горячим солнцем, отражающимся в воде залива широкой полосой, наполненной нестерпимыми для глаз искрами, отчего наша троица лениво расслабилась и с удовольствием вдыхала морской бриз, наполненный запахом йода. За их спинами привольно раскинулся на прибрежных сопках город своими крутыми улицами, белыми кварталами многоэтажек и зелёными пятнами парков и скверов.
Бутылку с водкой сибиряки предусмотрительно закопали в песок на случай, если на пляж вдруг забредут стражи порядка или добровольные дружинники.
Антиалкогольная кампания в стране, вроде бы, понемногу сходила на нет, но распивать крепкие напитки в общественных местах, точно, было запрещено. За это могли запросто наложить административное наказание в виде штрафа. А членам КПСС, к коим относился их директор и обязан был подавать беспартийным пример здорового образа жизни, в случае чего грозило наказание и по партийной линии. Но настроение в этот выходной у командированных из Сибири во Владивосток было настолько благостное, что не выпить было невозможно.
- Ну что, Серёга, - лениво потянулся Евгений Михайлович. – Налей-ка нам ещё по маленькой. Да пойдём, искупнёмся…
Шатров повернулся к кучке одежды, запустил руку в золотистый песок и извлёк початую бутылку водки с зелёной этикеткой, прозванной в народе «андроповкой» в честь генерального партсекретаря Юрия Владимировича Андропова. Потом из-под покрывала достал голубую фарфоровую чайную чашку, тоже прихваченную в гостинице. Разливая крепкий напиток, он негромко напевал: «На недельку, до второго закопаем Горбачёва. Откопаем Брежнева – будем пить по-прежнему».
Они по очереди с удовольствием выпили, закусили хлебом, кильками в томатном соусе и плавленым сырком. И пошли купаться. Долго плескались и плавали – Сергей широкими саженками загребал далеко в море, Егор с Евгением Михайловичем плавали слабовато и плескались ближе к берегу, то и дело с головой окунаясь в невысокую, солоноватую на вкус волну.
Когда вышли, наконец, на берег, обнаружили возле своей стоянки пожилую седовласую женщину с девочкой лет четырёх-пяти. Они устроились на большом разноцветном полотенце и занимались каждая своими делами. Женщина была крупного телосложения, одета в свободный белый сарафан в жёлтый горошек, сидела, вытянув ноги, и листала толстый журнал, разглядывая цветные фотографии и жирные чёрные иероглифы. Сарафан на полненькой светленькой девочке был маленькой копией бабушкиного, она стояла на коленках и красной пластмассовой лопаткой ковыряла в песке.
- Здравствуйте! – поздоровалась с ними женщина. – Вижу, приезжие вы...
- Почему вы так решили? – улыбнулся ей Евгений Михайлович. – На лбу, вроде, не написано!
- Так местные предпочитают за город ездить. Пляж здесь не самый чистый.
Евгений Михайлович присел возле неё:
- Да, из Сибири мы, в командировку приехали. В гостинице сидеть неохота, вот и решили искупаться, - рассказывал он, легонько поглаживая себя по обозначившемуся круглому животику.
- Отдыхайте на здоровье, только долго не купайтесь, - кивала женщина седой головой. – Тут километрах в двух труба к морю выходит, а из неё всякая нечисть течёт…
В это время Шатров в очередной раз выкопал из песка заветный сосуд и откровенно поманил им Егора к себе, не обращая внимания на возмущённые жесты Евгения Михайловича, которые тот незаметно для соседки подавал землякам.
- Вы пейте на здоровье, - пропела та, повернув к директору голову. – Дело святое, день выходной! Вы, кстати, спиртное по талонам брали или знаете, где у нас за «так» продают?
- Откуда же нам знать? – смущённо развёл руками Евгений Михайлович. – Нет, с собой из Сибири привезли… У нас тоже и водку, и продукты только по карточкам... А, может, и вы с нами за встречу? – осторожно предложил он.
- Ни Боже мой! – замотала та головой. – Не употребляю, но одобряю. Муж мой покойный, моряк дальнего плавания, как на берег сойдёт, бывало, любил выпить. И таким добрым становился… Пейте на здоровье, пока пьётся. А мы пойдём, пожалуй.
Она ласковым шлепком подняла на ноги девочку, сама с трудом встала, отряхнула от песка полотенце, перекинула его через правую руку, левую подала внучке, и они неторопливо удалились в сторону городской улицы.
- Ладно, - сказал Евгений Михайлович, его курчавые рыжеватые волосы трепал лёгкий ветерок. - Наливай.
Они допили «андроповку», доели килек и сыр. Купаться расхотелось, И сибиряки направились гостиницу, которая находилась в районе Ленинской улицы. Прошли по набережной, прошагали вдоль высокой железной ограды, отделяющей от переулка городской стадион с осветительными мачтами, трибунами и футбольным полем, миновали оживлённую проезжую часть и остановили попутку.
2.
Гостиница дома политпросвещения краевого комитета КПСС располагалась в двухэтажном доме и больше походила на обычное общежитие. По крайней мере, в номере, где обитали Егор и Сергей, стояли четыре односпальные кровати, возле каждой – по тумбочке. Посредине комнаты – видавший виды стол на четырёх ногах, у входа – шкаф для одежды. За удобствами ходили в коридор.
Конечно, директору телекомпании предоставили единственный люкс, с туалетом и ванной. Однако и здесь стены – от пола до середины – как и в остальных номерах, тоже выкрасили в бедно-голубой цвет, а выше – побелили сероватой известью. Зато в люксе стояла большая двуспальная кровать, имелся телефон с круглым диском для набора. С позволения шефа парни отзвонили по нему домой и доложили жёнам, что благополучно добрались до Владика и что погода здесь стоит отличная.
Информация о погоде была немаловажной, ведь в день отъезда их утренний рейс задержали: на Приморье обрушился тайфун. В депутатской комнате сибирского аэропорта, где они ждали посадки, дежурная сообщила о резком ухудшении погоды...
- На сколько задержка? - забеспокоился Евгений Михайлович.
- Кто знает, - пожала плечами девушка. – Пока задержали на два часа, другой информации нет. Может, на несколько часов, а может, на несколько суток.
Так что по домам не разъедешься. Егор с Сергеем выпили кофе, пролистали все журналы, выходили на крыльцо отдельного входа в депутатскую, откуда просматривался кусок взлётной полосы. Здесь Шатров курил очередную сигарету. А Егор в это время устремлял глаза в голубое небо, где беззаботные кучерявые белые облака, неспешно ползли с востока на запад, и, мысленно обращаясь к Богу, хотя, в его существование он вряд ли верил, мысленно молил Всевышнего разогнать над Приморьем тучи.
Всё это время Евгений Михайлович не отходил от одного из пяти телефонов на столе у дежурной, вёл бесконечные деловые разговоры. Их директор ещё совсем недавно трудился замом управления делами Сибирского обкома КПСС, и старые дела ещё не до конца отпустили его. Да и телекомпания только-только становилась на ноги: штат ещё не конца укомплектовали, но уже начали выпускать в эфир одну передачу за другой, и проблем с этим было, что называется, выше крыши.
Но главная сложность у «Копейки» заключалось в том, что для создания программ остро не хватало профессионального оборудования. Пока что новая компания «держалась» лишь на одной видеокамере бытовой формата Video Home System и паре бытовых видеомагнитофонов с самодельным монтажным пультом.
Кстати, идея основать «Копейку» родилась в кабинетах обкома партии. Авторитет этой конторы в конце 90-х годов начал стремительно падать, а шахтёрские забастовки, которые в их угольном регионе шли непрерывной чередой с июня 1989-го, лишь ускоряли этот процесс.
Советская система давала серьёзные трещины по всему корпусу. В стране несколько лет вели начатую партийной верхушкой в 1985 году «перестройку». Правительство пыталось приспособить плановую экономику СССР к мировым тенденциям. Но ничего не хорошего из этого не получалось. Плановый социализм порождал всё больше проблем, вместо намеченного ускорения большинство советских предприятий или «тормозили», или вообще останавливались. Чтобы хоть как-то выживать, заводы и фабрики, перешли на натуральный обмен товарами. Зарплату то и дело задерживали. В моду вошло слово «бартер».
Особенно болезненными были сбои в производстве продуктов и ширпотреба. В стране и раньше-то возникал дефицит с бытовой техникой, одеждой и другими товарами, а в последние месяцы у магазинов стали привычными постоянные длинные очереди. В продмагах людей встречали пустые прилавки. Если что-нибудь и попадало на продажу, народ буквально «сметал» любой товар. Поэтому на продукты и спиртное ввели талоны. На водку, например, давали два талона в месяц на одного взрослого. Впрочем, умеренно пьющим, как определял свои потребности Егор, хватало. Однако многие дополняли спиртной рацион самогоном.
Так что советская система трещала по всем швам. Народ в открытую костерил партию и правительство. Чего только не советовали партийные креативщики своим партийным бонзам, чтобы сохранить систему. Так и родилась идея создать в регионе телекампанию, не связанную с государственным телевидением, рейтинг доверия которому тоже упал, как прихваченный первым ночным морозцем картофельный стебель.
3.
Газетчик Егор с удовольствием пошёл в «Копейку» главным редактором. Хотелось попробовать чего-то новенького в журналистике.
Зарегистрировали телекомпанию, как товарищество с ограниченной ответственностью с уставным капиталом в 10 тысяч рублей. Обком партии выделил новичкам под редакцию треть этажа в своём здании на главной площади города. На должность директора уговорили Евгения Михайловича. Нашли кое-какую технику, заключили договор с телерадиоцентром на трансляцию передач в эфир.
И дело начало понемногу раскручиваться. Новое телевидение на телеэкранах региона, действительно, становилось альтернативой надоевшему официозу всесоюзных каналов. Чурсину нравилось делать программы, где не было политики. С новыми напарниками он находил и снимал в городах и районах области талантливых, творческих людей, профессионалов своего дела. «Копейка», кажется, нащупала свою нишу: у зрителей начал появляться интерес к новому каналу, в редакцию пошли звонки и письма. Но первые передачи давались с трудом – без настоящей телевизионной техники или без «железок», как коллеги Чурсина называли оборудование, они были как без рук.
Обком обещал помочь и с оборудованием, хотя решить эту проблему оказалось нелегко: приемлемую технику можно купить только в Японии, но для этого необходима валюта, американские доллары, например. Однако валюту в стране свободно не продавали. Где взять несколько десятков тысяч долларов? «Ни один банк не даст кредита нашей компании!», – кипятился Евгений Михайлович, обходя в обкоме кабинет за кабинетом с заветным списком техники и доказывая бывшим коллегам, что только они могут помочь. «А как? Где мы такую кучу долларов возьмём?», - разводили те руками.
Решение пришло неожиданно. В Сибирский регион с инспекцией собрался секретарь центрального комитета КПСС Олег Дмитриевич Бакланов, он курировал космическую отрасль страны и предприятия оборонной промышленности, которых в Сибири было немало. И тогда первый секретарь Сибирского обкома пообещал директору «Копейки»:
- Я попрошу его помочь вам с покупкой оборудования. Валюта у его ведомств есть, имеется и разрешение на выход на японский рынок. Но в ответ вы должны взять у Олега Дмитриевича большое, толковое интервью и показать его, пока он будет здесь, чтобы он сам увидел…
- Сделаем! - обрадовался Евгений Михайлович. – Назовите время и место.
Вести это судьбоносное для компании интервью поручили Чурсину. Вопросы составили в обкомовских кабинетах, они были сухими и официальными, что Егору не понравилось, и он хотел добавить кое-что от себя. Но в интересах дела директор отговорил главного редактора. Чтобы не сбиться с «курса партии», Егору даже посоветовали читать вопросы по бумажке. Впрочем, секретарь ЦК отвечал на них многоречиво и обстоятельно. Словом, помощь «Копейке» пришла: оборудование в Стране восходящего солнца заказали, оплатили заказ валютой, руководству «Копейки» прислали пакет документов и доверенность на получение. Вскоре в телекомпанию пришла телеграмма-уведомление, что корабль доставил технику во Владивостокский порт.
Вот так они и оказались в командировке.
4.
…То ли тайфун оказался слабым, то ли Бог помог самолёту, следовавшему по маршруту Ленинград-Владивосток с остановкой в их городе, взлететь через три часа после объявления о задержке.
Шатров сидел у иллюминатора, директор – у прохода, а Егор дремал между ними. Впрочем, поспать ему не дали – стюардессы раздали пластиковые подносы со скромным обедом в виде сухого пайка. Бывалые пассажиры зашуршали обёртками, доставая домашнюю снедь и бутерброды. Евгений Михайлович тоже вытащил из своей походной сумки копчёную колбасу, Шатров выложил на столик для еды пакет с пирожками. Егор достал к этому три огурца и пару бурых помидорин со своего мичуринского участка.
- Шеф, может, накатим по соточке? – предложил он, легонько толкнув локтем Евгения Михайловича, по приказанию которого каждый участник поездки взял с собой по две бутылки водки.
- Нет, - нахмурился тот. – «Жидкую валюту» трогать пока нельзя. Пригодится ещё. Приедем, осмотримся, тогда…
В Хабаровске – следующей остановки самолёта – приземлились в сумерках: местное время здесь шло на три часа вперёд сибирского. Транзитных пассажиров отправили в аэровокзал ожидать окончания дозаправки лайнера. Пока Евгений Михайлович куда-то отлучился, Шатров с Чурсиным вышли на площадь перед аэропортом. Здесь тусклые фонари боролись с темнотой, ветер гнал по небу низкие облака, но в разрывах между ними сияли звёзды и серебристо вспыхивал кривой диск убывающий луны.
В гостиницу Владивостока они прикатили на такси около полуночи по здешнему времени. С местом проживания Евгений Михайлович определился ещё несколько дней назад, связавшись по телефону со своим недавним коллегой, Николаем Николаевичем, управляющим делами Приморского крайкома партии. Перекусили всухомятку и улеглись спать, чтобы новый день внёс ясность в их планы.
Утром Чурсина и Шатрова разбудило не приморское солнце, а директор, обозвавший их лентяями, готовыми проспать всё на свете, хотя Сибири было всего-то пять утра. Пока парни, угрюмо вздыхая, умывались и чистили зубы, Евгений Михайлович приготовил нехитрый завтрак из остатков хлеба и колбасы и заварил чай.
Потом они поспорили, куда направиться с утра пораньше – в крайком партии или сразу в порт? Парням не терпелось поскорее увидеть новенькие камеры и магнитофоны, и под напором их аргументов директор сдался.
Вежливая администраторша партийного отеля долго и сбивчиво объясняла сибирякам, как добраться до конторы морского порта на улице Стрельникова, указанной в документах у Евгения Михайловича. Парни стоически выслушали худосочную болезненного вида женщину и решили снова положиться на такси.
В ожидании машины они вышли на улицу. Воздух здесь был свеж и наполнен необычными для гостей запахами.
- Морем пахнет… - отметил директор и похлопал по своему небольшому портфелю.
Возле тротуара лихо затормозила серая «Волга» с белыми шашечками на боку. Из машины выскочил маленький смуглый водитель с большим носом, из коротко закатанных рукавов шёлковой рубахи в крупную клетку свешивались непропорционально длинные, худые руки, усатое лицо затеняла огромная кепка типа «аэропорт».
- Это вы из Сибири? – спросил он и, быстро обогнув автомобиль, картинно распахнул заднюю дверь. – Пра-ашу! – в его словах слышался акцент сына кавказских гор.
Директор с Шатровым уселись на заднее сиденье, Егор устроился впереди.
- Торопимся или едем с расстановкой? – водитель завёл двигатель.
- Нам не в аэропорт, а в морской порт, - пояснил Евгений Михайлович. - Так что мы не торопимся, вези аккуратно.
«Волга» выехала на широкую Ленинскую улицу. Пассажиры вертели головами, разглядывая красивый незнакомый город. Егор затаив дыхание смотрел на необычные фасады, читал мелькающие вывески и таблички. Город с первого взгляда завораживал уникальной архитектурой, разнообразием стилей многочисленных старых зданий. Чурсин с восхищением отмечал, как удачно тут соседствуют дома русского стиля и стиля модерн, барокко и готики, часто встречаются элементы восточной архитектуры, ещё чаще заметно смешение нескольких стилей сразу. Фасады старинных зданий украшают колонны, лепнина из лиц людей, фигур животных…
Улица то плавно шла под уклон, то поднималась вверх.
- Смотри, смотри! – воскликнул он. – Какой знатный дом!
- Это наш ГУМ! – гордо вскинул острый подбородок рулевой. – Знаменитый! Самое шикарное здание в городе!
Три элегантных высоких этажа здания, выстроенного из белого кирпича в модерновой манере, завершали изящные шпили на крыше.
- Меня другое волнует, - подал голос Сергей. – Советских машин у вас почти не видно, всё импортные.
- Не знаю, как сейчас в Союзе с автостроением? – с гордостью сообщил носатый. - Только машин у нас сейчас стало выше крыши. Из Японии…
Навстречу им то и дело проносились разноцветные авто неизвестных марок и моделей. Такие же автомобили легко обгоняли «Волгу». Многие из них имели не самый благообразный вид: у одной нет переднего крыла, у другой отсутствует бампер, у кого-то не хватает фар или даже крышки багажника или капота. Руль у всех диковинок располагался с правой стороны.
- Инвалиды какие-то, а не машины, - презрительно бросил Егор.
- Не скажи, - обиженно встрепенулся водитель и почесал нос. – Это «Короллы», «Марки», «Чазеры», «Ниссаны». Лучшие в мире! А если с дефектом, значит, стоят дешевле. Зато в салоне у каждой столько «наворотов» – наш автопром близко не стоит! Их каждый день из Японии везут. Народ за них в драку идёт, «зелёные» налом платит. Вы ведь тоже за машинами приехали?
- А если за машинами, так что? – не унимался Шатров.
- А то! – повернулся к нему шофёр, почти выпустив руль из рук. – Будь осторожнее! Машину возьмёшь, сразу заливай полный бак бензина, бери ещё полные канистры, инструменты заранее купи и шины, и резину про запас… Хорошо бы и оружие! Даже в отель не заезжай! Сразу рви когти из города! На трассу и дави на газ. Ехать надо без остановки днём и ночью, как можно дальше от Владика…
- Что, так страшно!? – усмехнулся Чурсин, он хотел добавить что-то вроде, что у страха глаза велики. Но носатый перебил его, с досады стукнув по рулю кулаком:
- Как ты не понимаешь! Мафия у нас, бандитизм! Они перегонщиков на дороге тормозят, машину отбирают… Хорошо, если отпустят, а то ночью и «завалят»!
- Да мы не за машинами приехали, - вмешался Евгений Михайлович. – Не пугай парней! У нас другие дела.
Козырёк широкой кепки обиженно уткнулся в рулевое колесо, а Егор опять уставился в окно. Засмотрелся на красивое трёхэтажное здание с ажурными арочными проёмами над окнами, чуть шею не вывернул.
- Почтамт это, - равнодушно прокомментировал водитель.
Слева, между домами и зелёными уголками скверов, мелькали виды бухты Золотой Рог. Они увидели скульптурные группы из чёрных фигур солдат и рабочих, в центре композиции – огромный красноармеец в шинели, будёновке, с горном и знаменем в руках.
- Это борцам за Советы. Здесь наша центральная площадь, - прозвучало из под кепки.
- А вон та высотка? – ткнул пальцем в окно директор.
- Высотка? – вновь оживился водитель - Крайком ихней партии… Этот дом в народе «белым зубом» зовут. У нас везде дома по три-пять этажей, а тут чуть не двадцать, – и начал энергично крутить руль влево, поворачивая на Алеутскую.
И пока, огибая высотку, проезжали оживлённый перекрёсток, Чурсин начал считать этажи и сбился: «Нехилая у них партия, - глубокомысленно заключил он. – На тринадцать этажей выше сибирской…»
- А тут у нас вокзалы, - дорога была свободна, и водитель «притопил» педаль газа:
- Во-он та стекляшка, - показал он налево, - морвокзал. Левее гляньте, на теремок. Это наш железнодорожный вокзал. Ему где-то лет восемьдесят… Красивый!
Вокзал с широкими лестницами, со столбами и ажурными арками, с высоким конусом крыши и чудными башенками в древнерусском стиле был похож на сказочный терем.
- Лепота! – искренне восхитился Егор.
- От этой сказки до Москвы семь дней на поезде ехать надо! – с гордостью сообщил таксист. – Во страна у нас!
Дальше над крышами зданий шевелились железные «руки» портовых кранов. В той стороне между домами опять замелькали полосы воды…
5.
На улице Стрельникова, водитель лихо подкатил к дому с большой вывеской «Порт Владивосток». Здание с голубым фасадом состояло из двух – трёхэтажной и пятиэтажной – половин. Сибирякам пришлось походить по этажам, пока они нашли нужный кабинет.
Они вежливо постучали в дверь и один за другим осторожно вошли в небольшую комнату. Женщина средних лет работала за столом, заваленным папками и кипами бумаг.
Евгений Михайлович представился, достал из портфеля и передал ей паспорт, договор на покупку оборудования, список техники, телеграмму о том, что «посылка» прибывает в порт, доверенность.
- Садитесь, - сухо предложила хозяйка кабинета. – Придётся подождать, - и принялась рыться в бумажных стопках.
У приставного столика возле стола было только два стула, директор и Шатров тут же заняли их. Егору места не хватило. Он быстро осмотрел помещение, заставленное шкафами, где за стеклянными дверцами стояли ряды толстых папок, и подошёл к окну, обрамленному куцыми светлыми шторками.
За окном открывался вид на залив и порт с прямоугольниками складов, причалами, и портовыми кранами. В заливе на рейде стояло несколько судов. А у ближнего причала медленно разворачивался грузовой корабль. Яркое солнце высвечивало его ржавый железный бок. Всю верхнюю палубу заставили разноцветными автомобилями. Здесь были легковушки, грузовички, небольшие автобусы. Они занимали всё свободное пространство, каждый пятачок палубы. Машинам было так тесно на судне, что часть из них свешивала задние колёса за борт.
- Ого! – удивился Чурсин. – Сколько машин привезли. А кроме японских машин ваш флот что-нибудь возит?
- А как же! - резко откликнулась хозяйка и, как показалось Егору, в её голосе прозвучала нотка обиды. – Машины, молодой человек, это для нас лишь малая часть работы, - она не отрывалась от поиска нужных бумаг. – Между прочим, Владивостокский морской торговый порт стоит в незамерзающей бухте, поэтому работаем круглый год. У нас десятки причалов. Грузим слябы, заготовку, сталь в рулонах, чугун, металлолом, уголь, кокс, серу, зерно. В Корею возим, в Японию, Китай, Тайвань, Таиланд, Вьетнам, - разговорилась она, по-прежнему не поднимая головы. – А каботажные перевозки?! Тут вам и техника, и стройматериалы, и нефть. У нас грузооборот… - женщина вдруг замолчала и внимательно посмотрела на директора:
- Нет вашего груза, - на её переносице возникла озабоченная складка,– В порту нет и на ближних рейдах нет…
- Вас, извините, как зовут? – заволновался Евгений Михайлович.
- Татьяна… Петровна, - она поправила жидковатую светлую чёлку.
- Как же нам быть, Татьяна Петровна? – развёл руками Евгений Михайлович. – Мы за тысячи километров к вам прилетели, из Сибири.
- Из Сибири? – удивилась та.
- Представьте себе! – привстал директор. - Давайте ещё поищем, – и он придвинул к Татьяне Петровне бумажную стопку.
- Я внимательно посмотрела, - хозяйка кабинета с сожалением вздохнула. – Лучше, давайте так. Вот мой телефон, - она быстро записала номер на клочке бумаги и подала директору. – Позвоните ближе к вечеру, а я ещё раз всё внимательно посмотрю…
6.
Когда вышли из конторы на улицу, Егор спросил у Сергея:
- Что такое каботажные перевозки?
Тот не успел рта раскрыть, вмешался Евгений Михайлович:
- Это если корабли возят груз внутри Союза…
На их призыв остановился чудной автомобиль, передние крылья у него были красного цвета, двери – синего, а кузов – белого. За рулём сидел молодой бородатый мужик в чёрной футболке, с гладко выбритой головой.
- Куда? – спросил он сочным баритоном.
На этот раз впереди уселся директор, машина плавно тронулась с места, быстро набирая скорость. Этот водитель был явно не из говорунов, но Егору не терпелось удовлетворить своё любопытство:
- Что за марка у вашего автомобиля?
- «Тойота», - буркнул в ответ бородатый.
- А почему такой странный раскрас? – не унимался Чурсин.
Здоровяк небрежно глянул на него через зеркало заднего вида, в его светлых глазах Егор увидел ехидную насмешку.
- Вообще-то, это цвета российского флага, если что, - отчётливо выговорил он и многозначительно замолчал.
Когда проезжали мимо крайкома, Евгений Михайлович вдруг хлопнул по крепкому плечу владельца «Тойоты»:
- Стой! Мы выходим, - он повернулся к парням. – Навестим коллегу.
На входе в крайком Евгений Михайлович показал постовому своё старое удостоверение из Сибирского крайкома, которое дальновидно не сдал на старой работе. Расторопный милиционер позвонил куда-то по внутренней линии, проверил паспорта у директорских спутников, записал всех троих в журнал и пропустил внутрь «белого зуба».
После уличной жары здесь приятно веяло прохладой. Через широкий холл, отделанный светлым мрамором, сибиряки прошли к лифту.
Кабинет управляющего делами нашёлся без труда, к нему по длинному коридору вела красная ковровая дорожка с узким белым узором по бокам. Навстречу им из-за широкого двухтумбового стола поднялся крепкий седой мужчина лет шестидесяти в светло-сером костюме.
- Евгений Михайлович? – безошибочно выделил он директора. – протянул ему широкую ладонь и представился, - Николай Николаевич… Мы раньше не встречались?
- Нет, - широко улыбался директор «Копейки». – Только по телефону…
Они уселись на стоявший у стены диван и завели оживлённый разговор. А парни бродили по просторному кабинету, рассматривали сувениры и безделушки со всего света, расставленные на журнальном столике, тумбочках, полках шкафов. На стене над столом управляющего делами висел портрет партийного генсека и одновременно президента СССР. Егор всмотрелся в умное лицо, а потом изумлённо прошептал: «Смотри, Серый, а пятно на лбу заретушировали! Будто и нет его…»
Между тем Николай Николаевич принялся названивать по телефону в порт, выясняя ситуацию с их грузом. После пятого звонка и многословных переговоров он рявкнул в трубку: «Так ищите, чёрт возьми, и сразу доложите мне!», - и в сердцах брякнул её на аппарат.
- Вот так у нас: взбаламутят людей, вызовут за тридевять земель, а груз теряют…
- Как теряют? – удивлённо поднял брови Шатров.
- Нам без этой техники нельзя, - жалобно вторил ему Егор.
- Просим разобраться и помочь, Николай Николаевич! – вставил директор.
- Конечно, разберёмся, мужики. Найдём вашу технику. Куда она денется?! У них там тысячи тонн грузов, тысячи адресатов. Запутались! Бывает, найдётся ваш груз, - он замолчал, а потом предложил извиняющимся тоном. - Давайте, я вас по крайкому проведу. Когда вы ещё моё хозяйство увидите…
Минут сорок они бродили по этажам и коридорам. Вдоль одного из них тянулась надпись: «Владивосток далеко – но ведь город-то нашенский». В.И. Ленин». Заглядывали в кабинеты, где сидели секретари и завотделами партийного комитета. Побывали и на седьмом этаже, где сидел сам «Первый». Лица и обустройства кабинетов смешались в памяти Егора, как стекляшки калейдоскопа. Больше всего ему запомнились шикарные виды города, которые открывались из многочисленных окон крайкома, Владивосток уютно разместил на холмах свои кварталы. Он долго изучал, как выглядит сверху центральная площадь с перекрёстком, забитым в этот час транспортом, скульптурами, куском бухты и порта с кранами и судами. «На каком из них наша техника?» - думал он, пытаясь рассмотреть палубы далёких кораблей.
Тем временем, Николай Николаевич повёл гостей в гараж, который располагался в «нулевом» этаже «высотки». Машинные боксы были пусты – все служебные авто находились в разгоне. Но управляющий привёл их сюда не для того, чтобы показать пустые помещения.
В самом дальнем углу гаража стоял накрытый брезентом легковой автомобиль. Николай Николаевич ловко скинул с него брезентовое покрывало, и глазам гостей предстало настоящее чудо зарубежной автомобильной техники. Широкий и шикарный, он с достоинством поблескивал чёрными лакированными боками, в которые можно было смотреться, как в зеркало. Хромированные бамперы, ручки дверей, молдинги, зеркала и причудливая «обрисовка» четырёх передних фар гордо и вызывающе блестели в свете гаражных неоновых ламп.
- «Ниссан Президент», - с гордостью представил управляющий этого красавца. Открыл переднюю дверцу: «Полюбуйтесь на салон…»
Белые кожаные сиденья. Двери, панель приборов и рулевое колесо отделаны красным деревом!
- Да-а! – восторженно протянул Евгений Михайлович. – Чей же это красавец?
- Да так… - уклончиво ответил Николай Николаевич. – Одного товарища… А хотите, я вам помогу по машине купить?
- Мне точно не надо! – поднял руки Чурсин.
- Вы нам лучше помогите груз найти, - ввернул Шатров.
- Ладно, - вздохнул управляющий. – Обещал… Поживите пока у нас во Владике пару дней. В море искупайтесь, погода-то какая стоит!
Они договорились пригласить его на обед в партийный отель. А он вызвал «дежурку», чтобы подбросила их до гостиницы.
7.
Обеденное время давно прошло. Егоров желудок уже и забыл про утренние бутерброды и негромко заявлял о себе тихим ворчанием. А Сергей высказался громко и определённо: «Жрать хочу, не могу!» Директор же конкретно предложил сходить в магазин за продуктами, ибо ресторан на командировочные не потянуть.
Недалеко от гостиницы они обнаружили «Гастроном» и решили изучить ассортимент местных продуктов. Внутри царила духота, покупателей почти не было, полки и витрины выглядели пустовато, однако в отличие от сибирских магазинов, здесь был большой выбор рыбных консервов.
На одном из прилавков высилась аппетитная горка знатных солёных селёдок, рядом стоял внушительных размеров эмалированный таз, доверху наполненный свежемаринованной морской капустой, стебли которой были крупно порублены вперемежку с мелко нарезанными луковыми колечками, и всё это крошево, сдобренное растительным маслом, вкусно поблескивало. Возле прилавка несколько молодых продавщиц в коротких белых халатах что-то оживлённо обсуждали, не обращая внимания на посетителей.
Сибиряки подошли к ним, и Евгений Михайлович громко и вежливо произнёс: «Здравствуйте, девушки! Что у вас можно купить на обед?»
- Селёдку вот берите, - ответила за всех высокая брюнетка. – Морская капуста очень вкусная… - добавила она, даже не повернув головы.
- А колбаски, девушка, нету? – как можно жалобнее спросил Сергей. – Приезжие мы…
Лишь теперь брюнетка посмотрела на него с интересом, а остальные продавщицы быстро направились по своим местам.
- Мясо и мясные продукты у нас только по талонам. У вас талонов-то нет, - заключила она. – А рыбу продаём свободно. Сколько возьмёте?
- Две штуки взвесь и… – начал Шатров.
- Нет, - вмешался Евгений Михайлович. – Заверните три селёдки…
- И кильки в томате давайте, - вставил Чурсин. – Я их люблю!
Потом начали высчитывать, сколько взять капусты. Начали с двухсот граммов, потом решили купить полкилограмма. Но черноволосая уверенно предложила:
- Возьмите весь килограмм. Её только привезли, свежая, вы такую капусту точно не ели!
- Уговорили, давайте, - согласился Евгений Михайлович и пошёл с Егором по залу, рассматривая витрины.
Продавщица поместила на весы большой квадрат вощеной бумаги и совком принялась накладывать на неё капусту. Из-под прилавка послышалось громкое сопение.
- Кто это? – испугался оставшийся у прилавка Сергей.
- А-а? – протянула черноволосая. – Это Магда… - и она бросила взгляд себе под ноги.
- Не понял… - Шатров по-хозяйски обогнул прилавок и заглянул внутрь.
Там на строганных досочках на бетонном полу сладко спала девица в белом халате. Руки сложила под щёку и громко посапывала, от чего её светлые длинные кудряшки шаловливо шевелились.
- Ну и ну! – усмехнулся Сергей. – В рабочее время, на рабочем месте…
- Работа тяжёлая, устаём, - начала оправдываться продавщица. – Да и жара, сами видите… - она подбоченилась и вызывающе подняла подбородок. – Вам-то какое дело!? Вас же обслужили, причём, вежливо.
- Спасибо, девушка, - галантно склонил голову Шатров. – Меня, кстати, Сергеем зовут. А вас?
- Лиля, - она нахмурилась. – А вам зачем?
- Да так, - улыбнулся Шатров. - Вдруг пригодится, - он подхватил свёртки с покупками. – Спасибо, Лиля…
Такой морской капусты, такой селёдки они действительно никогда не едали! Жирных рыбин уписывали с наслаждением, не торопясь, смакуя каждый кусочек. Следом распечатали консервы с килькой, вспомнили про сырки «Дружба». Под эту закуску влёгкую ушла одна бутылка сибирской водки, потом и вторая. Когда директор вдруг вспомнил про звонок в порт, рабочий день давно закончился. Поздний обед разморил до такой степени, что они решили лечь спать. К тому же биологические часы сибиряков дали в Приморье сбой, и впечатлений за день было выше крыши.
8.
Утром парней опять разбудил Евгений Михайлович. Он демонстративно громко хлопнул дверью: «Здоровы же вы спать, молодёжь! Уже и по местному времени солнце высоко, а в Сибири так вообще обед!»
- Новости из порта есть? – сел в кровати завхоз.
- В общем, я не дозвонился до Татьяны Петровны. Суббота… - нахмурился директор.
- И что? – лениво потягиваясь в постели, спросил главный редактор.
- И ничего! - в сердцах махнул рукой шеф. – Зависли мы здесь. – Евгений Михайлович присел на Егорову кровать. - Я тут и с Николай Николаичем уже потолковал, пригласил его на вечер в гости, часиков в шесть. Так что после обеда готовиться будем. А пока предлагаю на пляж. Я узнал, он недалеко. Что вчера не доели, возьмём с собой…
После купания и прогулки по городским улицам аппетит разыгрался не на шутку. Солнце палило во всю, и прохлада гостиницы приятно охлаждала. Но Евгений Михайлович не дал парням расслабиться.
- Вам надо в магазин идти, - не терпящим возражения тоном, скомандовал он. – На перекус сейчас что-нибудь возьмите и на вечер посмотрите консервы, сыра, хлеба, селёдочки… Капуста морская мне вчера очень понравилась. К чаю… - он порылся в своём портфеле и подал Шатрову красную десятирублёвую купюру. Потом ещё покопался в кожаной портфельной середке и вынул две мятые зелёненькие «трёшки». – Выпить у нас есть, а вот с закуской… Да! – он покачал головой. – А ведь недавно было время! Довели страну… С девками-продавщицами поговори, Сергей, может, посоветуют что…
В магазине по-прежнему было малолюдно. На этот раз за знакомым прилавком стояла та самая девушка, которую в прошлый визит Сергей обнаружил спящей. Сейчас она по-хозяйски упёрла руки в бока, и во все голубые глаза с интересом смотрела на Шатрова, а тот улыбался ей в ответ.
- Здравствуй, Магда, - слегка прокашлявшись, проворковал он, а на её удивлённый взгляд откликнулся усмешкой. – Нас вчера Лиля познакомила. Правда, ты этот момент под прилавком проспала…
Егор отметил у полноватой Сергеевой собеседницы морщинки и круги под глазами, на вид ей было за тридцать. Ростом она едва доставала Шатрову до плеча.
- Ох уж эта Лиля, - в тон ему ответила Магда и тряхнула кудряшками. – Дома устаю, дети достали. Отдыхаю на работе! Лиля! – громко позвала она. – Иди сюда, твои знакомые пришли. Надо обслуживать…
Из двери, ведущей в магазинные внутренности, показалась вчерашняя высокая брюнетка.
- О!? – сегодня она была более любезна. – Привет, Сергей! Как вам наши продукты.
- Вкусно… - попытался обозначить себя Егор, но на него не обратили внимания.
- Эх, девчонки, - Шатров дурашливо развернул объятия. – На ваше счастье, опять кушать хочется, - и он принялся подробно обсуждать с ними, как лучше решить поставленные Евгением Михайловичем задачи на вечер.
…Глаза у директора ошеломлённо округлились, когда в его люксе из большой авоськи они выкладывали на стол продукты. Здесь были вкусные увесистые куски розовой ветчины и серо-белой буженины, обсыпанный красным перцем венгерский шпик, палка сервелата и полбатона свежей ароматной докторской колбасы, банки с рыбными консервами и говяжьей тушёнкой, завёрнутые в толстую бумагу селёдка и морская капуста, хлебные булки, плитка шоколада, кульки с печеньем и конфетами и другими мелочами, яблоки и минералка.
- Откуда? – только и смог он спросить.
Егор развёл в стороны ладони, мол, это не я.
А завхоз вместо ответа сообщил:
- Водки только не дали, у них с этим строго…
- Куда же ещё?! И так, молодцы! – похлопал их по спинам довольный директор.
- Погодите, шеф, он не всё доложил, - Егор подмигнул Евгению Михайловичу и кивнул Шатрову.
Тот смущённо опустил глаза:
- Да, я девчонок тоже на обед пригласил…
- Каких девчонок? – не понял Евгений Михайлович. – Сколько?
- Магду и Лилю, - засмеялся Сергей. – А иначе, откуда это всё…
- Ну, парень, даёшь! – директор и не думал сердиться.
…Николай Николаевич появился около шести вечера. Он был во вчерашнем сером костюме, на лбу, ниже полоски зачёсанных назад седых волос, блестели капельки пота. Управляющий местными партийными делами тяжело дышал после подъёма на второй этаж гостиницы, крепко сжимая в руках толстый портфель.
Стол в директорском люксе стараниями Евгения Михайловича был накрыт по высшему командировочному разряду. Он сообщил администратору отеля, что к ним в гости прибудет сам управляющий делами крайкома, и ему сразу выдали красивые фарфоровые тарелки и тарелочки, вилки и ножи, даже приличное «стекло» для крепких напитков.
Управляющий, впрочем, осмотрел стол равнодушно, одним движением сдвинул в сторону тарелки с закусками, водрузил на освободившееся место портфель, ловким щелчком открыл его, вынул и поставил рядом с двумя запотевшими бутылками «андроповки» поллитровку армянского коньяка. «От меня вашему столу», - сообщил снисходительно и рядом с коньяком положил стеклянную баночку красной икры.
- Это ещё не всё, парни, - Николай Николаевич нашарил в портфельных недрах тонкую картонную папку. – Нашли мы, Женя, ваш груз. Вот документы, - он протянул папку директору.
Сибиряки по-настоящему обрадовались этой новости. Сергей крикнул:
- Николаю Николаевичу наше благодарное «ура».
- Ура! – трижды прокричали они с Егором, а Евгений Михайлович приобнял коллегу.
- Одно «но», парни, - Николай Николаевич шутливо ткнул директора в бок кулаком. – Ваш груз сейчас не во Владивостоке, а в Находке.
- Вот те раз! – воскликнул директор. – Как он туда попал?
- Когда его сюда привезут? – спросил у партработника Шатров.
- А вот теперь можно и выпить, - потёр руки управляющий. – И я всё объясню.
Они выпили за знакомство. Молодёжь – водку, старшие – коньяк.
- Перед вашим приездом на Владик «упал» тайфун, - начал Николай Николаевич. – У нас это бывает…
- Да мы знаем! – нетерпеливо перебил Сергей.
- Коли знаете, так вот вам: из-за погодных условий корабль с вашим грузом несколько дней не мог в нашу бухту войти. И его перенаправили в Находку, так сказать, по малому каботажному маршруту. Там волна была меньше, и его сразу поставили под разгрузку. Ну, а документы грузополучателям сразу не «выправили»… Груз лежит на складе в Находке.
Он подцепил вилкой кусок ветчины и отправил его в рот:
- Надо вам в понедельник в Находку ехать, - тщательно пережёвывая закуску, рассуждал он. - Одним днём не обернётесь. С гостиницей там полная труба, но я договорюсь. По океану плавали? То-то и оно! Предлагаю туда идти морем. А обратно с грузом – по берегу. С транспортом договорюсь. Давайте-ка, по второй – за успех дела…
9.
Из коридора в номер осторожно постучали. Сергей в два прыжка оказался у двери и широко распахнул её. На пороге стояла и широко улыбалась Магда, а над её макушкой скромно возвышалась Лиля.
- Проходите девчонки, - галантно поклонился Шатров, пропуская их в комнату. «Как преобразились!» - отметил про себя Чурсин. А те были хороши: глаза и губы подвели, а короткие тёмные платья и туфли на каблуках стройнили их фигуры.
Мужчины за столом встали. Управляющий выпятил грудь, его глаза плотоядно вспыхнули:
- Де-е-вочки! - смачно протянул он и, повернувшись к Евгению Михайловичу, - с чувством прошептал: «Ну, Женя, ну, ты даёшь!»
- Это не то…- скосив губы в его сторону, зашептал директор.
- Что же мы стоим? – оборвал Николай Николаевич и стал снимать пиджак. – Проходите, девочки, садитесь! Сергей, Егор, дайте дамам стулья.
Пока парни бегали в свой номер за сидячими местами, гостьи выставили на стол три бутылки «Жигулёвского», бутылку красного «Каберне» и бутылку белого «Рислинга».
- Пиво наше, приморское, - отрекомендовала Магда.
- А вино – сухое, болгарское, - добавила Лиля.
Все перезнакомились. Магда уселась между Евгением Михайловичем и Сергеем, а у Лили с одной стороны оказался Николай Николаевич, с другой – Егор. Управляющий расправил плечи, снял и бросил на кровать галстук, расстегнул ворот рубашки, сам себя назначил тамадой и стал так безудержно говорлив, что никому не давал рта раскрыть.
По его команде подняли рюмки за знакомство, потом – за женщин, пили за дружбу между мужчинами и женщинами, за любовь, за судьбу, которая сводит людей вместе, за женскую красоту и молодость, за здоровье присутствующих, за тех, кто в море и снова за любовь…
Продавщицы пили вино, попробовали и коньяк. Мужчины употребляли то, с чего начали. Затем, начальство приобщилось к водке, которую с удовольствием запивали пивком и старательно закусывали. По крайней мере, Егор с удовольствием отведал всего, что было на столе.
Николай Николаевич, не умолкал, вспоминая анекдоты, острил и подмигивал всем подряд, не забывая наполнять Лилину рюмку. Лиля сидела прямо, тихо, скромно всматриваясь в свою тарелку. Евгений Михайлович улыбался и поддакивал коллеге по партии. Магда заливисто смеялась, без конца поправляла свои кудряшки и посматривала на Сергея. Тот сдержано усмехался в ответ на её взгляды. Егор с любопытством разглядывал всю честную компанию и по команде управляющего наполнял рюмки.
Сергей и Магда с каждым глотком спиртного всё больше бледнели, директор с Егором порозовели, а управляющий партийными делами сделался пунцово красным, как свежесваренный рак. Лицо Лили сделалось ещё смуглее…
- Загляни-ка в наш холодильник, - попросил Чурсина директор.
Егор достал ещё бутылку водки. «Последняя», - сказал Евгений Михайлович, взял её в руки и, сковырнув металлическую пробку, начал разливать по рюмкам.
- А нам с Лилей хватит! – начальственным тоном произнёс Николай Николаевич и по-хозяйски положил широкую ладонь на коленку девушки.
- Вы что себе позволяете!? – взвизгнула та, оттолкнула его руку и вскочила на ноги. – Магда, нам пора домой!
- Что ты, Лиля, – недовольно поморщилась подруга. - Давай ещё посидим, время-то детское. Компания хорошая…
- Вот именно, садись на место! – поднявшись со стула, командирским тоном приказал управляющий. – Что за игрушки, Женя? – повернулся он к директору. – Мы так не договаривались!
- Я же тебе сказал: это не то, что ты думаешь, - попытался успокоить его Евгений Михайлович.
- Как не то? Это не мне? – Николай Николаевич расправил широкие плечи и побагровел ещё сильнее. – Как же так!?
- Всё! – Лиля подхватила свою сумку. – С меня хватит! Можешь оставаться, а я ухожу! – и она решительно вышла из номера, громыхнув дверью на всю гостиницу.
Плечи Николая Николаевича опустились, он осторожно присел на стул, и как будто сдулся и стал меньше, и старше. «Как же так, - тихо и растерянно бормотал он, покачивая седой головой. – Я думал… мне было приятно», - он опустил голову на грудь и замер, прикрыв глаза.
На несколько секунд над столом повисла тишина, которую нарушила Магда, прыснув в кулак. Николай Николаевич вздрогнул от этого звука, медленно встал.
- Пойд-д-у-у я, - выдохнул он. – Женя, проводи до машины…
Евгений Михайлович взял его пиджак, галстук и портфель и под руку повёл опьяневшего управляющего на улицу.
- Мы тоже пойдём, пожалуй, - Сергей выразительно посмотрел на Егора. – Ты пока убери тут, - и красноречиво подмигнул Чурсину.
Оставшись один, Егор первым делом включил телевизор, сделал себе основательный бутерброд с мясной нарезкой и, запивая его минералкой, уселся в единственное кресло перед экраном.
Примерно через час они с Евгением Михайловичем восстановили в люксе порядок, упаковав остатки еды в холодильник. Егор, не зажигая света, осторожно ступил в темноту своего номера. Здесь царила тишина, но он чувствовал, что она была обманчива и таила в себе напряжённую затаённость. Из-за отсветов уличных огней в комнате царил полумрак, в котором Егор заметил на кровати Сергея нечто бесформенное. Он не стал всматриваться в этот непонятный ком. Да и голова кружилась и требовала отдыха. Он выбрал кровать в противоположном от Шатрова углу, сдёрнул с неё покрывало и, не раздеваясь, улёгся поверх одеяла и мгновенно погрузился в сон…
10.
Утром их снова поднял Евгений Михайлович.
- Подъём! Всё на свете проспите! – распахнув дверь, объявил он.
Шатров бодро вскочил с кровати, подхватил полотенце и, весело насвистывая, умчался умываться. А Егор с трудом оторвал тяжёлую голову от подушки, во рту было сухо и противно, очень хотелось пить.
- Пить хочу… - с трудом выговорил он.
Директор, казалось, только этого и ждал:
- Выбирай! – протянул он Егору руки, в одной была бутылка «Жигулёвского», в другой – минералка.
Чурсин в несколько глотков выпил всю воду и нашёл в себе силы встать с постели. Они вяло пожевали вчерашних деликатесов и решили выйти в город, благо солнце грело вовсю. «Зато рано утром такой туман за окном был! Вы не представляете! – рассказывал за завтраком начальник. – Я думал, всё! Дождь будет. Ан нет, солнышко!»
…В этот раз остановили «праворульную» машину, у которой напрочь отсутствовал передний бампер.
- Зачем тормозишь, если у тебя авто сломано? – наклонился к окну водителя Шатров.
- Обижаете, парни! – звонко огрызнулся молодой водила, половину лица которого скрывали большие солнцезащитные очки. – Моя ласточка любому «Жигулю» сто очков вперёд даст. Садитесь, если не передумали…
Егор примостился впереди.
- Ты нас в центр подбрось, к памятнику какому-нибудь. Чтобы на корабли посмотреть, - попросил Сергей.
- К подлодке – пойдёт? – уточнил водитель.
- Пойдёт, - хором согласились они.
Он предложил подвезти их до настоящей подлодки, которая стоит на Корабельной набережной бухты Золотой Рог. «Это недалеко. Оттуда пешком дойдёте до центральной площади, - объяснял он клиентам. – А вы, правда, из Сибири? Уважаю! Денег не возьму…»
Ехали всего несколько минут, выходя из машины, Евгений Михайлович вложил в протянутую на прощание ладонь водителя сложенную купюру, возражений не последовало.
По набережной в оба конца текли людские ручейки – гулял разнокалиберный народ: молодые парочки, степенные пары в возрасте, мамаши с детскими колясками, моряки в брюках клёш, белых матросках и бескозырках с чёрными околышами с золотыми словами «Тихоокеанский флот».
Погода радовала, лёгкий бриз с бухты трепал чёрные ленточки бескозырок, доносил запах моря и усиливал крики снующих над водой чаек и непривычные звуки, доносившиеся с моря, происхождение которых непосвящённым было непонятно.
Подводную лодку они увидели сразу. Её верхнюю часть – до ватерлинии – окрасили в серый цвет, ниже ватерлинии – в зелёный. Субмарина стояла на специальном фундаменте на Корабельной набережной. Возле неё небольшая толпа туристов внимательно слушала рассказ девушки-гида. Сибиряки тоже подошли…
- …В конце «тридцатых» лодку из Ленинграда по железной дороге доставили по секциям на «Дальзавод», - торопливо стрекотала девушка. - Здесь окончательно собрали. Накануне сорокового года спустили на воду. Командиром назначили Григория Ивановича Щедрина…
Она на мгновение замолчала, чтобы набрать побольше воздуха:
- В 42-43-м годах экипажа совершил 153-суточный переход. Лодка прошла Тихий и Атлантический океаны и девять морей, - она загибала свои тонкие пальчики. - Японское, Охотское, Берингово, Карибское, Саргассово, Северное, Гренландское, Норвежское и Баренцево. И вошла в состав Северного флота.
Девушка рассказывала о военных подвигах подводников: потопили десять вражеских кораблей и транспортов, в ходе боёв лодку С-56 почти двадцать раз объявляли погибшей… В 1954-м судно вернулось во Владивосток, завершив «кругосветку».
9 мая 1975 года - лодку сделали кораблём-музеем. «Внутри – экспозиция о подводных силах Тихоокеанского флота», - девушка предложила туристам увидеть это своими глазами.
А наша троица не торопясь обошла вокруг лодки. Рядом с ней увидели и корабельное орудие, потом тщательно рассмотрели похожую на часть огромного танка башню бронекатера с пушкой. Постояли у стены из памятных плит чёрного металла с именами сотен погибших в боях моряков. Чурсин нашёл фамилии на букву «ч», но своих однофамильцев не обнаружил.
Сходили к обелиску первостроителям города, устремившемуся вверх в виде паруса на кромке набережной, возле него расположились якоря, цифры «1860-1985» обозначали 125-летие самого восточного порта СССР.
Слева от обелиска на причале стояли в ряд три военных корабля-близнеца с одинаковыми «тарелками» локаторов и зачехлёнными орудиями. Справа – старинное судно с пустыми мачтами и толстой дымовой трубой в центре палубы. По всей акватории рассеялись многочисленные суда и судёнышки. А над противоположным берегом бухты возвышались плотные ряды городских зданий.
Сибиряки ещё погуляли по набережной: Евгений Михайлович, как заправский моряк, покачиваясь, вышагивал посередине тротуара, по бокам от шефа шли Сергей с Егором. Молча повернули в сторону маячившего на площади «белого зуба» – партийной высотки. Шатров вдруг встрепенулся, вспомнив:
- Мужики, нас сегодня на домашний обед пригласили!
- Кто это тебя пригласил? – ехидно переспросил Евгений Михайлович.
А Егор тяжело вздохнул, прогулка улучшила самочувствие после вчерашнего, но даже намёк на спиртное вызывал неприятные ощущения.
- Магда всех нас пригласила, - засмеялся Сергей. – И меня, и вас тоже. Будет борщ, котлеты. Само собой, водочка.
- Вот только этого не надо, - поморщился Егор. – А борща можно бы…
- Вы идите, парни, я не пойду, - сказал директор.
- Как же так, шеф! - расстроился Сергей. – Честно говорю, приглашали всех… Серьёзно. Нельзя обижать женщину.
- Вот и пойдёте, - кивнул Евгений Михайлович. - А я должен про завтрашний день подумать. Или про Находку уже забыли?
11.
Шатров расспросил у местных дорогу, купил в цветочном киоске пять белых гвоздик. Он хотел взять три, но Егор посоветовал: «Не жмись!», - и товарищ прибавил к трём ещё две.
С набережной они дошли по переулку до угла Ленинской и улицы Лазо и сели в автобус «Лиаз», который натужно охнув, поехал по бесконечной Ленинской, которая вела то вверх, то вниз, но вверх – чаще. Сергей договорился с пожилой кондукторшей, чтобы она сообщила, где им выходить.
Они стояли на задней площадке полупустого салона, Егор через стекло с увлечением всматривался в фасады старых, дореволюционной постройки каменных домов. Ему казалось, что их здесь больше, чем в соседних с их сибирским городом Томске, Красноярске и даже Иркутске или Омске, в которых ему довелось побывать во время армейской службы.
Во время поворотов дороги то и дело открывались панорамы бесчисленных сопок, застроенных жильём спальных микрорайонов, внизу тёмной синевой отсвечивала вода бухт и заливов.
Автобус повернул на Луговую и медленно забирался вверх, то и дело, дёргаясь всем своим железным телом, когда его коробка-автомат натужно переключалась с одной передачи на другую. Следом за ним ползла вереница грузовиков и легковушек. Впрочем, последние, выбрав момент, обходили «Лиаз» и устремлялись вперёд.
За окном проплыла широкая площадь, и на очередном перекрёстке автобус резко свернул на другую улицу. «Имени Шепеткова», - высмотрел Егор табличку на доме. Пересекли железнодорожный переезд, потом была улица Спиридонова, плавно перешедшая в Адмирала Кузнецова, та вскоре «уткнулась» в улицу Нейбута. Светлые многоэтажки недавних новостроек были хаотично «разбросаны» по крутому склону сопки.
От нечего делать Шатров начал вспоминать разговоры вчерашнего вечера. Оказывается, Магда была замужем за моряком дальнего плавания советского торгового флота. Сейчас её благоверный вернулся из четырёхмесячного плавания. Услышав это, Егор поёжился: «А зачем же мы едем?»
- Не дрейфь! – успокоил Шатров. – Его корабль ещё только на рейд встал, у команды карантин после рейса. Так положено. И кончится он не сегодня и даже не завтра. Ну, она ж не дурочка… Да это не самое страшное…
- А что же тогда самое? – опять встревожился Чурсин.
- У них трое детей, - заржал Шатров.
- И что теперь? Может, не пойдём? – Егор всерьёз собрался выходить на очередной остановке.
- Ну чего ты засуетился? – удержал его Шатров. – Я их усыновлять не собираюсь. Поедим и пойдём. Да и Магда – замечательный человек, сам увидишь.
- Ну и ну! – только и нашёлся Егор.
Проехав не меньше десятка остановок, парни уже сбились со счёта, когда кондукторша, объявила им: «Ваша следующая!»
Они выскочили на край довольно потрёпанного асфальтового полотна и осмотрелись. Впереди метрах в трёхстах поперёк склона стояли несколько девятиэтажных корпусов, к ним вела грунтовая дорога, засыпанная щебёнкой и обломками камней. С одного бока грунтовка заросла кустарником, с другого – отрывался вид на город и на крыши стоящих ниже жилых коробок. На дороге никого не было.
- Куда идти, хрен знает? – почесал затылок Шатров.
- Вот-вот, - подхватил Егор. – Он-то тебя сюда и завёл…
- Ладно! – огрызнулся завхоз. – Тебя тоже не силком затащили. Предлагаю идти вон к тем домам, там спросим.
В общем, пришлось поплутать по дворам «натыканных» на склоне типовых советских строений серий «а-ля восьмидесятые». Благо во дворах мамаши выгуливали детей, а пенсионерки судачили на лавочках у подъездов, те и другие дружелюбно и словоохотливо ориентировали наших друзей в местном пространстве, кстати, не всегда верно. Но недаром говорят, что язык до Киева доведёт. Благодаря этому правилу они оказались, наконец, у заветной двери нужной квартиры. А о том, что они не ошиблись, красноречиво говорил вкусный запах на лестничной площадке.
Не успел Шатров тронуть кнопку звонка, дверь распахнулась, на пороге радостной улыбкой их встречала хозяйка. На Магде был шёлковый розовый халат с куцыми рукавами и короткий белый фартучек.
- Ой! - кокетливо махнула она рукой. – Здрасте, ребята! Проходите, - она засияла ещё сильней, увидев букет, чмокнула Сергея в щёку, Егору позволила пожать мягкую тёплую ладонь.
Квартира морячки была светлой, чистой и уютной. Все три комнаты обставлены красивой, свежей мебелью. Стены украшали гобелены и постеры, заморскими сувенирами, вазами и деревянными масками заставлены все углы, подоконники – цветочными горшками. На кухне – большущий двухдверный холодильник, каких Чурсин никогда раньше не видывал. В красном углу гостиной красовался цветной импортный телевизор с самым большим кинескопом. Только вид с балкона немного подкачал: напротив их восьмого этажа находились окна квартир пятого этажа такой же девятиэтажки, стоявшей ниже по склону.
Магде нравились восхищённые расспросы гостей во время небольшой квартирной экскурсии:
- Это всё папа наш старается – муж мой Вася денежки зарабатывает…
Они остановились у широкого дивана искусственной кожи, где чинно, рядком сидели дети – два мальчика и девочка – почти девушка.
- Это наши с Васей детки. Алёне уже тринадцать, а Ванечке и Лёвику – восемь и семь, погодки. Ваня во второй класс пойдёт, а Лёва в первый, - она с такой любовью смотрела на своё потомство, что у Егора от зависти засосало под ложечкой. – Встаньте, - сказала она детям. - Поздоровайтесь с нашими друзьями.
Дети по команде встали. Алёна ростом оказалась выше матери, сделала что-то вроде неловкого книксена и откинула за спину свою толстую косу, а Иван спросил Егора серьёзным голосом:
- Мама сказала, что ты на телевидении работаешь?
- Ага, - кивнул мальчику Чурсин. – Работаю, - и потрепал его по пушистому чубу.
- Когда я вырасту, тоже буду на телевидении работать, - поделился тот своими планами.
- А я буду моряком, как папа, - сообщил его младший брат. – Вы же нашего папу знаете?
- Кто же его не знает, - подтвердил Шатров…
- Хватит болтать, мальчики, садимся за стол, - позвала всех Магда.
Длинный стол занял почти половину гостиной. Гостей усадили спиной к окну, Магда с Алёной расположились напротив, мальчишки сели по краям.
Стол был заставлен мясными и морскими закусками: знакомой уже капустой, крабовыми палочками, лоснящимися ломтиками красной рыбы, посредине стояли глубокое блюдо с горой салата оливье, тарелка с дымящейся отварной картошкой и плетёная из соломки хлебница с тонкими кусками чёрного и белого хлеба.
- А это где? – приподнял пустую рюмку Сергей.
- Ой, - смущённо вспыхнула хозяйка. – Совсем забыла, - она кинулась на кухню и мгновенно вернулась с запотевшей бутылкой «белой».
Первую подняли за встречу. Егор долго смотрел на свою рюмку с прозрачной жидкостью, собирался с мыслями, понюхал содержимое. И только после того, как товарищ подбодрил: «Чего, нюхаешь, давай, поправься», - осторожно выцедил её. Как ни странно, в желудке приятно зажгло, и самочувствие начало улучшаться.
Не успели закусить салатом, как Магда поставила на стол пузатенькую расписную супницу толстого фарфора, до краёв наполненную горячим, ароматным борщом. Под борщ приняли по второй. Шатров с хозяйкой разговорились, не обращая внимания на остальных. Вернее, говорил Сергей, просто сыпал остротами, а Магда в ответ заливисто смеялась.
Егор помалкивал, с наслаждением поглощая домашнее варево, и поглядывал на ребятишек. Эта скромная симпатичная троица тоже ела удовольствием, громко постукивая ложками. Егор только сейчас заметил, что братья и сестра совершенно не похожи друг на друга: апельсиново-рыжие волосы Алёны были гладко зачёсаны назад и заплетены в косу, конопушки рассыпались по её щекам и лбу, тёмный чубчик Ивана нависал над его сливовыми глазами, а короткая светло-русая причёска Лёвика стояла торчком, будто наэлектризованная. От Магды тут не проглядывалось ничего. «Интересно, - думал он, откусывая от хлебной краюхи, - как выглядит их отец?»
- По отцу-то, наверное, соскучились? – участливо спросил он девушку.
- Да, - просто ответила она. – Он нам с рейда каждый день по телефону звонит. Сегодня уже поболтали… А вы откуда нашего папу знаете? – Алёна обратила на Егора невинный взгляд золотистых глаз.
От неожиданности он даже ложку положил: «Так мы того… этого… - замычал он. – В командировке были…»
- Что ты пристала к человеку, - выручила Чурсина Магда. – Ешьте спокойно, на здоровье. Я сейчас котлеты принесу.
Котлеты были просто объедение, под них Шатров налил по третьей. Егор умял две штуки с картошечкой, а когда Магда положила ему третью, справился и с ней.
…Покидали гостеприимную семью уже в сумерках. На улице моросил дождь, и мокрый асфальт, на который они кое-как выбрались с грунтовки, поплутав по плохо освещённым дворам и заросшим травой тёмным косогорам, серебристо блестел под фарами редких автомобилей.
- Ну, доволен? – Шатров длинным ногтем мизинца ковырялся в зубах.
- Я – да? – расслаблено икнув, откликнулся Егор. – А ты?
- А что – я? Я за сытый желудок товарища готов здоровьем пожертвовать…
Автобуса ждали долго, поэтому, когда он, пустой и неторопливый, все-таки подъехал, они сели, даже не посмотрев на номер маршрута. Егор пытался всматриваться в незнакомые, плохо освещённые улицы за окном. Когда остановок через пять водитель объявил в микрофон: «Верхняя станция. Выходим, дальше не еду», - кроме сибиряков в салоне никого и не было.
Широкая улица шла под уклон. Впереди внизу светился разноцветными мириадами огней порт – они горели на судах, причалах и портовых кранах, позади на сопках светлячками горели окна многоэтажек, на самой высокой точке города красными сигнальными огнями на фоне мрачного неба выделялась далёкая стрела телевышки. Редкие попутные машины не желали останавливаться на их призывные жесты, и сибиряки бодро шагали вниз по дороге, сами не зная куда.
- Задаст нам шеф жару! – сокрушался Шатров.
- И правильно сделает! Говорил тебе, не засиживайся! Так, нет же, ещё немного, ещё чуть-чуть, - ворчал Чурсин, передразнивая товарища.
Наконец, какой-то автомобиль остановился. Егор хотел было по привычке сесть в машину справа, но там оказалось место водителя. Здоровый толстый парень за рулём сказал ему, не поворачивая головы:
- Место я тебе не уступлю. Хочешь ехать, обойди мою ласточку с другой стороны.
Они быстро добрались до отеля. Шефа решили не будить, но он поджидал их, сидя на стуле у раскрытых дверей своего номера.
- Явились, наконец, блудни! – начал он грозно. И тут же заулыбался – Ладно уж, ложитесь спать. Завтра рано подниму, в Находку поедем на катамаране… Вернее поплывём или, - махнул он рукой, - как здесь говорят, пойдём по морю…
12.
Утро понедельника было тёплым, солнечным и почти безветренным. До знакомой уже площади на Нижнепортовой улице наша «троица» добралась на попутке. К перрону огромного здания, крышу которого украшала надпись «Морской вокзал», вела железобетонная эстакада. Через просторное фойе вокзала наши знакомые вышли на пристань с видом на бухту и портовую суету, их приветствовали радостные крики чаек, парящих в небесной высоте, будто встречая сибиряков.
Егор на ходу успел купить в киоске «Союзпечати» пачку «свежих» газет: «Правду», «Известия», «Советскую Россию», - и с удовольствием вдыхал запах типографской краски, такой знакомый по работе в газетной редакции.
- Всё прочитаешь? – подколол Евгений Михайлович.
- Соскучился по новостям, - смутился Чурсин, засовывая газеты в пакет с запасной футболкой и зубной щёткой.
Корабль, на который объявили посадку, впечатлял своими размерами. У судна было сразу два киля, соединённые между собой чем-то вроде большого двухэтажного здания, к нему перекинули широкий трап.
- Надеюсь, не утонем… – вздохнул Сергей, пока они стояли в очереди. Ему тоже не приходилось пользоваться морским транспортом.
- Не боись. – успокоил Евгений Михайлович. – Мне Николай Николаевич насоветовал. Говорит, доберётесь до Находки с ветерком, получите массу впечатлений, настоящее море почувствуете…
Внутри корабль впечатлил сибиряков ещё больше. Они оказались в помещении, напоминающем приличный кинозал – в длину полсотни метров и чуть меньше – в ширину. Как в кино, зал был оборудован рядами удобных, мягких кресел – человек на сто – с тёмно-синей обивкой. Их постепенно заполняли пассажиры. Правда, смотреть предстояло не на белый экран, а в огромное панорамное окно, из него открывался шикарный вид на бухту и сопки противоположного берега, застроенных зданиями.
- Какая красота! – восхитился Егор и предложил сесть на первый ряд, чтобы им не мешали любоваться на морские пейзажи.
Пока рассаживались, Чурсин заметил у задней стены «кинотеатра» буфетную стойку и фигуру официанта в униформе, одиноко подпирающую прилавок. «Я сейчас», - бросил он коллегам и ринулся к буфету. Из них троих он сегодня почти не завтракал: после вчерашнего обеда утренние бутерброды, заботливо приготовленные директором, просто не полезли в горло. Теперь же, после прогулки до порта, он почувствовал голод.
Однако в буфете не продавалось ничего, кроме лимонного сока с мякотью. Но, судя по горке чистых гранёных стаканов, эта «кислятина» спросом не пользовалась. Ещё на стойке лежала высокая стопка небольших пакетов из плотной бумаги, но что в этом буфете в них можно положить, Егор не смог сообразить, а спросить было неудобно.
Чурсин вернулся на место и развернул «Правду», пробежал взглядом по заголовкам и первым строчкам публикаций.
«В Москве состоялась предварительная консультация представителей Верховного Совета СССР и представителей Верховного Совета Армянской ССР по концепциям нового Союзного договора», - читал Егор. И думал при этом, что если объявят референдум о сохранении СССР, он обязательно пойдёт и проголосует «за», а как же иначе?!
«В Кремле начались переговоры об отношениях Союза Советских Социалистических Республик и Эстонии, - начал он следующую заметку.
В этот время катамаран дрогнул, его двигатели один за другим глухо заворчали, вспенивая воду за кормой. Капитан по радио громко поприветствовал пассажиров и предложил насладиться переходом.
Корабль осторожно отвалил от причала и двинулся вдоль бухты. Егор отложил газету и минут пятнадцать смотрел, как в широком окне уплывают назад городские кварталы и корабли, а прямо по курсу – насколько хватает взгляда – открывается тёмная водная рябь и кое-где над ней встают высвеченные солнцем сопки.
Судно шло быстро, ровно и плавно. Монотонный морской пейзаж скоро наскучил, и Чурсин снова уткнулся в газетную страницу.
«Президент Советского Союза М.С. Горбачев и министр иностранных дел Э.А. Шеварднадзе имели беседу с президентом Республики Афганистан Наджибуллой, завершающим свое пребывание на отдыхе в Советском Союзе, - читал он. - М.С. Горбачев подробно обрисовал ситуацию в стране, охарактеризовал содержание и значение крупнейших проблем, которые предстоит решать в самое ближайшее время, в средней перспективе и на будущее». «Как же, - размышлял Егор, - Наджибулле наши проблемы по барабану, у него своих выше крыши».
Вдруг газетные строчки будто вздрогнули и на мгновение расплылись перед глазами. Егор поднял голову – по соседству дремал директор, поджав под сиденье ноги, Сергей вытянул нижние конечности перед собой и уставился неподвижным взглядом в одну точку.
Чурсин повернул к себе последнюю страницу газеты и взглянул на неё – строчки, вроде, встали на место. Начал читать в разделе спорта статью, где редакция подводила итоги Летних Игр доброй воли, завершившихся недавно в американском Сиэтле.
- Соревнования проходили по двадцати одному виду спорта, - шептал он вслух. - В соревнованиях приняли участие двадцать три спортсмена… нет двести тридцать… из четырёх-пяти стран, - и остановил себя. - Чушь какая! Что-то маловато, - голова кружилась, мысли странным образом путались, будто после единым махом выпитого стакана водки. – Всего команда СССР завоевала… - пробовал Чурсин читать дальше, однако строчки опять начали расплываться…
Он снова оторвался от газеты и глянул на соседей. Шеф всё так же сидел, не открывая глаз, покашливал, его лицо раскраснелось. А Шатров с закрытыми глазами выглядел бледным, то и дело зевал, морщась, будто от боли.
И тут на Чурсина накатила такая тошнота, что он едва сдержался и мгновенно весь покрылся холодным потом.
- Мужики, - жалобно позвал он, – что-то плохо мне…
Шеф бросил на него короткий испуганный взгляд, выразительно сглотнул слюну и, отвернувшись, снова закрыл глаза. А Шатров, не поднимая век, громко и чётко выговорил:
- Зато нам хорошо! Морская болезнь, мать её!.. – выругался он.
В окне катамарана властвовала необъятная мощь воды залива Петра Великого. Егор не только увидел, но и почувствовал, как изменился характер движения корабля, как тот неудержимо всё выше вбирается на широченную волну Японского моря, при этом пустой желудок Чурсина словно опускается внутри организма. Лишь только судно добралось до верхней точки, как сразу всей своей громадой начало плавно скользить по волне вниз, а желудок Егора «двинулся» в противоположном направлении. Тошнота подкатила с новой силой, как мог, он старался удержать её внутри.
Остановить это и сойти с корабля в открытом море – об этом можно было только мечтать. Казалось, что он в ловушке. В голове всё смешалось и хотелось только одного, чтобы это издевательство поскорее закончилось. Движения давались тяжело, каждое усиливало рвотные позывы. Его охватил страх, отбросив газету на пол, он с трудом оглянулся на зал. То, что там творилось, хоть и вяло, но поразило его размягчённый мозг: в буфет тянулась длинная – примерно из половины пассажиров катамарана – очередь, а официант прямо порхал за прилавком. Люди с позеленевшими лицами то и дело отходили от буфета с полными стаканами ярко-жёлтого сока и бумажными пакетами в руках. Теперь до Егора дошёл истинный смысл этой точки питания на борту судна.
- Пожалуйста, - сочувственно кивнул ему официант, подавая сдачу. – Пить лучше маленькими глотками. Ещё можно смотреть на горизонт, чтобы избавиться от неприятных ощущений…
Вкус кислого лимона немного облегчил морскую прогулку сибиряков. Во всяком случае, после сока Егору удалось задремать в своём кресле. А ближе к берегу волны стали меньше, и изматывающая медленная качка унялась. Однако нашим путешественникам всё равно хотелось одного – скорее ступить на твёрдую землю.
Чем ближе они подходили к берегу, тем больше становился город. Он величественно надвигался, делаясь похожим на красивую гигантскую подкову, охватившую море с трёх сторон, бесконечной полосой тянулся вдоль бухты, словно широко распахнул объятия далеким неведомым странам.
Вскоре уже хорошо были различимы дома на склонах сопок, причалы и пирсы, суда на рейде, перекрещенные стрелы портовых кранов. Ход катамарана снова стал ровным и плавным, корабль снизил скорость и дал длинный гудок. И путешественникам сразу полегчало.
На причал Егор, расталкивая недовольных пассажиров, сошёл одним из первых, очень уж не терпелось расстаться с морем.
…На площадке у морского вокзала изнывала на солнцепёке кавалькада разнообразных японских легковушек – извозчики ждали клиентов. Одного из них и ангажировали сибиряки.
- Вези в горком партии, шеф, - приказал ему Евгений Михайлович.
Они немного оправились от путешествия и даже силились шутить над собой, вспоминая подробности водного перехода. Когда директор в третий раз произнёс: «Ну, Николай Николаевич, спасибо! Отомстил!», - на парней напал приступ хохота. Водитель помалкивал, лишь косил весёлым глазом на сидящего рядом Чурсина.
Машина вырулила на главную улицу и резво покатила по гладкому шоссе. Егор как всегда с интересом рассматривал портовый город, который вблизи выглядел не так красиво, как издалека. После Владивостока он казался неуютным, вдоль улицы тянулись облупленные фасады и стены жилых домов-«сталинок» высотой от двух до пяти этажей с унылыми витринами в первых этажах.
- Как называется улица? – повернулся к водителю Егор. – Не разберу названия.
- Находкинская, - охотно откликнулся тот…
В окружении панельных «хрущёвок» в центре главной городской площади, украшенной клумбами из алых роз, стояла серо-голубая трёхэтажка местного горкома. В приёмной сибиряков держали всего минуту. Молоденькая подвижная секретарша доложила в трубку об их прибытии и встала из-за стола:
- Проходите, Геннадий Александрович ждёт вас. Вам чай подать или кофе?
- Вас как зовут? – неожиданно спросил её Шатров.
- Валентина… - испуганно пролепетала девушка.
- Лично мне, Валя, кофе и покрепче, пожалуйста, - широко улыбнулся Сергей.
Над головой первого секретаря горкома висел знакомый портрет генсека и президента СССР в одном лице. Сам «первый» оказался разговорчивым тёмноволосым мужиком лет сорока, в белой футболке с коротким рукавом и при галстуке. Гостям он обрадовался, как своим родным, усадил за общий стол для совещаний и с интересом принялся расспрашивать о жизни и партийных делах в Сибири. Евгений Михайлович живо втянулся в разговор, Егор изредка вставлял реплики, Шатров молчал, с удовольствием прихлёбывая горячий, ароматный напиток из белой чашки.
Чурсин отвлёкся, разглядывая в окно площадь, стоящие за ней дома барачного типа, каменистый склон ближней сопки, а когда снова прислушался к беседе, говорил уже один Геннадий Александрович, директор лишь одобрительно кивал головой.
- Год назад вышло постановление цэка и совмина по развитию Дальнего Востока, - с воодушевлением рассказывал «первый». - В Находке будем строить заводы по сборке лифтов, по выпуску малой механизации для строителей, по производству автомобильных шин, - перечислял хозяин кабинета. – Это новые рабочие места! Центр микрохирургии глаза откроем для всего Дальневосточного региона, санаторий матери и ребёнка на 350 мест в бухте Лашкевича, объездную автомагистраль построим. Поверьте, мужики! – он развернулся на стуле, обращаясь теперь сразу ко всем гостям. - Ещё пять лет нормальной жизни, и это заработает на полную мощь! Вот увидите, наша Находка раскрутится гигантским маховиком на всю Юго-Восточную Азию… Это не мечты! Мы знаем, как это делать! Народ к нам поедет…
- А жить где будут? - поинтересовался Евгений Михайлович.
- Так мы по сто тысяч «квадратов» жилья стали ежегодно сдавать, - гордо постучал себя в грудь партийный начальник. - В прошлом году две тысячи квартир построили. Школы, детсады…
- А как у вас с гостиницами? – Шатров допил кофе и отодвинул пустую чашку.
- Вот с этим пока неважно, - виновато оглянулся на него Геннадий Александрович. – Пока всё в планах. А то, что есть, забито под завязку. Народ машины из Японии прёт! Но для вас номер выделим, - он дотянулся до края рабочего стола и взял с него бумажный листок. – Вот, выписал бронь, как просил по телефону Николай Николаевич. И груз ваш разыскали. Устроитесь в гостиницу, сразу в контору порта езжайте. Вот тут всё написано, - к первому листку он добавил второй и передал их директору.
Евгений Михайлович внимательно прочитал и убрал бумажки в портфель. Договорились, что на завтра горком выделит машину – для доставки телевизионного оборудования до Владивостока.
- Как гостиница называется? – уточнил Шатров.
- А как в нашем городе всё называется?! – усмехнулся партсексетарь. – Гостиница «Находка»… Зато, не заблудитесь! Об одном прошу: вечером на улицу не ходите, неспокойно у нас…
13.
Действительно, заблудиться было трудно: до нужного места они добирались минут десять дворами и переулками. Чурсина удивило, что на газоне возле боковой стены гостиницы натянули несколько низеньких брезентовых палаток, из одной торчали ноги в чёрных мужских носках.
Отель был советский, типовой, с рестораном на первом этаже. Точная копия такого же стояла в центре столицы Сибирского региона. Единственным отличием была толпа мужчин на крыльце у входной двери. Ещё больше мужиков толпилось в холле здания.
Дорогу к стойке администратора сибирякам пришлось прокладывать локтями и крепкими словами. Сидевшая здесь бесцветная женщина даже не подняла голову в ответ на «здравствуйте», в которое Евгений Михайлович, казалось, вложил всю свою доброжелательность. Не отрываясь от чтения журнала, она заученным движением пододвинула на середину прилавка, отделяющего её от посетителей, табличку «Мест нет».
- А у нас – вот… - директор положил перед ней бумагу, на которой красовалось набранное крупными буквами слово «Бронь».
Лишь после этого она посмотрела на него удивлённым усталым взглядом и ворчливо выдавила: «Паспорта давайте… В номере только две кровати, одному придётся на раскладушке…»
- Да мы всего на одну ночь, как-нибудь перебьёмся, - успокоил её бывший партработник.
И тут маленький, тощий мужичонка визгливо выкрикнул:
- Так они блатные, братва! А мы как?!
- Не понял? – пробасил в ответ на этот вопль Шатров и потянулся широкой ладонью к крикуну.
Тот мигом спрятался за чужими спинами. На этом инцидент был исчерпан.
В небольшом номере было так жарко, что они быстро по очереди посетили санузел, умылись, оставили вещи и отправились на Портовую улицу – в управление торгового порта. Можно было опять пешком – хода минут двадцать пять, но хотелось добраться поскорее с учётом знойного дня и незнакомых улиц. И им посоветовали сесть на автобус.
Жёлтый городской «Икарус», обстоятельно рыча мощным дизелем, довёз, как говорится, с ветерком. С расположенной на возвышении площадки – недалеко от входа в солидную четырёхэтажную контору монументальной постройки – открывался вид на залив с кораблями, на некоторых от машин на палубе ступить негде, на портовые сооружения и заставленные автомобилями причалы, наполненные гудками портовых кранов, хаотично нагороженные сопки и горы вокруг. Полуденное солнце жарило по-летнему, тени от причудливых облаков чернильными пятнами бежали по акватории порта.
Зато внутри конторы царила прохлада. Бегать по этажам в поисках нужного кабинета в этот раз уже не пришлось, встретивший их вахтёр довёл до нужной двери, осторожно постучал в неё и открыл перед сибиряками.
Внутри просторного неуютного кабинета трудились сразу несколько женщин, но начальница отдела легко угадывалась по солидным габаритам рабочего стола и сидящей за ним внушительной фигуре.
- Валентина Ивановна? – безошибочно протянул ей документы Евгений Михайлович. Сесть гостям не предложили, да и некуда было.
- Ага! - строго сказала она низким голосом, посмотрев их бумаги, договор на покупку, платёжки, доверенность. - А мы уже заждались. Ещё день-два, и предъявили бы вам расходы за хранение.
- Так ведь мы искали… - хотел объяснить директор.
- А чего нас искать, - отрезала крупная женщина и оглядела подчинённых. – Вот они мы, сидим! – и громко засмеялась своей шутке.
Остальные работницы сдержанно похихикали, не отрываясь от бумаг.
- Покупатель оборудования Минcредмаш, - водила она толстым пальцем по строчкам документа. – Поэтому процедура выдачи груза упрощается, - она победоносно оглядела посетителей. – Подпишите здесь и здесь, - Валентина Ивановна развернула к директору амбарную книгу.
Потом куда-то звонила, что-то выясняла, уточняла. Наконец, вынесла вердикт:
- Завтра к восьми утра в склад… Самовывозом, со своим транспортом…
На разогретой солнцем улице Шатров радостно потирал руки:
- Ну что, шеф, грандиозное дело совершаем. Тут на «сухую» нельзя! Не дай Бог, сорвётся!
- Где же мы возьмём? – Евгений Михайлович зажал портфель под мышкой. – У них тоже по талонам…
- Давайте, магазин найдём, а там я решу, - пообещал Сергей.
…В местный продмаг они буквально ворвались «на звонке»: до закрытия на перерыв оставалось несколько минут. Суровая пожилая тётя в сером рабочем халате стояла на входе – выпускала покупателей наружу и никого не пускала внутрь. Но перед напором Шатрова ей устоять не удалось: «Мы за пять минут управимся, мать!», - сказал он и решительно отодвинул женщину в сторону.
Магазин в жилом районе Находки был вполне типичным для страны большим гастрономом. В торговом зале сибиряки проскочили мимо штабеля молочных бутылок в ящиках из железных прутьев, мимо трехлитровых банок с томатным и березовым соком, мимо жестянок с томатной пастой, склянок с уксусом, мимо подсолнечного масла, сливового компота и джемов. Зато взяли маринованных огурцов и кабачковой икры, две булки ароматного местного хлеба – пшеничную и ржаную. Купили по баночке консервов с кильками в томате и скумбрией в масле, три сырка «Дружба».
Мясной и ликёроводочный отделы расположились рядом. Егор остановился, чтобы рассмотреть мясной. Здесь в стеклянной холодильной витрине в белом эмалированном металлическом поддоне с чёрной окантовкой лежали бледно-розовые кости неизвестного происхождения. «Мясные продукты только по талонам», - выглянула из подсобки маленькая худенькая продавщица.
- Ага, - кивнул Чурсин. – Понял… То-то продукты заветренные!
- Да что вы говорите! – продавщица подскочила к прилавку, сердито глянула на Егора карим глазом из-под низко надвинутого на лоб белого колпака, как на пришельца из другого мира. – Недели нет, как завезли. Так берёте?
- Стоп! – подошёл Шатров. – Кости брать не будем. А водка у вас свежая? – сострил он и улыбнулся – рот до ушей – самой обаятельной улыбкой.
- Серёга, - тут к прилавку подступил и Евгений Михайлович. – Ты девушке лапшу на уши не вешай. У тебя ж талонов нет.
- Точно, - охотно согласился Шатров. – Поэтому я к ней и подошёл, вижу, что девушка – наша, настоящий советский человек, сибиряков не обидит.
- А вы из Сибири? – продавщица с интересом посмотрела снизу вверх на Шатрова.
- Не просто из Сибири, - ввернул Егор. – Про шахтёрские забастовки слышали? Мы оттуда.
- Даже не верится! – девушка не сводила глаз с довольного лица Серёги.
А тот ловко выхватил из заднего кармана джинсов паспорт, развернул его на странице с синим штампом прописки и протянул ей. Продавщица изучила документ, вернула его владельцу и радостно закричала на весь пустой зал:
- Лида! Иди быстрей сюда!
Из-за соседнего прилавка вывернула её напарница, из глубины зала к ним спешили и другие продавцы, обступали полукругом, внимательно рассматривая троицу.
- Девчонки! Это те самые шахтёры, которые прошлым летом бастовали. Их по телику показывали, помните?
- Вот этого я, Наташка, точно видела – кивнула одна на Евгения Михайловича.
- А я этого видела, - показала Наташа на Шатрова. – Я у него даже паспорт проверила.
- А чего к нам, в Находку? За машинами? – потянула Чурсина за рукав одна из девушек.
- Какое там, - отмахнулся Егор. – У нас другие дела.
- Так выручайте, девчонки? – вернул Шатров разговор в нужное русло. – Мы сегодня такую сделку провернули. Закрепить надо, а нечем. Выручайте!
- Лида, - попросила маленькая Наташа. – Продай шахтёрам бутылку водки. Они ведь за нас всех бастовали.
- Девчонки, - снова вмешался Шатров. – Одна бутылка – это только мне. А нас ведь трое. Лида? - повернулся он к барышне из ликёроводочного.
- Смелый вы народ, шахтёры, - хмыкнула Лида. – Ладно! Деньги-то у вас есть?
- А как же, - Евгений Михайлович запустил руку в портфель в поисках кошелька.
И обед в гостинице, а заодно и ужин вышли на славу…
14.
А утром Чурсина с Шатровым подняли с постели не яркие лучи солнца, косыми полосами высвечивающие комнату, не вставший как обычно ни свет ни заря директор. Егор подскочил на тесной скрипучей раскладушке от удара в дверь.
Поскольку Евгений Михайлович был в ванной, а Шатров лишь всхрапнул в ответ на шум, открывать пришлось Егору. На пороге стоял невысокий здоровяк лет пятидесяти с серебристой копной волос на голове и чёрными, мохнатыми от густой поросли голыми от локтей руками. Его торс срывала светлая, широкого кроя рубаха.
- Их в порту ждут, а они спят… – засмеялся он, качая головой.
- Уже не спим! - вышел из ванной Евгений Михайлович, вытирая полотенцем гладко выбритое лицо. – Пять минут вам на сборы, - ткнул он пальцем в спину приподнявшегося Шатрова.
- Чур, я первый! - кинулся Сергей в ванную мимо растерявшегося Егора.
…Дядя Витя – так просил величать себя крепыш – ловко вёл свой автомобиль. Это была белая «Волга»-универсал с грузопассажирским кузовом. Такой, припомнил Егор, в родном городе работал в качестве «скорой помощи».
- А чего не на японском ездите? – Шатров, севший на этот раз на переднее сиденье, похлопал ладонью по передней панели автомобиля.
- Так мы же горком, нам положено на советском. Япошки не для нас, - дядя Витя презрительно цыкнул через надломанный почерневший передний зуб. – Да моя «лайба» им не уступит, - он ласково погладил рулевое колесо. – Мы с ней полторы сотни тысяч кэмэ заканчиваем, ни разу не подводила. Кормилица! – он символически чмокнул губами свою машину. – Пятидверка, семерых в салоне усадить можно…
У въезда на территорию порта охранник, почти не взглянув на их документы, дал дорогу.
- Знают меня тут! – похвастался водитель, проезжая вдоль больших крытых ангаров, в каждый из которых можно было поместить по паре крупных воздушных лайнеров.
Дядя Вася, осторожно переехав через железнодорожные пути, припарковался возле одного из них и нажал на клаксон. Автомобиль издал суровый, резкий гудок.
Небольшая железная дверь в воротах склада открылась. Оттуда на площадку перед входом выступила необычная фигура: похожее на большой чемодан, лишённое талии, туловище в чёрном халате венчала маленькая голова на куцей толстой шее. Торчащие в разные стороны русые волосы больше походили на клочки пакли, короткие ноги и руки молотобойца завершали этот образ. Толстые линзы очков увеличивали бесцветные глаза до неестественных размеров.
- Чего разбибикался? – ворчливо прозвучавший неожиданно мягкий голос убедил, что перед нашими путешественниками женщина. - Товарно-транспортные документы давай, - протянула она увесистую ладонь к Евгению Михайловичу, который торопливо доставал из портфеля нужные бумаги.
- Вас как зовут-то? – подошёл к ней с другого бока Шатров.
- Ну-ка, отойди вон туда и жди! – резко повысила она на него голос и добавила, - Марья Никаноровна я.
Сергей отступил к машине, а Марья Никаноровна долго и внимательно изучала одну бумагу за другой.
У Чурсина так сильно засосало под ложечкой при мысли: вот сейчас он увидит и даже прикоснётся к «железкам», которые с таким трудом удалось приобрести и которые дома ждали коллеги из телекомпании, – что он поморщился от нетерпения.
- Так, - оторвалась, наконец, от чтения завскладом. – Кто будет принимать товар? – вперёд вышел Егор, преданно глядя на неё так, как собака смотрит на своего хозяина. – Заходим, ничего без разрешения не трогать. Машина пока на улице… Да, - вспомнила вдруг она. – Ваш ящик взломан, так что будьте внимательны, всё проверьте…
- Как взломан?! - хором воскликнули сибиряки.
- Бывает! – отрезала Марья Никаноровна. – Воруют у нас… А в вашей коробке «видаки», ну, то есть, магнитофоны. Видно, думали, что они бытовые, а оказалось, профессиональные.
- Да кто ворует-то? У вас же охрана! – волновался Шатров, почесывая затылок.
- Ну, - отвела глаза в сторону завскладом. – Так бывает? – упрямо повторила она.
- А если чего недостаёт? – поинтересовался Евгений Михайлович.
- Напишете претензию. Будем искать… Найдём – пришлём по почте. Не найдём – порт выплатит стоимость. Пусть он всё по описи сверит, - ткнула она толстым пальцем в Егора.
Внутри склада было светло и после уличного тепла прохладно. Слева и справа вдоль бесконечных стен тянулись ряды больших морских контейнеров – один на другом в два этажа. Посередине склада шла одноэтажная сдвоенная шеренга контейнеров поменьше, а сверху на них нагромоздили коробки, ящики, мешки. Между контейнерными рядами и в торцевых частях склада имелись широкие проезды.
Заведующая подхватила стоящую у ворот стремянку, безошибочно подошла к одному из контейнеров в среднем ряду, прислонила к нему лестницу и кивнула Егору:
- Полезай. Вон тот ящик ваш, - показала на ящик из фанеры. - Рядом с ним, поменьше, тоже ваш. Инструменты не забудь, - она подала Чурсину пассатижи и гвоздодёр с молотком.
Фанерный ящик представлял собою куб высотой метра полтора. Его боковые стенки были испещрены чёрными цифрами, иероглифами и словами на латинице, обклеены бумажными этикетками. Особенно бросалось в глаза слово «video».
Ступив на крышу контейнера, Егор увидел, что верхняя стенка оторвана от куба и лежит рядом. Дрожащими от волнения руками он потрогал её и заглянул в ящик – тот доверху был заполнен цветными картонными коробками разных размеров с рисунками и без, с надписями на японском.
Егор начал вытаскивать и раскладывать их рядом с кубом. К нему присоединился Шатров, рост у него был выше и руки длиннее. Не вскрывая упаковку, они тщательно сверяли название оборудования по надписям на картонках со своим списком.
Две самые большие коробки оказались вскрытыми, и они вынули их содержимое – видеомагнитофоны для монтажа. Конечно, профессиональная техника мало походила на домашнюю. Видимо, это и остановило неизвестных похитителей.
Мониторы, видеомонтажные и звуковые пульты, колонки, микрофоны, кабели – всё оказалось на месте. Во втором ящике нетронутыми лежали три видеокамеры. Душа Егора пела от радости: «Да-да-да!» – громко выкрикнул он, хлопнул Шатрова по спине и выдал импровизированную чечётку, неумело притопывая по железной крыше контейнера…
15.
Все коробки поместились внутри необъятного багажника заехавшего внутрь склада «универсала». Дядя Витя попросил Марью Никаноровну спустить на землю и пустой фанерный куб. Водитель выбил у куба днище, а потом вчетверо, как раскладушку, сложил и засунул эту «фанерную лепёшку» внутрь «Волги». Так же поступили и с ящиком поменьше.
- Пригодиться, когда домой всё повезёте, - сказал он, отряхивая руки.
Автомобиль набили доверху. Сразу из порта решили ехать во Владивосток. Немного поспорили насчёт завтрака. Шатров считал, надо перекусить, а Евгений Михайлович и Чурсин, убеждали его, что можно потерпеть, скорее доставить груз. Их поддержал и дядя Витя: ему велено как можно быстрей вернуться назад в Находку. В общем, решили ехать без задержки.
Из порта машина вывезла сибиряков на знакомый проспект. Вскоре пятиэтажки сменились на двух-трёхэтажные дома. А на перекрёстке водитель повернул в сторону сопок.
Ровный асфальт дороги пошёл вверх, мимо небольших строений, похожих на местные дачи, чьи крыши выглядывали из зелени садов. Однако заглядываться на дачи было некогда – «Волга» набрала приличную скорость. Дядя Витя спешил максимально использовать утреннее время.
- Тут меньше двухсот километров, - сообщил он сидящему рядом с ним Евгению Михайловичу. – Часа на три хода… Природа у нас – красота! – хвалился шофёр и через зеркало заднего вида с гордостью поглядывал на сидящих сзади Чурсина и Шатрова, пытаясь понять, какое впечатление на них производят его слова.
Егор сидел возле двери, Сергей – прикорнул рядом, откинув голову спинку. Им было тесновато, ведь часть сиденья была заставлена коробками. В салоне стало душно, и Егор, с трудом покрутив ручку, опустил стекло на двери. Встречный поток ветра приятно трепал волосы, наполнил кабину свежим запахом невидимого моря.
Он заметил, как промелькнула стела-указатель населённого пункта, но не успел прочитать название. Машина покатила вниз, а впереди уже вновь показался длинный подъем на очередную сопку. За очередным поворотом выросла сопка повыше с просекой до самой макушки. Вдоль дороги катила воды быстрая река. «Коробковка, - назвал её дядя Витя. – Сейчас спокойная, а не дай Бог, дожди или весенний паводок…»
Машина вырвалась на равнину, и водитель вновь увеличил скорость. По мосту пересекли речку Литовку, справа от дороги раскинулось большое поселение.
- Новолитовск, - прочитал название Евгений Михайлович.
- Ага, - охотно откликнулся дядя Витя и цыкнул сквозь зуб. – Село человек на семьсот. Вон и церква стоит…
Егор увидел над её острой крышей строгий прямоугольный крест.
- Не православные будто? – спросил он.
- Ага, - снова кивнул дядя Витя. – У них по-особому всё.
- Католики, - уточнил Евгений Михайлович. – Недаром Новолитовским назвали…
Когда поднялись на очередную сопку, Егор приметил впереди целую череду – одна за другой – таких же сопок, покрытых густым лесом. Серая нитка шоссе петляла по склонам…
Вскоре трасса пошла вдоль берега моря. Сквозь стволы и ветви сосен пролетали каменистые бухточки, чуть медленнее проплывали широкие бухты, в воде ярко отблескивали солнечные лучи, заставляя Чурсина щуриться.
Дорога в этот час была не загружена. Они обошли на подъемах несколько фур, потом их обогнал десяток легковушек, изредка проносились встречные «праворульные» машины.
Проехали несколько небольших деревень, на улицах которых виднелись люди. Потом шоссе снова пошло на подъём, забираясь на очередной перевал.
Шатров мирно спал, Евгений Михайлович негромко переговаривался с шофёром, а Егор неотрывно следил за окрестностями. В окнах мелькали деревья, кустарники, запыленные цветы. Вдоль обочины тянулась канава, в которой кое-где поблескивала вода, а чаще росли кусты и трава, но из-за большой скорости всё это сливалось в одну пёструю ленту…
Наконец, дорога снова завиляла вдоль береговой линии, вновь замелькали бухты, наполненные ровной гладью тёмно-синей воды.
- Вон, смотрите, корабль! - громко объявил Дядя Витя. – Вертолётоносец! – важно отрекомендовал он огромное судно.
Егор заметил широченную пустую, похожую на футбольное поле, палубу укрывшегося в бухте корабля, высокую белого цвета надстройку на его палубе с блеснувшими стёклами окон командного мостика. И военное судно скрылось за скалистыми нагромождениями морского берега.
С правой стороны дороги тянулся густой лес. Буйство красок деревьев, разных кустов, и травянистых растений изумляло Чурсина.
- Дядя Витя, как в лесу-то красиво! - подбросил Егор «леща» водителю.
- Так я и говорю, красота! – охотно подхватил тот, поглядывая на парня через зеркало. – Я такой природы нигде не встречал! Вот мы сейчас по пяткам сопок едем, - дядя Витя одной рукой крепко держал руль, другой показывал на уходящие верх от обочины заросли густого леса. – Здесь чего только не растет. И дубы, и березы, и липа с ольхой встречаются! А выше, сами видели, и пихта есть, и лиственница, и ель, и кедр…
- А что это за лианы везде с красными гроздьями? – снова подал голос Чурсин. – На дикий виноград похоже.
- Не, - ухмыльнулся довольный водитель. – Это лимонник, – дядя Витя погладил себя по затылку. – У меня на мичуринском тоже растёт. В нём витаминов немерено! Бывает, устану на работе как чёрт, а жена чаю с ягодами лимонника заварит. Не поверите, такой прилив сил! Наши мужики его и при простуде пьют, и от сердца…
Дядю Витю было не остановить. Егор любовался природой за окном и вполуха слушал про ягоду пяти вкусов, про китайскую шизандру, про элеутерококк и про драгоценный корень женьшеня, которые произрастают только здесь. Под этот рассказ задремал и Евгений Михайлович. А дядя Витя всё рассуждал:
- Если в нашем лесу заблудишься, не пропадёшь. У нас только съедобных грибов более двухсот видов…
- Ага, - вспомнил Егор. – В вашем лесу и тигры водятся. Заблудишься, сожрут, нахрен!
- Есть полосатые, а как же! – обрадовался водитель. – Только на людей они редко нападают. Им горалов хватает, пятнистого оленя, изюбря, косуль, кабарги, - загибал пальцы дядя Витя. - А наши леопарды не брезгуют лисицей, лесным котом, соболем, колонком, зайцем...
Дорога километр за километром уходила под колёса «Волги». Чурсин один поддерживал разговор с поцыкивающим между фразами шофёром. А тот завёл речь о чудесной приморской рыбалке, пытался разводить руки в стороны, чтобы продемонстрировать размеры пойманных им рыбин. Егор только поддакивал, удивлялся, бросал восхищённые реплики.
- У нас ловят не только в море, - рассказывал дядя Витя. – У нас в реках такое водится! Десятки разных рыб! Десятки, понимаешь?! – убеждал он Егора. – В сезон кета прёт, горбуша. На горных реках можно брать хариуса и ленка. А налим?! Щука в низовьях сама на крючок цепляется! А устера?! Её, кстати, можно с подлещиком спутать. Лещ, язь! А голавль?! – он снова поцыкал через обломанный зуб.
Помолчал, наверное, вспоминая про рыбацкое счастье. И снова начал:
- На озерах мужики берут карася, чебака, сазана. Сома берут и гольяна… - он перевёл дыхание. – В заливах камбалу ловим, скумбрию, пеленгаса. Навагу ловим, минтая... Корюшку с бычками если на сковороде пожарить, как семечки щёлкать можно. Язык проглотишь!.. Ты вот, например, угая ел когда-нибудь?
- Не только не ел, даже не знаю такого, - засмеялся Чурсин.
- Вот! – радовался дядя Витя. – Его ещё красноперкой называют. Вкуснота! А водится она в тихих местах, ближе к зарослям. Чтобы её получить, надо повадки знать, - он по очереди быстрыми движениями обтёр о штаны потеющие ладони. – Она считается дневной рыбой. Её лучше рыбалить рано утром или в обеденное время, вечером тоже можно... Лучший сезон для угая – апрель. Зимой он на дно залегает, а в конце весны – начале лета уходит на нерест. Ловить его в это время запрещено.
Егору и говорить-то уже ничего не надо было, водитель, казалось, не обращал внимания на собеседника. С увлечением рассказывал про спиннинги и удилища, про какие-то бортовые удочки и донные снасти. Переходил на наживку из червя и опарыша, со знанием дела рассуждал о том, что хорошей приманкой служит пшенка или картошка, отруби, хлеб, мелкие насекомые.
- А знаешь, что весной можно использовать красного навозного червя? – и лукаво подмигивал в Егору в зеркало. Тот молча качал головой. – А! То-то, а ведь в мутной воде рыбе его лучше видать…
За разговором и время проходило быстрее. Мелькнул указатель «Шкотово». Населённый пункт раскидал свои домишки в широкой, уткнувшейся в море, долине между зелёными сопками.
- Большой посёлок, - проснулся Евгений Михайлович. – И здесь по Ленина едем…
- А где Ленина нету? – охотно подхватил водитель. – У нас везде есть. Хоть и не бывал он в наших краях, однако же мировой вождь! – дядя Витя погладил пальцами свои несуществующие усы. Зато Пржевальский был… - вспомнил он. - Щас ещё Штыково пройдём, и Артём будет. Отсюда до Владика километров восемьдесят.
Шатров проснулся, когда они въехали на улицы шахтёрского центра Дальнего Востока. Артём показался сибирякам тихим, угрюмым городом, застроенным по большей части двух-трёхэтажками с мрачными, облупленными фасадами. Асфальт на улице Кирова, по которой катила «Волга», покрывали частые трещины, там и сям встречались ямы, тротуары пестрили выбоинами, неухоженными выглядели газоны. Впечатление усугублялось потемневшим от сплошных облаков небом.
После Владивостока и Находки Артём выглядел «плоским», улицы – прямыми. И уже одно это делало его похожим на шахтёрские городки Сибирского региона. Ему представилось, будто вдалеке мелькнули знакомые силуэты чёрных терриконов, тень шахтового копра-подъёмника.
Ближе к центру прибавилось транспорта. Кирова незаметно перешла в улицу Фрунзе. Теперь вдоль дороги потянулись привычные пятиэтажные дома с магазинами, парикмахерскими, сберкассами и почтой в первых этажах. На перекрёстках водители заморских авто терпеливо пропускали пешеходов и уступали дорогу встречным машинам.
«Вежливо ездят», - потягиваясь, заметил Сергей, лишь только улица Фрунзе так же незаметно перетекла в Рабочую.
- Шахтё-ё-ры, - выговорил дядя Витя. – Добродушный народ.
- По себе знаем, - согласился Евгений Михайлович.
- Откуда? – удивился водитель. А когда услышал про Сибирский регион, одобрительно кашлянул:
- Кхы-хры… Уважаю шахтёров! Работа тяжёлая, но почётная… У нас в Артёме знаменитые шахты: «Амурская», «Дальневосточная», «Озёрная», «Приморская», имени Артема – все не помню. Мужики там геройские, им каждый год на День шахтёра награды дают…
- Лучше бы зарплату хорошую давали, - вставил Егор.
- Это правда! – тут же согласился словоохотливый дядя Витя. – Прошлым летом наши шахтёрики тоже забастовку поддержали! На них тут народ напускали, дескать, нечего им на солнышке лежать, пусть идут на работу, страну не раскачивают, - сформулировал он. - Но люди-то знают, что шахтёры для всех требуют хорошей жизни…
Отсюда до Владивостока ехали меньше часа. «Волга» сначала катила под уклон, потом – вверх на подъём, и с каждым километром зелёные сопки с точками домов на склонах становились всё ближе.
Над приморской столицей небо было чистым, ярко светило солнце. Промелькнула ростральная колонна с парусником на макушке, а рядом с ней – огромное слово «Владивосток» на бетонных блоках.
- Куда едем? – водитель скосил глаза на Евгения Михайловича.
- Крайком знаете? Прямо туда, - не раздумывая, откликнулся директор.
…«Волгу» разгрузили в крайкомовском гараже, куда заехали по команде Николая Николаевича. Управляющий делами выделил им в помощь двух рабочих, которые быстро восстановили фанерный куб, сохранённый заботами дяди Вити. В него снова сложили все коробки, в свой ящик вернули видеокамеры. Под бдительным оком Чурсина и Шатрова рабочие тщательно приколотили крышки. После этого дядя Витя распрощался с сибиряками и укатил.
Евгений Михайлович дал парням денег на продукты и отправил в гостиницу, а сам на лифте поехал к Николаю Николаевичу решать проблему доставки груза на родину.
День перевалил на вторую половину, пока Сергей и Егор добрались до своего номера. Но не успели они приготовить обед, как явился директор. Вид у него был довольный, золотистые кудри победно развевались над головой:
- Решил! - доложился он. – Завтра летим домой на военном самолёте.
16.
На этот раз Егор проснулся за мгновение до того, как Евгений Михайлович постучал в дверь их номера. Сквозь сон он уловил тихие шаги директора в гостиничном коридоре и открыл глаза прежде, чем раздался тихий стук. За окном дрожал полумрак, а часы показывали начало шестого утра.
- Вставайте, парни, - тихо позвал их директор. - Машина придёт через пятнадцать минут…
Вещи они уложили ещё с вечера, поэтому времени на утренние сборы хватило с лихвой. Под фонарём у входа в гостиницу стоял автомобиль УАЗ-452, который в народе прозвали «буханкой» или «таблеткой», и негромко урчал мотором. Рядом с машиной курил худой высокий хмурый парень с заспанным лицом.
- Едем? – спросил он сибиряков. – Садитесь, - и полез в кабину, а пассажиры – в салон.
Внутри были четыре пассажирских сиденья, а часть салона заняли фанерные ящики с оборудованием.
Улицы города в предрассветный час были пустынны, светофоры неустанно моргали жёлтыми глазами, и машина беспрепятственно катила за город – снова в сторону Артёма, где в городском районе с названием Угловое располагалась военная база авиации Тихоокеанского флота…
«Уазик» неторопливо катил по широкому ровному шоссе. Рассвело, и сквозь заднее окно автомобиля в салон ударили первые лучи восходящего солнца. Вылет самолёта, сообщил директор, назначен на девять часов, так что они успевают к рейсу при любом раскладе.
На КПП аэродрома офицер, щурясь от солнечного света, проверил у сибиряков паспорта, исследовал документы, которые ему передал Евгений Михайлович, и скомандовал: директор с водителем повезут ящики на погрузку, а Чурсин и Шатров будут ждать посадки возле пропускного пункта.
Шлагбаум подняли, и «Уазик» укатил по разбитой дороге авиачасти. Сибиряки зашли на территорию через будку КПП и решили «приземлиться» на давно не стриженом газоне рядом с одноэтажным строением. Присели на тёплую траву, посидели молча несколько минут, затем прилегли, положив под головы руки и, с удовольствием вдыхая травяные запахи, как по команде задремали.
Вскоре шеф пристроил свои вещи рядом с их сумками и, крестив ноги, сел, приняв позу китайского болванчика.
- Коробки наши забрали, а вот вылет задерживается… - сообщил он приподнявшимся было парням. – Так что, лежите…
- На сколько задерживается? – Егор глянул на свои часы, стрелка показывала начало десятого.
- Кто знает, - пожал плечами директор. – Военные! От них правды не дождёшься. Говорят, мол, тщательно готовимся к серьёзному рейсу. Ведь они через весь Союз в Москву летят с каким-то важным секретным грузом. По дороге нас домой подбросят… Сказали, что к вечеру дома будем.
- Какой у них самолёт? – спросил Шатров.
- Ан-26, - ответил директор. – Они шутят, что лететь будем низко, но долго.
Прошёл ещё час. Издалека доносился гул авиационных двигателей. Сидеть надоело, и Егор решил обследовать территорию, которую от посторонних глаз укрывала плотная зелень кустов и деревьев, но наткнувшись на ограждение из колючей проволоки, вернулся на газон к землякам. С Шатровым они принялись «сверлить» директора умоляющими глазами, ничего не говоря. В конце концов, тот подтянул к себе свою дорожную сумку и вынул из неё газетный свёрток с приготовленными с вечера нехитрыми бутербродами.
- Дам по одному, - вздохнул он, разворачивая бумагу. – Денег больше нет, сколько будем добираться до дома, непонятно. Придётся потерпеть …
После бутербродов снова легли на траву, сберегая калории. Здесь их и отыскал посыльный в чёрной форме морского лётчика с пилоткой на белёсой макушке и двумя звёздочками вдоль погона. Отслуживший срочную, Чурсин знал, в военно-морском флоте такие погоны полагались мичману, в сухопутных войсках – прапорщику.
- Вот вы где? – выдохнул он, запыхавшись. – Давайте, за мной! Капитан приказал… Через пять минут вылетаем…
Он развернулся и помчал обратно, парни рысцой за ним – впереди Шатров, следом Чурсин, замыкающим стал Евгений Михайлович с сумкой в одной руке и портфелем в другой.
Обогнули поросший травой земляной холм, на котором стояла похожая на высокий газетный киоск диспетчерская будка с большими окнами. За ней простиралась взлётная полоса из плотно подогнанных бетонных плит.
Тёмно-серый «горбатый» транспортник – крылья выше фюзеляжа – находился на стоянке слева от бетонки и разгонял турбовинтовые двигатели, шевелил закрылками и хвостовым оперением, украшенным красной звездой.
По приставной лесенке пассажиры зашли внутрь крылатой машины. Отсек, в котором они оказались, с одной стороны граничил с кабиной экипажа, в неё вела крепкая овальная дверь, с другой – с грузовой частью самолёта, отгороженной металлической стенкой, куда можно попасть тоже через небольшую дверь.
- Располагайтесь, сейчас взлетаем! – сказал им в спину прапорщик и скрылся в кабине пилотов.
Самолёт дернулся и плавно покатил в сторону взлётки. Чтобы не упасть, сибиряки разом присели на протянувшуюся вдоль отсека металлическую лавку, сумки поставили рядом, осмотрелись. Такая же лавка была на противоположной стороне. В закруглённых светлых стенках лайнера было по иллюминатору с каждого бока. Тёмно-зелёный железный пол завершал спартанский дизайн отсека.
Самолёт вырулил на полосу и замер, набирая обороты моторов. Из пилотской кабины выглянул новый знакомый, на его «пустой» голове щетинились короткие волосы:
- На взлёт идём! – прокричал он, перекрывая гул двигателей. - Держитесь, чтобы не упасть!
- Тебя как зовут? – спросил Шатров.
- Константин…
- Погоди, Костя, скажи, сколько времени нам лететь? - не унимался Сергей.
- Не знаю, - пожал тот плечами. – Часа через четыре сядем на заправку на аэродроме Домна под Читой…
- А какая скорость у нашего лайнера? – Егор постучал костяшками пальцев по стенке самолёта.
- Четыреста километров в час, - Константин погладил стриженую макушку и добавил, не дожидаясь нового вопроса. - Наш эшелон шесть тысяч метров.
17.
…Ан-26 развернулся в воздухе и взял курс на запад. Егор увидел, как в окне показалось и «поплыло» назад море, очерченное изломанной линией берега. Глаза вдруг на мгновение ослепли от блеснувшей яркой полосы на воде, потом свет солнца на миг затмила необъятная морская синь. Очарованный Чурсин замер, припав к иллюминатору.
Позади оставался самый край Союза с его Артёмом, Владивостоком, Находкой, с морскими портами, причалами и кораблями, спрятанными от штормов в уникальных заливах и бухтах. Эти порты, увидел за эти дни Егор, были гордостью живущих здесь людей. Отсюда, с борта набирающего высоту самолёта, ему казалось, что Приморье раскинуло паутину морских путей по морям и океанам, и поэтому мало какие суда, выскользнув из этих сетей, могли потеряться в необъятных водных просторах земли.
В пассажирском отсеке стало очень свежо, если не сказать больше: обшивка самолёта, его металлические сиденья сделались холодными. Сибиряки достали из сумок и одели ветровки.
Сергей пересел к противоположному борту, застегнул куртку, поднял воротник, втянул голову в плечи, нахохлившись как большая птица, и закрыл глаза. Евгений Михайлович тоже задремал рядом с Чурсиным, откинувшись на стенку. А Егор не мог оторваться от круглого толстого стекла иллюминатора.
Под крылом доминировал зелёный цвет, до самого безоблачного горизонта простирались контуры многочисленных сопок. Змеились и отблескивали на солнце тонкие русла ручьёв и речушек, петляли очертания более солидных рек, тут и там виднелись разнообразные пятна озёр. Изредка попадались следы цивилизации – прямые полосы автодорог, просек с высоковольтными линиями.
Егор смотрел сверху вниз на землю, на её контуры, черты и изгибы и ему казалось, что крылатая машина неподвижно висит в воздухе, однако медленная, плавная смена пейзажа опровергала это. Чурсин потерял ощущение расстояний и пропорций, не представлял, над какими местами они пролетают. Начал мысленно вспоминать школьную карту и Дальний Восток на ней, географию его рек.
Впереди по курсу открылась лента реки раз в десять шире тех, что попадались раньше. Он догадался, что это Амур. «Амур-батюшка», - вспомнил Чурсин название прочитанного когда-то романа.
А потом уснул. И увидел во сне полёт. Во сне он летел в облаках и даже воспарял над ними. Это не страшило его, напротив, оторванность от окружающей реальности радовала. Ему казалось, будто летит не над Землей, а над какой-то планетой, и неизвестно, есть ли на ней живые существа. Внезапно появившуюся нитку дороги на открывшейся в разрыве облаков поверхности планеты он принял за доказательство существования другой цивилизации…
В однообразном, ровном движении самолёта что-то изменилось, заставило сибиряков одновременно открыть глаза. Когда они, зевая и зябко потягиваясь, возвращали чувствительность затёкшим ногам и поясницам, в пассажирском отсеке появился Константин.
- Держитесь! - крикнул он. – Идём на посадку.
Егор снова припал к иллюминатору. Внизу увидел окраины большого города с линейками улиц и автомобилями размером с булавочную головку, пригородные прямоугольники дачных участков, полотно автодороги и крутые петли реки, уходящие в бесконечную даль лесов. Самолет снижался, и когда заходил на посадку, Чурсин заметил песочного цвета взлётную полосу, а вдоль неё – рядок серебристых самолётиков.
Винты ещё не завершили свой бег, а экипаж уже покинул машину.
- Вам придётся выйти, - сказал сибирякам прапорщик. – В самолёте нельзя, на стоянке подождёте. Мы быстренько покушаем, заправимся и дальше…
На плохо гнущихся ногах, кряхтя, пассажиры спустились на бетонную площадку. Евгений Михайлович предусмотрительно прихватил с собой свою сумку. Недалеко кружком стояли «летуны», переговаривались и жадно затягивались сигаретами, дым от которых так и клубился над ними. С Константином их было пятеро. Четыре звездочки на погонах одного – коренастого офицера средних лет – выдавали в нём командира. По большей части он и говорил, а остальные согласно кивали головами в фуражках с чёрными околышами. Через минуту к самолёту подкатил старенький «Пазик», раскрашенный бело-серо-зелёными красками камуфляжной маскировки, лихо развернулся у транспортника и распахнул единственную дверь. Экипаж энергично втоптал в бетон окурки сигарет и неспешно разместился в автобусе. Тот рванул было по взлётке, но вдруг резко затормозил, из него выскочил Константин, подбежал к сибирякам:
- Командир напоминает, что возле самолёта находиться нельзя, - выдохнул он. – И курить на взлётке тоже нельзя! Ждите…
Автобус уехал в сторону сопок, которые со всех сторон окружали аэродром. Над Забайкальем было солнечно, небесное светило вместе с самолётом стремилось на запад.
Наши путешественники хмуро добрели до края стоянки с колючей выгоревшей стернёй. Сидеть не хотелось, поэтому стоя и молча они сжевали по бутерброду, правда, сытости не почувствовали, но аппетит перебить удалось.
- Пройдёмся, - предложил Евгений Михайлович и пошёл вдоль бетонного края.
- Кто-нибудь знает, сколько здесь времени? – Егор глянул на часы, которые показывали приморское время.
- Часа на два меньше Владивостока, - откликнулся директор.
Они час погуляли, потом присели на скошенную траву. За это время на аэродром один за другим приземлились два самолёта, выпустив позади себя белые купола парашютов. Большой бензовоз и десяток солдат с голубыми погонами заправили транспортник керосином.
- Сколько же они будут обедать? – в третий раз сам у себя спросил Шатров. – Может, они в Читу двинули, в ресторан?!
Ещё минут через тридцать вдалеке возник пятнистый автобус. Когда сибиряки следом за экипажем поднимались в самолёт, Егора уловил дразнящий запах борща.
- Где следующая остановка? – взял прапорщика за локоть Шатров.
- Авиабаза Белая в Иркутской области, - Константин вытер пилоткой вспотевший лоб.
На этот раз перелёт длился около двух часов. Егор поменялся местами с Евгением Михайловичем, чтобы смотреть на землю, сидя к окну другим боком. Бесконечные массивы тайги с крупными каплями озёр вновь расцвечивались блестящими речными извилинами с широкими безлесыми поймами, протянувшимися в основном с востока на запад. А в распадках между горными хребтами нет-нет да и возникали многоугольники деревень и посёлков, к которым тянулись ниточки дорог.
Вдруг показалось, будто горные цепочки расступились, и под крылом открылось бескрайнее море - самолёт пересекал гигантский полумесяц Байкала. Изумрудный отсвет воды заколдовывал взгляд, озеро взблескивало и переливалось синими разводами, в которых угадывалось невероятная глубина. С высоты сибиряки видели лишь краешек могучего Байкала в чудесный летний день, когда всё вокруг охвачено покоем и солнцем. Озеро казалось не только кристально чистым, но и застывше тихим. «С чем можно сравнить его красоту? - размышлял Егор. - Понимаю, - почувствовал он, - почему его называют жемчужиной природы...»
Западное побережье выглядело скалистым, обрывисто уходило в воду. На горизонте было ясно видно, как из озёрного зеркала изливается полноводная Ангара: единственную вытекающую из озера реку невозможно спутать ни с какой другой.
Над одной из излучин Ангары транспортник развернулся и сел на военном аэродроме с названием Белая. Пока приземлялись, погода резко изменилась – небесную голубизну скрыли облака, сопок здесь не было, со стороны гладкой как стол равнины потянуло зябким ветерком.
На земле экипаж действовал по тому же сценарию, что и в прошлый раз: все вышли на бетонку, офицеры, правда, пешком удалились по своим делам, оставив пассажиров возле самолёта. К нему тут же подъехал бензовоз. И сибирякам, чтобы не замёрзнуть, оставалось только гулять вокруг своего Ан-26.
Внезапно вдалеке раздался глухой рёв, который стремительно усиливался. По взлётной полосе, которая находилась в трёхстах метрах от транспортника, один за другим катили два огромных военных самолёта. Остроносые, со скошенными прямоугольниками воздухозаборников по бокам, они выглядели готовыми к прыжку хищниками. Самолёты остановились напротив Ан-26, и рёв их двигателей усилился, наверное, втрое. Невозможно было спокойно воспринимать мощный, оглушающий звук, заставивший сибиряков беспомощно присесть, испуганно зажать ладонями оглохшие уши.
Самолёты резко рванули по бетону и устремились вверх тонкими как иглы носами. Они стремительно набирали высоту, быстро достигли нижней линии облаков, последовали два странных хлопка, и серебристые машины исчезли в серой облачной пелене.
- Вот это да! – прошептал Егор, и не услышал сам себя. – Я думал, нам капец!
Шатров ковырял мизинцем в заложенном ухе, Евгений Михайлович с жалобной улыбкой смотрел на подчинённых. Оглушённые, выбитые из колеи они не заметили, как вернулся их экипаж.
- Что вы хотели, это же бомбардировщики Туполева! Испугались?! – Константин фамильярно похлопал Шатрова по спине, как только транспортник пошёл на взлёт, и с гордостью поднял вверх большой палец.
- Когда же мы-то домой доберёмся? – недовольно повёл плечом Шатров.
- Следующая ваша, часа через три, - весело ответил прапорщик. – Не пропустите!
Смотреть в окно уже не хотелось, шея ныла от неудобного положения, ведь в расположенный за спиной иллюминатор приходилось смотреть через плечо. Не спалось, сибирякам не терпелось попасть домой. Сергей устало вздыхал, посматривая то на директора, то на Егора. Чтобы поднять боевой дух, Евгений Михайлович решил выдать парням по последнему бутерброду.
Они уже доедали толстые ломти ржаного владивостокского хлеба, смазанные не то маслом, не то маргарином, когда из пилотской кабины показался прапорщик. Он сочувственно глянул на директора, покачал головой и скрылся за дверью багажного отсека.
Егор дожевал, вытер губы и икнул раз, другой…
- Могу чаю дать, мужики, - предложил Константин, возвращаясь к пилотам.
Пассажиры дружно согласились. И прапорщик вынес им три картонных стаканчика, которые осторожно удерживал на крохотном пластиковом подносе. Напиток был горячим, густым, с ароматом приморских трав.
После чаепития Егор решил заглянуть в грузовой отсек. Железная дверь подалась легко – он оказался в трубообразной хвостовой части самолёта.
Здесь рядком стояли два красивых японских автомобиля. Чурсин присвистнул от удивления: «Важный секретный груз!» - вспомнил слова директора. Одна машина была белой, другая чёрной. Чурсин подошёл и наклонился над первой: руль справа, кожаный салон, интересная панель, - судя по всему, авто были дорогими. Их колёса зафиксировали колодками и металлическими тросами. Хромированные детали поблескивали в свете уходящего дня, который проникал через иллюминаторы.
Сразу за машинами, ещё ближе к заднему люку расположились два фанерных ящика с их оборудованием. Весь груз отделяла от хвостового выхода ровная стенка из белых картонных – в два ряда – коробок, похожих на те, в которых продают обувь. «Их тут штук пятьсот», - прикинул Егор. Он взял одну картонку, на этикетке из всех иностранных слов разобрал смысл лишь одного – «pharmaceutics».
В грузовой части оказалось холоднее, чем в пассажирском отсеке. Поёживаясь от низкой температуры, Чурсин заглянул за коробки с лекарствами – на створки грузового люка. Заметил, что по потолку фюзеляжа идёт монорельс с тельфером для погрузки и разгрузки.
- Машины они везут в Москву! – сообщил сибирякам Чурсин. – Через всю страну самолёт гонят.
- Какие машины? – не понял Шатров.
- Японские! Дорогие! – завёлся Егор. – Вот тебе и армия!
- Им командир приказал везти, они и везут, - заступился за «летунов» Евгений Михайлович. – Может, генералы оплатили перевоз…
18.
В пассажирском отсеке вновь возник прапорщик:
- Будем садиться в Новосибирске! – сказал он Евгению Михайловичу. – Командир просил передать, ваш город не принимает… В аэропорту какой-то ремонт ведут на взлётке…
- Как?! – подскочил Евгений Михайлович, его лицо вспыхнуло пурпуром. – Что мы будем делать в этом Новосибирске? Где ночевать? Как до дома доберёмся? Где денег возьмём? – сыпал он вопросами.
- Я не знаю, - оторопел Константин. – У нас там ночёвка. Командир сказал, я передаю, - и он ретировался в свою кабину.
Парни растерянно смотрели на директора, а тот раздосадовано ворчал, но шум двигателей заглушал его бормотание. Потом подтянул к себе портфель и начал рыться внутри, достал записную книжку в красном переплёте, полистал её, довольно хмыкнул и громко сообщил:
- Пойду спасать ситуацию! Какой Новосибирск?! Нам домой надо!
Он попробовал сходу открыть дверь к пилотам, та не поддалась. Тогда директор вежливо постучал по ней костяшками пальцев – результат тот же. Он несколько раз стукнул по железу кулаком, но и это не имело ответа. Только когда он попинал её ногой, из-за двери выглянул Константин. С места, где сидел Егор, не было слышно, что Евгений Михайлович объяснял прапорщику, подсовывая к его лицу пурпурную книжицу. Прапорщик кивнул головой и снова исчез, закрывшись.
Казалось, вход в кабину пилотов больше не отворится, - так долго тянулись эти несколько минут. Но, видимо, командир решил выслушать аргументы пассажиров: Константин широко распахнул дверь и пригласил директора внутрь. Чурсин только сейчас заметил, чтобы попасть к пилотам, надо шагнуть на одну ступеньку вниз. На этот раз дверь за директором осталась приоткрытой.
Егору не терпелось заглянуть внутрь и несмотря на то, что Шатров пытался удержать его, Чурсин отмахнулся, осторожно приблизился к щели и сверху вниз заглянул внутрь.
От огромного количества круглых и полукруглых приборов, рукояток, рычагов и светящихся огоньков зарябило в глазах. В тесной кабине спиной к Чурсину сидели командир экипажа и второй пилот, в креслах за ними расположились ещё двое. А по бокам кабины стояли прапорщик с директором. На кудрявом рыжеватом затылке Евгения Михайловича красовались наушники. Судя по всему, он вёл с кем-то переговоры, энергично кивая головой в такт своим словам. Потом он снял наушники и передал их Константину.
Егор мигом вернулся на своё место и замер, как ни в чём не бывало. Лицо директора светилось от счастья. Он попросил Шатрова пересесть на их лавку, обнял парней за плечи:
- Сегодня дома спать будем, мужики! Посадку нам дали, я с начальником аэропорта по радио договорился… Ну их со своим Новосибирском!
Командир принял решение всего на полчаса приземлиться в их городе, рассказал Евгений Михайлович. День завершается, и лететь на ночёвку в Новосибирск в темноте ему не хочется. Поэтому просит нас помочь с выгрузкой. Сначала придётся коробки с лекарствами выгрузить, только потом – их оборудование. Затем надо снова вернуть лекарства на борт... «Зачем грузили в таком порядке? Может, он заранее знал, что у нас посадки не будет?» - вопрос Шатрова остался без ответа.
- На всё – полчаса! – довольно потёр ладони директор. – Кстати, я заодно из обкомовского гаража в порт вызвал грузовик и легковушку.
…Сумерки опустились на аэродром, когда фанерные ящики с телевизионным оборудованием с помощью лебёдки по монорельсу перекочевали из брюха транспортника в кузов «ЗИЛа».
Дома стояла хорошая погода. В ясном небе зажигались первые звёзды, показался яркий серп нарастающей луны. Последние лучи заходящего солнца отражались малиновым цветом в редких полосках высоких облаков.
И экипаж, и сибиряки как угорелые носились по грузовому трапу и буквально закидывали в самолёт коробки с лекарствами. Надрывно гудели двигатели транспортника.
- Быстрее! Быстрее! – покрикивал на всех капитан, покуривая в сторонке.
Вскоре грузовик укатил, грузовой люк закрыли, а экипаж исчез в самолёте. Возле него остались только капитан и его теперь уже бывшие пассажиры. Капитан докуривал сигарету и, показалось Чурсину, всё «тянул» с последней затяжкой. Евгений Михайлович наверное тоже это почувствовал.
- Подойдём, - позвал он и направился к лётчику. - Спасибо, товарищ командир! - протянул ему раскрытую ладонь. – Довезли в целости и сохранности.
- Да, мужики! Да! – первый раз за весь длинный день улыбнулся им капитан, пожимая по очереди руки. – Двадцать лет по Союзу летаю, а в вашем городе в первый раз, - кивнул на Евгения Михайловича. –Благодаря вашему начальнику Он у вас тут портами командует.
Евгений Михайлович довольно крякнул.
- У вас воздушный каботаж получается, - Чурсин вспомнил недавний разговор в морском порту.
- Именно так! – согласился командир. – Возим грузы по стране. Теперь и автотехнику под заказ доставляем! – он посмотрел на каждого изучающим взглядом. - Возим всё, куда нам деваться. Жизнь теперь пошла такая… Мне сказали, вы c телевидения? – парни кивнули. – Если что не так, извиняйте. Но, не сомневайтесь, про родину мы помним! Так что, не судите строго.
- Да мы не собираемся никого судить… - Чурсин хотел сказать что-то ещё.
Капитан не дослушал, резко крутанулся на каблуках и пошёл к самолёту. Егор отметил, что идёт он вразвалочку, как настоящий моряк. А тот уже из двери самолёта снова повернулся к ним:
- Меня зовут Леонид! Лёня! – прокричал и помахал рукой.
Дверь за ним закрылась, в ту же секунду Ан-26 покатил к огням взлётной полосы. Там невидимая железная птица взревела двигателями и улетела в звёздное небо.
Сергей Черемнов,
г. Владимир,
ноябрь 2018 – февраль 2019 гг.
Публикация
Сергей Черемнов. Малый каботаж. Рассказ
1.
Песчаный пляж в этот час был практически пуст, лишь вдалеке от небольшой компании сибиряков загорала молодая парочка. Зеленоватые волны Амурского залива с ленивым шипением накатывали на песчаный берег. Большие приморские чайки громко покрикивали, планируя над водой.
Погода в Приморье наладилась, и от тайфуна, всего несколько дней назад пролившегося на Владивосток тропическим дождём с сильными порывами ветра, не осталось и следа. Разве что вдоль берега тянулась извилистая полоса чёрно-зелёных водорослей вперемежку с мелким мусором. Вершины сопок противоположного берега залива, казалось, плавали в разогретом воздухе, не касаясь земли.
Евгений Михайлович, который лишь несколько месяцев находился в должности директора родившейся в Сибирском регионе телекомпании «Копейка», подвернул штанины своих широких семейных трусов до приемлемых на пляже размеров, скрестив ноги, сидел на покрывале, снятом с гостиничной кровати и, щурясь от яркого света, вглядывался в морскую даль.
Главный редактор «Копейки» Егор Чурсин и завхоз телекомпании, он же замдиректора по хозяйственной части, он же «универсал – от скуки на все на все руки», как говорили о нём друзья, Сергей Шатров сидели рядом с шефом и поглядывали на водное приволье, где непрерывно катили белые гребешки волн. У парней тоже не было купальных плавок, но их трусы типа «боксеры» больше, чем у шефа, подходили для посещения пляжа. Впрочем, стесняться тут было некого.
Субботний августовский день 1990 года плыл над Приморьем вместе с ярким, горячим солнцем, отражающимся в воде залива широкой полосой, наполненной нестерпимыми для глаз искрами, отчего наша троица лениво расслабилась и с удовольствием вдыхала морской бриз, наполненный запахом йода. За их спинами привольно раскинулся на прибрежных сопках город своими крутыми улицами, белыми кварталами многоэтажек и зелёными пятнами парков и скверов.
Бутылку с водкой сибиряки предусмотрительно закопали в песок на случай, если на пляж вдруг забредут стражи порядка или добровольные дружинники.
Антиалкогольная кампания в стране, вроде бы, понемногу сходила на нет, но распивать крепкие напитки в общественных местах, точно, было запрещено. За это могли запросто наложить административное наказание в виде штрафа. А членам КПСС, к коим относился их директор и обязан был подавать беспартийным пример здорового образа жизни, в случае чего грозило наказание и по партийной линии. Но настроение в этот выходной у командированных из Сибири во Владивосток было настолько благостное, что не выпить было невозможно.
- Ну что, Серёга, - лениво потянулся Евгений Михайлович. – Налей-ка нам ещё по маленькой. Да пойдём, искупнёмся…
Шатров повернулся к кучке одежды, запустил руку в золотистый песок и извлёк початую бутылку водки с зелёной этикеткой, прозванной в народе «андроповкой» в честь генерального партсекретаря Юрия Владимировича Андропова. Потом из-под покрывала достал голубую фарфоровую чайную чашку, тоже прихваченную в гостинице. Разливая крепкий напиток, он негромко напевал: «На недельку, до второго закопаем Горбачёва. Откопаем Брежнева – будем пить по-прежнему».
Они по очереди с удовольствием выпили, закусили хлебом, кильками в томатном соусе и плавленым сырком. И пошли купаться. Долго плескались и плавали – Сергей широкими саженками загребал далеко в море, Егор с Евгением Михайловичем плавали слабовато и плескались ближе к берегу, то и дело с головой окунаясь в невысокую, солоноватую на вкус волну.
Когда вышли, наконец, на берег, обнаружили возле своей стоянки пожилую седовласую женщину с девочкой лет четырёх-пяти. Они устроились на большом разноцветном полотенце и занимались каждая своими делами. Женщина была крупного телосложения, одета в свободный белый сарафан в жёлтый горошек, сидела, вытянув ноги, и листала толстый журнал, разглядывая цветные фотографии и жирные чёрные иероглифы. Сарафан на полненькой светленькой девочке был маленькой копией бабушкиного, она стояла на коленках и красной пластмассовой лопаткой ковыряла в песке.
- Здравствуйте! – поздоровалась с ними женщина. – Вижу, приезжие вы...
- Почему вы так решили? – улыбнулся ей Евгений Михайлович. – На лбу, вроде, не написано!
- Так местные предпочитают за город ездить. Пляж здесь не самый чистый.
Евгений Михайлович присел возле неё:
- Да, из Сибири мы, в командировку приехали. В гостинице сидеть неохота, вот и решили искупаться, - рассказывал он, легонько поглаживая себя по обозначившемуся круглому животику.
- Отдыхайте на здоровье, только долго не купайтесь, - кивала женщина седой головой. – Тут километрах в двух труба к морю выходит, а из неё всякая нечисть течёт…
В это время Шатров в очередной раз выкопал из песка заветный сосуд и откровенно поманил им Егора к себе, не обращая внимания на возмущённые жесты Евгения Михайловича, которые тот незаметно для соседки подавал землякам.
- Вы пейте на здоровье, - пропела та, повернув к директору голову. – Дело святое, день выходной! Вы, кстати, спиртное по талонам брали или знаете, где у нас за «так» продают?
- Откуда же нам знать? – смущённо развёл руками Евгений Михайлович. – Нет, с собой из Сибири привезли… У нас тоже и водку, и продукты только по карточкам... А, может, и вы с нами за встречу? – осторожно предложил он.
- Ни Боже мой! – замотала та головой. – Не употребляю, но одобряю. Муж мой покойный, моряк дальнего плавания, как на берег сойдёт, бывало, любил выпить. И таким добрым становился… Пейте на здоровье, пока пьётся. А мы пойдём, пожалуй.
Она ласковым шлепком подняла на ноги девочку, сама с трудом встала, отряхнула от песка полотенце, перекинула его через правую руку, левую подала внучке, и они неторопливо удалились в сторону городской улицы.
- Ладно, - сказал Евгений Михайлович, его курчавые рыжеватые волосы трепал лёгкий ветерок. - Наливай.
Они допили «андроповку», доели килек и сыр. Купаться расхотелось, И сибиряки направились гостиницу, которая находилась в районе Ленинской улицы. Прошли по набережной, прошагали вдоль высокой железной ограды, отделяющей от переулка городской стадион с осветительными мачтами, трибунами и футбольным полем, миновали оживлённую проезжую часть и остановили попутку.
2.
Гостиница дома политпросвещения краевого комитета КПСС располагалась в двухэтажном доме и больше походила на обычное общежитие. По крайней мере, в номере, где обитали Егор и Сергей, стояли четыре односпальные кровати, возле каждой – по тумбочке. Посредине комнаты – видавший виды стол на четырёх ногах, у входа – шкаф для одежды. За удобствами ходили в коридор.
Конечно, директору телекомпании предоставили единственный люкс, с туалетом и ванной. Однако и здесь стены – от пола до середины – как и в остальных номерах, тоже выкрасили в бедно-голубой цвет, а выше – побелили сероватой известью. Зато в люксе стояла большая двуспальная кровать, имелся телефон с круглым диском для набора. С позволения шефа парни отзвонили по нему домой и доложили жёнам, что благополучно добрались до Владика и что погода здесь стоит отличная.
Информация о погоде была немаловажной, ведь в день отъезда их утренний рейс задержали: на Приморье обрушился тайфун. В депутатской комнате сибирского аэропорта, где они ждали посадки, дежурная сообщила о резком ухудшении погоды...
- На сколько задержка? - забеспокоился Евгений Михайлович.
- Кто знает, - пожала плечами девушка. – Пока задержали на два часа, другой информации нет. Может, на несколько часов, а может, на несколько суток.
Так что по домам не разъедешься. Егор с Сергеем выпили кофе, пролистали все журналы, выходили на крыльцо отдельного входа в депутатскую, откуда просматривался кусок взлётной полосы. Здесь Шатров курил очередную сигарету. А Егор в это время устремлял глаза в голубое небо, где беззаботные кучерявые белые облака, неспешно ползли с востока на запад, и, мысленно обращаясь к Богу, хотя, в его существование он вряд ли верил, мысленно молил Всевышнего разогнать над Приморьем тучи.
Всё это время Евгений Михайлович не отходил от одного из пяти телефонов на столе у дежурной, вёл бесконечные деловые разговоры. Их директор ещё совсем недавно трудился замом управления делами Сибирского обкома КПСС, и старые дела ещё не до конца отпустили его. Да и телекомпания только-только становилась на ноги: штат ещё не конца укомплектовали, но уже начали выпускать в эфир одну передачу за другой, и проблем с этим было, что называется, выше крыши.
Но главная сложность у «Копейки» заключалось в том, что для создания программ остро не хватало профессионального оборудования. Пока что новая компания «держалась» лишь на одной видеокамере бытовой формата Video Home System и паре бытовых видеомагнитофонов с самодельным монтажным пультом.
Кстати, идея основать «Копейку» родилась в кабинетах обкома партии. Авторитет этой конторы в конце 90-х годов начал стремительно падать, а шахтёрские забастовки, которые в их угольном регионе шли непрерывной чередой с июня 1989-го, лишь ускоряли этот процесс.
Советская система давала серьёзные трещины по всему корпусу. В стране несколько лет вели начатую партийной верхушкой в 1985 году «перестройку». Правительство пыталось приспособить плановую экономику СССР к мировым тенденциям. Но ничего не хорошего из этого не получалось. Плановый социализм порождал всё больше проблем, вместо намеченного ускорения большинство советских предприятий или «тормозили», или вообще останавливались. Чтобы хоть как-то выживать, заводы и фабрики, перешли на натуральный обмен товарами. Зарплату то и дело задерживали. В моду вошло слово «бартер».
Особенно болезненными были сбои в производстве продуктов и ширпотреба. В стране и раньше-то возникал дефицит с бытовой техникой, одеждой и другими товарами, а в последние месяцы у магазинов стали привычными постоянные длинные очереди. В продмагах людей встречали пустые прилавки. Если что-нибудь и попадало на продажу, народ буквально «сметал» любой товар. Поэтому на продукты и спиртное ввели талоны. На водку, например, давали два талона в месяц на одного взрослого. Впрочем, умеренно пьющим, как определял свои потребности Егор, хватало. Однако многие дополняли спиртной рацион самогоном.
Так что советская система трещала по всем швам. Народ в открытую костерил партию и правительство. Чего только не советовали партийные креативщики своим партийным бонзам, чтобы сохранить систему. Так и родилась идея создать в регионе телекампанию, не связанную с государственным телевидением, рейтинг доверия которому тоже упал, как прихваченный первым ночным морозцем картофельный стебель.
3.
Газетчик Егор с удовольствием пошёл в «Копейку» главным редактором. Хотелось попробовать чего-то новенького в журналистике.
Зарегистрировали телекомпанию, как товарищество с ограниченной ответственностью с уставным капиталом в 10 тысяч рублей. Обком партии выделил новичкам под редакцию треть этажа в своём здании на главной площади города. На должность директора уговорили Евгения Михайловича. Нашли кое-какую технику, заключили договор с телерадиоцентром на трансляцию передач в эфир.
И дело начало понемногу раскручиваться. Новое телевидение на телеэкранах региона, действительно, становилось альтернативой надоевшему официозу всесоюзных каналов. Чурсину нравилось делать программы, где не было политики. С новыми напарниками он находил и снимал в городах и районах области талантливых, творческих людей, профессионалов своего дела. «Копейка», кажется, нащупала свою нишу: у зрителей начал появляться интерес к новому каналу, в редакцию пошли звонки и письма. Но первые передачи давались с трудом – без настоящей телевизионной техники или без «железок», как коллеги Чурсина называли оборудование, они были как без рук.
Обком обещал помочь и с оборудованием, хотя решить эту проблему оказалось нелегко: приемлемую технику можно купить только в Японии, но для этого необходима валюта, американские доллары, например. Однако валюту в стране свободно не продавали. Где взять несколько десятков тысяч долларов? «Ни один банк не даст кредита нашей компании!», – кипятился Евгений Михайлович, обходя в обкоме кабинет за кабинетом с заветным списком техники и доказывая бывшим коллегам, что только они могут помочь. «А как? Где мы такую кучу долларов возьмём?», - разводили те руками.
Решение пришло неожиданно. В Сибирский регион с инспекцией собрался секретарь центрального комитета КПСС Олег Дмитриевич Бакланов, он курировал космическую отрасль страны и предприятия оборонной промышленности, которых в Сибири было немало. И тогда первый секретарь Сибирского обкома пообещал директору «Копейки»:
- Я попрошу его помочь вам с покупкой оборудования. Валюта у его ведомств есть, имеется и разрешение на выход на японский рынок. Но в ответ вы должны взять у Олега Дмитриевича большое, толковое интервью и показать его, пока он будет здесь, чтобы он сам увидел…
- Сделаем! - обрадовался Евгений Михайлович. – Назовите время и место.
Вести это судьбоносное для компании интервью поручили Чурсину. Вопросы составили в обкомовских кабинетах, они были сухими и официальными, что Егору не понравилось, и он хотел добавить кое-что от себя. Но в интересах дела директор отговорил главного редактора. Чтобы не сбиться с «курса партии», Егору даже посоветовали читать вопросы по бумажке. Впрочем, секретарь ЦК отвечал на них многоречиво и обстоятельно. Словом, помощь «Копейке» пришла: оборудование в Стране восходящего солнца заказали, оплатили заказ валютой, руководству «Копейки» прислали пакет документов и доверенность на получение. Вскоре в телекомпанию пришла телеграмма-уведомление, что корабль доставил технику во Владивостокский порт.
Вот так они и оказались в командировке.
4.
…То ли тайфун оказался слабым, то ли Бог помог самолёту, следовавшему по маршруту Ленинград-Владивосток с остановкой в их городе, взлететь через три часа после объявления о задержке.
Шатров сидел у иллюминатора, директор – у прохода, а Егор дремал между ними. Впрочем, поспать ему не дали – стюардессы раздали пластиковые подносы со скромным обедом в виде сухого пайка. Бывалые пассажиры зашуршали обёртками, доставая домашнюю снедь и бутерброды. Евгений Михайлович тоже вытащил из своей походной сумки копчёную колбасу, Шатров выложил на столик для еды пакет с пирожками. Егор достал к этому три огурца и пару бурых помидорин со своего мичуринского участка.
- Шеф, может, накатим по соточке? – предложил он, легонько толкнув локтем Евгения Михайловича, по приказанию которого каждый участник поездки взял с собой по две бутылки водки.
- Нет, - нахмурился тот. – «Жидкую валюту» трогать пока нельзя. Пригодится ещё. Приедем, осмотримся, тогда…
В Хабаровске – следующей остановки самолёта – приземлились в сумерках: местное время здесь шло на три часа вперёд сибирского. Транзитных пассажиров отправили в аэровокзал ожидать окончания дозаправки лайнера. Пока Евгений Михайлович куда-то отлучился, Шатров с Чурсиным вышли на площадь перед аэропортом. Здесь тусклые фонари боролись с темнотой, ветер гнал по небу низкие облака, но в разрывах между ними сияли звёзды и серебристо вспыхивал кривой диск убывающий луны.
В гостиницу Владивостока они прикатили на такси около полуночи по здешнему времени. С местом проживания Евгений Михайлович определился ещё несколько дней назад, связавшись по телефону со своим недавним коллегой, Николаем Николаевичем, управляющим делами Приморского крайкома партии. Перекусили всухомятку и улеглись спать, чтобы новый день внёс ясность в их планы.
Утром Чурсина и Шатрова разбудило не приморское солнце, а директор, обозвавший их лентяями, готовыми проспать всё на свете, хотя Сибири было всего-то пять утра. Пока парни, угрюмо вздыхая, умывались и чистили зубы, Евгений Михайлович приготовил нехитрый завтрак из остатков хлеба и колбасы и заварил чай.
Потом они поспорили, куда направиться с утра пораньше – в крайком партии или сразу в порт? Парням не терпелось поскорее увидеть новенькие камеры и магнитофоны, и под напором их аргументов директор сдался.
Вежливая администраторша партийного отеля долго и сбивчиво объясняла сибирякам, как добраться до конторы морского порта на улице Стрельникова, указанной в документах у Евгения Михайловича. Парни стоически выслушали худосочную болезненного вида женщину и решили снова положиться на такси.
В ожидании машины они вышли на улицу. Воздух здесь был свеж и наполнен необычными для гостей запахами.
- Морем пахнет… - отметил директор и похлопал по своему небольшому портфелю.
Возле тротуара лихо затормозила серая «Волга» с белыми шашечками на боку. Из машины выскочил маленький смуглый водитель с большим носом, из коротко закатанных рукавов шёлковой рубахи в крупную клетку свешивались непропорционально длинные, худые руки, усатое лицо затеняла огромная кепка типа «аэропорт».
- Это вы из Сибири? – спросил он и, быстро обогнув автомобиль, картинно распахнул заднюю дверь. – Пра-ашу! – в его словах слышался акцент сына кавказских гор.
Директор с Шатровым уселись на заднее сиденье, Егор устроился впереди.
- Торопимся или едем с расстановкой? – водитель завёл двигатель.
- Нам не в аэропорт, а в морской порт, - пояснил Евгений Михайлович. - Так что мы не торопимся, вези аккуратно.
«Волга» выехала на широкую Ленинскую улицу. Пассажиры вертели головами, разглядывая красивый незнакомый город. Егор затаив дыхание смотрел на необычные фасады, читал мелькающие вывески и таблички. Город с первого взгляда завораживал уникальной архитектурой, разнообразием стилей многочисленных старых зданий. Чурсин с восхищением отмечал, как удачно тут соседствуют дома русского стиля и стиля модерн, барокко и готики, часто встречаются элементы восточной архитектуры, ещё чаще заметно смешение нескольких стилей сразу. Фасады старинных зданий украшают колонны, лепнина из лиц людей, фигур животных…
Улица то плавно шла под уклон, то поднималась вверх.
- Смотри, смотри! – воскликнул он. – Какой знатный дом!
- Это наш ГУМ! – гордо вскинул острый подбородок рулевой. – Знаменитый! Самое шикарное здание в городе!
Три элегантных высоких этажа здания, выстроенного из белого кирпича в модерновой манере, завершали изящные шпили на крыше.
- Меня другое волнует, - подал голос Сергей. – Советских машин у вас почти не видно, всё импортные.
- Не знаю, как сейчас в Союзе с автостроением? – с гордостью сообщил носатый. - Только машин у нас сейчас стало выше крыши. Из Японии…
Навстречу им то и дело проносились разноцветные авто неизвестных марок и моделей. Такие же автомобили легко обгоняли «Волгу». Многие из них имели не самый благообразный вид: у одной нет переднего крыла, у другой отсутствует бампер, у кого-то не хватает фар или даже крышки багажника или капота. Руль у всех диковинок располагался с правой стороны.
- Инвалиды какие-то, а не машины, - презрительно бросил Егор.
- Не скажи, - обиженно встрепенулся водитель и почесал нос. – Это «Короллы», «Марки», «Чазеры», «Ниссаны». Лучшие в мире! А если с дефектом, значит, стоят дешевле. Зато в салоне у каждой столько «наворотов» – наш автопром близко не стоит! Их каждый день из Японии везут. Народ за них в драку идёт, «зелёные» налом платит. Вы ведь тоже за машинами приехали?
- А если за машинами, так что? – не унимался Шатров.
- А то! – повернулся к нему шофёр, почти выпустив руль из рук. – Будь осторожнее! Машину возьмёшь, сразу заливай полный бак бензина, бери ещё полные канистры, инструменты заранее купи и шины, и резину про запас… Хорошо бы и оружие! Даже в отель не заезжай! Сразу рви когти из города! На трассу и дави на газ. Ехать надо без остановки днём и ночью, как можно дальше от Владика…
- Что, так страшно!? – усмехнулся Чурсин, он хотел добавить что-то вроде, что у страха глаза велики. Но носатый перебил его, с досады стукнув по рулю кулаком:
- Как ты не понимаешь! Мафия у нас, бандитизм! Они перегонщиков на дороге тормозят, машину отбирают… Хорошо, если отпустят, а то ночью и «завалят»!
- Да мы не за машинами приехали, - вмешался Евгений Михайлович. – Не пугай парней! У нас другие дела.
Козырёк широкой кепки обиженно уткнулся в рулевое колесо, а Егор опять уставился в окно. Засмотрелся на красивое трёхэтажное здание с ажурными арочными проёмами над окнами, чуть шею не вывернул.
- Почтамт это, - равнодушно прокомментировал водитель.
Слева, между домами и зелёными уголками скверов, мелькали виды бухты Золотой Рог. Они увидели скульптурные группы из чёрных фигур солдат и рабочих, в центре композиции – огромный красноармеец в шинели, будёновке, с горном и знаменем в руках.
- Это борцам за Советы. Здесь наша центральная площадь, - прозвучало из под кепки.
- А вон та высотка? – ткнул пальцем в окно директор.
- Высотка? – вновь оживился водитель - Крайком ихней партии… Этот дом в народе «белым зубом» зовут. У нас везде дома по три-пять этажей, а тут чуть не двадцать, – и начал энергично крутить руль влево, поворачивая на Алеутскую.
И пока, огибая высотку, проезжали оживлённый перекрёсток, Чурсин начал считать этажи и сбился: «Нехилая у них партия, - глубокомысленно заключил он. – На тринадцать этажей выше сибирской…»
- А тут у нас вокзалы, - дорога была свободна, и водитель «притопил» педаль газа:
- Во-он та стекляшка, - показал он налево, - морвокзал. Левее гляньте, на теремок. Это наш железнодорожный вокзал. Ему где-то лет восемьдесят… Красивый!
Вокзал с широкими лестницами, со столбами и ажурными арками, с высоким конусом крыши и чудными башенками в древнерусском стиле был похож на сказочный терем.
- Лепота! – искренне восхитился Егор.
- От этой сказки до Москвы семь дней на поезде ехать надо! – с гордостью сообщил таксист. – Во страна у нас!
Дальше над крышами зданий шевелились железные «руки» портовых кранов. В той стороне между домами опять замелькали полосы воды…
5.
На улице Стрельникова, водитель лихо подкатил к дому с большой вывеской «Порт Владивосток». Здание с голубым фасадом состояло из двух – трёхэтажной и пятиэтажной – половин. Сибирякам пришлось походить по этажам, пока они нашли нужный кабинет.
Они вежливо постучали в дверь и один за другим осторожно вошли в небольшую комнату. Женщина средних лет работала за столом, заваленным папками и кипами бумаг.
Евгений Михайлович представился, достал из портфеля и передал ей паспорт, договор на покупку оборудования, список техники, телеграмму о том, что «посылка» прибывает в порт, доверенность.
- Садитесь, - сухо предложила хозяйка кабинета. – Придётся подождать, - и принялась рыться в бумажных стопках.
У приставного столика возле стола было только два стула, директор и Шатров тут же заняли их. Егору места не хватило. Он быстро осмотрел помещение, заставленное шкафами, где за стеклянными дверцами стояли ряды толстых папок, и подошёл к окну, обрамленному куцыми светлыми шторками.
За окном открывался вид на залив и порт с прямоугольниками складов, причалами, и портовыми кранами. В заливе на рейде стояло несколько судов. А у ближнего причала медленно разворачивался грузовой корабль. Яркое солнце высвечивало его ржавый железный бок. Всю верхнюю палубу заставили разноцветными автомобилями. Здесь были легковушки, грузовички, небольшие автобусы. Они занимали всё свободное пространство, каждый пятачок палубы. Машинам было так тесно на судне, что часть из них свешивала задние колёса за борт.
- Ого! – удивился Чурсин. – Сколько машин привезли. А кроме японских машин ваш флот что-нибудь возит?
- А как же! - резко откликнулась хозяйка и, как показалось Егору, в её голосе прозвучала нотка обиды. – Машины, молодой человек, это для нас лишь малая часть работы, - она не отрывалась от поиска нужных бумаг. – Между прочим, Владивостокский морской торговый порт стоит в незамерзающей бухте, поэтому работаем круглый год. У нас десятки причалов. Грузим слябы, заготовку, сталь в рулонах, чугун, металлолом, уголь, кокс, серу, зерно. В Корею возим, в Японию, Китай, Тайвань, Таиланд, Вьетнам, - разговорилась она, по-прежнему не поднимая головы. – А каботажные перевозки?! Тут вам и техника, и стройматериалы, и нефть. У нас грузооборот… - женщина вдруг замолчала и внимательно посмотрела на директора:
- Нет вашего груза, - на её переносице возникла озабоченная складка,– В порту нет и на ближних рейдах нет…
- Вас, извините, как зовут? – заволновался Евгений Михайлович.
- Татьяна… Петровна, - она поправила жидковатую светлую чёлку.
- Как же нам быть, Татьяна Петровна? – развёл руками Евгений Михайлович. – Мы за тысячи километров к вам прилетели, из Сибири.
- Из Сибири? – удивилась та.
- Представьте себе! – привстал директор. - Давайте ещё поищем, – и он придвинул к Татьяне Петровне бумажную стопку.
- Я внимательно посмотрела, - хозяйка кабинета с сожалением вздохнула. – Лучше, давайте так. Вот мой телефон, - она быстро записала номер на клочке бумаги и подала директору. – Позвоните ближе к вечеру, а я ещё раз всё внимательно посмотрю…
6.
Когда вышли из конторы на улицу, Егор спросил у Сергея:
- Что такое каботажные перевозки?
Тот не успел рта раскрыть, вмешался Евгений Михайлович:
- Это если корабли возят груз внутри Союза…
На их призыв остановился чудной автомобиль, передние крылья у него были красного цвета, двери – синего, а кузов – белого. За рулём сидел молодой бородатый мужик в чёрной футболке, с гладко выбритой головой.
- Куда? – спросил он сочным баритоном.
На этот раз впереди уселся директор, машина плавно тронулась с места, быстро набирая скорость. Этот водитель был явно не из говорунов, но Егору не терпелось удовлетворить своё любопытство:
- Что за марка у вашего автомобиля?
- «Тойота», - буркнул в ответ бородатый.
- А почему такой странный раскрас? – не унимался Чурсин.
Здоровяк небрежно глянул на него через зеркало заднего вида, в его светлых глазах Егор увидел ехидную насмешку.
- Вообще-то, это цвета российского флага, если что, - отчётливо выговорил он и многозначительно замолчал.
Когда проезжали мимо крайкома, Евгений Михайлович вдруг хлопнул по крепкому плечу владельца «Тойоты»:
- Стой! Мы выходим, - он повернулся к парням. – Навестим коллегу.
На входе в крайком Евгений Михайлович показал постовому своё старое удостоверение из Сибирского крайкома, которое дальновидно не сдал на старой работе. Расторопный милиционер позвонил куда-то по внутренней линии, проверил паспорта у директорских спутников, записал всех троих в журнал и пропустил внутрь «белого зуба».
После уличной жары здесь приятно веяло прохладой. Через широкий холл, отделанный светлым мрамором, сибиряки прошли к лифту.
Кабинет управляющего делами нашёлся без труда, к нему по длинному коридору вела красная ковровая дорожка с узким белым узором по бокам. Навстречу им из-за широкого двухтумбового стола поднялся крепкий седой мужчина лет шестидесяти в светло-сером костюме.
- Евгений Михайлович? – безошибочно выделил он директора. – протянул ему широкую ладонь и представился, - Николай Николаевич… Мы раньше не встречались?
- Нет, - широко улыбался директор «Копейки». – Только по телефону…
Они уселись на стоявший у стены диван и завели оживлённый разговор. А парни бродили по просторному кабинету, рассматривали сувениры и безделушки со всего света, расставленные на журнальном столике, тумбочках, полках шкафов. На стене над столом управляющего делами висел портрет партийного генсека и одновременно президента СССР. Егор всмотрелся в умное лицо, а потом изумлённо прошептал: «Смотри, Серый, а пятно на лбу заретушировали! Будто и нет его…»
Между тем Николай Николаевич принялся названивать по телефону в порт, выясняя ситуацию с их грузом. После пятого звонка и многословных переговоров он рявкнул в трубку: «Так ищите, чёрт возьми, и сразу доложите мне!», - и в сердцах брякнул её на аппарат.
- Вот так у нас: взбаламутят людей, вызовут за тридевять земель, а груз теряют…
- Как теряют? – удивлённо поднял брови Шатров.
- Нам без этой техники нельзя, - жалобно вторил ему Егор.
- Просим разобраться и помочь, Николай Николаевич! – вставил директор.
- Конечно, разберёмся, мужики. Найдём вашу технику. Куда она денется?! У них там тысячи тонн грузов, тысячи адресатов. Запутались! Бывает, найдётся ваш груз, - он замолчал, а потом предложил извиняющимся тоном. - Давайте, я вас по крайкому проведу. Когда вы ещё моё хозяйство увидите…
Минут сорок они бродили по этажам и коридорам. Вдоль одного из них тянулась надпись: «Владивосток далеко – но ведь город-то нашенский». В.И. Ленин». Заглядывали в кабинеты, где сидели секретари и завотделами партийного комитета. Побывали и на седьмом этаже, где сидел сам «Первый». Лица и обустройства кабинетов смешались в памяти Егора, как стекляшки калейдоскопа. Больше всего ему запомнились шикарные виды города, которые открывались из многочисленных окон крайкома, Владивосток уютно разместил на холмах свои кварталы. Он долго изучал, как выглядит сверху центральная площадь с перекрёстком, забитым в этот час транспортом, скульптурами, куском бухты и порта с кранами и судами. «На каком из них наша техника?» - думал он, пытаясь рассмотреть палубы далёких кораблей.
Тем временем, Николай Николаевич повёл гостей в гараж, который располагался в «нулевом» этаже «высотки». Машинные боксы были пусты – все служебные авто находились в разгоне. Но управляющий привёл их сюда не для того, чтобы показать пустые помещения.
В самом дальнем углу гаража стоял накрытый брезентом легковой автомобиль. Николай Николаевич ловко скинул с него брезентовое покрывало, и глазам гостей предстало настоящее чудо зарубежной автомобильной техники. Широкий и шикарный, он с достоинством поблескивал чёрными лакированными боками, в которые можно было смотреться, как в зеркало. Хромированные бамперы, ручки дверей, молдинги, зеркала и причудливая «обрисовка» четырёх передних фар гордо и вызывающе блестели в свете гаражных неоновых ламп.
- «Ниссан Президент», - с гордостью представил управляющий этого красавца. Открыл переднюю дверцу: «Полюбуйтесь на салон…»
Белые кожаные сиденья. Двери, панель приборов и рулевое колесо отделаны красным деревом!
- Да-а! – восторженно протянул Евгений Михайлович. – Чей же это красавец?
- Да так… - уклончиво ответил Николай Николаевич. – Одного товарища… А хотите, я вам помогу по машине купить?
- Мне точно не надо! – поднял руки Чурсин.
- Вы нам лучше помогите груз найти, - ввернул Шатров.
- Ладно, - вздохнул управляющий. – Обещал… Поживите пока у нас во Владике пару дней. В море искупайтесь, погода-то какая стоит!
Они договорились пригласить его на обед в партийный отель. А он вызвал «дежурку», чтобы подбросила их до гостиницы.
7.
Обеденное время давно прошло. Егоров желудок уже и забыл про утренние бутерброды и негромко заявлял о себе тихим ворчанием. А Сергей высказался громко и определённо: «Жрать хочу, не могу!» Директор же конкретно предложил сходить в магазин за продуктами, ибо ресторан на командировочные не потянуть.
Недалеко от гостиницы они обнаружили «Гастроном» и решили изучить ассортимент местных продуктов. Внутри царила духота, покупателей почти не было, полки и витрины выглядели пустовато, однако в отличие от сибирских магазинов, здесь был большой выбор рыбных консервов.
На одном из прилавков высилась аппетитная горка знатных солёных селёдок, рядом стоял внушительных размеров эмалированный таз, доверху наполненный свежемаринованной морской капустой, стебли которой были крупно порублены вперемежку с мелко нарезанными луковыми колечками, и всё это крошево, сдобренное растительным маслом, вкусно поблескивало. Возле прилавка несколько молодых продавщиц в коротких белых халатах что-то оживлённо обсуждали, не обращая внимания на посетителей.
Сибиряки подошли к ним, и Евгений Михайлович громко и вежливо произнёс: «Здравствуйте, девушки! Что у вас можно купить на обед?»
- Селёдку вот берите, - ответила за всех высокая брюнетка. – Морская капуста очень вкусная… - добавила она, даже не повернув головы.
- А колбаски, девушка, нету? – как можно жалобнее спросил Сергей. – Приезжие мы…
Лишь теперь брюнетка посмотрела на него с интересом, а остальные продавщицы быстро направились по своим местам.
- Мясо и мясные продукты у нас только по талонам. У вас талонов-то нет, - заключила она. – А рыбу продаём свободно. Сколько возьмёте?
- Две штуки взвесь и… – начал Шатров.
- Нет, - вмешался Евгений Михайлович. – Заверните три селёдки…
- И кильки в томате давайте, - вставил Чурсин. – Я их люблю!
Потом начали высчитывать, сколько взять капусты. Начали с двухсот граммов, потом решили купить полкилограмма. Но черноволосая уверенно предложила:
- Возьмите весь килограмм. Её только привезли, свежая, вы такую капусту точно не ели!
- Уговорили, давайте, - согласился Евгений Михайлович и пошёл с Егором по залу, рассматривая витрины.
Продавщица поместила на весы большой квадрат вощеной бумаги и совком принялась накладывать на неё капусту. Из-под прилавка послышалось громкое сопение.
- Кто это? – испугался оставшийся у прилавка Сергей.
- А-а? – протянула черноволосая. – Это Магда… - и она бросила взгляд себе под ноги.
- Не понял… - Шатров по-хозяйски обогнул прилавок и заглянул внутрь.
Там на строганных досочках на бетонном полу сладко спала девица в белом халате. Руки сложила под щёку и громко посапывала, от чего её светлые длинные кудряшки шаловливо шевелились.
- Ну и ну! – усмехнулся Сергей. – В рабочее время, на рабочем месте…
- Работа тяжёлая, устаём, - начала оправдываться продавщица. – Да и жара, сами видите… - она подбоченилась и вызывающе подняла подбородок. – Вам-то какое дело!? Вас же обслужили, причём, вежливо.
- Спасибо, девушка, - галантно склонил голову Шатров. – Меня, кстати, Сергеем зовут. А вас?
- Лиля, - она нахмурилась. – А вам зачем?
- Да так, - улыбнулся Шатров. - Вдруг пригодится, - он подхватил свёртки с покупками. – Спасибо, Лиля…
Такой морской капусты, такой селёдки они действительно никогда не едали! Жирных рыбин уписывали с наслаждением, не торопясь, смакуя каждый кусочек. Следом распечатали консервы с килькой, вспомнили про сырки «Дружба». Под эту закуску влёгкую ушла одна бутылка сибирской водки, потом и вторая. Когда директор вдруг вспомнил про звонок в порт, рабочий день давно закончился. Поздний обед разморил до такой степени, что они решили лечь спать. К тому же биологические часы сибиряков дали в Приморье сбой, и впечатлений за день было выше крыши.
8.
Утром парней опять разбудил Евгений Михайлович. Он демонстративно громко хлопнул дверью: «Здоровы же вы спать, молодёжь! Уже и по местному времени солнце высоко, а в Сибири так вообще обед!»
- Новости из порта есть? – сел в кровати завхоз.
- В общем, я не дозвонился до Татьяны Петровны. Суббота… - нахмурился директор.
- И что? – лениво потягиваясь в постели, спросил главный редактор.
- И ничего! - в сердцах махнул рукой шеф. – Зависли мы здесь. – Евгений Михайлович присел на Егорову кровать. - Я тут и с Николай Николаичем уже потолковал, пригласил его на вечер в гости, часиков в шесть. Так что после обеда готовиться будем. А пока предлагаю на пляж. Я узнал, он недалеко. Что вчера не доели, возьмём с собой…
После купания и прогулки по городским улицам аппетит разыгрался не на шутку. Солнце палило во всю, и прохлада гостиницы приятно охлаждала. Но Евгений Михайлович не дал парням расслабиться.
- Вам надо в магазин идти, - не терпящим возражения тоном, скомандовал он. – На перекус сейчас что-нибудь возьмите и на вечер посмотрите консервы, сыра, хлеба, селёдочки… Капуста морская мне вчера очень понравилась. К чаю… - он порылся в своём портфеле и подал Шатрову красную десятирублёвую купюру. Потом ещё покопался в кожаной портфельной середке и вынул две мятые зелёненькие «трёшки». – Выпить у нас есть, а вот с закуской… Да! – он покачал головой. – А ведь недавно было время! Довели страну… С девками-продавщицами поговори, Сергей, может, посоветуют что…
В магазине по-прежнему было малолюдно. На этот раз за знакомым прилавком стояла та самая девушка, которую в прошлый визит Сергей обнаружил спящей. Сейчас она по-хозяйски упёрла руки в бока, и во все голубые глаза с интересом смотрела на Шатрова, а тот улыбался ей в ответ.
- Здравствуй, Магда, - слегка прокашлявшись, проворковал он, а на её удивлённый взгляд откликнулся усмешкой. – Нас вчера Лиля познакомила. Правда, ты этот момент под прилавком проспала…
Егор отметил у полноватой Сергеевой собеседницы морщинки и круги под глазами, на вид ей было за тридцать. Ростом она едва доставала Шатрову до плеча.
- Ох уж эта Лиля, - в тон ему ответила Магда и тряхнула кудряшками. – Дома устаю, дети достали. Отдыхаю на работе! Лиля! – громко позвала она. – Иди сюда, твои знакомые пришли. Надо обслуживать…
Из двери, ведущей в магазинные внутренности, показалась вчерашняя высокая брюнетка.
- О!? – сегодня она была более любезна. – Привет, Сергей! Как вам наши продукты.
- Вкусно… - попытался обозначить себя Егор, но на него не обратили внимания.
- Эх, девчонки, - Шатров дурашливо развернул объятия. – На ваше счастье, опять кушать хочется, - и он принялся подробно обсуждать с ними, как лучше решить поставленные Евгением Михайловичем задачи на вечер.
…Глаза у директора ошеломлённо округлились, когда в его люксе из большой авоськи они выкладывали на стол продукты. Здесь были вкусные увесистые куски розовой ветчины и серо-белой буженины, обсыпанный красным перцем венгерский шпик, палка сервелата и полбатона свежей ароматной докторской колбасы, банки с рыбными консервами и говяжьей тушёнкой, завёрнутые в толстую бумагу селёдка и морская капуста, хлебные булки, плитка шоколада, кульки с печеньем и конфетами и другими мелочами, яблоки и минералка.
- Откуда? – только и смог он спросить.
Егор развёл в стороны ладони, мол, это не я.
А завхоз вместо ответа сообщил:
- Водки только не дали, у них с этим строго…
- Куда же ещё?! И так, молодцы! – похлопал их по спинам довольный директор.
- Погодите, шеф, он не всё доложил, - Егор подмигнул Евгению Михайловичу и кивнул Шатрову.
Тот смущённо опустил глаза:
- Да, я девчонок тоже на обед пригласил…
- Каких девчонок? – не понял Евгений Михайлович. – Сколько?
- Магду и Лилю, - засмеялся Сергей. – А иначе, откуда это всё…
- Ну, парень, даёшь! – директор и не думал сердиться.
…Николай Николаевич появился около шести вечера. Он был во вчерашнем сером костюме, на лбу, ниже полоски зачёсанных назад седых волос, блестели капельки пота. Управляющий местными партийными делами тяжело дышал после подъёма на второй этаж гостиницы, крепко сжимая в руках толстый портфель.
Стол в директорском люксе стараниями Евгения Михайловича был накрыт по высшему командировочному разряду. Он сообщил администратору отеля, что к ним в гости прибудет сам управляющий делами крайкома, и ему сразу выдали красивые фарфоровые тарелки и тарелочки, вилки и ножи, даже приличное «стекло» для крепких напитков.
Управляющий, впрочем, осмотрел стол равнодушно, одним движением сдвинул в сторону тарелки с закусками, водрузил на освободившееся место портфель, ловким щелчком открыл его, вынул и поставил рядом с двумя запотевшими бутылками «андроповки» поллитровку армянского коньяка. «От меня вашему столу», - сообщил снисходительно и рядом с коньяком положил стеклянную баночку красной икры.
- Это ещё не всё, парни, - Николай Николаевич нашарил в портфельных недрах тонкую картонную папку. – Нашли мы, Женя, ваш груз. Вот документы, - он протянул папку директору.
Сибиряки по-настоящему обрадовались этой новости. Сергей крикнул:
- Николаю Николаевичу наше благодарное «ура».
- Ура! – трижды прокричали они с Егором, а Евгений Михайлович приобнял коллегу.
- Одно «но», парни, - Николай Николаевич шутливо ткнул директора в бок кулаком. – Ваш груз сейчас не во Владивостоке, а в Находке.
- Вот те раз! – воскликнул директор. – Как он туда попал?
- Когда его сюда привезут? – спросил у партработника Шатров.
- А вот теперь можно и выпить, - потёр руки управляющий. – И я всё объясню.
Они выпили за знакомство. Молодёжь – водку, старшие – коньяк.
- Перед вашим приездом на Владик «упал» тайфун, - начал Николай Николаевич. – У нас это бывает…
- Да мы знаем! – нетерпеливо перебил Сергей.
- Коли знаете, так вот вам: из-за погодных условий корабль с вашим грузом несколько дней не мог в нашу бухту войти. И его перенаправили в Находку, так сказать, по малому каботажному маршруту. Там волна была меньше, и его сразу поставили под разгрузку. Ну, а документы грузополучателям сразу не «выправили»… Груз лежит на складе в Находке.
Он подцепил вилкой кусок ветчины и отправил его в рот:
- Надо вам в понедельник в Находку ехать, - тщательно пережёвывая закуску, рассуждал он. - Одним днём не обернётесь. С гостиницей там полная труба, но я договорюсь. По океану плавали? То-то и оно! Предлагаю туда идти морем. А обратно с грузом – по берегу. С транспортом договорюсь. Давайте-ка, по второй – за успех дела…
9.
Из коридора в номер осторожно постучали. Сергей в два прыжка оказался у двери и широко распахнул её. На пороге стояла и широко улыбалась Магда, а над её макушкой скромно возвышалась Лиля.
- Проходите девчонки, - галантно поклонился Шатров, пропуская их в комнату. «Как преобразились!» - отметил про себя Чурсин. А те были хороши: глаза и губы подвели, а короткие тёмные платья и туфли на каблуках стройнили их фигуры.
Мужчины за столом встали. Управляющий выпятил грудь, его глаза плотоядно вспыхнули:
- Де-е-вочки! - смачно протянул он и, повернувшись к Евгению Михайловичу, - с чувством прошептал: «Ну, Женя, ну, ты даёшь!»
- Это не то…- скосив губы в его сторону, зашептал директор.
- Что же мы стоим? – оборвал Николай Николаевич и стал снимать пиджак. – Проходите, девочки, садитесь! Сергей, Егор, дайте дамам стулья.
Пока парни бегали в свой номер за сидячими местами, гостьи выставили на стол три бутылки «Жигулёвского», бутылку красного «Каберне» и бутылку белого «Рислинга».
- Пиво наше, приморское, - отрекомендовала Магда.
- А вино – сухое, болгарское, - добавила Лиля.
Все перезнакомились. Магда уселась между Евгением Михайловичем и Сергеем, а у Лили с одной стороны оказался Николай Николаевич, с другой – Егор. Управляющий расправил плечи, снял и бросил на кровать галстук, расстегнул ворот рубашки, сам себя назначил тамадой и стал так безудержно говорлив, что никому не давал рта раскрыть.
По его команде подняли рюмки за знакомство, потом – за женщин, пили за дружбу между мужчинами и женщинами, за любовь, за судьбу, которая сводит людей вместе, за женскую красоту и молодость, за здоровье присутствующих, за тех, кто в море и снова за любовь…
Продавщицы пили вино, попробовали и коньяк. Мужчины употребляли то, с чего начали. Затем, начальство приобщилось к водке, которую с удовольствием запивали пивком и старательно закусывали. По крайней мере, Егор с удовольствием отведал всего, что было на столе.
Николай Николаевич, не умолкал, вспоминая анекдоты, острил и подмигивал всем подряд, не забывая наполнять Лилину рюмку. Лиля сидела прямо, тихо, скромно всматриваясь в свою тарелку. Евгений Михайлович улыбался и поддакивал коллеге по партии. Магда заливисто смеялась, без конца поправляла свои кудряшки и посматривала на Сергея. Тот сдержано усмехался в ответ на её взгляды. Егор с любопытством разглядывал всю честную компанию и по команде управляющего наполнял рюмки.
Сергей и Магда с каждым глотком спиртного всё больше бледнели, директор с Егором порозовели, а управляющий партийными делами сделался пунцово красным, как свежесваренный рак. Лицо Лили сделалось ещё смуглее…
- Загляни-ка в наш холодильник, - попросил Чурсина директор.
Егор достал ещё бутылку водки. «Последняя», - сказал Евгений Михайлович, взял её в руки и, сковырнув металлическую пробку, начал разливать по рюмкам.
- А нам с Лилей хватит! – начальственным тоном произнёс Николай Николаевич и по-хозяйски положил широкую ладонь на коленку девушки.
- Вы что себе позволяете!? – взвизгнула та, оттолкнула его руку и вскочила на ноги. – Магда, нам пора домой!
- Что ты, Лиля, – недовольно поморщилась подруга. - Давай ещё посидим, время-то детское. Компания хорошая…
- Вот именно, садись на место! – поднявшись со стула, командирским тоном приказал управляющий. – Что за игрушки, Женя? – повернулся он к директору. – Мы так не договаривались!
- Я же тебе сказал: это не то, что ты думаешь, - попытался успокоить его Евгений Михайлович.
- Как не то? Это не мне? – Николай Николаевич расправил широкие плечи и побагровел ещё сильнее. – Как же так!?
- Всё! – Лиля подхватила свою сумку. – С меня хватит! Можешь оставаться, а я ухожу! – и она решительно вышла из номера, громыхнув дверью на всю гостиницу.
Плечи Николая Николаевича опустились, он осторожно присел на стул, и как будто сдулся и стал меньше, и старше. «Как же так, - тихо и растерянно бормотал он, покачивая седой головой. – Я думал… мне было приятно», - он опустил голову на грудь и замер, прикрыв глаза.
На несколько секунд над столом повисла тишина, которую нарушила Магда, прыснув в кулак. Николай Николаевич вздрогнул от этого звука, медленно встал.
- Пойд-д-у-у я, - выдохнул он. – Женя, проводи до машины…
Евгений Михайлович взял его пиджак, галстук и портфель и под руку повёл опьяневшего управляющего на улицу.
- Мы тоже пойдём, пожалуй, - Сергей выразительно посмотрел на Егора. – Ты пока убери тут, - и красноречиво подмигнул Чурсину.
Оставшись один, Егор первым делом включил телевизор, сделал себе основательный бутерброд с мясной нарезкой и, запивая его минералкой, уселся в единственное кресло перед экраном.
Примерно через час они с Евгением Михайловичем восстановили в люксе порядок, упаковав остатки еды в холодильник. Егор, не зажигая света, осторожно ступил в темноту своего номера. Здесь царила тишина, но он чувствовал, что она была обманчива и таила в себе напряжённую затаённость. Из-за отсветов уличных огней в комнате царил полумрак, в котором Егор заметил на кровати Сергея нечто бесформенное. Он не стал всматриваться в этот непонятный ком. Да и голова кружилась и требовала отдыха. Он выбрал кровать в противоположном от Шатрова углу, сдёрнул с неё покрывало и, не раздеваясь, улёгся поверх одеяла и мгновенно погрузился в сон…
10.
Утром их снова поднял Евгений Михайлович.
- Подъём! Всё на свете проспите! – распахнув дверь, объявил он.
Шатров бодро вскочил с кровати, подхватил полотенце и, весело насвистывая, умчался умываться. А Егор с трудом оторвал тяжёлую голову от подушки, во рту было сухо и противно, очень хотелось пить.
- Пить хочу… - с трудом выговорил он.
Директор, казалось, только этого и ждал:
- Выбирай! – протянул он Егору руки, в одной была бутылка «Жигулёвского», в другой – минералка.
Чурсин в несколько глотков выпил всю воду и нашёл в себе силы встать с постели. Они вяло пожевали вчерашних деликатесов и решили выйти в город, благо солнце грело вовсю. «Зато рано утром такой туман за окном был! Вы не представляете! – рассказывал за завтраком начальник. – Я думал, всё! Дождь будет. Ан нет, солнышко!»
…В этот раз остановили «праворульную» машину, у которой напрочь отсутствовал передний бампер.
- Зачем тормозишь, если у тебя авто сломано? – наклонился к окну водителя Шатров.
- Обижаете, парни! – звонко огрызнулся молодой водила, половину лица которого скрывали большие солнцезащитные очки. – Моя ласточка любому «Жигулю» сто очков вперёд даст. Садитесь, если не передумали…
Егор примостился впереди.
- Ты нас в центр подбрось, к памятнику какому-нибудь. Чтобы на корабли посмотреть, - попросил Сергей.
- К подлодке – пойдёт? – уточнил водитель.
- Пойдёт, - хором согласились они.
Он предложил подвезти их до настоящей подлодки, которая стоит на Корабельной набережной бухты Золотой Рог. «Это недалеко. Оттуда пешком дойдёте до центральной площади, - объяснял он клиентам. – А вы, правда, из Сибири? Уважаю! Денег не возьму…»
Ехали всего несколько минут, выходя из машины, Евгений Михайлович вложил в протянутую на прощание ладонь водителя сложенную купюру, возражений не последовало.
По набережной в оба конца текли людские ручейки – гулял разнокалиберный народ: молодые парочки, степенные пары в возрасте, мамаши с детскими колясками, моряки в брюках клёш, белых матросках и бескозырках с чёрными околышами с золотыми словами «Тихоокеанский флот».
Погода радовала, лёгкий бриз с бухты трепал чёрные ленточки бескозырок, доносил запах моря и усиливал крики снующих над водой чаек и непривычные звуки, доносившиеся с моря, происхождение которых непосвящённым было непонятно.
Подводную лодку они увидели сразу. Её верхнюю часть – до ватерлинии – окрасили в серый цвет, ниже ватерлинии – в зелёный. Субмарина стояла на специальном фундаменте на Корабельной набережной. Возле неё небольшая толпа туристов внимательно слушала рассказ девушки-гида. Сибиряки тоже подошли…
- …В конце «тридцатых» лодку из Ленинграда по железной дороге доставили по секциям на «Дальзавод», - торопливо стрекотала девушка. - Здесь окончательно собрали. Накануне сорокового года спустили на воду. Командиром назначили Григория Ивановича Щедрина…
Она на мгновение замолчала, чтобы набрать побольше воздуха:
- В 42-43-м годах экипажа совершил 153-суточный переход. Лодка прошла Тихий и Атлантический океаны и девять морей, - она загибала свои тонкие пальчики. - Японское, Охотское, Берингово, Карибское, Саргассово, Северное, Гренландское, Норвежское и Баренцево. И вошла в состав Северного флота.
Девушка рассказывала о военных подвигах подводников: потопили десять вражеских кораблей и транспортов, в ходе боёв лодку С-56 почти двадцать раз объявляли погибшей… В 1954-м судно вернулось во Владивосток, завершив «кругосветку».
9 мая 1975 года - лодку сделали кораблём-музеем. «Внутри – экспозиция о подводных силах Тихоокеанского флота», - девушка предложила туристам увидеть это своими глазами.
А наша троица не торопясь обошла вокруг лодки. Рядом с ней увидели и корабельное орудие, потом тщательно рассмотрели похожую на часть огромного танка башню бронекатера с пушкой. Постояли у стены из памятных плит чёрного металла с именами сотен погибших в боях моряков. Чурсин нашёл фамилии на букву «ч», но своих однофамильцев не обнаружил.
Сходили к обелиску первостроителям города, устремившемуся вверх в виде паруса на кромке набережной, возле него расположились якоря, цифры «1860-1985» обозначали 125-летие самого восточного порта СССР.
Слева от обелиска на причале стояли в ряд три военных корабля-близнеца с одинаковыми «тарелками» локаторов и зачехлёнными орудиями. Справа – старинное судно с пустыми мачтами и толстой дымовой трубой в центре палубы. По всей акватории рассеялись многочисленные суда и судёнышки. А над противоположным берегом бухты возвышались плотные ряды городских зданий.
Сибиряки ещё погуляли по набережной: Евгений Михайлович, как заправский моряк, покачиваясь, вышагивал посередине тротуара, по бокам от шефа шли Сергей с Егором. Молча повернули в сторону маячившего на площади «белого зуба» – партийной высотки. Шатров вдруг встрепенулся, вспомнив:
- Мужики, нас сегодня на домашний обед пригласили!
- Кто это тебя пригласил? – ехидно переспросил Евгений Михайлович.
А Егор тяжело вздохнул, прогулка улучшила самочувствие после вчерашнего, но даже намёк на спиртное вызывал неприятные ощущения.
- Магда всех нас пригласила, - засмеялся Сергей. – И меня, и вас тоже. Будет борщ, котлеты. Само собой, водочка.
- Вот только этого не надо, - поморщился Егор. – А борща можно бы…
- Вы идите, парни, я не пойду, - сказал директор.
- Как же так, шеф! - расстроился Сергей. – Честно говорю, приглашали всех… Серьёзно. Нельзя обижать женщину.
- Вот и пойдёте, - кивнул Евгений Михайлович. - А я должен про завтрашний день подумать. Или про Находку уже забыли?
11.
Шатров расспросил у местных дорогу, купил в цветочном киоске пять белых гвоздик. Он хотел взять три, но Егор посоветовал: «Не жмись!», - и товарищ прибавил к трём ещё две.
С набережной они дошли по переулку до угла Ленинской и улицы Лазо и сели в автобус «Лиаз», который натужно охнув, поехал по бесконечной Ленинской, которая вела то вверх, то вниз, но вверх – чаще. Сергей договорился с пожилой кондукторшей, чтобы она сообщила, где им выходить.
Они стояли на задней площадке полупустого салона, Егор через стекло с увлечением всматривался в фасады старых, дореволюционной постройки каменных домов. Ему казалось, что их здесь больше, чем в соседних с их сибирским городом Томске, Красноярске и даже Иркутске или Омске, в которых ему довелось побывать во время армейской службы.
Во время поворотов дороги то и дело открывались панорамы бесчисленных сопок, застроенных жильём спальных микрорайонов, внизу тёмной синевой отсвечивала вода бухт и заливов.
Автобус повернул на Луговую и медленно забирался вверх, то и дело, дёргаясь всем своим железным телом, когда его коробка-автомат натужно переключалась с одной передачи на другую. Следом за ним ползла вереница грузовиков и легковушек. Впрочем, последние, выбрав момент, обходили «Лиаз» и устремлялись вперёд.
За окном проплыла широкая площадь, и на очередном перекрёстке автобус резко свернул на другую улицу. «Имени Шепеткова», - высмотрел Егор табличку на доме. Пересекли железнодорожный переезд, потом была улица Спиридонова, плавно перешедшая в Адмирала Кузнецова, та вскоре «уткнулась» в улицу Нейбута. Светлые многоэтажки недавних новостроек были хаотично «разбросаны» по крутому склону сопки.
От нечего делать Шатров начал вспоминать разговоры вчерашнего вечера. Оказывается, Магда была замужем за моряком дальнего плавания советского торгового флота. Сейчас её благоверный вернулся из четырёхмесячного плавания. Услышав это, Егор поёжился: «А зачем же мы едем?»
- Не дрейфь! – успокоил Шатров. – Его корабль ещё только на рейд встал, у команды карантин после рейса. Так положено. И кончится он не сегодня и даже не завтра. Ну, она ж не дурочка… Да это не самое страшное…
- А что же тогда самое? – опять встревожился Чурсин.
- У них трое детей, - заржал Шатров.
- И что теперь? Может, не пойдём? – Егор всерьёз собрался выходить на очередной остановке.
- Ну чего ты засуетился? – удержал его Шатров. – Я их усыновлять не собираюсь. Поедим и пойдём. Да и Магда – замечательный человек, сам увидишь.
- Ну и ну! – только и нашёлся Егор.
Проехав не меньше десятка остановок, парни уже сбились со счёта, когда кондукторша, объявила им: «Ваша следующая!»
Они выскочили на край довольно потрёпанного асфальтового полотна и осмотрелись. Впереди метрах в трёхстах поперёк склона стояли несколько девятиэтажных корпусов, к ним вела грунтовая дорога, засыпанная щебёнкой и обломками камней. С одного бока грунтовка заросла кустарником, с другого – отрывался вид на город и на крыши стоящих ниже жилых коробок. На дороге никого не было.
- Куда идти, хрен знает? – почесал затылок Шатров.
- Вот-вот, - подхватил Егор. – Он-то тебя сюда и завёл…
- Ладно! – огрызнулся завхоз. – Тебя тоже не силком затащили. Предлагаю идти вон к тем домам, там спросим.
В общем, пришлось поплутать по дворам «натыканных» на склоне типовых советских строений серий «а-ля восьмидесятые». Благо во дворах мамаши выгуливали детей, а пенсионерки судачили на лавочках у подъездов, те и другие дружелюбно и словоохотливо ориентировали наших друзей в местном пространстве, кстати, не всегда верно. Но недаром говорят, что язык до Киева доведёт. Благодаря этому правилу они оказались, наконец, у заветной двери нужной квартиры. А о том, что они не ошиблись, красноречиво говорил вкусный запах на лестничной площадке.
Не успел Шатров тронуть кнопку звонка, дверь распахнулась, на пороге радостной улыбкой их встречала хозяйка. На Магде был шёлковый розовый халат с куцыми рукавами и короткий белый фартучек.
- Ой! - кокетливо махнула она рукой. – Здрасте, ребята! Проходите, - она засияла ещё сильней, увидев букет, чмокнула Сергея в щёку, Егору позволила пожать мягкую тёплую ладонь.
Квартира морячки была светлой, чистой и уютной. Все три комнаты обставлены красивой, свежей мебелью. Стены украшали гобелены и постеры, заморскими сувенирами, вазами и деревянными масками заставлены все углы, подоконники – цветочными горшками. На кухне – большущий двухдверный холодильник, каких Чурсин никогда раньше не видывал. В красном углу гостиной красовался цветной импортный телевизор с самым большим кинескопом. Только вид с балкона немного подкачал: напротив их восьмого этажа находились окна квартир пятого этажа такой же девятиэтажки, стоявшей ниже по склону.
Магде нравились восхищённые расспросы гостей во время небольшой квартирной экскурсии:
- Это всё папа наш старается – муж мой Вася денежки зарабатывает…
Они остановились у широкого дивана искусственной кожи, где чинно, рядком сидели дети – два мальчика и девочка – почти девушка.
- Это наши с Васей детки. Алёне уже тринадцать, а Ванечке и Лёвику – восемь и семь, погодки. Ваня во второй класс пойдёт, а Лёва в первый, - она с такой любовью смотрела на своё потомство, что у Егора от зависти засосало под ложечкой. – Встаньте, - сказала она детям. - Поздоровайтесь с нашими друзьями.
Дети по команде встали. Алёна ростом оказалась выше матери, сделала что-то вроде неловкого книксена и откинула за спину свою толстую косу, а Иван спросил Егора серьёзным голосом:
- Мама сказала, что ты на телевидении работаешь?
- Ага, - кивнул мальчику Чурсин. – Работаю, - и потрепал его по пушистому чубу.
- Когда я вырасту, тоже буду на телевидении работать, - поделился тот своими планами.
- А я буду моряком, как папа, - сообщил его младший брат. – Вы же нашего папу знаете?
- Кто же его не знает, - подтвердил Шатров…
- Хватит болтать, мальчики, садимся за стол, - позвала всех Магда.
Длинный стол занял почти половину гостиной. Гостей усадили спиной к окну, Магда с Алёной расположились напротив, мальчишки сели по краям.
Стол был заставлен мясными и морскими закусками: знакомой уже капустой, крабовыми палочками, лоснящимися ломтиками красной рыбы, посредине стояли глубокое блюдо с горой салата оливье, тарелка с дымящейся отварной картошкой и плетёная из соломки хлебница с тонкими кусками чёрного и белого хлеба.
- А это где? – приподнял пустую рюмку Сергей.
- Ой, - смущённо вспыхнула хозяйка. – Совсем забыла, - она кинулась на кухню и мгновенно вернулась с запотевшей бутылкой «белой».
Первую подняли за встречу. Егор долго смотрел на свою рюмку с прозрачной жидкостью, собирался с мыслями, понюхал содержимое. И только после того, как товарищ подбодрил: «Чего, нюхаешь, давай, поправься», - осторожно выцедил её. Как ни странно, в желудке приятно зажгло, и самочувствие начало улучшаться.
Не успели закусить салатом, как Магда поставила на стол пузатенькую расписную супницу толстого фарфора, до краёв наполненную горячим, ароматным борщом. Под борщ приняли по второй. Шатров с хозяйкой разговорились, не обращая внимания на остальных. Вернее, говорил Сергей, просто сыпал остротами, а Магда в ответ заливисто смеялась.
Егор помалкивал, с наслаждением поглощая домашнее варево, и поглядывал на ребятишек. Эта скромная симпатичная троица тоже ела удовольствием, громко постукивая ложками. Егор только сейчас заметил, что братья и сестра совершенно не похожи друг на друга: апельсиново-рыжие волосы Алёны были гладко зачёсаны назад и заплетены в косу, конопушки рассыпались по её щекам и лбу, тёмный чубчик Ивана нависал над его сливовыми глазами, а короткая светло-русая причёска Лёвика стояла торчком, будто наэлектризованная. От Магды тут не проглядывалось ничего. «Интересно, - думал он, откусывая от хлебной краюхи, - как выглядит их отец?»
- По отцу-то, наверное, соскучились? – участливо спросил он девушку.
- Да, - просто ответила она. – Он нам с рейда каждый день по телефону звонит. Сегодня уже поболтали… А вы откуда нашего папу знаете? – Алёна обратила на Егора невинный взгляд золотистых глаз.
От неожиданности он даже ложку положил: «Так мы того… этого… - замычал он. – В командировке были…»
- Что ты пристала к человеку, - выручила Чурсина Магда. – Ешьте спокойно, на здоровье. Я сейчас котлеты принесу.
Котлеты были просто объедение, под них Шатров налил по третьей. Егор умял две штуки с картошечкой, а когда Магда положила ему третью, справился и с ней.
…Покидали гостеприимную семью уже в сумерках. На улице моросил дождь, и мокрый асфальт, на который они кое-как выбрались с грунтовки, поплутав по плохо освещённым дворам и заросшим травой тёмным косогорам, серебристо блестел под фарами редких автомобилей.
- Ну, доволен? – Шатров длинным ногтем мизинца ковырялся в зубах.
- Я – да? – расслаблено икнув, откликнулся Егор. – А ты?
- А что – я? Я за сытый желудок товарища готов здоровьем пожертвовать…
Автобуса ждали долго, поэтому, когда он, пустой и неторопливый, все-таки подъехал, они сели, даже не посмотрев на номер маршрута. Егор пытался всматриваться в незнакомые, плохо освещённые улицы за окном. Когда остановок через пять водитель объявил в микрофон: «Верхняя станция. Выходим, дальше не еду», - кроме сибиряков в салоне никого и не было.
Широкая улица шла под уклон. Впереди внизу светился разноцветными мириадами огней порт – они горели на судах, причалах и портовых кранах, позади на сопках светлячками горели окна многоэтажек, на самой высокой точке города красными сигнальными огнями на фоне мрачного неба выделялась далёкая стрела телевышки. Редкие попутные машины не желали останавливаться на их призывные жесты, и сибиряки бодро шагали вниз по дороге, сами не зная куда.
- Задаст нам шеф жару! – сокрушался Шатров.
- И правильно сделает! Говорил тебе, не засиживайся! Так, нет же, ещё немного, ещё чуть-чуть, - ворчал Чурсин, передразнивая товарища.
Наконец, какой-то автомобиль остановился. Егор хотел было по привычке сесть в машину справа, но там оказалось место водителя. Здоровый толстый парень за рулём сказал ему, не поворачивая головы:
- Место я тебе не уступлю. Хочешь ехать, обойди мою ласточку с другой стороны.
Они быстро добрались до отеля. Шефа решили не будить, но он поджидал их, сидя на стуле у раскрытых дверей своего номера.
- Явились, наконец, блудни! – начал он грозно. И тут же заулыбался – Ладно уж, ложитесь спать. Завтра рано подниму, в Находку поедем на катамаране… Вернее поплывём или, - махнул он рукой, - как здесь говорят, пойдём по морю…
12.
Утро понедельника было тёплым, солнечным и почти безветренным. До знакомой уже площади на Нижнепортовой улице наша «троица» добралась на попутке. К перрону огромного здания, крышу которого украшала надпись «Морской вокзал», вела железобетонная эстакада. Через просторное фойе вокзала наши знакомые вышли на пристань с видом на бухту и портовую суету, их приветствовали радостные крики чаек, парящих в небесной высоте, будто встречая сибиряков.
Егор на ходу успел купить в киоске «Союзпечати» пачку «свежих» газет: «Правду», «Известия», «Советскую Россию», - и с удовольствием вдыхал запах типографской краски, такой знакомый по работе в газетной редакции.
- Всё прочитаешь? – подколол Евгений Михайлович.
- Соскучился по новостям, - смутился Чурсин, засовывая газеты в пакет с запасной футболкой и зубной щёткой.
Корабль, на который объявили посадку, впечатлял своими размерами. У судна было сразу два киля, соединённые между собой чем-то вроде большого двухэтажного здания, к нему перекинули широкий трап.
- Надеюсь, не утонем… – вздохнул Сергей, пока они стояли в очереди. Ему тоже не приходилось пользоваться морским транспортом.
- Не боись. – успокоил Евгений Михайлович. – Мне Николай Николаевич насоветовал. Говорит, доберётесь до Находки с ветерком, получите массу впечатлений, настоящее море почувствуете…
Внутри корабль впечатлил сибиряков ещё больше. Они оказались в помещении, напоминающем приличный кинозал – в длину полсотни метров и чуть меньше – в ширину. Как в кино, зал был оборудован рядами удобных, мягких кресел – человек на сто – с тёмно-синей обивкой. Их постепенно заполняли пассажиры. Правда, смотреть предстояло не на белый экран, а в огромное панорамное окно, из него открывался шикарный вид на бухту и сопки противоположного берега, застроенных зданиями.
- Какая красота! – восхитился Егор и предложил сесть на первый ряд, чтобы им не мешали любоваться на морские пейзажи.
Пока рассаживались, Чурсин заметил у задней стены «кинотеатра» буфетную стойку и фигуру официанта в униформе, одиноко подпирающую прилавок. «Я сейчас», - бросил он коллегам и ринулся к буфету. Из них троих он сегодня почти не завтракал: после вчерашнего обеда утренние бутерброды, заботливо приготовленные директором, просто не полезли в горло. Теперь же, после прогулки до порта, он почувствовал голод.
Однако в буфете не продавалось ничего, кроме лимонного сока с мякотью. Но, судя по горке чистых гранёных стаканов, эта «кислятина» спросом не пользовалась. Ещё на стойке лежала высокая стопка небольших пакетов из плотной бумаги, но что в этом буфете в них можно положить, Егор не смог сообразить, а спросить было неудобно.
Чурсин вернулся на место и развернул «Правду», пробежал взглядом по заголовкам и первым строчкам публикаций.
«В Москве состоялась предварительная консультация представителей Верховного Совета СССР и представителей Верховного Совета Армянской ССР по концепциям нового Союзного договора», - читал Егор. И думал при этом, что если объявят референдум о сохранении СССР, он обязательно пойдёт и проголосует «за», а как же иначе?!
«В Кремле начались переговоры об отношениях Союза Советских Социалистических Республик и Эстонии, - начал он следующую заметку.
В этот время катамаран дрогнул, его двигатели один за другим глухо заворчали, вспенивая воду за кормой. Капитан по радио громко поприветствовал пассажиров и предложил насладиться переходом.
Корабль осторожно отвалил от причала и двинулся вдоль бухты. Егор отложил газету и минут пятнадцать смотрел, как в широком окне уплывают назад городские кварталы и корабли, а прямо по курсу – насколько хватает взгляда – открывается тёмная водная рябь и кое-где над ней встают высвеченные солнцем сопки.
Судно шло быстро, ровно и плавно. Монотонный морской пейзаж скоро наскучил, и Чурсин снова уткнулся в газетную страницу.
«Президент Советского Союза М.С. Горбачев и министр иностранных дел Э.А. Шеварднадзе имели беседу с президентом Республики Афганистан Наджибуллой, завершающим свое пребывание на отдыхе в Советском Союзе, - читал он. - М.С. Горбачев подробно обрисовал ситуацию в стране, охарактеризовал содержание и значение крупнейших проблем, которые предстоит решать в самое ближайшее время, в средней перспективе и на будущее». «Как же, - размышлял Егор, - Наджибулле наши проблемы по барабану, у него своих выше крыши».
Вдруг газетные строчки будто вздрогнули и на мгновение расплылись перед глазами. Егор поднял голову – по соседству дремал директор, поджав под сиденье ноги, Сергей вытянул нижние конечности перед собой и уставился неподвижным взглядом в одну точку.
Чурсин повернул к себе последнюю страницу газеты и взглянул на неё – строчки, вроде, встали на место. Начал читать в разделе спорта статью, где редакция подводила итоги Летних Игр доброй воли, завершившихся недавно в американском Сиэтле.
- Соревнования проходили по двадцати одному виду спорта, - шептал он вслух. - В соревнованиях приняли участие двадцать три спортсмена… нет двести тридцать… из четырёх-пяти стран, - и остановил себя. - Чушь какая! Что-то маловато, - голова кружилась, мысли странным образом путались, будто после единым махом выпитого стакана водки. – Всего команда СССР завоевала… - пробовал Чурсин читать дальше, однако строчки опять начали расплываться…
Он снова оторвался от газеты и глянул на соседей. Шеф всё так же сидел, не открывая глаз, покашливал, его лицо раскраснелось. А Шатров с закрытыми глазами выглядел бледным, то и дело зевал, морщась, будто от боли.
И тут на Чурсина накатила такая тошнота, что он едва сдержался и мгновенно весь покрылся холодным потом.
- Мужики, - жалобно позвал он, – что-то плохо мне…
Шеф бросил на него короткий испуганный взгляд, выразительно сглотнул слюну и, отвернувшись, снова закрыл глаза. А Шатров, не поднимая век, громко и чётко выговорил:
- Зато нам хорошо! Морская болезнь, мать её!.. – выругался он.
В окне катамарана властвовала необъятная мощь воды залива Петра Великого. Егор не только увидел, но и почувствовал, как изменился характер движения корабля, как тот неудержимо всё выше вбирается на широченную волну Японского моря, при этом пустой желудок Чурсина словно опускается внутри организма. Лишь только судно добралось до верхней точки, как сразу всей своей громадой начало плавно скользить по волне вниз, а желудок Егора «двинулся» в противоположном направлении. Тошнота подкатила с новой силой, как мог, он старался удержать её внутри.
Остановить это и сойти с корабля в открытом море – об этом можно было только мечтать. Казалось, что он в ловушке. В голове всё смешалось и хотелось только одного, чтобы это издевательство поскорее закончилось. Движения давались тяжело, каждое усиливало рвотные позывы. Его охватил страх, отбросив газету на пол, он с трудом оглянулся на зал. То, что там творилось, хоть и вяло, но поразило его размягчённый мозг: в буфет тянулась длинная – примерно из половины пассажиров катамарана – очередь, а официант прямо порхал за прилавком. Люди с позеленевшими лицами то и дело отходили от буфета с полными стаканами ярко-жёлтого сока и бумажными пакетами в руках. Теперь до Егора дошёл истинный смысл этой точки питания на борту судна.
- Пожалуйста, - сочувственно кивнул ему официант, подавая сдачу. – Пить лучше маленькими глотками. Ещё можно смотреть на горизонт, чтобы избавиться от неприятных ощущений…
Вкус кислого лимона немного облегчил морскую прогулку сибиряков. Во всяком случае, после сока Егору удалось задремать в своём кресле. А ближе к берегу волны стали меньше, и изматывающая медленная качка унялась. Однако нашим путешественникам всё равно хотелось одного – скорее ступить на твёрдую землю.
Чем ближе они подходили к берегу, тем больше становился город. Он величественно надвигался, делаясь похожим на красивую гигантскую подкову, охватившую море с трёх сторон, бесконечной полосой тянулся вдоль бухты, словно широко распахнул объятия далеким неведомым странам.
Вскоре уже хорошо были различимы дома на склонах сопок, причалы и пирсы, суда на рейде, перекрещенные стрелы портовых кранов. Ход катамарана снова стал ровным и плавным, корабль снизил скорость и дал длинный гудок. И путешественникам сразу полегчало.
На причал Егор, расталкивая недовольных пассажиров, сошёл одним из первых, очень уж не терпелось расстаться с морем.
…На площадке у морского вокзала изнывала на солнцепёке кавалькада разнообразных японских легковушек – извозчики ждали клиентов. Одного из них и ангажировали сибиряки.
- Вези в горком партии, шеф, - приказал ему Евгений Михайлович.
Они немного оправились от путешествия и даже силились шутить над собой, вспоминая подробности водного перехода. Когда директор в третий раз произнёс: «Ну, Николай Николаевич, спасибо! Отомстил!», - на парней напал приступ хохота. Водитель помалкивал, лишь косил весёлым глазом на сидящего рядом Чурсина.
Машина вырулила на главную улицу и резво покатила по гладкому шоссе. Егор как всегда с интересом рассматривал портовый город, который вблизи выглядел не так красиво, как издалека. После Владивостока он казался неуютным, вдоль улицы тянулись облупленные фасады и стены жилых домов-«сталинок» высотой от двух до пяти этажей с унылыми витринами в первых этажах.
- Как называется улица? – повернулся к водителю Егор. – Не разберу названия.
- Находкинская, - охотно откликнулся тот…
В окружении панельных «хрущёвок» в центре главной городской площади, украшенной клумбами из алых роз, стояла серо-голубая трёхэтажка местного горкома. В приёмной сибиряков держали всего минуту. Молоденькая подвижная секретарша доложила в трубку об их прибытии и встала из-за стола:
- Проходите, Геннадий Александрович ждёт вас. Вам чай подать или кофе?
- Вас как зовут? – неожиданно спросил её Шатров.
- Валентина… - испуганно пролепетала девушка.
- Лично мне, Валя, кофе и покрепче, пожалуйста, - широко улыбнулся Сергей.
Над головой первого секретаря горкома висел знакомый портрет генсека и президента СССР в одном лице. Сам «первый» оказался разговорчивым тёмноволосым мужиком лет сорока, в белой футболке с коротким рукавом и при галстуке. Гостям он обрадовался, как своим родным, усадил за общий стол для совещаний и с интересом принялся расспрашивать о жизни и партийных делах в Сибири. Евгений Михайлович живо втянулся в разговор, Егор изредка вставлял реплики, Шатров молчал, с удовольствием прихлёбывая горячий, ароматный напиток из белой чашки.
Чурсин отвлёкся, разглядывая в окно площадь, стоящие за ней дома барачного типа, каменистый склон ближней сопки, а когда снова прислушался к беседе, говорил уже один Геннадий Александрович, директор лишь одобрительно кивал головой.
- Год назад вышло постановление цэка и совмина по развитию Дальнего Востока, - с воодушевлением рассказывал «первый». - В Находке будем строить заводы по сборке лифтов, по выпуску малой механизации для строителей, по производству автомобильных шин, - перечислял хозяин кабинета. – Это новые рабочие места! Центр микрохирургии глаза откроем для всего Дальневосточного региона, санаторий матери и ребёнка на 350 мест в бухте Лашкевича, объездную автомагистраль построим. Поверьте, мужики! – он развернулся на стуле, обращаясь теперь сразу ко всем гостям. - Ещё пять лет нормальной жизни, и это заработает на полную мощь! Вот увидите, наша Находка раскрутится гигантским маховиком на всю Юго-Восточную Азию… Это не мечты! Мы знаем, как это делать! Народ к нам поедет…
- А жить где будут? - поинтересовался Евгений Михайлович.
- Так мы по сто тысяч «квадратов» жилья стали ежегодно сдавать, - гордо постучал себя в грудь партийный начальник. - В прошлом году две тысячи квартир построили. Школы, детсады…
- А как у вас с гостиницами? – Шатров допил кофе и отодвинул пустую чашку.
- Вот с этим пока неважно, - виновато оглянулся на него Геннадий Александрович. – Пока всё в планах. А то, что есть, забито под завязку. Народ машины из Японии прёт! Но для вас номер выделим, - он дотянулся до края рабочего стола и взял с него бумажный листок. – Вот, выписал бронь, как просил по телефону Николай Николаевич. И груз ваш разыскали. Устроитесь в гостиницу, сразу в контору порта езжайте. Вот тут всё написано, - к первому листку он добавил второй и передал их директору.
Евгений Михайлович внимательно прочитал и убрал бумажки в портфель. Договорились, что на завтра горком выделит машину – для доставки телевизионного оборудования до Владивостока.
- Как гостиница называется? – уточнил Шатров.
- А как в нашем городе всё называется?! – усмехнулся партсексетарь. – Гостиница «Находка»… Зато, не заблудитесь! Об одном прошу: вечером на улицу не ходите, неспокойно у нас…
13.
Действительно, заблудиться было трудно: до нужного места они добирались минут десять дворами и переулками. Чурсина удивило, что на газоне возле боковой стены гостиницы натянули несколько низеньких брезентовых палаток, из одной торчали ноги в чёрных мужских носках.
Отель был советский, типовой, с рестораном на первом этаже. Точная копия такого же стояла в центре столицы Сибирского региона. Единственным отличием была толпа мужчин на крыльце у входной двери. Ещё больше мужиков толпилось в холле здания.
Дорогу к стойке администратора сибирякам пришлось прокладывать локтями и крепкими словами. Сидевшая здесь бесцветная женщина даже не подняла голову в ответ на «здравствуйте», в которое Евгений Михайлович, казалось, вложил всю свою доброжелательность. Не отрываясь от чтения журнала, она заученным движением пододвинула на середину прилавка, отделяющего её от посетителей, табличку «Мест нет».
- А у нас – вот… - директор положил перед ней бумагу, на которой красовалось набранное крупными буквами слово «Бронь».
Лишь после этого она посмотрела на него удивлённым усталым взглядом и ворчливо выдавила: «Паспорта давайте… В номере только две кровати, одному придётся на раскладушке…»
- Да мы всего на одну ночь, как-нибудь перебьёмся, - успокоил её бывший партработник.
И тут маленький, тощий мужичонка визгливо выкрикнул:
- Так они блатные, братва! А мы как?!
- Не понял? – пробасил в ответ на этот вопль Шатров и потянулся широкой ладонью к крикуну.
Тот мигом спрятался за чужими спинами. На этом инцидент был исчерпан.
В небольшом номере было так жарко, что они быстро по очереди посетили санузел, умылись, оставили вещи и отправились на Портовую улицу – в управление торгового порта. Можно было опять пешком – хода минут двадцать пять, но хотелось добраться поскорее с учётом знойного дня и незнакомых улиц. И им посоветовали сесть на автобус.
Жёлтый городской «Икарус», обстоятельно рыча мощным дизелем, довёз, как говорится, с ветерком. С расположенной на возвышении площадки – недалеко от входа в солидную четырёхэтажную контору монументальной постройки – открывался вид на залив с кораблями, на некоторых от машин на палубе ступить негде, на портовые сооружения и заставленные автомобилями причалы, наполненные гудками портовых кранов, хаотично нагороженные сопки и горы вокруг. Полуденное солнце жарило по-летнему, тени от причудливых облаков чернильными пятнами бежали по акватории порта.
Зато внутри конторы царила прохлада. Бегать по этажам в поисках нужного кабинета в этот раз уже не пришлось, встретивший их вахтёр довёл до нужной двери, осторожно постучал в неё и открыл перед сибиряками.
Внутри просторного неуютного кабинета трудились сразу несколько женщин, но начальница отдела легко угадывалась по солидным габаритам рабочего стола и сидящей за ним внушительной фигуре.
- Валентина Ивановна? – безошибочно протянул ей документы Евгений Михайлович. Сесть гостям не предложили, да и некуда было.
- Ага! - строго сказала она низким голосом, посмотрев их бумаги, договор на покупку, платёжки, доверенность. - А мы уже заждались. Ещё день-два, и предъявили бы вам расходы за хранение.
- Так ведь мы искали… - хотел объяснить директор.
- А чего нас искать, - отрезала крупная женщина и оглядела подчинённых. – Вот они мы, сидим! – и громко засмеялась своей шутке.
Остальные работницы сдержанно похихикали, не отрываясь от бумаг.
- Покупатель оборудования Минcредмаш, - водила она толстым пальцем по строчкам документа. – Поэтому процедура выдачи груза упрощается, - она победоносно оглядела посетителей. – Подпишите здесь и здесь, - Валентина Ивановна развернула к директору амбарную книгу.
Потом куда-то звонила, что-то выясняла, уточняла. Наконец, вынесла вердикт:
- Завтра к восьми утра в склад… Самовывозом, со своим транспортом…
На разогретой солнцем улице Шатров радостно потирал руки:
- Ну что, шеф, грандиозное дело совершаем. Тут на «сухую» нельзя! Не дай Бог, сорвётся!
- Где же мы возьмём? – Евгений Михайлович зажал портфель под мышкой. – У них тоже по талонам…
- Давайте, магазин найдём, а там я решу, - пообещал Сергей.
…В местный продмаг они буквально ворвались «на звонке»: до закрытия на перерыв оставалось несколько минут. Суровая пожилая тётя в сером рабочем халате стояла на входе – выпускала покупателей наружу и никого не пускала внутрь. Но перед напором Шатрова ей устоять не удалось: «Мы за пять минут управимся, мать!», - сказал он и решительно отодвинул женщину в сторону.
Магазин в жилом районе Находки был вполне типичным для страны большим гастрономом. В торговом зале сибиряки проскочили мимо штабеля молочных бутылок в ящиках из железных прутьев, мимо трехлитровых банок с томатным и березовым соком, мимо жестянок с томатной пастой, склянок с уксусом, мимо подсолнечного масла, сливового компота и джемов. Зато взяли маринованных огурцов и кабачковой икры, две булки ароматного местного хлеба – пшеничную и ржаную. Купили по баночке консервов с кильками в томате и скумбрией в масле, три сырка «Дружба».
Мясной и ликёроводочный отделы расположились рядом. Егор остановился, чтобы рассмотреть мясной. Здесь в стеклянной холодильной витрине в белом эмалированном металлическом поддоне с чёрной окантовкой лежали бледно-розовые кости неизвестного происхождения. «Мясные продукты только по талонам», - выглянула из подсобки маленькая худенькая продавщица.
- Ага, - кивнул Чурсин. – Понял… То-то продукты заветренные!
- Да что вы говорите! – продавщица подскочила к прилавку, сердито глянула на Егора карим глазом из-под низко надвинутого на лоб белого колпака, как на пришельца из другого мира. – Недели нет, как завезли. Так берёте?
- Стоп! – подошёл Шатров. – Кости брать не будем. А водка у вас свежая? – сострил он и улыбнулся – рот до ушей – самой обаятельной улыбкой.
- Серёга, - тут к прилавку подступил и Евгений Михайлович. – Ты девушке лапшу на уши не вешай. У тебя ж талонов нет.
- Точно, - охотно согласился Шатров. – Поэтому я к ней и подошёл, вижу, что девушка – наша, настоящий советский человек, сибиряков не обидит.
- А вы из Сибири? – продавщица с интересом посмотрела снизу вверх на Шатрова.
- Не просто из Сибири, - ввернул Егор. – Про шахтёрские забастовки слышали? Мы оттуда.
- Даже не верится! – девушка не сводила глаз с довольного лица Серёги.
А тот ловко выхватил из заднего кармана джинсов паспорт, развернул его на странице с синим штампом прописки и протянул ей. Продавщица изучила документ, вернула его владельцу и радостно закричала на весь пустой зал:
- Лида! Иди быстрей сюда!
Из-за соседнего прилавка вывернула её напарница, из глубины зала к ним спешили и другие продавцы, обступали полукругом, внимательно рассматривая троицу.
- Девчонки! Это те самые шахтёры, которые прошлым летом бастовали. Их по телику показывали, помните?
- Вот этого я, Наташка, точно видела – кивнула одна на Евгения Михайловича.
- А я этого видела, - показала Наташа на Шатрова. – Я у него даже паспорт проверила.
- А чего к нам, в Находку? За машинами? – потянула Чурсина за рукав одна из девушек.
- Какое там, - отмахнулся Егор. – У нас другие дела.
- Так выручайте, девчонки? – вернул Шатров разговор в нужное русло. – Мы сегодня такую сделку провернули. Закрепить надо, а нечем. Выручайте!
- Лида, - попросила маленькая Наташа. – Продай шахтёрам бутылку водки. Они ведь за нас всех бастовали.
- Девчонки, - снова вмешался Шатров. – Одна бутылка – это только мне. А нас ведь трое. Лида? - повернулся он к барышне из ликёроводочного.
- Смелый вы народ, шахтёры, - хмыкнула Лида. – Ладно! Деньги-то у вас есть?
- А как же, - Евгений Михайлович запустил руку в портфель в поисках кошелька.
И обед в гостинице, а заодно и ужин вышли на славу…
14.
А утром Чурсина с Шатровым подняли с постели не яркие лучи солнца, косыми полосами высвечивающие комнату, не вставший как обычно ни свет ни заря директор. Егор подскочил на тесной скрипучей раскладушке от удара в дверь.
Поскольку Евгений Михайлович был в ванной, а Шатров лишь всхрапнул в ответ на шум, открывать пришлось Егору. На пороге стоял невысокий здоровяк лет пятидесяти с серебристой копной волос на голове и чёрными, мохнатыми от густой поросли голыми от локтей руками. Его торс срывала светлая, широкого кроя рубаха.
- Их в порту ждут, а они спят… – засмеялся он, качая головой.
- Уже не спим! - вышел из ванной Евгений Михайлович, вытирая полотенцем гладко выбритое лицо. – Пять минут вам на сборы, - ткнул он пальцем в спину приподнявшегося Шатрова.
- Чур, я первый! - кинулся Сергей в ванную мимо растерявшегося Егора.
…Дядя Витя – так просил величать себя крепыш – ловко вёл свой автомобиль. Это была белая «Волга»-универсал с грузопассажирским кузовом. Такой, припомнил Егор, в родном городе работал в качестве «скорой помощи».
- А чего не на японском ездите? – Шатров, севший на этот раз на переднее сиденье, похлопал ладонью по передней панели автомобиля.
- Так мы же горком, нам положено на советском. Япошки не для нас, - дядя Витя презрительно цыкнул через надломанный почерневший передний зуб. – Да моя «лайба» им не уступит, - он ласково погладил рулевое колесо. – Мы с ней полторы сотни тысяч кэмэ заканчиваем, ни разу не подводила. Кормилица! – он символически чмокнул губами свою машину. – Пятидверка, семерых в салоне усадить можно…
У въезда на территорию порта охранник, почти не взглянув на их документы, дал дорогу.
- Знают меня тут! – похвастался водитель, проезжая вдоль больших крытых ангаров, в каждый из которых можно было поместить по паре крупных воздушных лайнеров.
Дядя Вася, осторожно переехав через железнодорожные пути, припарковался возле одного из них и нажал на клаксон. Автомобиль издал суровый, резкий гудок.
Небольшая железная дверь в воротах склада открылась. Оттуда на площадку перед входом выступила необычная фигура: похожее на большой чемодан, лишённое талии, туловище в чёрном халате венчала маленькая голова на куцей толстой шее. Торчащие в разные стороны русые волосы больше походили на клочки пакли, короткие ноги и руки молотобойца завершали этот образ. Толстые линзы очков увеличивали бесцветные глаза до неестественных размеров.
- Чего разбибикался? – ворчливо прозвучавший неожиданно мягкий голос убедил, что перед нашими путешественниками женщина. - Товарно-транспортные документы давай, - протянула она увесистую ладонь к Евгению Михайловичу, который торопливо доставал из портфеля нужные бумаги.
- Вас как зовут-то? – подошёл к ней с другого бока Шатров.
- Ну-ка, отойди вон туда и жди! – резко повысила она на него голос и добавила, - Марья Никаноровна я.
Сергей отступил к машине, а Марья Никаноровна долго и внимательно изучала одну бумагу за другой.
У Чурсина так сильно засосало под ложечкой при мысли: вот сейчас он увидит и даже прикоснётся к «железкам», которые с таким трудом удалось приобрести и которые дома ждали коллеги из телекомпании, – что он поморщился от нетерпения.
- Так, - оторвалась, наконец, от чтения завскладом. – Кто будет принимать товар? – вперёд вышел Егор, преданно глядя на неё так, как собака смотрит на своего хозяина. – Заходим, ничего без разрешения не трогать. Машина пока на улице… Да, - вспомнила вдруг она. – Ваш ящик взломан, так что будьте внимательны, всё проверьте…
- Как взломан?! - хором воскликнули сибиряки.
- Бывает! – отрезала Марья Никаноровна. – Воруют у нас… А в вашей коробке «видаки», ну, то есть, магнитофоны. Видно, думали, что они бытовые, а оказалось, профессиональные.
- Да кто ворует-то? У вас же охрана! – волновался Шатров, почесывая затылок.
- Ну, - отвела глаза в сторону завскладом. – Так бывает? – упрямо повторила она.
- А если чего недостаёт? – поинтересовался Евгений Михайлович.
- Напишете претензию. Будем искать… Найдём – пришлём по почте. Не найдём – порт выплатит стоимость. Пусть он всё по описи сверит, - ткнула она толстым пальцем в Егора.
Внутри склада было светло и после уличного тепла прохладно. Слева и справа вдоль бесконечных стен тянулись ряды больших морских контейнеров – один на другом в два этажа. Посередине склада шла одноэтажная сдвоенная шеренга контейнеров поменьше, а сверху на них нагромоздили коробки, ящики, мешки. Между контейнерными рядами и в торцевых частях склада имелись широкие проезды.
Заведующая подхватила стоящую у ворот стремянку, безошибочно подошла к одному из контейнеров в среднем ряду, прислонила к нему лестницу и кивнула Егору:
- Полезай. Вон тот ящик ваш, - показала на ящик из фанеры. - Рядом с ним, поменьше, тоже ваш. Инструменты не забудь, - она подала Чурсину пассатижи и гвоздодёр с молотком.
Фанерный ящик представлял собою куб высотой метра полтора. Его боковые стенки были испещрены чёрными цифрами, иероглифами и словами на латинице, обклеены бумажными этикетками. Особенно бросалось в глаза слово «video».
Ступив на крышу контейнера, Егор увидел, что верхняя стенка оторвана от куба и лежит рядом. Дрожащими от волнения руками он потрогал её и заглянул в ящик – тот доверху был заполнен цветными картонными коробками разных размеров с рисунками и без, с надписями на японском.
Егор начал вытаскивать и раскладывать их рядом с кубом. К нему присоединился Шатров, рост у него был выше и руки длиннее. Не вскрывая упаковку, они тщательно сверяли название оборудования по надписям на картонках со своим списком.
Две самые большие коробки оказались вскрытыми, и они вынули их содержимое – видеомагнитофоны для монтажа. Конечно, профессиональная техника мало походила на домашнюю. Видимо, это и остановило неизвестных похитителей.
Мониторы, видеомонтажные и звуковые пульты, колонки, микрофоны, кабели – всё оказалось на месте. Во втором ящике нетронутыми лежали три видеокамеры. Душа Егора пела от радости: «Да-да-да!» – громко выкрикнул он, хлопнул Шатрова по спине и выдал импровизированную чечётку, неумело притопывая по железной крыше контейнера…
15.
Все коробки поместились внутри необъятного багажника заехавшего внутрь склада «универсала». Дядя Витя попросил Марью Никаноровну спустить на землю и пустой фанерный куб. Водитель выбил у куба днище, а потом вчетверо, как раскладушку, сложил и засунул эту «фанерную лепёшку» внутрь «Волги». Так же поступили и с ящиком поменьше.
- Пригодиться, когда домой всё повезёте, - сказал он, отряхивая руки.
Автомобиль набили доверху. Сразу из порта решили ехать во Владивосток. Немного поспорили насчёт завтрака. Шатров считал, надо перекусить, а Евгений Михайлович и Чурсин, убеждали его, что можно потерпеть, скорее доставить груз. Их поддержал и дядя Витя: ему велено как можно быстрей вернуться назад в Находку. В общем, решили ехать без задержки.
Из порта машина вывезла сибиряков на знакомый проспект. Вскоре пятиэтажки сменились на двух-трёхэтажные дома. А на перекрёстке водитель повернул в сторону сопок.
Ровный асфальт дороги пошёл вверх, мимо небольших строений, похожих на местные дачи, чьи крыши выглядывали из зелени садов. Однако заглядываться на дачи было некогда – «Волга» набрала приличную скорость. Дядя Витя спешил максимально использовать утреннее время.
- Тут меньше двухсот километров, - сообщил он сидящему рядом с ним Евгению Михайловичу. – Часа на три хода… Природа у нас – красота! – хвалился шофёр и через зеркало заднего вида с гордостью поглядывал на сидящих сзади Чурсина и Шатрова, пытаясь понять, какое впечатление на них производят его слова.
Егор сидел возле двери, Сергей – прикорнул рядом, откинув голову спинку. Им было тесновато, ведь часть сиденья была заставлена коробками. В салоне стало душно, и Егор, с трудом покрутив ручку, опустил стекло на двери. Встречный поток ветра приятно трепал волосы, наполнил кабину свежим запахом невидимого моря.
Он заметил, как промелькнула стела-указатель населённого пункта, но не успел прочитать название. Машина покатила вниз, а впереди уже вновь показался длинный подъем на очередную сопку. За очередным поворотом выросла сопка повыше с просекой до самой макушки. Вдоль дороги катила воды быстрая река. «Коробковка, - назвал её дядя Витя. – Сейчас спокойная, а не дай Бог, дожди или весенний паводок…»
Машина вырвалась на равнину, и водитель вновь увеличил скорость. По мосту пересекли речку Литовку, справа от дороги раскинулось большое поселение.
- Новолитовск, - прочитал название Евгений Михайлович.
- Ага, - охотно откликнулся дядя Витя и цыкнул сквозь зуб. – Село человек на семьсот. Вон и церква стоит…
Егор увидел над её острой крышей строгий прямоугольный крест.
- Не православные будто? – спросил он.
- Ага, - снова кивнул дядя Витя. – У них по-особому всё.
- Католики, - уточнил Евгений Михайлович. – Недаром Новолитовским назвали…
Когда поднялись на очередную сопку, Егор приметил впереди целую череду – одна за другой – таких же сопок, покрытых густым лесом. Серая нитка шоссе петляла по склонам…
Вскоре трасса пошла вдоль берега моря. Сквозь стволы и ветви сосен пролетали каменистые бухточки, чуть медленнее проплывали широкие бухты, в воде ярко отблескивали солнечные лучи, заставляя Чурсина щуриться.
Дорога в этот час была не загружена. Они обошли на подъемах несколько фур, потом их обогнал десяток легковушек, изредка проносились встречные «праворульные» машины.
Проехали несколько небольших деревень, на улицах которых виднелись люди. Потом шоссе снова пошло на подъём, забираясь на очередной перевал.
Шатров мирно спал, Евгений Михайлович негромко переговаривался с шофёром, а Егор неотрывно следил за окрестностями. В окнах мелькали деревья, кустарники, запыленные цветы. Вдоль обочины тянулась канава, в которой кое-где поблескивала вода, а чаще росли кусты и трава, но из-за большой скорости всё это сливалось в одну пёструю ленту…
Наконец, дорога снова завиляла вдоль береговой линии, вновь замелькали бухты, наполненные ровной гладью тёмно-синей воды.
- Вон, смотрите, корабль! - громко объявил Дядя Витя. – Вертолётоносец! – важно отрекомендовал он огромное судно.
Егор заметил широченную пустую, похожую на футбольное поле, палубу укрывшегося в бухте корабля, высокую белого цвета надстройку на его палубе с блеснувшими стёклами окон командного мостика. И военное судно скрылось за скалистыми нагромождениями морского берега.
С правой стороны дороги тянулся густой лес. Буйство красок деревьев, разных кустов, и травянистых растений изумляло Чурсина.
- Дядя Витя, как в лесу-то красиво! - подбросил Егор «леща» водителю.
- Так я и говорю, красота! – охотно подхватил тот, поглядывая на парня через зеркало. – Я такой природы нигде не встречал! Вот мы сейчас по пяткам сопок едем, - дядя Витя одной рукой крепко держал руль, другой показывал на уходящие верх от обочины заросли густого леса. – Здесь чего только не растет. И дубы, и березы, и липа с ольхой встречаются! А выше, сами видели, и пихта есть, и лиственница, и ель, и кедр…
- А что это за лианы везде с красными гроздьями? – снова подал голос Чурсин. – На дикий виноград похоже.
- Не, - ухмыльнулся довольный водитель. – Это лимонник, – дядя Витя погладил себя по затылку. – У меня на мичуринском тоже растёт. В нём витаминов немерено! Бывает, устану на работе как чёрт, а жена чаю с ягодами лимонника заварит. Не поверите, такой прилив сил! Наши мужики его и при простуде пьют, и от сердца…
Дядю Витю было не остановить. Егор любовался природой за окном и вполуха слушал про ягоду пяти вкусов, про китайскую шизандру, про элеутерококк и про драгоценный корень женьшеня, которые произрастают только здесь. Под этот рассказ задремал и Евгений Михайлович. А дядя Витя всё рассуждал:
- Если в нашем лесу заблудишься, не пропадёшь. У нас только съедобных грибов более двухсот видов…
- Ага, - вспомнил Егор. – В вашем лесу и тигры водятся. Заблудишься, сожрут, нахрен!
- Есть полосатые, а как же! – обрадовался водитель. – Только на людей они редко нападают. Им горалов хватает, пятнистого оленя, изюбря, косуль, кабарги, - загибал пальцы дядя Витя. - А наши леопарды не брезгуют лисицей, лесным котом, соболем, колонком, зайцем...
Дорога километр за километром уходила под колёса «Волги». Чурсин один поддерживал разговор с поцыкивающим между фразами шофёром. А тот завёл речь о чудесной приморской рыбалке, пытался разводить руки в стороны, чтобы продемонстрировать размеры пойманных им рыбин. Егор только поддакивал, удивлялся, бросал восхищённые реплики.
- У нас ловят не только в море, - рассказывал дядя Витя. – У нас в реках такое водится! Десятки разных рыб! Десятки, понимаешь?! – убеждал он Егора. – В сезон кета прёт, горбуша. На горных реках можно брать хариуса и ленка. А налим?! Щука в низовьях сама на крючок цепляется! А устера?! Её, кстати, можно с подлещиком спутать. Лещ, язь! А голавль?! – он снова поцыкал через обломанный зуб.
Помолчал, наверное, вспоминая про рыбацкое счастье. И снова начал:
- На озерах мужики берут карася, чебака, сазана. Сома берут и гольяна… - он перевёл дыхание. – В заливах камбалу ловим, скумбрию, пеленгаса. Навагу ловим, минтая... Корюшку с бычками если на сковороде пожарить, как семечки щёлкать можно. Язык проглотишь!.. Ты вот, например, угая ел когда-нибудь?
- Не только не ел, даже не знаю такого, - засмеялся Чурсин.
- Вот! – радовался дядя Витя. – Его ещё красноперкой называют. Вкуснота! А водится она в тихих местах, ближе к зарослям. Чтобы её получить, надо повадки знать, - он по очереди быстрыми движениями обтёр о штаны потеющие ладони. – Она считается дневной рыбой. Её лучше рыбалить рано утром или в обеденное время, вечером тоже можно... Лучший сезон для угая – апрель. Зимой он на дно залегает, а в конце весны – начале лета уходит на нерест. Ловить его в это время запрещено.
Егору и говорить-то уже ничего не надо было, водитель, казалось, не обращал внимания на собеседника. С увлечением рассказывал про спиннинги и удилища, про какие-то бортовые удочки и донные снасти. Переходил на наживку из червя и опарыша, со знанием дела рассуждал о том, что хорошей приманкой служит пшенка или картошка, отруби, хлеб, мелкие насекомые.
- А знаешь, что весной можно использовать красного навозного червя? – и лукаво подмигивал в Егору в зеркало. Тот молча качал головой. – А! То-то, а ведь в мутной воде рыбе его лучше видать…
За разговором и время проходило быстрее. Мелькнул указатель «Шкотово». Населённый пункт раскидал свои домишки в широкой, уткнувшейся в море, долине между зелёными сопками.
- Большой посёлок, - проснулся Евгений Михайлович. – И здесь по Ленина едем…
- А где Ленина нету? – охотно подхватил водитель. – У нас везде есть. Хоть и не бывал он в наших краях, однако же мировой вождь! – дядя Витя погладил пальцами свои несуществующие усы. Зато Пржевальский был… - вспомнил он. - Щас ещё Штыково пройдём, и Артём будет. Отсюда до Владика километров восемьдесят.
Шатров проснулся, когда они въехали на улицы шахтёрского центра Дальнего Востока. Артём показался сибирякам тихим, угрюмым городом, застроенным по большей части двух-трёхэтажками с мрачными, облупленными фасадами. Асфальт на улице Кирова, по которой катила «Волга», покрывали частые трещины, там и сям встречались ямы, тротуары пестрили выбоинами, неухоженными выглядели газоны. Впечатление усугублялось потемневшим от сплошных облаков небом.
После Владивостока и Находки Артём выглядел «плоским», улицы – прямыми. И уже одно это делало его похожим на шахтёрские городки Сибирского региона. Ему представилось, будто вдалеке мелькнули знакомые силуэты чёрных терриконов, тень шахтового копра-подъёмника.
Ближе к центру прибавилось транспорта. Кирова незаметно перешла в улицу Фрунзе. Теперь вдоль дороги потянулись привычные пятиэтажные дома с магазинами, парикмахерскими, сберкассами и почтой в первых этажах. На перекрёстках водители заморских авто терпеливо пропускали пешеходов и уступали дорогу встречным машинам.
«Вежливо ездят», - потягиваясь, заметил Сергей, лишь только улица Фрунзе так же незаметно перетекла в Рабочую.
- Шахтё-ё-ры, - выговорил дядя Витя. – Добродушный народ.
- По себе знаем, - согласился Евгений Михайлович.
- Откуда? – удивился водитель. А когда услышал про Сибирский регион, одобрительно кашлянул:
- Кхы-хры… Уважаю шахтёров! Работа тяжёлая, но почётная… У нас в Артёме знаменитые шахты: «Амурская», «Дальневосточная», «Озёрная», «Приморская», имени Артема – все не помню. Мужики там геройские, им каждый год на День шахтёра награды дают…
- Лучше бы зарплату хорошую давали, - вставил Егор.
- Это правда! – тут же согласился словоохотливый дядя Витя. – Прошлым летом наши шахтёрики тоже забастовку поддержали! На них тут народ напускали, дескать, нечего им на солнышке лежать, пусть идут на работу, страну не раскачивают, - сформулировал он. - Но люди-то знают, что шахтёры для всех требуют хорошей жизни…
Отсюда до Владивостока ехали меньше часа. «Волга» сначала катила под уклон, потом – вверх на подъём, и с каждым километром зелёные сопки с точками домов на склонах становились всё ближе.
Над приморской столицей небо было чистым, ярко светило солнце. Промелькнула ростральная колонна с парусником на макушке, а рядом с ней – огромное слово «Владивосток» на бетонных блоках.
- Куда едем? – водитель скосил глаза на Евгения Михайловича.
- Крайком знаете? Прямо туда, - не раздумывая, откликнулся директор.
…«Волгу» разгрузили в крайкомовском гараже, куда заехали по команде Николая Николаевича. Управляющий делами выделил им в помощь двух рабочих, которые быстро восстановили фанерный куб, сохранённый заботами дяди Вити. В него снова сложили все коробки, в свой ящик вернули видеокамеры. Под бдительным оком Чурсина и Шатрова рабочие тщательно приколотили крышки. После этого дядя Витя распрощался с сибиряками и укатил.
Евгений Михайлович дал парням денег на продукты и отправил в гостиницу, а сам на лифте поехал к Николаю Николаевичу решать проблему доставки груза на родину.
День перевалил на вторую половину, пока Сергей и Егор добрались до своего номера. Но не успели они приготовить обед, как явился директор. Вид у него был довольный, золотистые кудри победно развевались над головой:
- Решил! - доложился он. – Завтра летим домой на военном самолёте.
16.
На этот раз Егор проснулся за мгновение до того, как Евгений Михайлович постучал в дверь их номера. Сквозь сон он уловил тихие шаги директора в гостиничном коридоре и открыл глаза прежде, чем раздался тихий стук. За окном дрожал полумрак, а часы показывали начало шестого утра.
- Вставайте, парни, - тихо позвал их директор. - Машина придёт через пятнадцать минут…
Вещи они уложили ещё с вечера, поэтому времени на утренние сборы хватило с лихвой. Под фонарём у входа в гостиницу стоял автомобиль УАЗ-452, который в народе прозвали «буханкой» или «таблеткой», и негромко урчал мотором. Рядом с машиной курил худой высокий хмурый парень с заспанным лицом.
- Едем? – спросил он сибиряков. – Садитесь, - и полез в кабину, а пассажиры – в салон.
Внутри были четыре пассажирских сиденья, а часть салона заняли фанерные ящики с оборудованием.
Улицы города в предрассветный час были пустынны, светофоры неустанно моргали жёлтыми глазами, и машина беспрепятственно катила за город – снова в сторону Артёма, где в городском районе с названием Угловое располагалась военная база авиации Тихоокеанского флота…
«Уазик» неторопливо катил по широкому ровному шоссе. Рассвело, и сквозь заднее окно автомобиля в салон ударили первые лучи восходящего солнца. Вылет самолёта, сообщил директор, назначен на девять часов, так что они успевают к рейсу при любом раскладе.
На КПП аэродрома офицер, щурясь от солнечного света, проверил у сибиряков паспорта, исследовал документы, которые ему передал Евгений Михайлович, и скомандовал: директор с водителем повезут ящики на погрузку, а Чурсин и Шатров будут ждать посадки возле пропускного пункта.
Шлагбаум подняли, и «Уазик» укатил по разбитой дороге авиачасти. Сибиряки зашли на территорию через будку КПП и решили «приземлиться» на давно не стриженом газоне рядом с одноэтажным строением. Присели на тёплую траву, посидели молча несколько минут, затем прилегли, положив под головы руки и, с удовольствием вдыхая травяные запахи, как по команде задремали.
Вскоре шеф пристроил свои вещи рядом с их сумками и, крестив ноги, сел, приняв позу китайского болванчика.
- Коробки наши забрали, а вот вылет задерживается… - сообщил он приподнявшимся было парням. – Так что, лежите…
- На сколько задерживается? – Егор глянул на свои часы, стрелка показывала начало десятого.
- Кто знает, - пожал плечами директор. – Военные! От них правды не дождёшься. Говорят, мол, тщательно готовимся к серьёзному рейсу. Ведь они через весь Союз в Москву летят с каким-то важным секретным грузом. По дороге нас домой подбросят… Сказали, что к вечеру дома будем.
- Какой у них самолёт? – спросил Шатров.
- Ан-26, - ответил директор. – Они шутят, что лететь будем низко, но долго.
Прошёл ещё час. Издалека доносился гул авиационных двигателей. Сидеть надоело, и Егор решил обследовать территорию, которую от посторонних глаз укрывала плотная зелень кустов и деревьев, но наткнувшись на ограждение из колючей проволоки, вернулся на газон к землякам. С Шатровым они принялись «сверлить» директора умоляющими глазами, ничего не говоря. В конце концов, тот подтянул к себе свою дорожную сумку и вынул из неё газетный свёрток с приготовленными с вечера нехитрыми бутербродами.
- Дам по одному, - вздохнул он, разворачивая бумагу. – Денег больше нет, сколько будем добираться до дома, непонятно. Придётся потерпеть …
После бутербродов снова легли на траву, сберегая калории. Здесь их и отыскал посыльный в чёрной форме морского лётчика с пилоткой на белёсой макушке и двумя звёздочками вдоль погона. Отслуживший срочную, Чурсин знал, в военно-морском флоте такие погоны полагались мичману, в сухопутных войсках – прапорщику.
- Вот вы где? – выдохнул он, запыхавшись. – Давайте, за мной! Капитан приказал… Через пять минут вылетаем…
Он развернулся и помчал обратно, парни рысцой за ним – впереди Шатров, следом Чурсин, замыкающим стал Евгений Михайлович с сумкой в одной руке и портфелем в другой.
Обогнули поросший травой земляной холм, на котором стояла похожая на высокий газетный киоск диспетчерская будка с большими окнами. За ней простиралась взлётная полоса из плотно подогнанных бетонных плит.
Тёмно-серый «горбатый» транспортник – крылья выше фюзеляжа – находился на стоянке слева от бетонки и разгонял турбовинтовые двигатели, шевелил закрылками и хвостовым оперением, украшенным красной звездой.
По приставной лесенке пассажиры зашли внутрь крылатой машины. Отсек, в котором они оказались, с одной стороны граничил с кабиной экипажа, в неё вела крепкая овальная дверь, с другой – с грузовой частью самолёта, отгороженной металлической стенкой, куда можно попасть тоже через небольшую дверь.
- Располагайтесь, сейчас взлетаем! – сказал им в спину прапорщик и скрылся в кабине пилотов.
Самолёт дернулся и плавно покатил в сторону взлётки. Чтобы не упасть, сибиряки разом присели на протянувшуюся вдоль отсека металлическую лавку, сумки поставили рядом, осмотрелись. Такая же лавка была на противоположной стороне. В закруглённых светлых стенках лайнера было по иллюминатору с каждого бока. Тёмно-зелёный железный пол завершал спартанский дизайн отсека.
Самолёт вырулил на полосу и замер, набирая обороты моторов. Из пилотской кабины выглянул новый знакомый, на его «пустой» голове щетинились короткие волосы:
- На взлёт идём! – прокричал он, перекрывая гул двигателей. - Держитесь, чтобы не упасть!
- Тебя как зовут? – спросил Шатров.
- Константин…
- Погоди, Костя, скажи, сколько времени нам лететь? - не унимался Сергей.
- Не знаю, - пожал тот плечами. – Часа через четыре сядем на заправку на аэродроме Домна под Читой…
- А какая скорость у нашего лайнера? – Егор постучал костяшками пальцев по стенке самолёта.
- Четыреста километров в час, - Константин погладил стриженую макушку и добавил, не дожидаясь нового вопроса. - Наш эшелон шесть тысяч метров.
17.
…Ан-26 развернулся в воздухе и взял курс на запад. Егор увидел, как в окне показалось и «поплыло» назад море, очерченное изломанной линией берега. Глаза вдруг на мгновение ослепли от блеснувшей яркой полосы на воде, потом свет солнца на миг затмила необъятная морская синь. Очарованный Чурсин замер, припав к иллюминатору.
Позади оставался самый край Союза с его Артёмом, Владивостоком, Находкой, с морскими портами, причалами и кораблями, спрятанными от штормов в уникальных заливах и бухтах. Эти порты, увидел за эти дни Егор, были гордостью живущих здесь людей. Отсюда, с борта набирающего высоту самолёта, ему казалось, что Приморье раскинуло паутину морских путей по морям и океанам, и поэтому мало какие суда, выскользнув из этих сетей, могли потеряться в необъятных водных просторах земли.
В пассажирском отсеке стало очень свежо, если не сказать больше: обшивка самолёта, его металлические сиденья сделались холодными. Сибиряки достали из сумок и одели ветровки.
Сергей пересел к противоположному борту, застегнул куртку, поднял воротник, втянул голову в плечи, нахохлившись как большая птица, и закрыл глаза. Евгений Михайлович тоже задремал рядом с Чурсиным, откинувшись на стенку. А Егор не мог оторваться от круглого толстого стекла иллюминатора.
Под крылом доминировал зелёный цвет, до самого безоблачного горизонта простирались контуры многочисленных сопок. Змеились и отблескивали на солнце тонкие русла ручьёв и речушек, петляли очертания более солидных рек, тут и там виднелись разнообразные пятна озёр. Изредка попадались следы цивилизации – прямые полосы автодорог, просек с высоковольтными линиями.
Егор смотрел сверху вниз на землю, на её контуры, черты и изгибы и ему казалось, что крылатая машина неподвижно висит в воздухе, однако медленная, плавная смена пейзажа опровергала это. Чурсин потерял ощущение расстояний и пропорций, не представлял, над какими местами они пролетают. Начал мысленно вспоминать школьную карту и Дальний Восток на ней, географию его рек.
Впереди по курсу открылась лента реки раз в десять шире тех, что попадались раньше. Он догадался, что это Амур. «Амур-батюшка», - вспомнил Чурсин название прочитанного когда-то романа.
А потом уснул. И увидел во сне полёт. Во сне он летел в облаках и даже воспарял над ними. Это не страшило его, напротив, оторванность от окружающей реальности радовала. Ему казалось, будто летит не над Землей, а над какой-то планетой, и неизвестно, есть ли на ней живые существа. Внезапно появившуюся нитку дороги на открывшейся в разрыве облаков поверхности планеты он принял за доказательство существования другой цивилизации…
В однообразном, ровном движении самолёта что-то изменилось, заставило сибиряков одновременно открыть глаза. Когда они, зевая и зябко потягиваясь, возвращали чувствительность затёкшим ногам и поясницам, в пассажирском отсеке появился Константин.
- Держитесь! - крикнул он. – Идём на посадку.
Егор снова припал к иллюминатору. Внизу увидел окраины большого города с линейками улиц и автомобилями размером с булавочную головку, пригородные прямоугольники дачных участков, полотно автодороги и крутые петли реки, уходящие в бесконечную даль лесов. Самолет снижался, и когда заходил на посадку, Чурсин заметил песочного цвета взлётную полосу, а вдоль неё – рядок серебристых самолётиков.
Винты ещё не завершили свой бег, а экипаж уже покинул машину.
- Вам придётся выйти, - сказал сибирякам прапорщик. – В самолёте нельзя, на стоянке подождёте. Мы быстренько покушаем, заправимся и дальше…
На плохо гнущихся ногах, кряхтя, пассажиры спустились на бетонную площадку. Евгений Михайлович предусмотрительно прихватил с собой свою сумку. Недалеко кружком стояли «летуны», переговаривались и жадно затягивались сигаретами, дым от которых так и клубился над ними. С Константином их было пятеро. Четыре звездочки на погонах одного – коренастого офицера средних лет – выдавали в нём командира. По большей части он и говорил, а остальные согласно кивали головами в фуражках с чёрными околышами. Через минуту к самолёту подкатил старенький «Пазик», раскрашенный бело-серо-зелёными красками камуфляжной маскировки, лихо развернулся у транспортника и распахнул единственную дверь. Экипаж энергично втоптал в бетон окурки сигарет и неспешно разместился в автобусе. Тот рванул было по взлётке, но вдруг резко затормозил, из него выскочил Константин, подбежал к сибирякам:
- Командир напоминает, что возле самолёта находиться нельзя, - выдохнул он. – И курить на взлётке тоже нельзя! Ждите…
Автобус уехал в сторону сопок, которые со всех сторон окружали аэродром. Над Забайкальем было солнечно, небесное светило вместе с самолётом стремилось на запад.
Наши путешественники хмуро добрели до края стоянки с колючей выгоревшей стернёй. Сидеть не хотелось, поэтому стоя и молча они сжевали по бутерброду, правда, сытости не почувствовали, но аппетит перебить удалось.
- Пройдёмся, - предложил Евгений Михайлович и пошёл вдоль бетонного края.
- Кто-нибудь знает, сколько здесь времени? – Егор глянул на часы, которые показывали приморское время.
- Часа на два меньше Владивостока, - откликнулся директор.
Они час погуляли, потом присели на скошенную траву. За это время на аэродром один за другим приземлились два самолёта, выпустив позади себя белые купола парашютов. Большой бензовоз и десяток солдат с голубыми погонами заправили транспортник керосином.
- Сколько же они будут обедать? – в третий раз сам у себя спросил Шатров. – Может, они в Читу двинули, в ресторан?!
Ещё минут через тридцать вдалеке возник пятнистый автобус. Когда сибиряки следом за экипажем поднимались в самолёт, Егора уловил дразнящий запах борща.
- Где следующая остановка? – взял прапорщика за локоть Шатров.
- Авиабаза Белая в Иркутской области, - Константин вытер пилоткой вспотевший лоб.
На этот раз перелёт длился около двух часов. Егор поменялся местами с Евгением Михайловичем, чтобы смотреть на землю, сидя к окну другим боком. Бесконечные массивы тайги с крупными каплями озёр вновь расцвечивались блестящими речными извилинами с широкими безлесыми поймами, протянувшимися в основном с востока на запад. А в распадках между горными хребтами нет-нет да и возникали многоугольники деревень и посёлков, к которым тянулись ниточки дорог.
Вдруг показалось, будто горные цепочки расступились, и под крылом открылось бескрайнее море - самолёт пересекал гигантский полумесяц Байкала. Изумрудный отсвет воды заколдовывал взгляд, озеро взблескивало и переливалось синими разводами, в которых угадывалось невероятная глубина. С высоты сибиряки видели лишь краешек могучего Байкала в чудесный летний день, когда всё вокруг охвачено покоем и солнцем. Озеро казалось не только кристально чистым, но и застывше тихим. «С чем можно сравнить его красоту? - размышлял Егор. - Понимаю, - почувствовал он, - почему его называют жемчужиной природы...»
Западное побережье выглядело скалистым, обрывисто уходило в воду. На горизонте было ясно видно, как из озёрного зеркала изливается полноводная Ангара: единственную вытекающую из озера реку невозможно спутать ни с какой другой.
Над одной из излучин Ангары транспортник развернулся и сел на военном аэродроме с названием Белая. Пока приземлялись, погода резко изменилась – небесную голубизну скрыли облака, сопок здесь не было, со стороны гладкой как стол равнины потянуло зябким ветерком.
На земле экипаж действовал по тому же сценарию, что и в прошлый раз: все вышли на бетонку, офицеры, правда, пешком удалились по своим делам, оставив пассажиров возле самолёта. К нему тут же подъехал бензовоз. И сибирякам, чтобы не замёрзнуть, оставалось только гулять вокруг своего Ан-26.
Внезапно вдалеке раздался глухой рёв, который стремительно усиливался. По взлётной полосе, которая находилась в трёхстах метрах от транспортника, один за другим катили два огромных военных самолёта. Остроносые, со скошенными прямоугольниками воздухозаборников по бокам, они выглядели готовыми к прыжку хищниками. Самолёты остановились напротив Ан-26, и рёв их двигателей усилился, наверное, втрое. Невозможно было спокойно воспринимать мощный, оглушающий звук, заставивший сибиряков беспомощно присесть, испуганно зажать ладонями оглохшие уши.
Самолёты резко рванули по бетону и устремились вверх тонкими как иглы носами. Они стремительно набирали высоту, быстро достигли нижней линии облаков, последовали два странных хлопка, и серебристые машины исчезли в серой облачной пелене.
- Вот это да! – прошептал Егор, и не услышал сам себя. – Я думал, нам капец!
Шатров ковырял мизинцем в заложенном ухе, Евгений Михайлович с жалобной улыбкой смотрел на подчинённых. Оглушённые, выбитые из колеи они не заметили, как вернулся их экипаж.
- Что вы хотели, это же бомбардировщики Туполева! Испугались?! – Константин фамильярно похлопал Шатрова по спине, как только транспортник пошёл на взлёт, и с гордостью поднял вверх большой палец.
- Когда же мы-то домой доберёмся? – недовольно повёл плечом Шатров.
- Следующая ваша, часа через три, - весело ответил прапорщик. – Не пропустите!
Смотреть в окно уже не хотелось, шея ныла от неудобного положения, ведь в расположенный за спиной иллюминатор приходилось смотреть через плечо. Не спалось, сибирякам не терпелось попасть домой. Сергей устало вздыхал, посматривая то на директора, то на Егора. Чтобы поднять боевой дух, Евгений Михайлович решил выдать парням по последнему бутерброду.
Они уже доедали толстые ломти ржаного владивостокского хлеба, смазанные не то маслом, не то маргарином, когда из пилотской кабины показался прапорщик. Он сочувственно глянул на директора, покачал головой и скрылся за дверью багажного отсека.
Егор дожевал, вытер губы и икнул раз, другой…
- Могу чаю дать, мужики, - предложил Константин, возвращаясь к пилотам.
Пассажиры дружно согласились. И прапорщик вынес им три картонных стаканчика, которые осторожно удерживал на крохотном пластиковом подносе. Напиток был горячим, густым, с ароматом приморских трав.
После чаепития Егор решил заглянуть в грузовой отсек. Железная дверь подалась легко – он оказался в трубообразной хвостовой части самолёта.
Здесь рядком стояли два красивых японских автомобиля. Чурсин присвистнул от удивления: «Важный секретный груз!» - вспомнил слова директора. Одна машина была белой, другая чёрной. Чурсин подошёл и наклонился над первой: руль справа, кожаный салон, интересная панель, - судя по всему, авто были дорогими. Их колёса зафиксировали колодками и металлическими тросами. Хромированные детали поблескивали в свете уходящего дня, который проникал через иллюминаторы.
Сразу за машинами, ещё ближе к заднему люку расположились два фанерных ящика с их оборудованием. Весь груз отделяла от хвостового выхода ровная стенка из белых картонных – в два ряда – коробок, похожих на те, в которых продают обувь. «Их тут штук пятьсот», - прикинул Егор. Он взял одну картонку, на этикетке из всех иностранных слов разобрал смысл лишь одного – «pharmaceutics».
В грузовой части оказалось холоднее, чем в пассажирском отсеке. Поёживаясь от низкой температуры, Чурсин заглянул за коробки с лекарствами – на створки грузового люка. Заметил, что по потолку фюзеляжа идёт монорельс с тельфером для погрузки и разгрузки.
- Машины они везут в Москву! – сообщил сибирякам Чурсин. – Через всю страну самолёт гонят.
- Какие машины? – не понял Шатров.
- Японские! Дорогие! – завёлся Егор. – Вот тебе и армия!
- Им командир приказал везти, они и везут, - заступился за «летунов» Евгений Михайлович. – Может, генералы оплатили перевоз…
18.
В пассажирском отсеке вновь возник прапорщик:
- Будем садиться в Новосибирске! – сказал он Евгению Михайловичу. – Командир просил передать, ваш город не принимает… В аэропорту какой-то ремонт ведут на взлётке…
- Как?! – подскочил Евгений Михайлович, его лицо вспыхнуло пурпуром. – Что мы будем делать в этом Новосибирске? Где ночевать? Как до дома доберёмся? Где денег возьмём? – сыпал он вопросами.
- Я не знаю, - оторопел Константин. – У нас там ночёвка. Командир сказал, я передаю, - и он ретировался в свою кабину.
Парни растерянно смотрели на директора, а тот раздосадовано ворчал, но шум двигателей заглушал его бормотание. Потом подтянул к себе портфель и начал рыться внутри, достал записную книжку в красном переплёте, полистал её, довольно хмыкнул и громко сообщил:
- Пойду спасать ситуацию! Какой Новосибирск?! Нам домой надо!
Он попробовал сходу открыть дверь к пилотам, та не поддалась. Тогда директор вежливо постучал по ней костяшками пальцев – результат тот же. Он несколько раз стукнул по железу кулаком, но и это не имело ответа. Только когда он попинал её ногой, из-за двери выглянул Константин. С места, где сидел Егор, не было слышно, что Евгений Михайлович объяснял прапорщику, подсовывая к его лицу пурпурную книжицу. Прапорщик кивнул головой и снова исчез, закрывшись.
Казалось, вход в кабину пилотов больше не отворится, - так долго тянулись эти несколько минут. Но, видимо, командир решил выслушать аргументы пассажиров: Константин широко распахнул дверь и пригласил директора внутрь. Чурсин только сейчас заметил, чтобы попасть к пилотам, надо шагнуть на одну ступеньку вниз. На этот раз дверь за директором осталась приоткрытой.
Егору не терпелось заглянуть внутрь и несмотря на то, что Шатров пытался удержать его, Чурсин отмахнулся, осторожно приблизился к щели и сверху вниз заглянул внутрь.
От огромного количества круглых и полукруглых приборов, рукояток, рычагов и светящихся огоньков зарябило в глазах. В тесной кабине спиной к Чурсину сидели командир экипажа и второй пилот, в креслах за ними расположились ещё двое. А по бокам кабины стояли прапорщик с директором. На кудрявом рыжеватом затылке Евгения Михайловича красовались наушники. Судя по всему, он вёл с кем-то переговоры, энергично кивая головой в такт своим словам. Потом он снял наушники и передал их Константину.
Егор мигом вернулся на своё место и замер, как ни в чём не бывало. Лицо директора светилось от счастья. Он попросил Шатрова пересесть на их лавку, обнял парней за плечи:
- Сегодня дома спать будем, мужики! Посадку нам дали, я с начальником аэропорта по радио договорился… Ну их со своим Новосибирском!
Командир принял решение всего на полчаса приземлиться в их городе, рассказал Евгений Михайлович. День завершается, и лететь на ночёвку в Новосибирск в темноте ему не хочется. Поэтому просит нас помочь с выгрузкой. Сначала придётся коробки с лекарствами выгрузить, только потом – их оборудование. Затем надо снова вернуть лекарства на борт... «Зачем грузили в таком порядке? Может, он заранее знал, что у нас посадки не будет?» - вопрос Шатрова остался без ответа.
- На всё – полчаса! – довольно потёр ладони директор. – Кстати, я заодно из обкомовского гаража в порт вызвал грузовик и легковушку.
…Сумерки опустились на аэродром, когда фанерные ящики с телевизионным оборудованием с помощью лебёдки по монорельсу перекочевали из брюха транспортника в кузов «ЗИЛа».
Дома стояла хорошая погода. В ясном небе зажигались первые звёзды, показался яркий серп нарастающей луны. Последние лучи заходящего солнца отражались малиновым цветом в редких полосках высоких облаков.
И экипаж, и сибиряки как угорелые носились по грузовому трапу и буквально закидывали в самолёт коробки с лекарствами. Надрывно гудели двигатели транспортника.
- Быстрее! Быстрее! – покрикивал на всех капитан, покуривая в сторонке.
Вскоре грузовик укатил, грузовой люк закрыли, а экипаж исчез в самолёте. Возле него остались только капитан и его теперь уже бывшие пассажиры. Капитан докуривал сигарету и, показалось Чурсину, всё «тянул» с последней затяжкой. Евгений Михайлович наверное тоже это почувствовал.
- Подойдём, - позвал он и направился к лётчику. - Спасибо, товарищ командир! - протянул ему раскрытую ладонь. – Довезли в целости и сохранности.
- Да, мужики! Да! – первый раз за весь длинный день улыбнулся им капитан, пожимая по очереди руки. – Двадцать лет по Союзу летаю, а в вашем городе в первый раз, - кивнул на Евгения Михайловича. –Благодаря вашему начальнику Он у вас тут портами командует.
Евгений Михайлович довольно крякнул.
- У вас воздушный каботаж получается, - Чурсин вспомнил недавний разговор в морском порту.
- Именно так! – согласился командир. – Возим грузы по стране. Теперь и автотехнику под заказ доставляем! – он посмотрел на каждого изучающим взглядом. - Возим всё, куда нам деваться. Жизнь теперь пошла такая… Мне сказали, вы c телевидения? – парни кивнули. – Если что не так, извиняйте. Но, не сомневайтесь, про родину мы помним! Так что, не судите строго.
- Да мы не собираемся никого судить… - Чурсин хотел сказать что-то ещё.
Капитан не дослушал, резко крутанулся на каблуках и пошёл к самолёту. Егор отметил, что идёт он вразвалочку, как настоящий моряк. А тот уже из двери самолёта снова повернулся к ним:
- Меня зовут Леонид! Лёня! – прокричал и помахал рукой.
Дверь за ним закрылась, в ту же секунду Ан-26 покатил к огням взлётной полосы. Там невидимая железная птица взревела двигателями и улетела в звёздное небо.
Сергей Черемнов,
г. Владимир,
ноябрь 2018 – февраль 2019 гг.
Организатор сайта
Сергей Иванович Черемнов
Сайт для творческих людей
