Сергей Черемнов. Ночлежка с гарантией. Рассказ

- А как правилно писать: «паздравлаю» или «поздравлаю»? – Ашот наивно смотрел на Сергея широко раскрытыми глазами цвета спелой вишни.

- Через «о», - буркнул Сергей в ответ, не отрываясь от учебника истории CCCР.

- А как писать: «мами» или «мамэ»? – опять спросил его сосед по комнате и смачно почесал свой затылок, украшенный спутанными курчавыми волосами.

- Маме, - начал «закипать» Сергей. – Уймись, ты мешаешь мне. Я же к экзамену готовлюсь. – Он повернулся с книгой на другой бок. Старенькая, изрядно продавленная раскладушка тревожно заскрипела под ним.

- А я мами аткрытку пэшу с днэм рождэния, - мечтательно улыбался  Ашот. – Пэрэдставлаэшь, она в Армэнии ат мэня аткрытку палучит на русский язике. Абрадуэтца! Ти жэ ашыпки мэнэ исправишь?

- Ладно, - вздохнул Сергей. – Куда от тебя денешься?! Давай свою открытку.

Ашот торопливо протянул ему картонный прямоугольник, на одной стороне которого красовалась фотография центральной площади областной столицы, где они сейчас и находились, пытаясь поступить в местный педиститут. Другая сторона открытки была густо исписана неровными строчками. Причём, адрес был написан на армянском, а остальное – на русском.

«Лубимой маме, - начал читать Сергей. – Дарагой мама, ат всэго сэрца поздравлаю тэбя…»

Он засмеялся:

- Да тут ошибка на ошибке… Ты бы лучше ей на родном языке написал, а то она испугается твоего русского.

- Так же мэнэ исправэшь? Памаги, а! Мами пэриятно нада сдэлать!

- Ладно, - снова вздохнул Сергей. – Давай ручку, буду исправлять. А у тебя запасная открытка есть? Будешь переписывать поздравление?

- Канэчна! –хитро улыбаясь белозубой улыбкой, Ашот запустил руку под подушку и вытащил оттуда ещё пару новых открыток…

Комната, в которой они жили уже третий день, была учебной аудиторией институтского биофака. В начале 1970-х конкурсы почти на все факультеты были высоки: вчерашние школьники потянулись к высшему образованию.

Еще одной причиной большого наплыва абитуриентов в Сибирский пединститут этим летом 1973 года стало решение Совета Министров РСФСР, которое Сергей вычитал в газете «Известия» ещё в марте. Там сообщалось, что уже в следующем году педагогический институт решено сделать госуниверситетом. Здесь появятся новые факультеты и специализации, одна из которых и привлекала его.

Общежитий на всех абитуриентов не хватало. Ректорат помогал поступающим с жильём, как мог. Из этой аудитории, например, на время летних вступительных экзаменов вынесли столы и стулья,  поставили раскладушки, ровно восемнадцать – по девять с каждой стороны от прохода, который разделял комнату на две половины. К раскладушкам приставили по расшатанному стулу. Получилось общежитие, наверное, самое необычное из всех общежитий для тех, кто устремился за новыми знаниями. Парни прозвали его «ночлежкой». Все удобства были в коридоре, но с этим ничего нельзя было поделать.

На раскладушки поселили восемнадцать абитуриентов, поступающих на разные факультеты. Ашот шёл на спортивный факультет. Кто-то определялся на исторический, физический, химико-биологический, математический факультеты и даже – на иняз. Из всей «ночлежки» Сергей один шёл на филфак. Кое-кто из соседей посмеивался над ним, мол, мужик, а хочет получить «бабскую» профессию, ведь всем было известно, что филфак на 99 процентов состоял из девчонок. Он отмалчивался, не реагируя на шутников. У него был свой резон поступить именно туда.

Вечером, когда вся абитура собиралась вместе, в комнате было не протолкнуться. Тот или другой без конца ходили по проходу, под ногами путались чьи-то сумки и чемоданы, кругом лежали вещи, пакеты с продуктами. Народ всухомятку жевал купленные в киоске по соседству давно остывшие беляши и пирожки с картофелем или капустой, запивая молоком или кефиром из стеклянных бутылок. Некоторые курили у приоткрытого окна болгарские сигареты «Опал», «Стюардессу» или «ТУ-134». Стоял бесконечный гомон, в котором трудно было готовиться к экзаменам. Но Сергей, не обращая ни на что внимания, читал учебники и в этом вечернем содоме.

Ведь экзамены начинались через пару дней…

Город утопал в зелени скверов и знойном июльском мареве. Чтобы хоть как-то бороться с жарой, которая доставала обитателей «ночлежки» даже ночью, в ночные часы открывали единственное окно и входную дверь. Но лишь к утру прохладный сквознячок начинал слабо теребить застиранные оконные шторы, и немного освежал перегретую атмосферу общаги.

В первые дни Сергей под утро и засыпал,уже не обращая внимания на храп, сонное бормотание соседей и скрип раскладушек. Рядом с ним крепким сном спал его брат Евгений. Брат, впрочем, был двоюродным. И именно благодаря ему Сергей и оказался в этой комнате.

Первый раз в это лето Сергей приезжал в столицу области сразу после выпускного – сдать документы в приёмную комиссию и разузнать про конкурс на вступительных экзаменах. Благообразная седая женщина, которая принимала его, сказала, что конкурс на филфак уже больше трёх человек на место и желающие продолжают подходить. «Но у вас, молодой человек, шансы высокие», - тихо сказала она ему будто по секрету.

- Почему? - наивно удивился Сергей.

- Ну, во-первых, у вас хороший аттестат – всего две четвёрки, остальное «отлично», включая русский и литературу. Средняя арифметическая оценка аттестата об окончании школы у вас получается четыре с половиной – её приплюсуют к вашим оценкам за экзамены. А во-вторых, на филологическом парней ценят на вес золота, там же одни девушки…

- И ещё, молодой человек, - она совсем перешла на шёпот. – На вступительные приезжайте пораньше. Нынче ожидается большой наплыв абитуриентов, а мест в общежитии не так много, всем не хватит. Снимать квартиру у частников недёшево. И потом, у вас будет возможность походить на подготовительные занятия перед испытаниями, познакомиться с преподавателями, узнать требования к поступающим. Во всех отношениях выгодно, чем болтаться дома без дела.

Сергей так и рассчитывал: два-три дня побыть дома и снова вернуться сюда. Дома друзья, одноклассники, прогулки допоздна, телек. Какая к чёрту подготовка! Тут по одной грамматике или истории надо кучу страниц пролистать.

Правда, ему ещё не доводилось надолго покидать дом. Было немного боязно отрываться от родительской опеки. Но он убеждал себя, что в свои 17 лет он уже вполне взрослый человек. На автобусе-поезде-самолёте вполне может ездить сам. Значит, и самостоятельную жизнь начинать уже пора. 

Однако брат его переубедил: «Нечего торопиться, - сказал он уверенно. – У меня опыт имеется. Я уже поступал, правда, неудачно… Поедем ближе к экзаменам, а пока готовиться будем дома».

Брат был на год старше. Темноволосый, кареглазый, симпатичный, с благородным профилем римского патриция, ростом выше Сергея, он обучался в престижной школе их шахтёрского города, успевая при этом и неплохо учиться, и дружить с многочисленными поклонницами. Да ещё посещал кружок археологии в городском краеведческом музее.В минувшем году Евгений делал попытку «прорваться» на истфак, однако не набрал нужных баллов. После этого вернулся домой, работал в музее и намеревался снова поступать на исторический.

Сергей, может быть, и не послушал бы его совета. Но в дело встряла мать Евгения мать. Она и убедила свою сношенницу – Серёгину маму, что нечего парням раньше времени ехать в незнакомый город, подвергаться его опасностям и соблазнам. И что бы ни говорил после этого Сергей, мама упёрлась и отпустила родное чадо «в область» лишь за пять дней до начала экзаменов. Правда, дома он, действительно, целыми днями безвылазно сидел над школьными учебниками, повторяя то, что может попасться на вступительных. Включал музыку на магнитофоне, открывал учебник, и – вперед, страница за страницей…

Когда Сергей и Евгений прибыли в пединститут, оказалось, что мест в общежитии для абитуриентов не осталось.

- Что делать, что делать? Не знаю, что делать! – развела перед ними руками в коридоре института дородная женщина из службы проректора по хозчасти.– Вы бы ещё за день до вступительных явились! Снимайте квартиры у частников.

- Так у нас денег нет! – выкрикнул из-за спины Сергея худой чернявый парень, который до этого находился в тени.

- А давайте, парни, к ректору пойдём, – встрял в разговор ещё один, толстенький, белобрысый молодой человек, который тоже ошивался поблизости.

Сергей оглянулся и заметил, что вместе с ними здесь в поисках жилья крутится ещё пять-шесть человек. «Ну, что? - посмотрел он на Евгения. – Наверное, надо к ректору. Иначе на улице будем ночевать».

Ректорский этаж был выше. Возле приоткрытой двери приёмной стояло ещё несколько парней.

- Вы тоже про общагу узнаёте? – спросил один из них у вновь пришедших.

Из приёмной им навстречу вышла молоденькая секретарша в длинной чёрной юбке:

- Николай Николаевич всех вас не примет. Просит зайти двоих.

Парни начали растерянно переглядываться.

- Мы пойдём, - неожиданно вызвался Сергей. – Пойдём, - потянул он  Евгения за рукав.

Они вошли в огромный кабинет, все углы которого были завалены горами папок и книг. Посередине кабинета стоял стол, тоже заваленный бумагами, за ним сидел большой, строгий на вид человек и что-то торопливо и размашисто писал, его крупная голова была увенчана густой гривой седых волос. Братья растерянно топтались у входа, пока ректор не обратил на них внимание.

- Проходите, что же вы? – пригласил он робких посетителей. – Садитесь, я вас слушаю.

- Давай, ты, - шепнул Евгений Сергею. И тот сбивчиво изложил ситуацию.

- Ночевать нам негде, Николай Николаевич, - заключил он жалобно. -Помогите с жильём.

- Так! – громко хлопнув по столу ладонью, сказал ректор и встал. – Наташа!  - громко позвал он секретаршу. И когда та впорхнула в кабинет, спросил, - Зайцев ещё на работе? Зови…

Вскоре появился маленький лысый человек в мятом тёмном пиджаке с кожаными налокотниками. Он потел и постоянно вытирал шею и лысину скомканным серым платком, у него был вид человека, насильно оторванного от важного дела. С этим недовольным видом замректора и подступил к столу шефа. Они начали тихо о чём-то шептаться. «Нельзя, - доносилось до братьев. - Санэпидстанция нам задаст трёпку…»

Наконец, ректор поднял голову и объявил:

- Всё, Ефим Павлович, действуйте! А ответственность я беру на себя.

- Так вы уж приказ напишите, Николай Николаевич, - хмуро попросил его Зайцев.

- Напишу, - кивнул ректор.

- Сегодня напишите…

- Сегодня напишу, - снова тряхнул ректор своей седой гривой. – А вы сегодня же ребят поселите. Этих вот забирайте и тех, кто в коридоре. Заодно парни помогут комнату оборудовать.

В общем, они всей гурьбой пошли за Зайцевым на задний двор главного институтского корпуса. Там высилось старое двухэтажное здание биологического факультета – с лабораториями, разными каптёрками и кабинетами. Сейчас корпус пустовал. «Все наши уехали в «поле», на практику. Потом на каникулы пойдут», - громко объясняла Зайцеву пожилая вахтёрша, которую он обнаружил внутри здания в комнате дежурного.

- Открывай нам, Петровна самый большой кабинет на втором этаже, - сказал ей Зайцев, вытирая платком капли пота на голове и шее. – Общежитие у вас делать будем.

- Батюшки-светы! - всплеснула руками Петровна. – Какое общежитие?!

- Такое общежитие! - в тон ей ответил Зайцев. – Николай Николаевич приказал. Вон, видишь, абитуриентам жить негде, - махнул он рукой на толпящихся за ним парней.

Самая большая комната находилась как раз напротив лестничного пролёта. Петровна достала из кармана застиранного серого халата связку ключей, выбрала один и открыла двери аудитории. Здесь обитал полусумрак, стояли ряды столов и стульев. Большое окно с двойными старыми облупленными рамами было закрыто длинными плотными шторами.

Петровна по-хозяйски проследовала к окну, решительным движением раздвинула шторы. В аудитории стало светло.

- Ну и как они тут будут жить? Удобств-то никаких! Всё – в коридоре, - повернулась она к вошедшим следом ребятам.

- Не бойся, ещё как будут! Куда им деваться? Правильно говорю, парни?! - те смущённо начали отводить глаза. И только Сергей поддержал:

- Конечно, будем. Командуйте, Ефим Павлович!

- Молодец, - Зайцев хлопнул его по спине. - Бригадиром будешь. Выносите мебель в коридор, ставьте вдоль стен.

- Делай, как я, - сказал Сергей Евгению.

Они взяли ближний к двери стол и потянули к выходу. К ним стали подходить другие парни. Через полчаса кабинет опустел. Зато заметнее стали разводы и царапины надавно не белёных стенах.

За это время Зайцев успел куда-то сбегать и, вернувшись, снова подошёл к Сергею:

- Выделяй человек шесть, за раскладушками пойдём.

Через пару часов кабинет преобразился в общежитие: его заполнили восемнадцать раскладушек: по числу нуждающихся. Зайцев выдал им и матрасы, тонкие синие одеяла, подушки, набитые слежавшимися комками ваты, простыни и наволочки. Новые жильцы начали занимать места. Кому-то захотелось лечь у окна, кто-то захотел ближе к двери. Братья выбрали места посередине. «Они самые безопасные, – посчитал Евгений, тщательно заправляя постель. – Прямо как в ночлежке. Ничего,– оправдываясь, сказал он брату. – Крыша над головой есть, спальное место имеется. Пойдём-ка на почтамт, позвоним домой, доложимся, чтобы не волновались».

До почтамта был недалеко – не больше километра. Он стоял в самом центре города, на углу главной городской площади и Советского проспекта. На переговорном пункте телефонистка по очереди вызвала их в душную, лишённую кислорода кабинку. Сергей твёрдым голосом заверил маму, что устроились они наилучшим образом, в одной комнате с братом, условия великолепные до такой степени, что он уже даже начал заново перечитывать учебники. Он знал, что если его голос в разговоре с домом дрогнет хотя бы раз, мама поймёт, что что-то не так, и разволнуется. А это было ни к чему.

- Ты своим лишнего не наболтал? – подозрительно спросил его Евгений.

- Я-то – нет. Хотя мы по твоей милости в этой ночлежке оказались…

- Ладно, молодец. Как-нибудь прорвёмся. Я, например, на сто процентов намерен поступить. Мне эти условия пофигу. Будем вместе держаться, прорвёмся, всё получится! Вот увидишь, - убеждал старший, пока они шли по прокалённой июльским зноем площади назад, в общагу.

- Жрать охота! – погладил себя по впалому животу Сергей.

- Без проблем. Здесь за углом есть гастроном «Новинка». А рядом с ней – киоск с беляшами. Пойдем.

В комнату они вернулись с пакетами еды. Дело шло к вечеру. В ночлежке собрались все её обитатели и тоже начинали доставать свои припасы еды.

- Приглашаю присоединяться к нашей трапезе, - по-соседски позвал новых знакомцев Сергей.

Многие согласились ужинать вместе. Те, кто согласился на общий стол, сдвинули вместе несколько стульев, выложив на этот импровизированный стол свои нехитрые закуски.

Солнце спряталось за стену главного корпуса института. Тени от стен соседних пятиэтажек, окружавших их общагу, превращались в сумерки уходящего дня. В комнате стало темней, и они включили свет, несколько тусклых лампочек осветили комнату.

- Давайте знакомится, что ли, - предложил Сергей соседям. – Меня зовут Сергей. Если кому интересно, я поступаю на филфак. А это мой брат Евгений, идёт на истфак, - кивнул он на старшего. – Мы из Прокопы.

- Пётр, - протянул ему руку высокий худой парень в очках. – Я из Анжерки, сдаю на физфак.

- Я Фёдор – из Ленинска, - потянулся за ним крепкий белокурый парнишка. – На спортфак документы подал.

К нему тут же подскочил кавказского вида паренёк:

- Карашо спортфак. Мы тожэ на спортфак. Я Ашот из Армении.

Ещё двое ребят приехали поступать в Сибирский институт из Чечено-Ингушетии: один из Ингушетии, другой из Чечни.

Все остальные были «свои», из городов и деревень их региона: и из южных городов области - из Кузни и Междуры, серединного Крапивинского района и северной Ижморки, - всем хотелось знаний и учёбы на разных факультетах. Всех имён Сергей сразу не запомнил. Но с удовольствием уплетал за обе щеки чьи-то домашние пироги с картофелем, кавказские лаваш и сладкую пахлаву вперемежку с розовыми помидорами и пупырчатыми огурчиками. Сидевший рядом с ним, Ашот подсовывал ему куски вкусной лепёшки, сам почти не ел, зато болтал без умолку. «Зэнаэшь, пачэму миня Ашот называл?– спрашивал он жующего Сергея. – И, не дожидаясь ответа, сам же отвечал. – Ашот, значэт, надэжда мира. Мина мама так называл. Вот. А ты паможэшь мине сачинэнье писать?» – он с надеждой заглянул Сергею в глаза.

- А ты почему в Армении не стал поступать? У вас что, в Ереване институтов нет?

- Зачэм, нэт. Канэшна, ест. Стоит много дэнэг за икзамэны. В Сибирь дэшэвлэ паступаешь. Панэмаэшь?

- Но ты же на сочинении «срежешься», с русским у тебя плохо? – Сергей уже устал жевать: в первый раз поел за длинный сегодняшний день. Он сыто отрыгивал, и его клонило в сон. Он прилёг на свою не расправленную постель.

- Как ты себе это представляешь? Я что, за тебя пойду писать? - сонным голосом спросил он Ашота.

- Ага, - обрадованно ответил тот. – Я заплячу, дэньги эст!

- Мы же не похожи совсем, - пытался образумить его Сергей. – Сразу вычислят по фото и выгонят.

- А я и учытэлю заплячу,дэньги эст! – смеялся Ашот.

- Ладно, давай завтра поговорим, - ответил Сергей, лишь бы отвязаться от наивного соседа, не раздеваясь,повернулся на правый бок и скоро предался богу сна Гипносу и его сыну – богу сновидений, крепкому Морфею.

Ночлежка постепенно затихала: жильцы убрали остатки еды, стелили постели. Кто-то пошёл в туалет – умыться и справить естественные надобности. Вскоре свет в их однокомнатном общежитии погас, но свет уличных фонарей свободно проникал через окно, превращая темноту ночи в прозрачный полумрак.

…Часа через два Сергей внезапно проснулся, как будто кто-то толкнул его в плечо. Тело затекло от того, что долго лежал в одной позе. Он попробовал повернуться на другой бок, раскладушка под ним жалобно заскрипела, и он сразу вспомнил, где находится. Сергей поднял голову, увидел в полутьме ряды раскладушек, спящих ребят.И у него прямо-таки мороз прошёл по коже от того, что с ним это уже было.

Действительно, через мгновение память услужливо напомнила летние ночи в пионерском лагере, куда он ездил каждый год именно в июле – на второй сезон – благодаря матери, которой давали на шахте бесплатную путёвку. Там в деревянных корпусах тоже были большие спальные комнаты с рядами кроватей. И когда он, бывало, внезапно просыпался среди ночи  из-за ужасного сновидения, то быстро успокаивался, видя в сумерках ночи мирно спящих друзей–пацанов. А страх оказывался всего лишь фантазией сна. И он знал, что скоро начнётся новый солнечный день с играми, купанием в реке, вкусным обедом, что впереди ещё целая вечность детства без особых забот. И эти мысли так быстро успокаивали и убаюкивали его, что через пять минут он снова безмятежно засыпал.

На этот раз всё было похоже, как в детстве, но всё было не так. И это тревожило и не давало уснуть. Он прямо-таки осязаемо почувствовал, что эта ночь уже не из детства, а из новой жизни, которая началась несколько недель назад вместе с окончанием выпускного класса. Что детская жизнь уже не вернётся, а то, что может быть в его новой жизни, зависит теперь только от него одного.

Сергей постарался подняться как можно тише. Осторожно босиком прокрался к двери. Она скрипнула, открываясь, но никто из спящих не шевельнулся. Он вышел в коридор, где горел голубым ночной светильник. Деревянный пол был всё ещё тёплым, не успев остыть от проникшей всюду дневной жары. Сергей сходил в туалет, брезгливо ступая на цыпочках мимо ряда унитазов, разделённых крашенными в густой синий цвет деревянными перегородками. Выбрав место почище, «сходил» на один из них. Потом долго мыл руки и лицо под тепловатой струйкой воды. И вернулся в ночлежку.

В комнате только на первый взгляд было тихое сонное царство. На самом деле, и он теперь отчётливо слышал это, со всех сторон раздавалось сопение, кто-то время от времени всхрапывал или почти беззвучно бормотал во сне. И ему показалось, что это бормотали ночные духи, охранявшие их странное общежитие.

Сергей подошёл к окну, шире открыл створку, выглянул на улицу. В душную комнату хлынул поток свежеговоздуха. В свете фонаря угадывался заросший травой задний двор института. Дальше шёл ряд пятиэтажных «хрущёвок», в которых кое-где люди тоже не спали в этот поздний час. И ему почудилось, что некто прошептал ему в самое ухо тихий привет из родительского дома.

Спать не хотелось. Но Сергей расправил свою постель, застелил матрас простынёй, подушку всунул в наволочку, разделся и лёг под тонкое шерстяное одеяло. Часы на руке зеленовато отсвечивали в темноте, показывали начало второго ночи.

Он закрыл глаза, и сразу же воображение «привело» его в их деревянный дом на двух хозяев: в одной половине жили родители его отца – дед Алёха с бабушкой Аксиньей, в другой – он с отцом и матерью, и младшим братом Валеркой. Он представил их настолько реально, что внутри остро защемило, и глаза зачесалисьот подошедших близко слёз. Ещё недавно казавшаяся монотонной, жизнь в родном доме теперь, сдавалось, была не для него. Он попытался отогнать грустные мысли, думать о смешных моментах в новомфильме «Иван Васильевич меняет профессию», что вышел на экраны в кинотеатрах его Прокопы буквально за пару дней до отъезда на вступительные экзамены. И он успел сходить на него.

Однако сон всё не шёл.Сергей повздыхал, ворочаясьс боку на бок. Наконец, поняв, что быстро уснутьне удастся, заглянул под раскладушку, подтянул к себе сумку с вещами и учебниками, на ощупь выбрал учебник истории. Он знал, как читать книги ночью – в летние месяцы или в дни каникул, когда мама запрещала ему засиживаться до полуночи над интересной книжкой, от которой трудно бывало отказаться. Тогда он послушно ложился в кровать, с головой укрывался одеялом, оставляя лишь маленькую щель для воздуха. Включал китайский фонарик из серебристого металла с двумя большими, толстыми, круглыми батарейками и, забыв обо всём, запоем читал романы Дюма, Майн Рида или Жюля Верна. Иногда, до самого рассвета. Потом отсыпался до обеда. Благо, родители спозаранку уходили на работу, а младший брат носился с друзьями по закоулкам их шахтёрской Нахаловки.

Сейчас он достал из бокового кармана сумки знакомый фонарики в его коротком светлом луче погрузился в тему становления древнего Русского государства.

…Утром его растолкал Евгений:

- Ты что, целый день спать будешь? Вставай! Народ уже по библиотекам разбежался, на консультации подался, - тряс он Сергея.

Тот кое-как разлепил глаза. В комнате было светло, яркие солнечные блики нового жаркого дня отражались на дверных половинках и на свободных участках крашенного деревянного пола.

- Подожди, я пять минут, - бросил он брату, вскакивая с постели. Быстро сгонял в туалет, плеснул в лицо водой из крана, прошелся щёткой по зубам, живо натянул брюки и футболку.

В ночлежке никого не было, лишь в дальнем углу лежал кто-то, с головой закутавшись в одеяло. «Кажется, Ашот?» - решил Сергей. Постели, в основном, были брошены как попало, не заправлены. Лишь две-три выглядели нормально. Возле них на полу лежали чемоданы, сумки, балетки, на спинках стульев висели рубашки, ветровки и пиджаки. Сергей и Евгений тоже досталииз сумок кое-что из вещей, развесили на свои стулья, чтобы одежда хоть чуть разгладилась.

На выходе из общаги их остановила вчерашняя Петровна, сверила их имена со своим списком и выдала по картонному прямоугольничку с печатью, где по кругу было написано «Пединститут. Общежитие № 3». А по середине красовалось слово «Пропуск».

- На ночлег пускать буду с восьми утра и до десяти вечера. И не блудить мне! - потрясла она у них передносом кривым указательным пальцем.

После они сходили в институт, поизучали доску объявлений для абитуриентов. Послезавтра на всех факультетах поступающим предстоял первый – письменный экзамен. А на завтра были назначены консультации, где преподаватели хотели рассказать «абитуре» тонкости написания сочинений и контрольных работ.

Ещё они уточнили, какой же получился конкурс на их факультеты. В приёмной комиссии стройная, симпатичная девушка сообщила им заговорщицким тоном, как будто, открывала страшную тайну, что на филфак набралось три с половиной человека на место. На первый курс сюда будут набирать сто человек. Чтобы с гарантией попасть в число счастливчиков,надо на четырёх экзаменах набрать минимум 21 балл, это с учетом среднего балла за аттестат.  А вот на истфак – она с сожалением посмотрела на Евгения, – конкурс почти семь человек на место, Первокурсниками здесь станут только пятьдесят счастливчиков.

- Сами понимаете, - развела она руками, - надо сдавать на одни пятёрки.

- А вы, девушка, во мне не сомневайтесь, - подмигнул ей Евгений. – Я в этом году второй раз поступаю. Прошлогодних ошибок не допущу.

- Удачи, парни, - улыбнулась им девчонка. – Надеюсь, в сентябре увидимся.

- К чёрту! – хором ответили они.

- На консультацию завтра обязательно пойдём, чтобы печенью почувствовать, как это проклятое сочинение написать,- поучительно говорил Евгений, пока они шли в сторону областной библиотеки, в читальном зале которой он предложил позаниматься Сергею.

Они быстро записались в читальный зал. Евгений научил, как надо выбирать нужные книги, заказывать их через библиотекаря, ожидая, когда литературу найдут и поднимут из хранилища. Потом они уселись за свободный стол и до одури читали. Евгений первым захотел есть. «Здесь буфет есть, давай сходим», - они спустились в подвал и съели по паре сосисок с макаронами, запив их тёплым чаем.

Зато после обеда для Сергея началась настоящая мука. После третьей прочитанной страницы учебника по синтаксису строчки поплыли перед глазами, мозг отказывался воспринимать информацию, а глаза начали закрываться сами собой. Сергей минут двадцать боролся со сном, искоса поглядывая на Евгения. И видел, что тот тоже время от времени «клюёт» носом. Сергей присмотрелся к соседним столам, на некоторых из них посетители дремали, положив головы на руки, не скрываясь или прикрывшись книгами.

Поэтому, когда «накатила» очередная расслабляющая волна, он не стал сопротивляться, пробормотав брату: «Я немного дреману», - уткнулся в столешницу…

Когда он встрепенулся и открыл глаза, ему показалось, что прошло лишь мгновение. Хотя по часам выходило, что проспал полчаса. Рядом дремал Евгений. Сон хорошо освежил Сергея, и он снова принялся штудировать учебник по русскому.

Вечером в общаге было шумно. Кто курил у окна, кто ужинал, объединив съестные припасы с соседями или в одиночку. Некоторые просто болтали, обмениваясь новостями дня. Чаще всего обсуждали предстоящие экзамены. Ашот с новыми кавказскими друзьями в углу играл в неизвестную Сергею игрув карты. 

Понемногу «расползались» по своим скрипучим раскладушкам. Ведь с утра все восемнадцать собирались посетить консультации, как «последнюю соломинку» перед первым экзаменом.

Сергей снова долго лежал с открытыми глазами и завидовал тем, кто умел засыпать быстро. Даже Евгений уже видел сны, а младшему брату всё не спалось. Он опять вспоминал дом, родных, вкусный мамин борщ, казавшийся после холодных пирожков из киоска настоящим деликатесом. Потом заново принялся анализировать своё решение учиться на филфаке.

В будущей профессии он не сомневался, давно определил, что хочет работать в газете. Еще в восьмом классе начал мечтать о профессии журналиста. Писал рассказы, посылал их в редакции газет и журналов, в том числе, в журнал «Крокодил». Однако напечататься всё никак не удавалось. Из «Крокодила» ему пришёл ответ: «Ваш рассказ интересный, даже смешной, но нам не подходит. Попробуйте прислать что-нибудь ещё». Сергей не унывал, продолжал сочинять «что-нибудь», по вечерам вёл дневник. Часто, когда бродил по улице, сочинял сюжеты. В выпускном классе он написал письмо в университет соседнего региона, где обучали жуналистов, дескать, расскажите, как поступить к вам на журфак? И оттуда ответили: может, не стоит к нам, в вашем пединституте в следующем году на филологическом факультете планируют открыть специализацию по журналистике. Он посоветовался с мамой, и вот стал абитуриентом...

В просторную лекционную аудиторию набилось столько народу, что яблоку негде было упасть. Преподаватель долго и подробно объясняла «абитуре», как лучше выбрать тему сочинения, что не надо гнаться за объёмом работы, как избежать типичных ошибок и, при этом убедительно раскрыть тему. «Главное, - наставляла она молодёжь, -не наделать ошибок, оценка будет зависеть от этого… Если не знаете, какую из тем выбрать, пишите на свободную тему…». Но вопросы из зала раздавались снова и снова. И консультация продлилась два часа. А на выходе Сергей столкнулся со знакомой девчонкой. Её звали Татьяной, она тоже была из Прокопы и, как это ни странно, училась в одной школе и даже в одном классе с братом Евгением. Года два назад брат познакомил их на какой-то межшкольной тусовке. С тех пор они больше и не виделись. Она выходила из аудитории в компании с неизвестной девушкой.

- Привет! - бросила Татьяна Сергею так запросто, будто они расстались только вчера. - Ты что, тоже на филфак решил?

- Ага, - обрадовано кивнул Сергей.

- А это Наташа. Она из Ростова, вот приехала к нам.

– Рад, - коротко глянул он на незнакомку. Его темноволосая, смуглая, стройная землячка была полной противоположностью полненькой светлоголовой Натальи.

Они немного поболтали, в основном, о предстоящем экзамене. Всех, кто поступает на филфак, разбили на десяток групп, человек по тридцать в каждой. Для первого экзамена группы объединили в два потока. Списки вывесили возле деканата. Сергей ещё до начала консультации отыскал свою фамилию в восьмой группе. Девчонки попали в другую. «Главное, аудиторию завтра не перепутать, - с умным видом заключил Сергей. – Ладно, пойду в областную библиотеку. Кстати, там меня брат Евгений ждёт», - и он внимательно посмотрел на Татьяну. Та сразу встрепенулась:

- Да ты что?! Привет ему от меня, большой и горячий, тысячу лет не виделись, - пошутила одноклассница. - Пока, - она помахала Сергею пальчиками и потянула подругу на улицу.

…Евгений дремал в читальном зале, когда младший присел рядом. «Я тебе синтаксис и грамматику взял», - поднял старший голову. – Чтобы ты время не терял. На, читай», - он подвинул книги Сергею. Тот открыл учебник, потом вспомнил о встрече и передал привет от Татьяны.

- Да ты что?! – обрадовался Евгений. – Жаль, сегодня вечером я занят, а то бы увиделся с одноклассницей.

- Занят? Чем? – поинтересовался младший.

- Дело у меня важное. Потом расскажу. Читай пока, - и Евгений многозначительно замолчал…

В шесть часов они вышли из библиотеки.

- Так, - сказал Евгений. - Иди в общагу. Я буду часов в десять, - и они расстались.

Сергею не хотелось рано возвращаться в ночлежку. Он решил пройтись по незнакомому городу.

Он перебежал на противоположную сторону улицы Дзержинского, на которой стояла библиотека, перепрыгнув через высокие трамвайные рельсы, поросшие высокой травой, и оказался на небольшой уютной площади с памятником посередине. Бородатый человек прижимал к груди большой камень. На постаменте было написано «Михайло Волков». Этот первым уголь у нас нашёл, вспомнил Сергей уроки по истории родного края.

Горячее солнце стояло ещё высоко, и июльский зной давал о себе знать запахом плавящегося асфальта и липнущей к потному телу одеждой. Зато лавочки на площади скрывались от палящих лучей в густой тени карагача. Сергей присел на одну из них и осмотрелся. Площадь окружали жилые пятиэтажки, а с одной её стороны  выстроились огромные деловые корпуса какого-то серьёзного учреждения. Ему стало любопытно, и, несмотря на жару, он решил узнать, что же написано на вывеске. Это оказался политехнический институт. «Ничего себе, размах! – Сергей с нескрываемой завистью почесал затылок. – Не то, что наш «пед».

На крыльце «политеха» солнце припекало немилосердно, и он свернул на  улицу с названием Весенняя, необычным для слуха жителя шахтёрского города, медленно побрёл по затенённой её стороне.

Несмотря на жару и духоту, усиливаемую безветренной погодой, прохожих было немало. Живой людской ручеёк тёк здесь в обе стороны, почти все скамьи с витыми чугунными боковинами были заняты. Вокруг было много молодых лиц. Но именно это почему-то тревожило Сергея больше всего. Он слышал, что в незнаком ему городе может быть скрыта опасность, что здесь надо быть настороже, «не зевать» и «не разевать рот по сторонам», как наставляла на последок на автовокзале мама, где они стояли в ожидании посадки в междугородний автобус.

Ему с особой остротой вспомнились её слова, когда он брёл среди молодых сверстников, напряжённо вглядываясь в их незнакомые лица. Однако никто не обращал на Сергея никакого внимания: кто-то был погружён в себя, многие громко общались со своими спутниками. И чем дальше он уходил от библиотеки по украшенной яркими цветочными клумбами Весенней, тем быстрее убывало охватившее вначале внутреннее напряжение. Город открывался ему своей привлекательной стороной. И мысли о возможной опасности улетучились сами собой. Он начал с интересом рассматривать цветы, деревья, красивые фасады домов, выстроенные здесь, в центре города, в стиле, читал где-то Сергей, «сталинского ампира».

Он дошёл до театра драмы с большими серыми колоннами. Отсюда до общаги было уже рукой подать. Но прежде Сергей заглянул в знакомый киоск, купил на вечер пирожков для себя и для брата.

…Евгений появился в ночлежке в начале одиннадцатого. Народ уже укладывался на ночь. А Сергей сидел на своей раскладушке в ожидании брата.

- Будешь пирожок? – участливо спросил он Евгения.

- Неа, - ответил тот. – Я в ресторане был, - и он с довольным видом погладил живот.

Сергей почувствовал запах вина.

- Завтра сочинение, ты чего? – нахмурился он.

- Так я именно этим вопросом и занимался, - буркнул в ответ старший.

- Не понял? –нахмурился Сергей.

- Слушай, давай спать, - сладко зевнул Евгений. – Завтра всё объясню… - Как ни странно, эти слова подействовали на Сергея, словно снотворное: он заснул быстро и спал без сновидений до самого утра.

Приводя себя утром в порядок, он старался не думать о предстоящем сочинении. Но куда от этого денешься, если рядом все только и говорят, что о первом экзамене? Понемногу и Сергея захватило общее волнение, внизу живота появились неприятные ощущения, и даже лёгкая тошнота подкатывала волнами. «Мандраж бьёт», - говорила в таких случаях мама.

Но он сумел взять себя в руки. Надел светлую рубашку с коротким рукавом, пиджак с брюками, купленные родителями к выпускному. «Вырядился», - подумал про себя. После путешествия в сумке, вещи «отвисли» на спинке стула, выглядели не слишком измятыми.

Ночью прошёл сильный дождь. День был хмурым, облачным. Измучившая всех жара, кажется, отступила. Без четверти десять они с Евгением пожелали друг другу удачи, послали друг друга «к чёрту» и расстались у входа в главный корпус.

Для экзамена будущим филологам выделили длинную, так называемую поточную, аудиторию. И когда Сергей нашёл эту аудиторию, показал преподавателю документы, которые тот сверил со списком, получил свои  проштампованные чистые пока листы бумаги и сел за свободный стол примерно посередине помещения, волнение исчезло, пришла уверенность, что этот барьер он возьмёт.

Сквозь открытые окна и двери проникал приятный сквознячок. Хотя многим абитуриенткам было жарко, они  обмахивались листами бумаги. В глазах рябило от многочисленных девчоночьих лиц, однако Сергей заметил в разных углах аудитории и двух-трёх парней. Но знакомиться и ними сейчас не было ни возможности, ни желания.

На вчерашней консультации он усвоил, что для пущей секретности работы абитуриентов после экзамена шифруются, что ему надо подписать только титульный лист, а исписанные им страницы сочинения – чистовик и черновик – после экзамена отделят от титульного листа, обозначат шифром и отдадут на проверку. Поэтому нельзя подписывать страницы, вложенные в титульный лист, и вообще, нельзя оставлять на них какие-нибудь метки. Каждую работу в обязательном порядке будут проверять два человека, а «двойки» и «пятерки» перепроверят еще раз. Всё – для того, чтобы нельзя было подойти к чьей-либо работе с пристрастием. На экзамен разрешается приносить с собой только документы, авторучки и трафареты для письма на нелинованной бумаге и ещё – воду.

Экзаменаторов-женщин было двое. Одна из них громко постучала по столу карандашом, требуя внимания.

- Как самочувствие? – обратилась она к абитуриентам. – Пока мы не объявили темы сочинений, больные могут уйти и потом написать с другим факультетом.

Она объявила, что во время экзамена запрещается разговаривать, самовольно покидать свое место, пользоваться шпаргалками, писать ручками разных цветов.В туалет можно не раньше, чем через два часа после начала экзамена и только в сопровождении дежурных. И так далее, и так далее. Под конец она объяснила, как правильно оформить работы.

В это время её коллега мелом на большой чёрной доске писала темы сочинений. На всё про всё отводилось четыре часа: прийти в себя, собраться с мыслями, выбрать тему, изложить мысли на черновике, перечитать и перепроверить написанное и переписать на чистовик.

Та, которая писала мелом, громким, хриплым голосом объявила темы:

-  Первая. Художественное мастерство Николая Васильевича Гоголя в создании словесного портрета героя в поэме «Мертвые души», - сказала она. – Вторая. Тема русской природы в пьесах Александра Николаевича Островского «Лес» и Антона Павловича Чехова «Вишневый сад». Третья. Образ Владимира Ильича Ленина в произведениях Владимира Владимировича Маяковского, - она выдержала короткую паузу. – Свободная тема звучит так: За что я люблю свою малую родину? Желаю успеха! Время пошло…

Сергей раздумывал совсем недолго: с литературными темами решил не связываться, начал писать о малой родине.

«Я родился и вырос в городе Прокопе. И многим ему обязан, - начал он своё повествование. - Здесь прошел ясли, детский сад, среднюю школу № 3, здесь выбрал себе будущую профессию журналиста, которым я обязательно стану после окончания филфака», - он немного погрыз пластиковый колпачок авторучки. 

«Впрочем, я не о себе – о городе моего детства, моей юности, - выстраивал он рассказ. - Сегодня в нём проживают 300 тысяч человек, и он занимает третье место в регионе. Мой город – это город шахт и шахтёров. Поэтому он живет нелегко, но у его жителей хорошие перспективы, чтобы хорошо жить, растить детей и не переживать о будущем», - мысли ложились на бумагу ровными строчками.

«Помню, в своей школьной юности, при встречах со сверстниками из Кузни, а тем паче, из областной столицы, мы – прокопчане – до хрипоты спорили о том, что наш город является самым лучшим в регионе. И нередко «выспаривали» первое место. Я любил, люблю и буду любить свой город, незатейливые улицы его городских поселков шахт «Черная гора», «Маганак», ровные ряды финских домиков поселка Ясная поляна, почерневшие от времени бараки Березовой рощи и светлые, новые  многоэтажки микрорайонов Тыргана. При этом все без исключения мои одноклассники, да и большинство моих учителей живут в частном секторе, в самых обычных простых домах», - записывал Сергей.

«Кстати, мой город, состоящий сплошь их одних шахтовых поселков, по площади больше европейского Парижа, он растянулся на десятки километров. И он – один из старейших городов области. Расположен в южной части огромного угольного бассейна», - он потеребил левое ухо, подумал, не отступает ли от темы?

«Мой город считают одним из крупнейших угледобывающих центров страны, - излагал Сергей. - И все соседи нашей семьи работают на шахтах. Они гордятся этим. И мои родители Иван Алексеевич и Валентина Никаноровна  работают на ордена Ленина шахте «Коксовая». Они тоже шахтеры, как и большинство моих земляков. Впрочем, родители моего отца – мой дед Алексей Васильевич и бабушка Аксинья Тимофеевна, а также родители мамы – Никанор Степанович и Матрена Ермолаевна тоже имели отношение к угольной отрасли. Поэтому они всегда дружно празднуют День города, который отмечается в последнее воскресенье августа, потому что совмещён с профессиональным праздником – Днём шахтёра. Ох и гуляют же тогда с песнями и весельем наши большие семьи!»

«Мне посчастливилось жить в Прокопе, когда город достиг пика своей угольной славы, - излагал он на черновике. - Его по праву называют «угольной жемчужиной». В городе добывают по 25 миллионов тонн угля в год! Поэтому зимой белый снег не держится здесь и одного дня! А что вы хотите: круглосуточная добыча угля и такая же круглосуточная работа трехсот городских котельных делают свое дело. Но я и мои одноклассники гордимся, что мы -  прокопчане! «И нам, прокопчанам, нет дел непосильных!» - сказал поэт…»

Мысли текли свободно, он легко вспоминал сейчас то, что читал об истории города, когда бывал на работе у брата в городском музее: «У моего трудового, рабочего города всегда была нелегкая судьба. С самого начала зарождения…Правда, его называют городом, рожденным Октябрем. Хотя я знаю, что как поселение, он гораздо старше 1917-го года. История его появления непроста. В начале XVII века была основана Кузнецкая крепость. А в тридцати верстах от неё заложили мужской монастырь. Селившиеся вокруг крестьяне работали на землях монастыря. Спустя несколько лет возле монастыря появилось село Монастырское. Немного позже - село Усяты. К началу ХХ века на территории современного города стояли уже три больших села, включая село Прокопьеское, которое ещё до Великой Октябрьской социалистической революции стало центром одноимённой волости. Уголь здесь тогда ещё не добывали. Он залегал слишком глубоко. И для его получения надо было создавать шахты».

В аудитории вдруг громко и резко зазвучали голоса, сбившие Сергея с мысли. Он поднял голову и увидел, как несколько дежурных, которые бесшумно прогуливались вдоль рядов пишущих, теперь выводили под руки упирающуюся девушку с пунцовым лицом. Она вырывалась и громко возмущалась.

- Со шпорами попалась, - шепнула в ответ на его немой вопрос соседка справа и снова уткнулась в свои листочки. Он пожал плечами и тоже вернулся к своей писанине.

«Первые штольни и шахты появились в поселении в конце 1917 года, - он заставил себя забыть о девушке со шпаргалкой, понимая, что здесь, на экзамене, каждый за себя и сам решает свою судьбу. – Сюда прокладывается железная дорога. Растет число жителей. А в мае 1931 года рабочему посёлку присвоили статус города. С годами мой город становится крупным промышленным центром. За успехи в добыче углямой город награждён орденом Трудового Красного Знамени».

Может уже достаточно? Сергей посмотрел на часы: полтора часа пролетели незаметно. Но нужна ещё концовка – заключение, выводы. И он снова взялся за авторучку.

«Я горжусь тем, что мой город - один из основных центров добычи коксующегося угля в России. Сегодня здесь работают 16 угольных шахт. Профессия шахтёра у нас в городе самая уважаемая. Многие ребята хотят быть шахтёрами, смело спускаться под землю, чтобы добывать нужный стране уголь, который недаром называют «чёрным золотом» и «настоящим хлебом промышленности».

«Но кроме шахт в городе работают такие заводы как «Электромашина», шахтной автоматики, Прокопьевский дрожжевой завод, знаменитая на всю страну Прокопьевская табачная фабрика, швейная фабрика «Горнячка» и другие предприятия. Появляются новые производства… Многое делается для отдыха и лечения людей. На южной окраине города стоят знаменитые санатории «Прокопьевский» и «Шахтер», а также здесь есть Зенковский парк с большим прудом, популярный среди горожан в летнее время. А зимой в парке прокладывают лыжные маршруты. Действуют спортивный комплекс «Снежинка», дворец спорта с бассейном, стадион «Шахтёр».

Он подумал и добавил ещё: «Я горжусь своими знаменитыми земляками. У нас в Прокопьевске жили, учились и работали летчик-космонавт Волынов Борис Валентинович,  дважды Герой Советского Союза; Ворошилов Капитон Яковлевич – шахтер, Герой Социалистического Труда; Сергей Кайдан-Дешкин – автор известной пионерской песни «Взвейтесь кострами, синие ночи». Олимпийская чемпионка, чемпионка мира по лыжным гонкам Галина Кулакова кончила Прокопьевский техникум физической культуры».

А в самом конце Сергей дописал: «Я люблю гулять по улицам своего родного города. И всегда внимательно присматриваюсь к нему, к его переменам, к новым стройкам, к людям. И от всей души радуюсь добрым переменам в судьбе моих земляков, в судьбе моего города».

Он торопливо перечитал текст, подправил кое-где, добавил знаков препинания и, уже не торопясь, стал переписывать работу начисто. Старательно выводил буквы, потому что почерк у него был тот ещё: иногда сам не мог разобрать свои каракули. Поэтому надо было постараться, чтобы проверяющие поняли все его слова…

Сергей сдал работу одним из последних. Аудитория почти опустела, когда он вышел на ступени широкого крыльца главного корпуса. Здесь толпился поступающий народ. Абитуриенты участливо рассказывали о тех, кто попался со шпорами, кто-то хвалился, что сумел «надуть» экзаменаторов. На улице было сыро от недавно прошедшего дождя. На другой стороне крыльца, в небольшой толпе он заметил Евгения, тот молча, со скептической улыбкой слушал очередного разошедшегося оратора.

Сергей подошёл и тронул брата за руку.

- Ну как? – с тревогой спросил Евгений. – Написал?

- Ага, - ответил Сергей и только сейчас почувствовал, что сильно устал от четырёхчасового напряжения. – А ты?

- Я – что?! – хмыкнул брат. – У меня – гарантия…

- Как это? – удивился Сергей.

- Слушай, умираю, есть хочу. Знаю одну неплохую столовку. Пойдём, там всё расскажу.

Они проворно вышли на Советский проспект, торопливо продефилировали мимо драмтеатра, перешли на другую сторону улицы. Здесь в первом этаже красивой жилой пятиэтажки расположилась столовая. Здесь давали комплексные обеды ценою в рубль. Они набрали на подносы тарелки с салатом, борщом и котлетами с макаронами, стаканы с компотом, взяли по булочке и уселись за свободный столик.

Сергей насыщался, торопливо глотая еду, а Евгений жевал, не спеша, и с удовольствием рассказывая о своей «гарантии». В прошлом году он за сочинение «отхватил» тройку, а для поступления нужна была только пятёрка. Тогда он понял, что для выигрыша в этой лотерее нужна гарантия. И он познакомился с молодой девицей с кафедры русского языка, которая была в приёмной комиссии, проверяла работы абитуриентов. В перерыве между другими экзаменами он сводил её в кино, в кафе. А потом они целый год созванивались по телефону.

- Я попросил её помочь с сочинением, чтобы получилось только «отлично», - Евгений неторопливо принялся за котлету. – А вчера вечером мы посидели с ней в ресторане. Ну, она всё мне всё и объяснила: «намарать» не больше трёх страниц, писать только короткие фразы, использовать только те слова, которые знаешь на сто процентов, как пишутся. А сегодня, когда я сдал работу и выходил из аудитории, забрала у меня авторучку.

- Зачем? – удивился Сергей, дожёвывая булочку.

- Она ею ошибки мои подправит, - Евгений отставил компот. – Невкусный, - поморщился он.

- Нормальный компот, - не согласился младший. – Только я не пойму, как она твою работу вычислит? У них же всё там зашифровано.

- Вычислит, можешь не сомневаться. Ты-то как? Уверен, что нормально написал? – снова с тревогой спросил он Сергея. Тот пожал плечами:

- А хрен его знает! У меня гарантии не было. Завтра узнаем оценки…

Они ещё немного погуляли по улицам, вышли на красивую городскую набережную вдоль реки, которая поразила Сергея своей почти необъятной ширью. Ничего подобного в Прокопе не было: там через весь город текла небольшая речушка с чёрной от шахтовых стоков водой. А здесь, прямо напротив набережной, расположился большой, заросший кустарником и тополями, остров, соединённый с берегом понтонным мостом.

- На острове – городской пляж, - со знанием дела сообщил Евгений.  – Как-нибудь сходим, искупаемся.

В общагу они вернулись к вечеру. Все её обитатели были на месте. В комнате стоял гул от возбуждённых голосов: парни оживленно обменивались впечатлениями от первого экзамена. И только Ашот тихо сидел на своей раскладушке – лицом в угол.

- Ты чего, Ашот? – подошёл к нему Сергей. Тот отмахнулся от него.

Сергей обошёл его постель и оказался с ним лицом к лицу. По его покрытыми вечерней щетиной щекам катились слёзы.

- Ты чего? – растерянно повторил Сергей.

Тот тяжело вздохнул, поднял полные влаги глаза:

- Она гавариль, сто ашыпак. Я дэньги даваль. Она – нэт, мылицию заву. Гаварыт, ухады, сто ашыпак – рэкорд.

- Да кто тебе так говорит? – не понял Сергей.

- Пэрипадаватэл, - всхлипнул маленький Ашот. - Мне мама Армэния гавариль: Сибири нэмнога дэнги дай, – вазьмут энститут. В Армэния нада много дэнги энститут давать… У мами много дэнги нэт!

Серей увидел, что в ногах у Ашота стоит чемодан, а его стул был пуст.

- Ты что, собрался уезжать?

Ашот кивнул: «Мама сказал – срочна эжай дамой». Он с несчастным видом поведал, что позвонил маме, рассказал, что с треском провалился на первом экзамене, что преподаватель однозначно заявил: ждать результата при таком количестве ошибок – бессмысленно. Мама ему приказала срочно возвращаться. Он забрал из приёмной комиссии документы, съездил на вокзал, купил билет. Поезд отправляется сегодня вечером. Так что пора идти.

- Ти – сам кароший! Ти – паступишь! – Ашот встал, они обнялись с Сергеем. Остальные обитатели лишь с сожалением посмотрели ему вслед, когда, ссутулившись, он покидал комнату.

Сергей проводил его до выхода из здания.

- Удачи тебе, Ашот, - пожелал на прощанье.

Не оглядываясь, Ашот помахал в ответ свободной рукой…

На следующее утро погода опять наладилась: ярко светило солнце, обещая вернуть в город июльскую жару. Их ночлежка снова быстро опустела: все помчались узнавать оценки за вчерашний экзамен, надеясь, конечно, на лучшее. Сергей и Евгений расстались всё на том же крыльце у главного входа, договорившись встретиться здесь же.

Сергею кто-то подсказал, что списки с оценками филфаковской абитуры вот-вот вывесят в коридоре второго этажа, и он стремглав бросился туда. На втором этаже толпилось столько представительниц женского пола, что пробраться к стендам было почти невозможно. Да и никаких списков на них ещё не было. Однако все хотели пробиться поближе, чтобы побыстрее узнать результат.

Вдруг вся эта орава заволновалась, забурлила, расступаясь перед двумя девушками, в одной из которых Сергей узнал секретаршу из приёмной ректора. В поднятых над головой руках она держала листы с ровными машинописными строчками. Вторая молча помогала ей расталкивать толпу. Абитуриенты расступались перед ними и тут же снова смыкались плотной стеной. 

Встав на цыпочки, Сергей смотрел поверх голов, как девушки начали развешивать списки на стендах. Вдруг гул толпы перекрыл горестный вопль, следом раздались громкие рыдания. Секретарша со своей напарницей кое-как выбрались из толпы и, поправляя свою одежду и причёски, с гордым видом удалились.

Прошло не меньше двадцати минут, прежде чем Сергею удалось добраться до стендов. Вокруг ручьями текли слёзы, слышались всхлипывания и стоны. Правда, попадались и лица, светившиеся счастьем. Толпа быстро редела. Наконец, он мог различать фамилии, они были расположены по алфавиту. Сергей искал свою и никак не мог найти. Он побледнел от охватившего его внезапного страха, почувствовал, как сердце заколотилось так, словно готово было выскочить наружу, в глазах потемнело. «Не сдал!», - решил он. – Но почему нет фамилии?»

Он сделал несколько глубоких вдохов, заставив себя успокоиться, снова начал читать списки, ведя по бумаге пальцем. И ему снова стало не по себе от того, что почти напротив каждой второй фамилии было написано «неудовлетворительно».

Наконец, он увидел свою фамилию и оценку «удовлетворительно». Он смотрел на это слово и не верил глазам: «Столько усилий и всего лишь «трояк»?!» Раздосадовано подумал, что теперь: сдавай не сдавай, - не хватит баллов, чтобы дотянуть до проходного…

И тут его осторожно похлопали по спине. Он обернулся, перед ним стояла Наталья, с которой его познакомила на консультации одноклассница брата. Очки в тонкой оправе из светлого металла делали её лицо интереснее, выразительнее, чем показалось ему в первую встречу. Он отметил её узкие синие джинсы и светлую футболку с иностранной надписью. Она, кажется, из Ростова, вспомнил Сергей.

- Как успехи? - спросила она.

- Трояк, - невесело усмехнулся он. – Думаю, шансов нет…

- Напрасно так думаешь, - хмыкнула Наташа. – У меня тоже тройка. Но я сдаваться не собираюсь. В Ростове мне не поступить.

- Почему? – вежливо поинтересовался Сергей.

- У нас это дорого стоит, - ответила девушка, тряхнув светлыми волосами. – Пойдём, покурим на крылечке…

На улице она уселась прямо на прогретую солнцем ступеньку, порывшись в сумочке, достала новую пачку «Стюардессы», протянула Сергею. Он осторожно присел рядом, неумело выковырял одну и протянул её сигарету и пачку.

- А себе? Или не куришь? – она насмешливо глянула на него.

- Ага, - хмуро кивнул Сергей.

Она достала спички, прикурила, ловко прикрывая в ладошках огонёк, глубоко затянулась.

- А ты откуда? - выдохнула девушка целое облако дыма. – А, местный…

- Ага, - кивнул он снова. – Забыла? Из Прокопы.

- Из шахтёров, значит… У нас тоже есть шахтёры, хмурый народ. Совсем как ты. Только зря ты нос повесил, видел, сколько народу враз отсеялось? А мы – остались. И впереди ещё три экзамена, это наши шансы. Говорю тебе, я сдаваться не собираюсь и тебе не советую. – Она загасила окурок об ступеньку и щелчком отправила его в урну. «Ловко!», - оценил Сергей. И тут же забыл о ней, услышав голос Евгения:

- Вот ты где! - он поднялся навстречу брату.

- Ну, как? – спросил его старший.

- Трояк! – махнул рукой младший.

- Да ты что?! – встревожился Евгений. – Ты же у нас писатель! Ошибок, наверное, настряпал?

- Не знаю, - настроение Сергея опять упало до нуля. – Я как работу сдал, больше её не видел. Чувствую, шансов у меня нет…

- Погоди ныть, – оборвал Евгений. – Двоек у народа много?

- Не меньше половины…

- Так это – шанс! Чай, не на истфак поступаешь.

- А у тебя-то как? – спросил, наконец, Сергей старшего.

- Отлично, - пожал тот плечами. – Сейчас не обо мне. Как по остальным предметам себя чувствуешь? Русский с литературой, надеюсь, учил?

- Да, - Сергей вздохнул. – А вот английский с историей…

- Так, - почесал за ухом Евгений. – Историю, пожалуй, смогу взять на себя.

- Опять гарантия? – усмехнулся Сергей невесело.

- Посмотрим, - уклончиво ответил старший. – А вот над английским придётся поработать.

…В их большом общежитии тоже царило уныние вперемежку с радостью. Среди тех, кто «завалил», были оба абитуриента из Чечено-Ингушетии. Они и парень из Ижморки уже уехали домой. Их раскладушки и раскладушка Ашота сиротливо выделялись своим голым видом: вездесущая Петровна успела унести их постельные принадлежности. Но это были ещё не все потери: завтра утром домой собирались выезжать из ночлежки ещё пятеро «двоечников».

Петровна предупредила всех, чтобы, не дай Бог, не устроили на прощанье гульбы: «Знаю я вас… Сама ночевать останусь. Если что, Зайцеву докладную напишу. Он – ректору. А у Николая Николаевича разговор короткий – домой отправит без лишних слов», - доходчиво объяснила она обитателям, потрясая уже знакомым Сергею указательным пальцем.

Однако удержать парней, решивших напоследок «залить» неудачу, было невозможно. Двоечники сбросились и послали в магазин гонца, который вскоре вернулся с полной авоськой высоких узких бутылок алжирского сухого вина тёмно-бурого цвета. Ещё купил несколько плавленых сырков «Дружба» и банок кильки в томате, батон «Докторской» колбасы и много хлеба.

- Нет, мы лучше прогуляемся, - ответил Евгений на предложение присоединиться к прощальному ужину и потянул младшего на перегретую солнцем улицу. 

- Жрать хочется! – выразительно сформулировал Сергей.

- Следи за базаром, филолог! - одёрнул его Евгений. – Ладно, знаю одно местечко. Недорого и пальчики оближешь…

Они пошли под палящим солнцем в сторону главной площади, свернули на улицу Красную искоро добрались до магазина спорттоваров «Буревестник». Торцом к нему располагалась «пищевая» точка с названием «Блинная».

В меню значились блины со сметаной и маслом, блинчики с мясом, творогом и яблоками. Были даже блинчики с омлетом. От одного блинного запаха у Сергея буквально потекли слюнки. Но здесь была очередь, и пришлось её выстоять. Сергею сразу вспомнилось, как дома едва ли не каждый выходной мама пекла блины. И он всегда уплетал десяток за раз, запивая горячую, прямо со сковороды, стряпню, холодным молоком.

Здесь тоже блинчики выпекали на чугунных сковородках на виду у всех. Кроме того, двум поварихам помогал большой раскалённый металлический горячий кругляш. Он медленно вращался, выпекая бесконечную ленту, которая обрезалась автоматически: раз – и получался квадратный блин. Его вручную заправляли начинкой и клали в духовку, доводя до хрустящей корочки!

Братья взяли по три порции разных блинов с чаем, благо цена была очень умеренной. И принялись с удовольствием поглощать их. «Очень вкусно!» – похвалил поваров знающий толк в блинах Сергей.

Потом они звонили домой с главпочтамта. Сергей бодро доложил маме, что всё нормально: самый тяжелый барьер он преодолел и теперь готовится к новым трудностям… 

А после братья бродили по улицам, стараясь выбирать теневую сторону. Обсуждали предстоящую тактику на оставшиеся экзамены. Следующим испытанием у Сергея были литература с русским, у Евгения – история СССР.

- Тебе надо обязательно получить пятёрку, – горячился Евгений. – Говори перед комиссией, не умолкая, всё, что знаешь и не знаешь по вопросам билета. Убалтывай их, как можешь! Вот ты взял билет: сядь, успокойся, вчитайся в вопрос. Потом осмотрись – там лежат программы экзаменов, разные там справочники. В них – куча информации, подсказок. Надо только внимательно их просмотреть. Плюс, ты сам что-то всегда знаешь по своему вопросу. Дальше, оглядись потихоньку вокруг: где-то рядом сидит отличница-зубрила, которая знает больше тебя. Выбери момент и незаметно спроси у неё то, чего не знаешь. Народ у нас добрый, готов помочь. Только, повторяю, незаметно, не переборщи, чтобы не выставили из кабинета… - подробно наставлял он брата.

- И ещё, - не унимался он. – Ответ подробно пишешь на бумаге. Забудешь чего или мысль потеряешь – в бумажку заглянешь. И не лезь вперёд отвечать: положено 45 минут на подготовку, высиди их. Лучше десять раз всё повтори…

- А сам ты как? – вклинил слово Сергей. - Гарантия есть? - Старший коротко глянул на него и многозначительно промолчал.

Они решили, что готовиться будут в библиотеке.

В общагу вернулись, когда солнце коснулось далёкого горизонта за рекой. Петровна сердито посмотрела на них, выйдя навстречу из своей каптёрки. Сверху доносился шум голосов.

- Вижу, что не вы, - проворчала она.– Но прошу, уж за порядком последите. Пусть укладываются понемногу.

Братья сначала заглянули в туалет, чтобы после не заморачиваться с вечерним моционом.

В ночлежке дым стоял коромыслом. Парни поставили квадратом опустевшие раскладушки, в середине было несколько стульев с остатками питья и закуски. Вино почти закончилось, вокруг стульев на полу валялись пустые бутылки. Курили все, кроме одного. Им был Пётр из Анжерки, который надеялся стать физиком. Он в одежде мирно спал на своей постели, всхрапывая на громкие взрывы гогота, который раздавался в ответ на редкие остроты очередного рассказчика.

Несмотря на разные отметки, в кампании царило хорошее настроение. По очереди рассказывали анекдоты. Братьям настойчиво предложили присоединиться, однако они сумели отказаться. Сергей распахнул окно настежь, чтобы впустить в комнату больше свежего воздуха и начал демонстративно разбирать своё ложе.

Как ни странно, парни быстренько допили остатки вина, как могли, убрали за собой следы пиршества. Через полчаса все уже лежали по своим местам, а кое-кто даже начал мирно посапывать.

Сергею снова не спалось. Ему мешал запах дыма, а ещё – он заново переживал впечатления прошедшего дня. Ещё он почувствовал, что скучает по дому. Это была не хандра, а, скорее, лёгкая грусть, которая приходила в те часы, когда на незнакомый город опускались сумерки. Хотя не прошло ещё и недели, как покинул родные стены. «Родители наверняка уже спят, - думал Сергей. – Как они там?» Он знал, что они по-разному переживают за него: у мамы это проявлялось в том, что она становилась излишне говорливой, начинала вслух строить разные версии и прикидывать, к чему каждая из них может привести. Отец, напротив, больше молчал и только много курил.

Грустно становилось и от того, что он больше никогда не станет маленьким и даже в школу ходить больше не будет. Может, станет студентом…Боженька, помоги, мысленно попросил он и уснул.

Рано утром к ним пришёл Зайцев, за ним Петровна.

- Пили, говоришь? – громко спрашивал он женщину.

- Пили, курили, ржали, как кони! – сердито отвечала она.

Парни повскакали с мест, побежали в туалет от грозной парочки. Сергей с Евгением тоже проснулись, но не вставали, так как не чувствовали за собой вины.

- А вы – чего?! – рыкнул на них замректора.

- Этих не тронь. Эти не пили, - встала на защиту братьев Петровна.

- А, бригадир! – узнал Зайцев Сергея. - Давай-ка помоги убрать лишние раскладушки. Вам же свободнее будет.

И вскоре в ночлежке имелось лишь девять раскладушек. Парни, оставшиеся при них, распределили их по своему желанию: четыре – одной стороны от прохода, пять – с другой. Спальные места братьев остались там, где были.

Три следующих дня Сергей и Евгений провели в читальном зале. Там же ели и дремали в неудобных позах, подложив под голову учебники, а после библиотечного сна снова принимались набивать мозги правилами, цифрами и фактами.

Вечером накануне второго экзамена Сергей начал волноваться не на шутку. С утра он побывал на консультации, однако, особой ясности в то, как надо действовать, чтобы с гарантией получить хорошую оценку, она не внесла. Напротив, волнение абитуриентов только усилилось. Сергей всё не мог отделаться от навязчивой мысли, что в случае неудачи придётся с позором возвращаться в Прокопу. Он не мог этого допустить и, как мог, гнал от себя страх перед неизвестностью.

Евгений опять исчез этим вечером, не объяснив толком, куда и зачем. Сказал, что вернётся, как и в прошлый раз, часов в десять. Но младший решил не ждать брата, лег пораньше и уснул так крепко, что не слышал, когда тот вернулся. 

…Уже под утро Сергей увидел во сне свою школьную учительницу литературы Ксению Фёдоровну, которая по настоящему увлекла почти весь их класс русской и советской классикой, декламируя наизусть десятки стихов и поэм, помогая разобраться в тонкостях задумок  великих авторов прозы. Он увидел себя во сне бредущим по пустому школьному коридору, чувствовал растерянность от того, что в школе никого нет. И тут она вывернула ему навстречу из своего кабинета, обрадовалась, увидев его, сказала: «А я уже подумала, что на мой урок никто не придёт!» Пропустила его вперёд себя в пустой класс. Он вошёл, оглянулся, а её уже не было, она исчезла…

И Сергей проснулся.

В окно отсвечивало утреннее солнце. На соседней раскладушке мирно спал Евгений. Кое-кто из ребят уже встал, одевался. В комнату зашёл будущий физик Пётр, вытирая на ходу мокрые волосы. Часы на руке показывали восемь. На этот раз ему пришлось поднимать Евгения.

Сергей снова для солидности одел свой костюм.

Братья вновь расстались на крыльце главного корпуса и, договорившись встретиться здесь же или в ночлежке, пожелали друг другу удачи. Сергей быстро нашёл нужную аудиторию. Возле неё маячило десятка полтора девчонок и один невысокий парень, явно постарше его. Русые волосы у того были аккуратно уложены на пробор – волосок к волоску, огромные очки на широком носу скрывали половину лица. Сергей отметил его отутюженный костюм, портфель в руках. Но держался он особняком от всех, явно нервничая.

- Кто последний на сдачу? – спросил его Сергей. Парень вместо ответа лишь неопределённо пожал плечами.

- Заходи, - предложила ему стоявшая ближе всех к двери девушка. – Там как раз есть одно свободное место.

- А сама, почему не заходишь? – повернулся к ней Сергей.

- Я боюсь, - она закатила глаза в потолок. – Лучше ещё почитаю. И вообще экзамены я сдаю всегда одной из последних.

Только сейчас Сергей заметил, что у всех, кто здесь стоит или сидит, в руках книги – учебники, книги с текстами авторов или толстые тетради. Книги в беспорядке лежали на полу, на стоявших вдоль стен пустых стульях.

Тут из аудитории выскочила кудрявая шатенка в длинной юбке, с лицом пунцового цвета.

- Ну как, Юля? - бросились к ней несколько человек.

- Тройка! – раздосадовано всплеснула та руками. – Они так гоняют, так гоняют! Я просто запуталась.

Потом глянула сердито на Сергея, сжала кулачки, приказала:

- Чего уставился, ну-ка отвернись! - Сергей смущённо отвернул голову, но всё равно краем глаза успел заметить, как та ловко выдернула откуда-то из-под юбки стопку шпаргалок и передала их одной из соседок.

Тут из дверей выглянул молодой человек и громко произнёс:

- А почему никто не заходит? Что, нет желающих?

- Есть! – неожиданно для самого себя произнёс Сергей. – Можно мне? – и его пропустили в аудиторию.

Здесь царила тишина. Отдельно друг от друга были расставлены шесть столов: по три в два ряда. За четырьмя из них сидели абитуриенты. Напротив них, за двумя сдвинутыми вместе столами расположились два преподавателя: слева – сурового вида женщина среднего возраста в строгом одеянии, справа – тот высокий светловолосый парень в футболке, который позвал Сергея. Сбоку от них стоял ещё один стол, на котором лежали справочники и программы.

- Давайте ваш зачётный лист, – немного торжественно произнесла женщина. - Берите билеты и садитесь готовиться.

Сергей подал ей свой документ. Та внимательно сверила приклеенную к нему фотографию с сергеевой физиономией и положила его лист в стопку к другим. На её столе «лицом» вниз лежали рядами билеты по литературе, на втором столе – по русскому языку. На них вырисовывались выдавленные следы от напечатанных на машинке слов и цифр, но разобрать их было невозможно.

Сергей сначала взял билет справа, потом слева. Он объявил их номера: по русскому был номер 20, по литературе – 13. Потом взял несколько чистых листов бумаги и присел на свободное место – как раз напротив преподавателей.

Лишь теперь он прочитал задание. По литературе выпало «А.С. Пушкин – мастер прозы (на примере одной или нескольких «Повестей Белкина») и «Художественный смысл поэмы А. Блока «Двенадцать».

А в билете по языку первым вопросом было «Словосочетание. Строение словосочетания. Виды словосочетаний». Вторым – предлагалась цитата из Ахматовой: «Нет и не было ни одной, говорящей по-русски семьи, где дети могли бы вспомнить, когда они в первый раз слышали это имя и видели этот портрет, но все мы бесчисленное количество раз слышали от трёхлетних исполнителей «Кота учёного» и «Ткачиху с поварихой» и видели, как розовый пальчик тянулся к портрету в детской книге, и это называлось «дядя Пускин».

Конечно, в предложении отсутствовали знаки препинания и кое-где буквы в словах – ему их надо было поставить. Некоторые простые предложения из этого сложного предложения предстояло разобрать по членам. А некоторым словам надо было сделать фонетический и морфологический разбор.

В первые минуты от волнения у Сергея всё в голове перепуталось: имена и фамилии героев, правила языка, - перемешались в кучу. Но он, как говорится, сумел взять себя в руки. Сначала решил приняться за вопросы по русскому. Расставил в цитате запятые, вставил пропущенные буквы, разобрал слова и предложения. Со словосочетанием тоже вроде бы справился. Недаром в аттестате по русскому была пятёрка. Ответы подробно  записал.

«Повести покойного Ивана Петровича Белкина» Сергей и сам читал, и с Ксенией Фёдоровной на уроках они подробно разбирали этот творческий период Пушкина. На всякий случай он подошёл к столу со справочниками, порылся. В одном из них обнаружил информацию о «болдинском» периоде Александра Сергеевича – осень1830 года – вот когда написаны «Повести»! И одна из них  под названием «Станционный смотритель».

Напряг память – вспомнилась фамилия смотрителя – Вырин и имя его дочери Дуняши. Ксения Фёдоровна говорила, что автор сочувствует Вырину, переживает с ним бегство его дочери. Что в описании жизни смотрителя видна любовь писателя к своему герою. А философский подтекст повести связан с библейской легендой о блудном сыне, которая в доме Вырина «развешана» автором в виде картинок на стенах. Сергей торопливо пересказывал всё это экзаменаторам:

- Вырин надеется, что Дуня вернется к нему, но она не возвращалась, - его ответы по «языковым» вопросам им, кажется, понравились и это его вдохновило.- Опыт Вырина подсказывает ему, что его дочь будет обманута и брошена. А для смотрителя честь – превыше всего. И отец Дуни пытается спасти дочь от того, что он считает её погибелью…

- Хватит, достаточно, - остановила его строгая дама, и Сергей почувствовал, что суровые складки на её лице слегка разгладились. – Давайте перейдём к Блоку.

- Поэма «Двенадцать» написана Александром Блоком в начале 1918 года,– так же быстро зачастил Сергей, постоянно заглядывая в свои записи. – В ней отразилась позиция автора по отношению к Великой Октябрьской социалистической революции. – Он перевёл дыхание.

– Это поэма о революционном Петрограде, о её героях, о том, что через этих людей в мир идет весть о человеческом освобождении. Он показал в своей поэме революцию как очистительный пожар, в огне которого все старое должно быть уничтожено, - и Сергей, слегка привстав, вдохновенно продекламировал:

- Мы на горе всем буржуям

Мировой пожар раздуем,

Мировой пожар в крови —

Господи, благослови!

Он продолжал говорить о том, что вьюга революции начинается с первых же строк поэмы, что черное небо и белый снег – символы того, что творится в душе каждого из участников грандиозных событий, которые произошли в стране:

- Черный вечер,

Белый снег.

Ветер, ветер!

На ногах не стоит человек...

- Старый, прогнивший мир олицетворен в поэме уличным псом: «И старый мир, как пес безродный, Стоит за ним, поджавши хвост». Представителями этого старого мира у Блока становятся и «буржуй на перекрестке», и «длиннополый» поп… - он, как говорится, вошёл в раж. У него ещё немало наметок о поэме было написано на бумаге.

Но его вновь прервали.

- Ну, как вы думаете, Василий Петрович? – у экзаменаторши на лице светилась грустная улыбка.

Светловолосый в футболке всем телом повернулся к своей напарнице и одобрительно кивал:

- Я с вами полностью согласен, Ариадна Александровна, - он тряхнул головой и как-то картинно протянул к ней свои большие ладони с широко растопыренными пальцами.

Сергею показалось, что слова Василия Петровича прозвучали немного высокопарно. Он смотрел на них, затаив дыхание, ведь прямо сейчас решалась его судьба.

- Отлично, - сказала дама и расписалась в зачётном листе.

Сергей выскочил из аудитории, будто на крыльях вылетел.

- Что получил? Как там? – накинулись на него с расспросами девчонки. И даже тот в отутюженном костюме подошёл, нервно разглаживая свои небольшие аккуратные усы.

- Оценка – вот! – Сергей вскинул вверх правую руку с раскрытой пятернёй. Выбрался из девичьего круга и помчался по коридору, выкрикивая: «Свобода, свобода, эх, эх, без креста!  Тра-та-та!»

На крыльце его уже ждал Евгений.

- Отлично! – прокричал ему прямо в ухо Сергей.

Тот поморщился:

- Молодец! – похвалил старший. – А говорил…

- Ты-то как? – вспомнил Сергей.

- Взял своего «петуха», - образно ответил брат. – Пойдём, поедим. А то живот подвело…

В общежитие они вернулись к вечеру. И узнали от Петровны, что жертвами очередного экзамена стали ещё четыре человека. Чтобы не было пьянства, Зайцев распорядился, чтобы они сегодня же выехали по домам.

Братья растерянно осмотрели комнату. Здесь осталось только пять раскладушек, которые снова переставили местами. Только постели Сергея и Евгения оставались на старых точках. На двух сдвинутых вместе раскладушках физик Пётр и ещё двое парней играли в подкидного дурака.

- Поздравляю, парни, - искренне произнёс Евгений. – Возьмёте нас с братом в игру. Те подвинулись, приглашая их…

Следующим экзаменом у Сергея была история, у Евгения – английский. Честно говоря, школьный «объём» по истории СССР младший после выпускного перелистал не на один раз. Но бесчисленное количество разных дат, имён и событий путались в голове. Определённо, с историей надо было что-то делать. Он так честно и сказал Евгению, когда они проводили очередной день в читальном зале.

- Ладно, - ответил Евгений, почесав за ухом. – Над этой проблемой надо поработать. – Он вздохнул. – Тебе библиотека ещё не надоела? Так и лето пролетит, не заметим.

- Что предлагаешь? – сладко зевнув, спросил Сергей.

- Пойдём завтра на пляж. Искупаемся, на солнышке полежим. Книжки с собой возьмём, там почитаем.

…Утро снова было солнечным и снова обещало дневную жару.

Братья прихватили с собой одно одеяло, упаковав его в сумку вместе с книгами от всевидящих глаз Петровны. По прогретой набережной они дошли до понтонного моста и вместе с нескончаемой цепочкой горожан перебрались по его шаткой спине на остров. Когда по песчаной тропинке они миновали ивовые заросли и вышли на пляж на другой стороне острова, им открылась широкая панорама реки, которая быстро несла свои воды. На противоположном обрывистом берегу высилась стена соснового бора. Ниже по течению по большому автомобильному мосту, опирающемуся на мощных бетонных «быков», катили машины и мотоциклы, громко тукал на рельсовых стыках трамвай.

Сергей с восторгом осматривался вокруг.

- Рот закрой! – привёл его в чувство старший. – Поспешим, а то все лучшие места займут.

На пляже, действительно, народу было уже полно. Усыпанный галькой, берег был устлан яркими лоскутами материи и мужскими и женским телами. В воде плавали и плескались люди, громко визжали и кричали дети. Но братьям удалось выискать местечко у воды, по соседству со стайкой стройных девчонок.

Парни расстелили одеяло, обнажили свои бледные тела и первым делом решили искупаться. Сергей не привык ходить по такой колючей поверхности, галечник колол ступни, заставляя его ковылять к воде мелкими неловкими шажками. Зато Евгений твёрдо и прямо продефилировал мимо девушек, которые дружно скосили глаза в его сторону.

Они плавали минут двадцать. Речная вода вначале показалась холодной, но они быстро привыкли к разнице температур. Впрочем, Сергей плавал «не особо»: он пешком в воде поднимался выше по течению, потом река сама несла его вдоль берега, он лишь чуть шевелил руками и ногами. Евгений же плавал отлично и мощными гребками боролся с течением.

Потом они лежали под горячими лучами солнца. Старший лениво перебрасывался ничего не значащими фразами с одной из девчонок, которая расположилась ближе других. А Сергей, закинув руки за голову, прищурившись, смотрел в бездонную чистую синеву неба. И небо представлялось ему огромным морем, которого он ещё никогда не видел. Небесная голубизна казалась ему такой же бездонной и безбрежной…

- Спишь, что ли? – тряхнул его за плечо брат. – Пойдём ещё купаться.

Они снова направились к воде, за ними потянулись и их соседки. Гурьбой они плескались в речной прохладе, брызгали друг на друга водой, девушки весело и громко смеялись любой шутке братьев. Наконец, с посиневшими от купания губами, все растянулись на своих лежанках. Грелись под палящими лучами, оживлённо переговариваясь и хохоча.

Потом они ещё пару раз купались, загорали. Про учебники так ни разу и не вспомнили.

Братья прилично обгорели, их плечи, руки, ноги и лица заметно порозовели. И они решили возвращаться в ночлежку. Евгений начал быстро одеваться, а Сергей только сейчас обнаружил, что его одежда: брюки и цветная с большим модным воротником рубашка, - исчезли. Он растерянно посмотрел тут, там, заглянул под одеяло – вещей не было.

- Что делать? – досадовал Сергей. – И я, лопух, не заметил, как одежду «свистнули»… Где теперь её искать? Как в общагу идти? В плавках? 

- А мы девицами увлеклись-отвлеклись. То-то они быстренько смылись, - в тон ему ворчал Евгений. – Ну, не переживай ты так. Вещи не вернёшь. Будешь в брюках от костюма ходить и в другой рубашке. И родителям ничего не говори, не расстраивай…

- Ладно, - махнул рукой младший. Он ещё озирался вокруг, рассматривая соседние лежанки. Однако его уже больше волновало, как он теперь доберётся до общаги, не «уронив» лица.

- Я захватил шорты, - вспомнил вдруг Евгений. Он порылся в сумке и вынул сложенные вчетверо шорты красного цвета. – Одевай! Пойдёшь без рубашки. Тут недалеко. Пусть все думают, что тебе просто жарко.

Так они и добрались до дома. Полуголый Сергей без конца подтягивал сползающие большеватые шорты. Когда входили в здание биофака, из своей каптёрки выглянула Петровна:

- На острове были, - сразу догадалась она. – Сгорели, ведь! Завтра болеть будете… Идите к себе, я сейчас.

Парни пожали плечами и поднялись в ночлежку. Сергей, порывшись в своей сумке, вынул футболку, ещё одну модную цветную рубашку. Вещи были мятыми.

- Давай, поглажу, - услышал он за спиной голос Петровны. Она взяла его одежду, а ему протянула граненый стакан со сметаной. – Вот, держи. Я себе брала, да не съела. А вы ею намажьтесь. Болеть не будет.

Они последовали её совету. Болело, и правда, совсем немного. Через пару дней, к третьему экзамену, загар чуть потемнел, выделяя их среди бледнолицых абитуриентов. Кстати, Евгений как в воду смотрел: погода испортилась, небо затянули сплошные сизые тучи, из которых моросил бесконечный мелкий дождь…

Утром, в день третьего экзамена, Сергей без труда нашёл свою аудиторию. Как всегда возле входа толпились взволнованные абитуриентки, листали учебники, конспекты и бумажки со шпаргалками. Для входа на испытание по истории организовали очередность. И он занял очередь за какой-то вертлявой девицей. Потом заметил в коридоре Наташу, она сидела на стуле, уткнувшись в книгу, не замечая ничего вокруг.

- Привет, - подошёл к ней. Сергей – Как дела? – тихо спросил он девушку.

Она сообщила о своих скромных успехах: за второй экзамен получила четвёрку и теперь ей кровь из носу нужна только отличная отметка. Иначе не пройдёт по конкурсу.

- Так что, не отвлекай бедную ростовчанку, - и Наташа снова отвернулась к учебнику.

«Перед смертью не надышишься», - пробормотал он ей в ответ. Именно так сказал ему вчера поздно вечером и Евгений, вернувшись со своего очередного секретного предэкзаменационного ужина в хорошем настроении. Он отобрал у младшего учебник, а потом, сев на край раскладушки, поглядывая на спящих соседей, негромко инструктировал его.

«Во-первых, обязательно произнесёшь свою фамилию вслух, чтобы препод услышал. Возьмёшь билет, садись и готовься. Обязательно пользуйся программой по истории и атласом, карты можно использовать ко многим ответам. Если всё  внимательно посмотришь, найдёшь кучу подсказок. А в атласах бывают не только карты, там есть и основные даты событий. Отвечай нормально, выкладывай всё, что знаешь. Но если чего не знаешь или сомневаешься, лучше не говори… Главное, не бойся».

Расстановка в аудитории, куда он, наконец, попал, уже была знакома: два ряда по три стола – для абитуриентов, напротив – два молодых разнополых преподавателя, на их столах – белые ряды билетов.

Сергей протянул экзаменационный лист «ему» и громко назвал свою фамилию. Но руку к его документу протянула «она» – симпатичная экзаменаторша с короткой стрижкой медного цвета. Она внимательно изучила документ, заглянула в свою тетрадь:

- Сергей, - назвала его по имени. – Берите билет и садитесь, – она записала номер его билета и уже тише добавила. – Программу посмотрите, карты…

На этот раз Сергей сначала был спокоен, его место было закрыто от экзаменаторов спиной в светлой кофточке. Но когда вчитался в суть вопросов, слегка заволновался: в теме «Возвышение Московского княжества в XIV в. Куликовская битва», - не смог вспомнить дату великого боя. Хотя второй вопрос казался легче: «Победа Великой Октябрьской социалистической революции. Триумфальное шествие Советской власти».

С разрешения преподавателей он на столе со справочной литературой взял атлас со схемой Куликовской битвы. Внизу карты нашёл день битвы: 8 сентября 1380 года. Дальше пошло легче.

«Москва занимала географически выгодное положение среди русских земель, - начал он записывать ответ. - С юга и востока её прикрывали от монголо-татар Суздальское, Нижегородское и Рязанское княжества, с северо-запада – Тверское и Великий Новгород. Сначала Москвабыла небольшим поселением Владимиро-Суздальского княжества, но в начале XIV века превращается в важный центр»...

- И причины возвышения Москвы можешь назвать? – уточнила у него экзаменаторша, когда он отвечал, подсев к ней поближе. Она так и сказала ему: «Садись сюда», - и показала рукой напротив своего стола. Её коллега рылся в своих бумагах и даже не смотрел в их сторону.

- Причины? – уточнил Сергей. – Конечно. Во-первых, выгодное географическое положение. Во-вторых, там и реки, и дороги сходились. Ещё, - он замялся…

- Ладно, - остановила его рыжеволосая. – Дату Куликовской битвы помнишь?

- 8 сентября 1380 года.

- Кто был во главе нашего войска?

- Князь московский Дмитрий. Его после этой битвы прозвали Дмитрием Донским.

- На второй вопрос ответ знаешь?

- Ага, - уверенно кивнул Сергей.

- Почему революцию мы называем Октябрьской, а отмечаем её в ноябре? – она с интересом разглядывала его.

Это, в общем, Сергей знал и рассказал про новый календарь, который ввело правительство Ленина.

Экзаменаторша взяла у него листы с записями, вчиталась в его неровные, неразборчивые строчки.

- У меня нет вопросов, - обратилась она к своему коллеге. – Предлагаю поставить «отлично».

- Не возражаю, - кивнул тот, так и не оторвав взгляда от своих бумаг…

На этот раз ждать брата на крыльце пришлось Сергею. На улице было сыро, с козырька капало, и он жался ближе к входной двери. Дверь то и дело открывалась – впуская и выпуская людей. Евгения долго не было. Наконец, на крыльцо вышел старший с довольной физиономией.

- Ну как? – первым спросил Сергей.

- Как всегда! - Евгений обхватил младшего под мышки и приподнял над землёй. По всему было видно, что он доволен результатом. – А у тебя?

- Тоже пятёрка! Как тебе удалось?..

- Я же тебе объяснял: гарантия? – отшутился Евгений. –Хочешь пельменей?

- Кто же не хочет! – у Сергея подвело желудок, пустой с самого утра. К тому же он уже забыл о домашней еде, ведь прошло почти две недели, как они уехали из Прокопы.

Вначале они завернули на переговорный пункт, доложили домашним о своих успехах. Потом старший повёл младшего в самый конец Советского проспекта. Они миновали мебельный магазин «Уют», и вскоре оказались у пятиэтажки, на её фасаде красовалась вывеска «Кафе «Молочное».

Парни вошли внутрь, стряхивая с себя дождинки. Судя по меню, здесь было царство пельменей, вареников с самыми разными начинками и запеканок. Предлагались сырники и молочные каши.

- Знаешь, братан, выбирай, что хочешь! Сегодня плачу я… - гордо заявил Сергей.

Время обеда прошло, и в заведении было малолюдно. Они решили не стесняться: взяли по две порции домашних пельменей, вареники с творогом в сметане, чай с молоком. За всё про всё Сергей выложил около двух рублей!

Работницы кафе с удовольствием посматривали, как парни с аппетитом уписывали их стряпню.

Потом, обессиленные, они ещё немного посидели за столиком, сыто отрыгивая и лениво позёвывая. И решили прогуляться по прохладным улицам.

Дождь перестал, и  ветерок теребил лужи на тротуарах. Отяжелевшие после обеда, парни медленно прогуливались по Весенней, поглядывая на местную молодежь.

- Хотел бы ты жить в этом городе? – Евгений то и дело оглядывался по сторонам.

- Тьфу, тьфу, - суеверно сплюнул Сергей. – Давай сначала экзамены сдадим.

- Сдадим, - уверенно заявил старший. – Над твоим английским я работаю. И над своей литературой…

В их общаге в этот вечер свободного места стало ещё больше. Двое парней получили по «неуду» и бесшумно ретировались. Вместе с физиком Петром их в большой пустой комнате осталось только трое. Пётр переставил свою раскладушку в один ряд с постелями братьев и, вздохнув, признался:

- А я трояк сегодня получил. Наверное, не пройду по конкурсу, - он тяжело вздохнул и улёгся спать, не раздеваясь.

…За ночь похолодало, крупные капли дождя звонко цокали по жестяному откосу окна.  И когда утром спросонья Сергей по-летнему – настежь – распахнул в ночлежке окошко, с улицы пахнуло прямо-таки осенним холодом.

- Закрой! – заворчал на него Евгений, кутаясь в тонкое одеяло. – Простудимся, нафиг… А нам ещё сдавать.

Младший всё же оставил небольшую щель и вернулся на раскладушку, под одеяло. Попробовал ещё подремать под звуки дождя, но уже не спалось. Он минут двадцать повертелся с боку набок, не выдержал, встал и поплёлся в туалет. А когда, умытый и со свежим дыханием, вернулся в комнату, увидел стоящего у окна Евгения, босого, в коротких трусах. Тот смотрел на улицу, отчаянно зевал и без конца почёсывал свой живот.

- У тебя зонтик есть? – повернулся он к Сергею. Тот кивнул:

- Мама положила.

- И у меня есть, так что дождь нам не помеха. Айда в библиотеку, там пожуём и учебники почитаем.

Они достали из сумок тёплые кофты, которые ещё вчера казались лишними в поездке, оделись и вышли на промокшую улицу, оставив Петра досматривать свои сны.

В читальном зале Сергей заказал пособие по английскому с разными темами: твой дом, твой город, твоя школа, твоя семья, твои друзья… На экзамене была возможна любая из них.

Ожидать заказ решили в зале периодики. Евгений уткнулся в подшивку газеты «Правда», Сергей предпочитал «Известия».

Много материалов в газете было про визит Брежнева в Соединённые Штаты. В заголовках сквозило:  «Генеральный Секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев во время посещения с официальным визитом США заявил о том, что «холодная» война закончена».

Сергей ещё полистал подшивку.

«В ночь с 16 на 17 июля в Афганистане произошел антимонархический переворот, - прочитал он в разделе международных новостей, - явившийся закономерным следствием сложившейся к тому времени в стране социально-экономической и политической ситуации. Его возглавил двоюродный брат и зять короля Мухаммед Дауд, получивший в западной прессе еще до описываемых событий прозвище «красного принца». В Афганистане свергнута монархия и провозглашена республика».

Он перевернул несколько номеров:

«25 июля с космодрома Байконур была запущена советская межпланетная станция Марс-5», - ого, восхитился Сергей, мы тут над экзаменами трясёмся, а люди космос осваивают!

Потом он зубрил английские темы.

- Учи рассказ про свою семью, - посоветовал старший. – Работай в этом направлении…

Сергей тяжело вздохнул:

- Неужели Бог не поможет?! Ведь осталось совсем немного.

- Ты же в Бога не верил, атеист, - напомнил ему Евгений. – Забыл, как с дедом Алёхой спорили, что Бога нет?

И они со смехом начали припоминать, как однажды, лет пять-шесть тому назад устроили спор о Боге с дедом Алексеем – он был дедом со стороны их отцов. Нелепость и юмор ситуации, если смотреть на неё из сегодняшнего дня, заключались в том, что дело было в маленькой домашней баньке в Прокопе, где дед каждую субботу любил до лиловой красноты парить внуков с самого их раннего детства.

С чего начался спор: есть Бог или нет? – сейчас уже было не упомнить. Они втроём отдыхали в  прохладном предбаннике после нестерпимого жара парилки. А слово за словом, и, вроде бы не слишком богобоязненный, дед так разозлился на подколы и усмешки неверующих внуков над Всевышним, что пребольно оттаскал их, голых, расслабленных после хлёсткого берёзового веника, приговаривая при этом: «Вот отсохнут ваши языки, будете знать, нехристи!»

- И ведь как больно было! У меня прямо слёзы из глаз, - хохотал Сергей.

- А я ему говорю, если Бог есть, он тебя накажет за то, что детей обижаешь! - вторил ему Евгений.

На них зашикали с соседних столов, подошла администратор читального зала и предупредила, что если братья будут шуметь, им придётся покинуть библиотеку.

- Уходим, - решил Евгений. – Хватит на сегодня. – Лучше погуляем. Надо же привыкать к этому городу…

Три подготовительных дня прошли незаметно. Сергей учил английский, пытаясь пополнить свой иностранный лексикон, тренировался в переводе текстов из газеты «The Moscow News». Политические темы давались не очень, и он досадовал, что не издают параллельную версию «Московских новостей» на русском.

Евгений всё время мусолил одолженную у кого-то толстую тетрадь с краткими изложениями сюжетов произведений русских писателей.

Вечером накануне последнего испытания Евгений оставил младшего в ночлежке наедине с Петром. Но велел Сергею не засыпать, дождаться его возвращения.

Сергей лежал на раскладушке и бездумно смотрел в белый потолок. Пётр уже давно мирно посапывал во сне, и его равномерное дыхание действовало на младшего убаюкивающе. Ему показалось, что он лишь на мгновение сомкнул веки.

…Он стоял на лесной тропинке среди летних белоствольных берёз и не знал, куда повернуть, чтобы выйти к городу. Он повернул направо и вскоре оказался на опушке, плотно обставленной деревьями. Где-то вдалеке раздавались равномерные глухие удары, будто там рубили дерево. Сергей пошёл навстречу этому звуку, который всё усиливался и перешёл в сплошной грохот…

Сергей подпрыгнул на постели – грохотало возле ночлежки. Он вскочил, понял, что грохот идёт с первого этажа. Сергей босиком сбежал по ступенькам вниз: входная дверь ходила ходуном. Он откинул задвижку, у входа стоял Евгений, мокрый от проливного дождя.

- Ну, ты даёшь! - он отодвинул Сергея в сторону и вошёл в здание. – Просил же не спать, дождаться.

- Сам не понимаю, как я тебя проспал, - смущённо улыбался Сергей. – И Петровны сегодня нет… - он опять уловил у брата запах спиртного.

Они поднялись в комнату. Сергей сразу залез под одеяло. Евгений быстро разделся и последовал его примеру, сладко зевнул и сказал:

- Завтра отвечать сядешь к Инге Викторовне. Такая светленькая, высокая, волос волнистый. Не перепутай… - повернулся на бок и мгновенно заснул.

…Ингу Викторовну Сергей узнал сразу, как только вошёл в аудиторию. Он демонстративно протянул свой экзаменационный лист именно ей, а не «возрастной даме» в вызывающе ярком зелёном наряде, которая уже было протянула руку к его документу.

Инга Викторовна бросила на Сергея взгляд, сравнила его лицо с фотографией на листе, внимательно прочла фамилию. На её лбу обозначилась озабоченная складка.

- Your examination ticket, please? – показала она на разложенные на столе билеты.

Cергей, не раздумывая, взял белый листок бумаги, перевернул и внимательно посмотрел на задание. Первым заданием был перевод мелко набранного текста строк на пятнадцать.

- Вам понятно задание? – уже по-русски спросила Инга. Он утвердительно кивнул. - А потом побеседуем по теме «My family» Садитесь и готовьтесь.

«Вот старший – провидец!» - обрадовался Сергей, хмыкнув.

…Текст он как-то перевёл. Спотыкаясь, прочитал его по-английски экзаменатору и, пересказывая русский перевод, запинался и краснел. Инга Викторовна, хмуря брови, негромко поправляла его. Он сразу же поправлялся, повторяя за ней и, как китайский болванчик, кивал головой, преданно заглядывал ей в глаза.

Когда с первым вопросом покончили, Инга произнесла:

- Let's take the second question, - и, подперев рукой белокурую голову, приготовилась слушать.

- My family, - промямлил в ответ Сергей и жалостливо посмотрел на преподавателя.

- Please, - подбодрила она.

- Угу, - пробормотал в ответ он и начал, заглядывая в свой черновик. – I have a small family.

Инга Викторовна одобрительно кивнула. И он продолжил чуть увереннее:

- My family consists of a mother, a father and a brother.

Она снова кивнула.

- My mother's name is Valentina? – Сергей почувствовал, что расслабился. - She is very beautiful and kind. Sheis 36 yearsold? – рассказывал он, что означало: мою маму зовут Валентина, она очень красивая и добрая. Ей 36лет.

А когда он сказал, что его мама работает инженером на шахте, Инга недоверчиво переспросила:

- She works as an engineer at the mine?

- Yes it is, - подтвердил Сергей.

- She is abrave woman, - похвалила преподаватель его маму за смелость.

Сергей не понял, но на всякий случай снова повторил:

- Yes it is.

Потом он рассказал про отца, что тот тоже трудится на шахте рабочим, а младший брат учится в шестом классе. И когда у его семьи есть свободное время, они проводят его вместе, смотрят кино, идут гулять или работают в саду.

– Our family is very united and happy, - наша семья очень дружная и счастливая, так закончил он свой нехитрый рассказ. И снова посмотрел на Ингу Викторовну преданными глазами.

- Your mom can cook? – осторожно задала ему вопрос Инга.

Сергей не понял, что речь идёт о кулинарных способностях его мамы, напрягся, на всякий случай выдавил:

- Yes…

Инга задумчиво прищурилась, взяла его экзаменационный лист, вывела оценку, расписалась, придвинула документ коллеге в ярко-зелёном. Та заглянула в бумагу, поджала губы, но тоже поставила свою подпись.

Только выскочив в коридор, Сергей взглянул на отметку: «Хорошо». Он вытер ладонью вспотевший лоб и, отбиваясь от расспросов ожидающих своей очереди абитуриенток, безапелляционно завил им:

- Гоняют очень серьёзно!

А когда шёл на выход, всё складывал в уме свои баллы и прикидывал, пройдёт он по конкурсу или нет? Поэтому не сразу услышал, как его окликнул Евгений:

- Оглох, что ли? – хлопнул его брат по плечу.

- Извини, задумался. Четвёрку поставили, спасибо тебе.

- Так хватит, поздравляю! А я – как обычно… - и братья пожали друг другу руки.

Потом они выяснили в приёмной комиссии, когда и как узнавать про зачисление. Оказалось, что списки зачисленных вывесят завтра, ближе к обеду.

- Пойдём, съедим чего-нибудь и не только… Я тут ещё одно «вкусное» место знаю. А у тебя деньги есть? – неожиданно спросил брата Евгений. – Я что-то поиздержался.

- Не вопрос, - ответил Сергей.

На этот раз по полюбившейся им Весенней они пришли на небольшую уютную улочку имени Демьяна Бедного. Неподалёку, на пересечении этой улицы с шумной улицей имени 50-летия Октября виднелся серый куб кинотеатра «Космос». От стеклянного сооружения с большой надписью на козырьке «Кафе «Сибирячка», где оказались братья, исходил вкусных аромат жареной курятины.

- Здесь таких цыплят табака готовят, пальчики оближешь, - подтолкнул Евгений младшего к входу в «стекляшку».

Внутри тихо звучала музыка, из десятка столиков заняты были только два. В кафе было самообслуживание. За барным прилавком скучал высокий чернявый парень в белой рубашке.

- Садись к окну, а я заказ сделаю, - Евгений пошёл к прилавку.

Вскоре он вернулся с подносом, на котором красовались два стакана, наполненных тёмной жидкостью и два овощных салата.

- Пока закусим, наших цыплят пожарят, - Сергей помог брату составить на стол содержимое подноса.

- А это что? – Сергей понюхал содержимое стакана. В нос ударил терпкий запах вина.

- Портвейн, - весело ответил Евгений. – Или ни разу не пил?

- Да пил, пил. А по стакану нам не много будет?

- По одному стакану, да при хорошей закуси – будет в самый раз! – старший взял свой стакан. – Давай, за прошедшие экзамены!

Они чокнулись и выпили. Сергей отпил на треть, Евгений – пол стакана. Салат исчез быстро. А вот своего цыпленка каждый смаковал особо. Расплющенные, натёртые чесноком и специями, цыплята были крупные, сочные, хорошо прожаренные, смачно похрустывали на зубах. Ели, не спеша, вспоминали испытания, которое преодолели.

- Я каждый раз сильно волновался, - непрестанно жуя, откровенничал Сергей. – Удивляюсь, как ты был спокоен?

- Да нет, я тоже волновался, - делился Евгений. - Ну, может, чуть поменьше. У меня же целый год был. Перед экзаменом всегда успокаивал себя, что я сделал все, что мог. Надо просто выйти и рассказать всё, что знаю. Для меня самое важное – позитив словить на экзамене. И подстраховка, конечно…

- Гарантия, - напомнил младший.

- Ага, - кивнул старший.

И они допили остатки вина.

…На входе в общежитие они столкнулись с Петром, который в одной руке держал сложенную раскладушку, в другой – свой чемодан.

- Ты чего, уехать решил? Зачисление же завтра! – остановил его Сергей.

- Всё, парни, я – домой. Баллов не набрал, какое мне зачисление… А вам удачи! – он боком обошёл их и пошагал в сторону главного корпуса. За ним семенила Петровна со свёрнутым матрасом, из которого торчал уголок подушки.

- Я ещё вернусь. Не набедокурьте там у меня! - погрозила она братьям.

Они поднялись в ночлежку. Большая комната теперь выглядела пусто. У одной стены сиротливо стояли две их раскладушки, в дальнем углу лежал чей-то носок.

В эту ночь братья долго не могли заснуть. Лежали и разговаривали, о доме, о родителях, вспоминали разные истории из детства. Договорились завтра, после зачисления, ехать в Прокопу на вечернем поезде. Глаза у Сергея уже слипались, кода он услышал, что шум дождя за окном заглушает безмятежное дыхание брата.

…Списки, наконец, вывесили. В этот раз толпа у стендов была гораздо меньше. Свою фамилию Сергей нашел сразу и обрадовался: он – студент института! Рядом прыгали от радости и обнимались девчонки. Среди них Сергей заметил и Татьяну с Натальей.

У Евгения был такой же результат. Братья поздравили друг друга и пошли в ночлежку. Надо было собрать вещи, сдать раскладушки, позвонить домой. Потом можно погулять по городу, ведь до отхода поезда ещё уйма времени.

«И целый месяц лета ещё впереди!» - думал Сергей.

Последний месяц детства…

Сергей Черемнов,

г. Владимир,

декабрь 2017г.