Сергей Черемнов. Сибиряки на Варварке. Рассказ

- Ты чё, пацан, совсем обнаглел?! - резко развернулся к Николаю один из трёх, пристававших к девчонкам парней. Он был ниже Кольки на полголовы, но более плотный и широкий в плечах, короткие светлые волосы торчали ёжиком, полы чёрной куртки были распахнуты. - Может, тебе жить надоело? - он взмахнул правой рукой, раздался металлический щелчок, короткое стальное лезвие бледно блеснуло, отразив свет далёкого фонаря.

Двое его друзей, повыше ростом, в таких же куртках, пьяно и громко заржали.

Лариса взвизгнула и теснее прижалась к Анюте.

- Мальчики, не надо! Мы же никого не трогаем...

Колька, заметил Олег, мгновенно весь преобразился: походка его стала пружинистой, левая рука поднялась к подбородку. А на лице заиграла ласково-добродушная улыбка. Чуть пританцовывая, он сделал шаг вперёд – к белобрысому, громко хохотнул, как бы в ответ  на понравившуюся шутку, с наигранной теплотой в голосе ответил:

- Так я – ничего. Мы гуляем, никого не трогаем. Я просто прошу, девчонок наших не пугайте, а то не уснут сегодня от страха...

Теперь в ответ на его слова противно загоготала вся троица. Олег приотстал, начал торопливо озираться по сторонам в поисках подмоги, но на пустынной асфальтовой дорожке посреди тёмной аллеи маленького городка в этот поздний час никого не было. А парни стали окружать Николая, поигрывая кулаками.

- Чё, малахольный, жить надоело?! - со злобой выкрикнул белобрысый. - Я тя щас на перо поставлю!

- Осторожно, Николай! - глухо выдавил их себя Олег. - Давай поговорим с ними...

- Ага, - весело откликнулся Колька. - Поговорим...

Он выставил вперёд правую руку, будто хотел оттолкнуть того, кто лез с ножом. И вдруг, чуть отклонившись вправо, кулаком левой коротко и резко ткнул его в лицо, вернее, в нос. Но силу в это вложил такую, что характерный звук короткого удара отчётливо раздался в ночи. Олег прямо-таки кожей ощутил, как из откинувшейся назад головы белобрысого брызнули в разные стороны слёзы вперемежку с розовыми соплями.  Он выронил лезвие, которое звякнуло об асфальт, закрыл лицо руками и упал на колени.

- Да ты, козёл, пропал! - с криком кинулся на Николая тот, что обходил его слева. Колька, почти не глядя, ткнул нападавшего локтем в живот, а когда тот захрипел, выпучив глаза, и начал сгибаться пополам, молниеносно добавил ему в челюсть и два раза по корпусу, метя в солнечное сплетение. Парень, рухнул спиной на дорогу, широко раскинув руки.

Однако третьего этот урок только подхлестнул к действию. Он с бычьим рёвом кинулся на Кольку и, отброшенный ударом справа в челюсть, который Колька нанес ему с разворота, вложив в него и силу, и вес тела, грохнулся и затих на асфальте в глубоком нокдауне рядом с товарищами.

На всё про всё ушло не более десяти секунд. Девчонки оторопело переводили расширенные от ужаса глаза с Николая на его поверженных соперников, Олег стоял позади этой сцены, нервно потирал дрожащие руки. Колька, усмехаясь, похлопал его по плечу: «Ты же помнишь, я не только кандидат наук, я – кандидат в мастера спорта! А они сами напросились, или как?» - потом повернулся к девушкам, подхватил их под руки:

- Всё нормально, всё нормально, - затараторил и засмеялся он, оглядывая одну и другую. - Домой, домой, домой... - и буквально потащил их, едва переставляющих от страха ноги,  в сторону микрорайона из пятиэтажек, окна которых ярко светились в темноте...

***

Олег Иванов и Николай Сомов приехали в Ворсму, что в Нижегородской области, сегодня рано утром. Было начало ноября с его привычным праздником Октябрьской революции, удвоившим число обычных выходных дней. До этого Колька все уши прожужжал Олегу о том, что на ноябрьские праздники надо съездить в Ворсму, где живут родители его жены. «Ты не представляешь, как там встречают! - тараторил он. - А варенья-соленья с собой дадут столько, что на всю зиму хватит!», - убеждал он руководителя пресс-службы российского министерства по работе с бывшими республиками СССР и своего товарища Олега Иванова. Наконец, Олег сдался, спросив, что для этого надо сделать?

- А деньги давай, - засмеялся Колька. - На билеты, на билеты, - повторил он, будто боясь, что Олег может передумать. - Загляни в свой сейф.

Ведь Олег, по их джентельменскому соглашению, был у них за казначея, хранил общие деньги в несгораемом шкафу в их министерском кабинете и доставал оттуда дензнаки на разные нужды, какие как продукты, обеды в столовой, даже жетоны на метро покупал Олег. Николай считал это нормальным и, если бывало нужно, просил денег, не стесняясь.

В тот же вечер Сомов съездил на автовокзал и взял билеты на ночной рейс в ближайшую среду. Олег не стал его дожидаться на работе, в одиночестве добрался с Варварки, где размещалось министерство, до их двухместного номера в общаге Московского института железнодорожного транспорта. Только снял куртку и прилёг на кровать, дверь с шумом распахнулась.

- Предлагаю отпраздновать нашу поездку, - радостно закричал Николай, вваливаясь в комнату. Танцующей походочкой он прошествовал к столу мимо лежащего Иванова и выставил бутылку водки. - Надеюсь, ты ещё не ужинал?

- Нет, телек смотрю, тебя жду, - Олег поднялся, выключил телевизор – этот большой ящик занимал едва ли не половину стола, потом кивнул на бутылку. - Завтра же на работу...

- А мы по половиночке, шеф, по слегка, по чуть-чуть, - балагурил Сомов. - Повод-то какой: едем к тёще! А она – человек! Человек!! Сам увидишь.

Олег начал собирать ужин. За регулярное питание их дуэта тоже отвечал он. В выходные заготавливал большую кастрюлю наваристого борща. И они потом целую неделю ели его на ужин. На второе чаще всего бывали макароны или магазинные пельмени. И так изо дня в день московской «холостяцкой» жизни.

Аппетит у Николая был отменный, как и здоровье. Они ужинали у себя в комнате, за письменным столом, а не в огромной унылой пустой кухне общежития, похожей на все общежитские кухни страны. Так им казалось уютнее, почти по-домашнему. Колька уплетал пищу за обе щеки, не переставая при этом «трещать» о предстоящей поездке, о тёще и городке, в котором она жила, сам острил, сам хохотал. 

Олег слушал вполуха, поддакивал невпопад, думал о своём. О том, как они – двое семейных мужиков – оказались в этой длительной столичной командировке, вдали от своих близких, на серьёзной работе, которая шла почти без выходных. Выматывала и нервы, и силы, к вечеру они едва тащили в общагу ноги. Ели, падали в койки до утра... А утром – снова неслись на службу.

Он вспоминал, как впервые познакомился с Сомовым. С того майского дня 1987-го прошло почти десять лет.

До этой встречи Олег успел окончить филологический факультет. Поработал корреспондентом в редакции многотиражки, в городской газете, собкором главной газеты региона.

Все эти издания были печатными органами комитетов компартии соответствующего уровня. Однако это не мешало ему набираться ума-разума у газетных зубров. И когда Михаила Горбачева избрали генеральным секретарём всесильной КПСС, в те же самые дни Олега назначили главным редактором городской газеты в родном шахтёрском городе. Коллектив редакции был хоть и небольшой, но творческий и работоспособный. В основном это была молодёжь, включая нового редактора, которому не было и тридцати. Они так «рвались в бой», их статьи и заметки были так остры и заметны, они так упивались затеянной «сверху» «перестройкой» и гласностью, что вскоре в местном горкоме партии Иванова стали считать чуть ли не врагом городской верхушки. Ничего хорошего эта ситуация, казалось, не обещала.

Но всё разрешилось, на удивление, неожиданно: его вызвали в областной партийный комитет, и сообщили, что по решению партии он переводится сюда, в обком, на партработу. Возражать и отказываться бесполезно: тогда вся его карьера пойдёт под откос... «Неисповедимы пути Господни», - подумал Олег и согласился возглавить сектор печати в обкомовском идеологическом отделе.

***

...Николай появился у него в кабинете на следующий день его партработы. Высокий – на пол головы выше Олега – худой, жилистый, чуть сутуловатый от того, понял вскоре Иванов, что занимается боксом. И смешливый. Светлые из-за ранней седины волосы стриг коротко. А его простоватое лицо всегда светилось добродушной улыбкой. «Сомов... Николай», - он пожал Олегу руку так крепко, что тот поморщился от боли. «Назначен инструктором к тебе в сектор. Закончил Казанский универ, академию госслужбы, кандидат политических наук», - скороговоркой рассказывал он, глотая слова и окончания.

Первое время Олег даже плохо понимал, что тот хочет сказать, постоянно переспрашивал. Николай не обижался, знал свой недостаток, усмехаясь, терпеливо повторялся. Вскоре Иванов привык к пулемётному стилю его разговора и к тому, что Сомова не бывает без улыбки, что бы ни случилось.

А потом Николай в буквальном смысле спас Иванова. Это случилось  поздним серым октябрьским вечером, когда усталый Олег возвращался с работы. Он осторожно шагал по подёрнутому ледком, слабо освещённому тротуару. Навстречу показалась интересная парочка. Оба высокие, она в лёгком, коротком пальто, на каблуках, буквально висела на согнутой в локте руке своего спутника, скользя и повизгивая при каждом шаге. Он – косая сажень в плечах, красавчик, могучую фигуру красиво и плотно облегала военная форма. Олег заметил капитанские погоны на болотного цвета шинели.

Парочка была в сильном подпитии, громко гоготала, скользя на осеннем гололёде. Когда они поравнялись с Ивановым, девушка в очередной раз поскользнулась и невзначай сбила Олега с ног. Пытаясь удержать равновесие, он непроизвольно взмахнул руками, слегка задев при этом девушку, и рухнул возле неё, пребольно стукнувшись локтем о тротуар.

- Виталий, он ударил меня! - завизжала девица. - Накажи этого придурка... Накажи! - она капризно топнула каблучком по асфальту.

Олег с трудом поднялся, морщась от боли и потирая ушибленный локоть. «Извините, - сказал он. - Я не хотел, я нечаянно...» - и попытался обойти парочку стороной. Однако девушка заверещала ещё сильнее:

- Виталий, он убегает! Он рожи мне корчит! Научи его, как вести себя с приличными девушками!

И не успел Олег глазом моргнуть, как офицер схватил его ручищами за полы куртки, приподнял над землёй, притянул к себе и, дыша в лицо вонючим перегаром, прорычал:

- Ты что, падла, к моёй даме нагло пристаёшь?! - он взмахнул кулаком, больше похожим на пивную кружку. Иванов зажмурился, ожидая удара. Но тут над его ухом раздался знакомый голос:

- И не стыдно тебе, капитан! - добродушно рассмеялся подошедший Николай. - С кем связался? Он же слабее тебя... Девушка тебя обманула, её, действительно, нечаянно толкнули. Я видел. Ай-яй-яй командиру Советской армии. Отпусти товарища.

- Виталий! - девица теперь тыкала пальцем в Сомова. - Что ты слушаешь этого наглеца. Они – заодно. Накажи обоих, надери им задницы, как ты умеешь, Виталий!..

Офицер поставил Олега на землю, отодвинул его в сторону, тряхнул головой, будто отгоняя подступившее наваждение, и шагнул к Николаю.

- Вот только драться не надо, - попросил Сомов, чуть отступая назад.

- Ты кто, кузнечик? - пьяно хмыкнул капитан. - Я тебя урою!

Николай запел противным голосом:

- В траве сидел кузнечик, совсем как огуречик, зелёненький он был…

Капитан внезапно маханул правым кулаком в его сторону – Сомов ловко уклонился от удара. Капитан махнул левым и снова промахнулся. А Николай умирал со смеху:

- Капитан, ха-ха-ха... давай успокоимся и разойдёмся...

- Виталий! - опять закричала его спутница. - Не слушай, накажи наглецов! Мужик ты или нет?!

Тот взревел, как бык, и, сжав кулаки, в открытую кинулся на Сомова. Николай мгновенно преобразился: принял стойку, поднял руки к подбородку и, чуть отклонившись от нападавшего влево, правой снизу резко и сильно ударил в широкий подбородок. В вечерней тишине улицы громко клацнули зубы, голова капитана запрокинулась назад. Он начал заваливаться на спину. Но пока он падал, как в замедленной киносъемке, Сомов ещё левой двинул ему по корпусу, кинулся к нему и, ухватив за ремень, помог военному не грохнулся на землю, а аккуратно улечься на ледок асфальта. 

Богатырь затих. Дама склонилась над ним, открыв рот от испуга.

- Виталий, - дернула она его за рукав. - Вставай... Вставай, Виталий...  - и, набрав в грудь побольше воздуха, вдруг завопила:

- Убили! Они человека убили!

- Бежать надо, однако, - дурашливо предложил оторопевшему Олегу Николай.

- А как же этот? - кивнул Иванов на поверженного исполина.

- Это не смертельно, - успокоил Сомов. - Минут через пять очухается... С его-то здоровьем... Только вспомнить вряд ли чего сможет, - и они рванули в сторону олегова дома под не стихающие крики дамочки.      

В последующие два года они вместе объехали все города и посёлки области, где имелись хоть какие-то редакции, наперечёт знали всех местных журналистов. Николай был неутомим и всегда оптимистичен. Когда в конце «восьмидесятых» в их угольном регионе начались шахтёрские забастовки, он только похохатывал и похлопывал Иванова по плечу, приговаривая: «То ли ещё будет?!»

А когда и партия, и Советский Союз затрещали по швам, успокаивал Олега: «Ничего, как-нибудь прорвёмся». И как бы в подтверждение этого, принимал боксёрскую стойку и начинал яростный бой с тенью,  коротко и шумно вдыхая и выдыхая воздух через плотно сжатые зубы.

Спортом Сомов занимался постоянно и с упоением. В углу кабинета у него стояла двухпудовая гиря. Когда он переставал печатать очередной отчет о командировке, который методично отстукивал одним пальцем на портативной печатной машинке, и, скинув пиджак и ослабив галстук, брался за гирю, об этом узнавал весь их обкомовский этаж. Он так опускал гирю на пол, что её грохот гулко разносился по коридору.

Больше всего он любил делать что-нибудь на спор, особенно с незнакомыми людьми. Например, предлагал пари, что отожмётся от пола восемьсот сорок раз. Незнакомцы охотно покупались на это, ведь ни один здравомыслящий человек не мог себе этого представить. Минут через сорок человек понимал, что неутомимый Сомов выполнит обещание, и шёл в магазин за спиртным. Потому что Николай спорил только на крепкие напитки, и ими угощал обитателей соседних кабинетов.

***

В конце 1980-х страна ещё не знала, что такое пресс-службы или пресс-центры. Их просто не было на заводах, фабриках и шахтах Советского Союза. Мода на них появилась позже. Поэтому, когда Иванова вызвали «наверх» и поручили организовать в обкоме пресс-центр для усиления работы с прессой, Олег пригорюнился: с чего начинать, как? - вопросов было больше, чем ответов.

- Иди домой, ложись почивать. Утро вечера мудренее, - засмеялся Николай в ответ на его охи-ахи.

А утром принёс подробный проект организации пресс-центра со списком необходимого оборудования.

- Откуда? - спросил Иванов.

- Я ж кандидат наук, заглянул в учебники по пиару, - подмигнул Николай.

- По пиару? - переспросил Олег.

- Public relations, - вздохнул Колька. - Публичные отношения, связи с общественностью – переводи, как хочешь.

Вскоре пресс-центр Иванова готовил статьи, репортажи для телевидения и радио, рассказывал о задачах «перестройки» и обновлении партии. Однако, как известно, это уже ничего не могло изменить. Экономика страны планового социализма работала всё хуже, денег у людей становилось всё меньше, дефицит был буквально во всём.

Иванов и Сомов ещё продолжали свою работу, а надобности в ней уже не было: наступил 1991 год – год сумасшедших, казалось, перемен.  

12 июня 1991-го избрали первого президента РСФСР... 19 августа начался путч ГКЧП, продлившийся целых три дня... А ещё через два дня приостановили и компартию, её имущество конфисковали, партийные здания опечатали... И Иванов с Сомовым вообще остались без работы.

В стране начали строить демократию. Поэтому 6 ноября первый российский президент партию вообще запретил. К этому времени пути-дороги Олега и Николая разошлись. И Иванов потерял Сомова из виду. 

В эти непростые дни Олег брался за любую работу, ведь надо было кормить семью, двоих детей. Пытался, как многие бывшие коллеги, «челночить» – торговать... Потом в одной из торговых фирм занимался рекламным менеджментом, маркетингом.

Но самый большой сюрприз ждал в самом конце 1991-го. 7 декабря российский президент встретился в Беловежской пуще с только что избранным президентом Украины и председателем Верховного Совета Республики Беларусь. И они приняли соглашение, где записали, что «Союз ССР как субъект международного права и геополитическая реальность прекращает своё существование»... Вместо одного большого СССР стало полтора десятка новых стран – Содружество Независимых Государств. Так поставили точку на истории СССР и решили дальнейшую судьбу трёхсот миллионов его жителей.

Наконец, накануне новогоднего праздника, 25 декабря, российский президент отправил в отставку союзного президента Михаила Горбачёва, переехав в его резиденцию в Кремле.

Впрочем, Олега эти события мало интересовали. Бывших партфункционеров на работу брали неохотно, чтобы выжить приходилось крутиться, как ужу на сковородке. Он, казалось бы, удачно придумал прибыльное дело: организовал на одном из остановившихся в эти месяцы крупных заводов небольшой участок по выпуску полиэтиленовых пакетов – сумок с «вырубной ручкой» для любых покупок. Они в то время тоже были дефицитом.

Нашёл художника, который на начинающем входить в жизнь страны компьютере рисовал для этих пакетов разноцветную рекламу разных фирм. На заводе из этих рисунков отливали металлическую печатную форму, запускали импортный станок, который в минуту выдавал десятки ярких полиэтиленовых изделий.

Олег мотался на стареньких «жигулях» по городским магазинам, пристраивая на продажу результат труда его новой команды. И по началу дело пошло. Вырученных денег хватало, чтобы свести концы с концами: заплатить за производство и кое-что принести в семью. Однако этот «концерн» вскоре лопнул в два счета, когда в один прекрасный день какой-то умник под самую завязку наполнил все магазины копеечными китайскими пакетами из полиэтилена.

«А что ты хотел?! - раздосадовано успокаивал себя Иванов. - Свободный рынок на дворе».

Сомову повезло больше. Во главе региона появилась новая исполнительная власть – вместо советского облисполкома создали областную администрацию. И Николай, рассказали Иванову, с помощью старых партийных связей пристроился в эту структуру, ей ведь не меньше, чем старой власти, нужны были специалисты по рublic relations...

Как-то они случайно встретились – Иванов и Сомов. Николай радостно смеялся, тиская Олега в крепких объятиях.

- Где ты? Как? А я занимаюсь ихними связями с общественностью, ха-ха-ха, - частил он.

- А я – так, - отвел глаза Олег. - Почти нигде...

- Давай к нам, - Сомов принял шутливую боксёрскую стойку. - Тебя возьмут! Ты же профессионал. А «им» профессионалы очень нужны. Народ «их» не очень-то любит...

- Нет, - сказал Олег. - Я их тоже не очень-то... Спасибо, Николай.

- Эх, жалко, - Сомов ударил кулаком об кулак. - Ну, ты знай, я всегда за тебя готов!  

***

В следующий раз их пути пересеклись почти через полтора года. К этому времени Иванова уволили из отдела рекламы: фирма «купи-продай», где он работал в последние месяцы, окончательно «сдулась» – торговля находилась в глубоком кризисе, и безработица в стране, перешедшей на рыночные рельсы, нарастала, как снежный ком.

Безработный Иванов вставал по утрам вместе со всей семьёй. Отводил дочь в детсад. Сын отправлялся в школу, а жена – на работу в свой институт. Потом, когда оставался один, он садился за телефон и обзванивал старых знакомых и незнакомых людей, умоляя взять хоть на какой-нибудь труд. Кто-то отказывал сразу, кто-то вообще не хотел говорить с ним, некоторые обещали подумать, но ничего конкретного не предлагали.

Олег был чернее тучи, худел, плохо спал и мало ел.

Однажды, когда стало совсем невмоготу, неожиданно позвонил Сомов.

- Привет! - раздался в трубке знакомый голос. - Тут есть для тебя хорошее предложение, - привычной скороговоркой начал Николай без лишних расспросов. - Ты же знаешь, какой месяц на дворе?

- Ну, апрель 94-го, - даже не поздоровавшись с Сомовым, угрюмо ответил Олег.

- Ха-ха-ха, - не обращая внимания на его тон, рассмеялся Николай. – Забыл? Только что прошли новые выборы в новое областное заксобрание?

- Да не хожу я на эти ваши выборы, - огрызнулся Иванов. - Дальше что?

- А то! В собрание прошли не те, кого наша администрация намечала. Слышь, Олег, за оппозицию народ проголосовал...

- Слава Богу, прозревают люди, - хмуро пошутил Иванов.

- А председателем они, знаешь, кого выбрали, - не обращая внимания на его тон, бодро докладывал Николай. - Помнишь, кто в последние годы облисполком возглавлял?

- Неужели, Антона? - присвистнул Олег. - Его же сам президент страны задвинул...

- Так, то – президент, а то – избиратели! Ха-ха-ха, - радостно хохотал Сомов. - Оглушительная победа! Без вариантов, понимаешь... Сам победил и целую команду депутатов за собой притащил. Мне он, кстати, тоже нравится. А тебе-то и подавно, помню, как ты его нахваливал!

Олег хорошо помнил Антона Туева по совместной работе в обкоме, где тот был завотделом транспорта. До этого работал начальником региональной железной дороги. Высокий, стройный, молодой красавчик-брюнет, он не мог не нравиться. С людьми говорил доходчиво, убедительно, простым «сочным» языком. Носа, казалось, не задирал, умел вникать в проблемы человека и, если уж обещал кому-то помочь, слово держал. Открыто критиковал заскорузлость партийной верхушки, предлагая, как надо вести дело.

Олег не раз приглашал его на теле- или радиодебаты, которые в последние месяцы агонии компартии устраивал на областных каналах обкомовский пресс-центр. И эти острые передачи собирали немалую аудиторию. Авторитет Антона так вырос, что в начале 1990-х его избрали в облсовет – председателем. А потом он стал руководителем облисполкома – вторым главным, если считать первого секретаря обкома, лицом области.

Но карьера его закатилась на удивление быстро. 19 августа 1991-го – в первый день печального трёхдневного правления ГКЧП – Антон сел в самолёт и махнул в Москву к главному «путчисту» – вице-президенту СССР, секретарю ЦК партии. Казалось бы, с кем же ещё посоветоваться, как не с ним, что будет дальше со страной?

Ведь российская глубинка в эти шальные годы была так далека от столичных разборок, что порой не только простым гражданам, но и региональной номенклатуре трудно было понять, что творится в первопрестольной, и кто за кого. Осторожные соратники отговаривали Антона от этого шага, предлагали пересидеть, переждать. Однако привыкший действовать, он не внял советам. О чём они говорили с главным «путчистом» за закрытыми дверями, неведомо до сих пор. Однако, как известно, ГКЧП быстро арестовали, а Антона за эту встречу российский президент отправил в отставку.

И Антон исчез из политической тусовки. А, может, Олег просто не следил за его движениями? По телеку он смотрел только «развлекуху», как называли тогда десятки развлекательных передач, которые буквально заполонили телеэфир. Конечно, и видел, и слышал о танковой атаке на Белый дом в Москве, обстреле из орудий его защитников – депутатов российского парламента, - во имя приведения страны к демократии. «Уж если он по «этим» из танков стреляет, что ему до нас, обычных?» - вяло размышлял Иванов.

После «успешной танковой атаки» в тот солнечный день начала октября 1993 года парламент страны распустили, а вместе с ним – и все местные советы.

И вот – в их сибирском регионе избрали новую законодательную власть во главе с Антоном.

- Им руководитель пресс-службы срочно нужен! - прокричал в трубку Колька, возвращая Олега к действительности. - Я тебя нахвалил! Да кроме тебя и некому... Они уж кого только из журналистов не приглашали! - Сомов перевёл дыхание. - Побаивается народ с Антоном связываться. А ты, знаю, сможешь, - Колька опять засмеялся. - Так что приходи завтра в обед к Антонову заму. Её Нинкой зовут, симпатичная баба! - причмокнул Николай. - Сидит на третьем этаже в облсовете. Не заблудишься. Пропуск я тебе заказал, - и он повесил трубку.

Олега, действительно, взяли сразу. Нинка, а, вернее, высокая, стройная Нина Александровна вышла из-за стола, протянула для рукопожатия узкую ладонь с длинными тонкими пальцами.

- Садитесь, - пригласила и сразу перешла к делу. - Мы вас помним по партийной работе. Предлагаем возглавить пресс-центр... или пресс-службу... Да вы лучше моего знаете, как это точно называется. И ещё. Туеву нужен пресс-секретарь. Будете и эти обязанности выполнять. Не возражаете?

- Согласен, - сдавленным голосом пробурчал Иванов, уши у него горели, и он боялся поднять глаза от полированной столешницы, чтобы не спугнуть удачу.

Олег приступил к работе тот же день. Ему приказали отсидеть на совещании, которое вёл Антон, а потом сделать информацию для прессы. Он раздобыл блокнот, авторучку, скромно присел в уголке большого начальственного кабинета, слушая монолог председателя собрания и делая пометки в блокноте.

Иванов с интересом рассматривал Туева, отмечая про себя произошедшие в нём изменения. Тот стал солиднее на вид, голос - ещё твёрже, формулировки – жёстче. Раза два в ходе совещания он сердито стучал ребром ладони по столу, жестко одёргивал тех, кто не соглашался с его предложениями...

После совещания Антон попросил Олега задержаться.

- Садись к столу, - позвал, пожал руку. - Рад, что будем работать вместе, - искренне произнёс он. - Но работы будет много... Не боишься? - и, не дожидаясь ответа, сказал, глядя ему прямо в глаза:

- Я же в оппозиции к этой власти. Они меня не жалуют, я ведь правду говорю про кровь парламента, про распад Союза, развал экономики, про нищету народа. Только по другому – не могу! Не могу самому себе и людям врать! Поэтому они нас – мою команду – будут «прессовать», депутатам собрания наобещают златые горы. Может, и на тебя давить будут... Ты как?

- Да я... - Олег привстал.

- Верю, сиди. Знаю, школа у тебя хорошая. Но в информации по мне... без обид, тут акценты должны быть чёткие... Вот что собираешься написать о сегодняшнем совещании?

Олег, заглядывая в блокнот, рассказал схему будущей заметки.

- В принципе верно, - сказал Антон. – Только, давай так... бери бумагу, записывай...

С этого дня началась у Олега новая жизнь и нелёгкая работа. По два-три раза в неделю мотался с председателем по городам и весям немаленького региона. Ветераны, начинающие бизнесмены, руководители разных мастей и уровней встречали Туева с радостью, замирали, слушая его зажигательные речи о том, какой должна быть настоящая жизнь у тех, кто добросовестно работает...

Иванов снова готовил интервью, брифинги и пресс-конференции, писал ответы на бесконечные вопросы журналистов, строчил информацию для редакций, статьи для газет. А когда законодательное собрание приобрело видеокамеру, Олег взял её в руки и начал снимать репортажи для местных теленовостей.

Насидевшись без дела, он «пахал» с удовольствием, дополнительный адреналин получал ещё и от того, что практически в каждом городе или районном центре, куда бросал этот рабочий «вихрь», встречал знакомых местных журналистов, редакторов, с которыми сошёлся ещё за годы в секторе печати. Кстати, многие из них тоже симпатизировали Антону, и это облегчало Иванову публикацию статей и заметок.

А когда поднакопился видеоархив, Сомов подсказал ему поехать к директору местной государственной телерадиокомпании. «У нас же в новой Конституции есть принцип разделения властей или как? Пусть для депутатов время в эфире выделит».

Олег так и сделал: хитро и осторожно, после третьей стопочки популярного в то время молдавского «Белого аиста», закинул «удочку» прямо в душу старого знакомого, прожженного телевизионного руководителя-долгожителя, много чего повидавшего и пережившего  за последние годы. И умевшего, по общему признанию коллег, лавировать в мутном политическом потоке.

- Ты это к чему? - прищурился телевизионный волчара. - Что вы там с Антоном задумали? Опять народ хотите баламутить?

- Ни Боже мой! - замотал головой Олег. - Во-первых, Антон пока ничего не знает. Во-вторых, предлагаю поднять рейтинг вашего канала. Обещаю, будет интересно и не больно!

- Ох, знаю я этих депутатов... - вздохнул собеседник, кивнул, закуривая. - Выкладывай.

- Предлагаю раз в неделю получасовую информационную передачу о парламенте  области. Никакой аналитики, без завиральных комментариев, только: что, где, когда... Делать буду сам. Могу каждый раз сценарий показывать перед монтажом. Да ты мою позицию знаешь: истина всегда лежит посередине.

- А если твои депутаты на областную администрацию или, не дай Бог, на президента бочку покатят? Где гарантии? Что будем делать?

- Ну, ты же знаешь наш старый демократический принцип гласности: закроешь передачу – и всё! Никаких обид...

- Ладно, - после долгой-долгой паузы согласился телевизионный начальник. - Считай, договорились. Кто его знает, - хитро прищурившись, добавил он. - Вдруг твой Антон опять в силу войдёт, регион возглавит. Вы уж меня не забудьте... Когда начнёшь вещать?

- А то! - Олег пожал ему руку. - А начну со следующей недели, если позволишь.

Передачу он назвал «Форум». И начал вкладывать в неё весь свой опыт. Еженедельно делать «получасовку» одному было непросто. Основными были «Новости от председателя собрания». Тут он подробно, с «видеокартинками» рассказывал зрителям, какие решения приняла депутатская власть в интересах своих земляков.

Антона новость о том, что у депутатов будет своя телепередача, очень обрадовала. Он объявил Иванову благодарность за инициативу, приказал подчинённым помогать ему. Подготовку первых выпусков контролировал сам, при этом Олег недовольно хмурился и фыркал на его замечания.

- Что ты фыркаешь?! - горячился в ответ Антон. - Дело-то государственной важности!

- Ну, да. А я – маленький, не понимаю.

- Ладно, - наконец, согласился Туев. - Доверяю. Делай сам. Только, одно условие: председателю в передаче – зелёный свет.

- Без проблем, - кивнул Иванов.

В каждом выпуске он думал над каждой фразой, подбирал каждое слово. Понимал, прикрыть передачу могут в любой момент, придравшись к какой-нибудь мелочи. Ведь в администрации региона за деятельностью Антона и его команды следили ревниво и тщательно. Как говорили, о любом его шаге «влево» или «вправо» сразу же докладывали в Москву, на самый верх, надеясь, что, если однажды президент уже отправлял его в отставку, почему бы не сделать это ещё раз.

Только сделать с высоким рейтингом Туева ничего не могли. Его бесконечные встречи с населением проходили в забитых под завязку дворцах культуры, актовых залах предприятий, на сельских сходах.

«...Мы депутаты нового созыва, будем работать так, чтобы создать в области такие законы, такую налоговую систему, чтобы выгодно было производить продукцию, чтобы люди могли больше заработать, - распаляясь перед притихшей аудиторией, рубил Туев рукой воздух. - Тем, кто работает, если создать им условия, они себя прокормят, дадут продукцию, товары. А раз появится продукция, то и деньги в казну «закапают». Вот тогда можно и деньги делить, и защищать наших ветеранов, которым мы обязаны всем, студентов, наших детей и внуков, профинансировать науку, поднять на должный уровень жизнь врача, учителя, работника культуры...»

Ветераны и рабочие внимали каждому его слову, старушки торопились прикоснуться нему, как к мессии, даже крестили вслед и просили Бога дать сил и здоровья защитнику людей...

***

Потом в жизни Олега наметился ещё один интересный период, связанный с этой работой.

Новая власть формировалась не только в регионах. Вместо расстрелянного парламента страны создали Федеральное Собрание. Две его палаты: верхняя – Совет Федерации и нижняя – Государственная Дума выбрали в один из декабрьских дней 1993 года. Туев тоже участвовал в выборах в верхнюю палату российского парламента от региона и ожидаемо выиграл. Так что стал он одновременно и председателем областного собрания, и членом федерального парламента от своего региона. Любил называть себя «Российским сенатором».

Совет Федерации самого первого созыва был необычным. Сенаторы заседали  три дня, потом следовал двухнедельный перерыв, и – снова  три дня на принятие федеральных законов.

А каким «пёстрым» был его состав! Здесь были простые рабочие и юристы, общественные лидеры и новые губернаторы. А сколько тут было руководителей национальных республик, враз объявивших себя президентами. На лицах тех сенаторов не было чванливости. И спорили они на заседаниях порой до хрипоты. Часто смело, задиристо сенаторы преодолевали «вето», которое накладывал президент страны на законы, которые ему не нравились!

Всё это Олег узнал вскоре после того, как начал делать свой «Форум». Ему опять понадобилась помощь Сомова.

- Мы должны добиться, чтобы нашу передачу смотрели как можно больше зрителей, - сказал Иванову Антон, неожиданно вызвав к себе в кабинет. Особо председатель нажимал на слова «мы» и «нашу».

- Так я стараюсь... - пытался возразить он.

Антон поморщился:

- Ты не ершись, дослушай до конца. Я же тебе дело предлагаю. Интересное дело, понимаешь?

Олег молча кивнул. Он уже начал привыкать, что с Туевым лучше не спорить, всё равно будет по его.

- Будешь ездить со мной на заседания Совета Федерации. Снимать мою работу в Москве, брать интервью у известных политиков. Вопросы им задавай самые разные. Повторяю, задача одна – наша передача должна быть интересной! Между прочим, спрашивай у них, как они к нашему региону относятся и лично ко мне... Понимаешь? Я потом тебе подробнее объясню, зачем это надо... Согласен?

- В первопрестольную, да на халяву! - Олег дурашливо потёр руки. - Хоть завтра поеду, шеф!

- Не завтра, а на следующей неделе. А пока готовься, - Антон похлопал его по спине.

...И каждые две недели они вместе стали летать в столицу. На улице Большая Дмитровка Олег познакомился с пресс-центром Совета Федерации. Привечали здесь хорошо: не было вопросов, на которые не дали бы ответа. С высоты балкона для прессы он своей не очень-то внушительной, по меркам профессионалов, любительской камерой наловчился снимать зал заседаний. Особые кадры всегда получались с Антоном. Отсюда, с балкона, Антон выглядел, как все сенаторы. Но, с другой стороны, обыватель потом в телепередаче видел, как народный любимец был «на ты» с известными в стране людьми.

Но особенно любил Олег перерывы в заседаниях. В эти минуты в кулуарах бесчисленные журналисты наседали на разные «знаменитости», задавали им всякие вопросы. Иванов пристраивался рядом, записывал умные комментарии сенаторов, гостей парламента, которые становились затем украшением его «Форума».

За короткое время он умудрился взять интервью у председателя Совета Федерации Владимира Шумейко, председателя Конституционного суда России Валерия Зорькина, его коллеги - председателя Верховного суда Вячеслава Лебедева, знаменитых на всю страну губернаторов – орловского Егора Строева, белгородского Евгения Савченко, свердловского Эдуарда  Росселя, президента Татарстана Ментимера Шаймиева и десятков других. И каждому он всегда задавал один и тот же вопрос: как они относятся к молодому сибирскому политику Туеву? Ответы в большинстве были благожелательные.

В командировочные дни они жили в гостинице «Россия» - самой большой гостинице страны с тысячами номеров. Она стояла прямо в центре столицы: на углу Красной площади, у Васильевского спуска, рядом с симпатичной улицей Варваркой. В Москву они летали маленькой командой из трёх человек. Само собой, народный сенатор, его помощник, широкоплечий Толик и Олег. Сенатор занимал полулюкс со спаленкой и кабинетом, Иванов с Толиком обитали в небольшом двухместном номере.

Часто, после вечернего заседания в парламенте, часов в восемь вечера, они втроём возвращались пешком с Большой Дмитровки в гостиницу. В коридоре. Антон говорил: «До завтра», - что означало: в семь тридцать утра в его номере. Парни шли к себе, переодевались и быстренько «выскакивали» в большой «Гастроном» на Варварке, затоваривались продуктами. Потом устраивали неторопливый холостяцкий ужин, вели бесконечные разговоры за жизнь, вспоминали спокойную жизнь в СССР, который исчез буквально на глазах, вздыхали и не могли представить, что ждёт их, и их детей впереди.

Москву в этих коротких поездках они почти не видели. Как говорится, дом – работа... Через три дня возвращались в свою Сибирь, где каждый из них трудился на Антона сам по себе.

Но однажды Антон вместо «До завтра», сказал: «Через пятнадцать минут жду у себя в номере», - и исчез за дверью.

Олег с Толиком удивлённо переглянулись. Торопливо переоделись, умылись и явились к шефу, осторожно постучавшись, перешагнули порог начальственных апартаментов и скромно замялись в узком «предбаннике». «Проходите, я – сейчас!» - крикнул хозяин из спальной. Они прошли в комнату, присели на небольшой диванчик. Вскоре Антон появился из спальни. В спортивном тёмно-синем костюме он выглядел необычно, по-домашнему.

- Давайте ужин соорудим, - предложил Антон.

Они вскочили, суетливо принялись передвигать мебель. Туев поставил к столу небольшое кресло – для себя. Открыл холодильник, выложил на стол батон сервелата, тарелку с тонко нарезанными ломтиками разного сыра, французскую булку, овощи, фрукты, банку красной икры, ещё какие-то банки и баночки. Во главу трапезы выставил бутылку армянского коньяка.

- Давай, Анатолий, режь и открывай всё это. А ты, Олег, помой овощи и фрукты, - Антон начал доставать из буфета посуду. - Сегодня можно расслабиться, завтра заседания нет, - объяснил он.

Они уселись вокруг стола, Анатолий разлил золотистый напиток по изящным бокалам.

- Предлагаю выпить за вас, - Антон поднял бокал. Они чокнулись . Олег почувствовал, как спиртное мягко и приятно обожгло гортань.

- Закусывайте, парни. А то едите, наверное, как попало?

Иванов знал хлебосольный характер Антона: тот любил угощать гостей. Впрочем, уговаривать их дважды не пришлось. С утра кроме булки с маком да чашки чая в гостиничном буфете они ничего не ели. Поэтому навалились на закуски.

- Наливай, - кивнул хозяин номера Толику. Тот снова плеснул по бокалам.

- Предлагаю за ваше здоровье, шеф,.. - осмелел Олег. Туев раскраснелся от удовольствия.

- А что, парни, - он поставил на стол выпитый бокал. - Сейчас поедим, и я предлагаю прогуляться по Красной площади, воздухом подышать.

- Да вы ешьте-ешьте, успеем ещё, - видя, что они начали подниматься, остановил он.

...Через полчаса они шагали рядком по булыжной мостовой ярко  освещённой площади.

Олег впервые был здесь в такой поздний час. Подсвеченные башни Кремля величаво возвышались под тёмным куполом неба. Собор Василия Блаженного выглядел в искусственном свете гораздо красивее, чем хмурым осенним днём. Ансамбль площади ладно обрамляли здания Исторического музея, больше похожего на вычурный старинный терем, и ГУМа с его замысловатой архитектурой  в стиле ампир, напоминающего дворцы римской империи. Любоваться этой красотой не мешал даже снег, валивший сверху большими хлопьями, а площадной сквозняк причудливо закручивал снежинки там и тут в белые круговороты.

Со стороны их троица выглядела, наверное, провинциально. Особенно выделялся Антон и не только высоким ростом: из-под дорогой дублёнки выступали спортивные брюки с белыми «адидасовскими» полосками, заправленные в зимние сапоги с высокими голенищами. На голове красовалась папаха.

Гуляющие по площади люди оглядывались на них, особенно на Туева. Одна  пожилая пара осведомилась: «Вы же – Туев?» «Да!», - с явным удовольствием ответил он. «А мы из Краснодара», - сказала женщина. - Видели вас по телевизору. Спасибо вам!» - она поклонилась ему. «За что же? » - спросил Антон. «А вы нас, простых людей, защищаете», - она снова поклонилась ему. «Идём, - потянул её за рукав супруг. - Неудобно, отвлекаем людей... » - и они двинулись дальше.

- Мы рады за вас, шеф, - хихикнул Олег. - Такие слова дорогого стоят...

- Не ёрничай, - перебил Антон. - Я давно хотел с тобой поговорить, -  он взял его под локоть, и они приотстали от Анатолия.

- Мне надо, чтобы ты вышел на федеральную прессу. Ищи связи... Пусть их корреспонденты берут у меня интервью по любым вопросам.

- А как... - начал было Олег.

- Не знаю, - вдруг жёстко оборвал Антон. - Думай, ищи. Ты же пресс-секретарь. Надо, чтобы уже в нашу следующую командировку был результат. Повторяю, думай!

Задача была непростая. И Олег вновь вспомнил о Сомове.

Он встретился с Николаем в своём кабинете уже на следующий день после командировки. На просьбу помочь с контактами знакомых по московской учёбе федеральных журналистов, Сомов почесал затылок, достал из внутреннего кармана потрепанный блокнотик с алфавитом, начал задумчиво листать его. Лицо его осветилось воспоминаниями и он хлопнул по блокнотику ладонью:

- Вот оно, Олег! Олька поможет... Ха-ха-ха, - хохотнул он игриво. - Олька Белая – это голова!

- Не томи, скажи, кто это? - потянул его за рукав Олег.

- Ну, всего я тебе рассказать не могу, - широко улыбался Сомов. - Да и зачем тебе? Она – завотделом еженедельника «Собеседники». Пишет, как песню поёт!

- Неужели, та самая Белая из тех самых «Собеседников»!? - восхищённо посмотрел на него Олег. - Откуда её знаешь?

- В академии вместе учились... - Колька ухмыльнулся. - Так и быть, я ей звонок сделаю. Попрошу за твоего Антона. Только сразу скажу, от радости, что встретится с твоим шефом, она не умрёт... Олька - великая! Она журналистка от Бога. Так что он её обаять должен, а лучше – денег ей дать... Москва всегда деньги любила больше, чем людей...

Олег хорошо знал, что у газеты  «Собеседники» популярность была сумасшедшая: в киосках «Союзпечати» за свежим номером выстраивались очереди. И это, несмотря на тираж в сотни тысяч. По многим темам она была первой в стране. «Собеседники» первыми получили право на интервью бывшего полковника из «верхушки» госбезопасности, а ныне – заочно приговоренного к расстрелу за измену Родине шпиона, улизнувшего на Запад. Первыми напечатали исповедь известного российского диссидента. Кстати, этот материал, помнил Олег, написала именно та самая Ольга Белая.

Опубликоваться в этой газете было мечтой многих политиков. Туев, узнав, что известное издание готово напечатать его интервью, крепко пожал Иванову руку, потом достал откуда-то «из-за кулис» своего кабинета бутылку хорошего коньяка, протянул Иванову: «Держи. Если всё пройдёт нормально – с меня премия».

- Там ещё насчёт оплаты... - напомнил Олег.

- А это – моя забота. Всё, иди! - Антон уткнулся в бумаги, которыми был завален его рабочий стол.

В очередной поездке в первопрестольную Иванов, вместо Совета Федерации, отправился устанавливать контакт с «Собеседниками». И уже вечером того дня, слегка смущённый, Туев ступил на порог редакции. Ольга встретила его, как и обещала Олегу, радушно.

- Я нужен? - на всякий случай спросил у них Олег.

- Нет, - ответил Туев.

- Нет, - покачала головой и Белая.

- Пойду, съем мороженное, - кивнул Олег шефу. - Я вас в машине подожду.

...Материал вышел  ровно через две недели. Во всю первую полосу номера красовался цветной портрет Туева, а на пятой странице  было напечатано его объёмное интервью под заголовком «Я мог бы сделать больше»...        

«Я считаю, что добывающие отрасли, военно-промышленный комплекс, село, энергетика – в обязательном порядке должны быть в руках правительства. Это – государственная собственность. Остальное – даже при желании не заберёшь, дай Бог с этим управиться, потому что речь идет о восстановлении разрушенного народного хозяйства. Причём сейчас это будет намного тяжелее, чем было после Великой Отечественной войны. Тогда дух был – народа-победителя, а сейчас дух упаднический, никто ни во что не верит», -прочитал Олег ответ шефа на один из вопросов журналистки.

Туев был доволен:

- Молодец, - отложив газету, похвалил он Олега. - Давай, думай дальше...

***

Как быть дальше, опять подсказал Колька, когда они пили подаренный Туевым коньяк.

- Газеты – серьёзные СМИ, - размышлял Сомов. - Но кто их читает? В лучшем случае, сотни тысяч. А телик смотрят миллионы! Телик для «раскрутки» политиков намного эффективнее, понимаешь?!

- Да знаю я, - согласно кивал Иванов, закусывая хороший коньяк килькой в томате. - Надо что-нибудь с центральными каналами придумать...

- А что тут думать! - привычно затарахтел Колька. - В Совете Федераций столько «теликов» в коридорах слоняются, все перерыва ждут: вдруг кто из сенаторов сенсацию выдаст. Тут они, как мухи на мёд, облепят его и давай жужжать, «раздувать» тему, вопросики подкидывать, чтобы редактор материал в эфир поставил. А пацанов можно настроить на нужного нам человека...

- Например? - уточнил Олег.

- Ну, вот чем ты в часы заседаний там занимаешься?

- Всяко бывает, сижу, газеты читаю, перерыва жду. Прикидываю, кого для записать. Ведь Антон то и дело твердит: наша передача должна быть самой интересной...

- А ты не сиди, - Николай снова налил в стаканы. - Ты меж пацанами ходи, покури с ними...

- Так не курю, - развёл руками Олег.

- Правильно, для здоровья полезнее. Сам не кури, а их сигареткой угощай. И как бы между прочим бурчи, вроде сам себе: сегодня Туев хочет охренительное заявление сделать...

- Ага, так они и поверили! Расспрашивать станут, что да как?

- А ты не задерживайся, - смешком отреагировал Сомов. - Бросил сквозь зубы пару слов и шагай себе к другим пацанам, им тоже пару слов скажи... Посмотришь, в перерыве они побегут к Антону... А его предупреди, пусть заготовит несколько хлёстких фраз. Да его учить не надо – оратор... Его фразочки как горячие пирожки разлетаются... Вот посмотришь, они сами за ним бегать будут! - Колька растянул рот до ушей, вспоминая Антоново красноречие. - Говорит – заслушаешься... Не то, что наш нынешний губернатор! Как ляпнет чего: хоть стой, хоть падай!

Колька замолчал, видно устал от своих скороговорок. Олег тоже молча обдумывал его предложение, мысленно прикидывал, как поведёт себя в журналистской тусовке парламента.

Выпили ещё по одной.

- А он у тебя в каком комитете Совфеда числится? - морщась и занюхивая рукавом, спросил Николай.

- Комитета по делам Севера и малочисленных народов, - ответил Олег. - Сам понимаешь, с этой темой в прессе не разбежишься...

- Да уж... Надо что-нибудь про налоги... Про борьбу с коррупцией пресса тоже хорошо «хавает», про Уголовный кодекс, опять же, - «набрасывал» темы Сомов.

***

...- Туев выходит! - громко объявил кто-то из дежуривших в коридоре в ожидании перерыва в заседании. Показавшегося из зала Антона тут же окружили журналисты, протягивая к нему диктофоны, микрофоны, микрофонные «удочки», нацелили объективы телекамер.

Антон, предупреждённый Олегом об «операции» покорения федерального телеолимпа, держался бодро и уверенно.

- Да, - отвечая на первый вопрос, тряхнул он гривой густых чёрных волос. - Мы начали рассматривать проект нового Уголовного Кодекса  России. А теперь я хочу спросить всех вас, - выражение его лица, отметил приникший к видоискателю своей камеры Олег, мгновенно изменилось, на нём появилась озабоченность и даже ярость политика, не перестающего думать об интересах людей. - Мы для чего этот важнейший документ хотим принимать: для защиты страны от преступности или в интересах этих самых преступников, запугавших уже всех и вся?!

Первые ряды интервьюеров оторопело начали пожимать плечами...

- Этот же вопрос, если бы мог, я хотел бы задать и нашему президенту. Считаю, что принимать Кодекс в этом виде нельзя! - и Туев начал убедительно и образно доказывать свою точку зрения...

Вечером в номере «России» Иванов с Анатолием, щёлкая пультом телевизора, пересмотрели все вечерние выпуски новостей. Туева показали почти по всем каналам. Конечно, каждый выдал этот сюжет по-своему. В парламентском репортаже на первом федеральном Антон лишь мелькнул в кадре, при этом репортёр отметил, что мнения сенаторов на законопроект разошлись. Зато так называемое «Независимое телевидение», которое народ образно прозвал «некрофил-тв» за бесконечные передачи об убийствах, криминальных разборках «братков», постоянные боевики и бандитские сериалы, дал большой «кусок» интервью Туева, подробно изложив его точку зрения.

- Ну, ты сегодня отличился! - не успел похвалить Олега Анатолий, как вдруг громко и противно в номере зазвонил телефон. Толик округлил испуганные глаза и схватил трубку:

- Слушаю! Да... Да... Хорошо! - он осторожно положил трубку на аппарат. - Шеф тебя срочно вызывает, беги.

Когда Олег осторожно переступил порог соседнего номера, Туев сидел в кресле у телевизора. Не вставая, он протянул Иванову руку: «Спасибо, Олег! - сказал искренне, широко улыбаясь, и тут же добавил. - Но останавливаться нельзя... Поэтому, думай дальше...»

В регионе авторитет Туева среди народа был высоким. Рос его рейтинг и на федеральном уровне. Это нравилось не всем.

Об этом и говорили при встречах Олег с Николаем. Колька «выдал» Иванову ещё несколько своих проверенных контактов из центральных газет и информационных агентств. Благодаря ему, удалось тесно сработаться с редакцией газеты «За труд», агентством «Междуфакс», которые не упускали случая процитировать «очередное» от Туева. Сообщения для прессы готовил Иванов. Туев всегда внимательно вычитывал его заготовки и поправлял на свой лад.

В перерывах в парламенте журналисты сами тянулись к Антону, зная, что не откажет, смело и оригинально ответит на любой острый вопрос. Часто пресса искала контакт с Туевым через Иванова. Так завязалась дружба с российским радио, популярной «левой» газетой «Советская страна», зарубежным радиоканалом «За свободу».          

Об Антоне и в Москве заговорили всерьёз. «Левые» считали его коммунистом, люди говорили, что он «народный», структуры со Старой Площади «поставили» на нём клеймо оппозиции.

А в родном регионе начались серьёзные проблемы между законодательным собранием и областной администрацией. Депутатские сессии срывали любым способом: кого-то из народных избранников удалось подкупить должностями, кого-то материальными подачками. Кворума не было. Из всех принятых заксобранием законов губернатор подписал едва ли одну треть. Пошли разговоры, что депутатов могут вообще распустить...

Давление на Туева стало огромным. У другого бы глаза на лоб вылезли от такого, рассуждали между собой Сомов с Ивановым, а он чувствовал себя среди этих трудностей, как рыба в воде. За словом в карман не лез, мотался по региону, не гнушался выступать перед любой аудиторией, где рубил правду матку об исполнительной власти. Особо апеллировал к ветеранам:  «Пенсионерам надо не потому платить достойно, что нужны их голоса на выборах, а по идеологическим причинам: всё, что построено на сегодняшний день в нашем государстве, построено их руками. Они воевали, после восстанавливали народное хозяйство, после этого вздохнули – надо бы пожить для себя, а тут снова реформы, и снова отбросили именно эту категорию населения. Прикрыть их нужно очень мощно социально, потому что у них дети, внуки. Они говорят: ну, что ж ты, дед, – ты воевал, у тебя ордена, а что толку-то, ты – нищий. Ты честно трудился, мне твоим путем нет смысла идти».

И авторитет Туева в народе только рос. Его комментарии и критику власти удавалось доносить до людей, в основном, через негосударственные газеты и телеканалы, которые начали появляться в Сибирском регионе как грибы после дождя. В своей же телепередаче Олег даже самые горячие события комментировал ровно и спокойно. По рекомендации Туева всячески берёг программу от закрытия, для лучших времён.

***

Осенью 1995 года Антон стал кандидатом в депутаты Государственной Думы России от партии «левых». Олег хорошо знал: сам Туев в Думу не собирается, задачу ему поставили серьёзную – привлечь к «левым» кандидатам как можно больше голосов избирателей. С поручением Туев справился на «отлично»: в родном регионе «левые», а вернее, их кандидат Антон Туев обошёл всех остальных, как говорится, «на два корпуса». И...  отказался от депутатского кресла в столице в пользу следующего по списку кандидата...

- Спасибо! - поблагодарил он Олега один на один. - Но это была разминка. Впереди президентские выборы...

- Будете участвовать!? - Олег влюблёнными глазами смотрел на шефа. - Но вы же уже были...

- Да, был, - одёрнул его Антон. - И буду снова... Это пока секрет, смотри, сейчас никому об этом! А перед тобой поставлю одну важную задачу. Потом расскажу. Ты обязан с ней справиться...

Олег снова позвал Николая «посидеть» в своём небольшом кабинете за «рюмкой» чая. Они, не торопясь, распивали «белого» и размышляли о жизни. Впрочем, импульсивный Колька не мог сидеть  спокойно, после каждого глотка, он вскакивал со стула, «рубил» кулаками невидимого противника, изображая бой с тенью. Потом снова подсаживался к столу и подливал себе в стакан.

- А ты знаешь, что впереди президентские выборы? - быстро спросил он у Олега.

- Ты о чём? - севшим вдруг голосом переспросил тот.

- Так у нас все говорят, что твой Антон снова будет участвовать...

- Мало ли что говорят, - уже спокойно ответил Иванов. - Он раз уже пробовал, что толку.

...Накануне в областной библиотеке Олег внимательно перелистал все публикации о первых выборах президента России, которые проходили пять лет назад. Тогда Туев тоже был одним из шести кандидатов. Участвовал в теледебатах, ездил по стране. И сумел занять четвёртое место: за него проголосовали почти пять с половиной миллионов. Для малоизвестного на российском уровне политика это был серьёзный результат.

...- Не скажи. Это какой же пиар! На целую страну! - в голосе Николая опять сквозили весёлые нотки. - Ты ему так и посоветуй: пусть идёт, на всю ивановскую прогремит.

- Да ему мои советы...

- Не скажи, - снова перебил Сомов. - Он к тебе прислушивается.

Когда зимой 1996-го начался сбор подписей в поддержку будущих кандидатов на президентское кресло, скрыть уже ничего было нельзя. Чтобы стать кандидатом, надо собрать миллион подписей избирателей в свою поддержку. Причём, подписи собирать надо не в одном регионе – вести сбор по всей стране. Много сторонников Туева разъехались по городам и весям. Люди охотно подписывались в пользу настырного, популярного к этому времени политика. 

Подписные листы живым ручейком «стекались»  в штаб. Наконец, когда собрали вдвое больше подписей, чем необходимо, коробки с ними переправили в Москву. Это было целая операция, за которой следили и переживали все члены команды Антона.

Скоро в штаб Туева пришла радостная весть: избирком зарегистрировал его кандидатом в президенты. Все ликовали, поздравляли друг друга, как будто выборы уже выиграны. Но Антон не дал расслабиться, ведь кампания только начиналась. Он сам составлял план действий, расставлял людей, давал распоряжения. Часть активистов задействовали для организации встреч его с избирателями в областях и республиках.

А перед Олегом Туев поставил конкретную задачу. В каждом регионе кандидату в президенты на теле- и радиоканалах выделяли  время для выступления: хочешь, сам приезжай в определённый день на телестудию. Или твой представитель выступит за тебя. А можно  прислать готовый ролик, который и поставят в эфир.

- Запишем моё обращение к избирателям, - сказал Олегу Туев. - А дальше – думай, как его доставить в регионы.

- Да, задача, - Олег почесал затылок.

- Собери специалистов, обмозгуйте. Позови тех, кто захочет помочь: друзей, знакомых. Потом сочтёмся...

Когда писали на камеру предвыборную речь Туева, он был «в ударе»: говорил эмоционально, доходчиво, с юмором и напором изложил свою предвыборную программу. Уложились в положенные полчаса.

Центризбирком дал в российской газете общий график выступлений по местным телерадиоканалам восьми десятков регионов каждого из кандидатов в президенты. Теперь стало понятно, когда и в каком городе страны должны оказаться их видео и аудиокассеты, ведь тут и адреса были, и телефоны. Олег нашёл себе пару помощников. Они склеили несколько листов ватмана, расчертили их на квадраты – по числу регионов. В каждый квадрат вписали адреса и телефоны телерадиокомпаний, и даты выступлений своего кандидата.

С видеозаписи Антона Иванов наделал сотню копий на обычные «бытовые», как их называли профессионалы, видеокассеты. Олег прикинул, что качество картинки, конечно, будет не самое лучшее, но зато приемлемое для любого оборудования любой телекомпании. Со звуковым вариантом для радио оказалось ещё проще.

Оставалось решить, как эти записи в установленный срок доставлять в регионы. Олег несколько дней ломал над этим голову. В ближние области их можно было отвести на авто или поезда. А как быть с Тамбовом, Москвой или Питером, Дальним Востоком или Кавказом, например? Тут на поезда или на почту надежды мало.

Решил поговорить с Сомовым. Николай примчался к нему в кабинет, как всегда, радостно хохоча, долго тряс Олегу руку, дурашливо целил кулаком товарищу в плечо. Всем видом показывал, что рад встрече.

- Редко видимся, - Олег уклонился от Колькиного кулака.

- Да! - согласился Сомов. - У вас тут жизнь бьет ключом, а у нас – рутина. Похоже, наш губернатор только вашим Антоном и занимается. И нас заставляет справки против вашего Собрания писать «наверх», дескать, надо его распустить по причине недееспособности. А ведь сам сессии срывает. - Ты-то как? - он, хитровато прищурившись, посмотрел на Олега. - Знаю, к большим выборам готовитесь. Всё правильно! Как у нас говорят, большому кораблю... Может, чем помочь? - он понял, что Олег позвал не зря. Поэтому предлагал обойтись без лишнего политеса.

- Давай, если можешь, - Иванов вкратце обрисовал ему проблему.

Тот хмурился, слушая товарища, нервно тёр переносицу, переваривая информацию. Потом выставил перед собой правую ладонь, останавливая словесный поток Олега, принял боксёрскую стойку и несколько минут вёл интенсивный бой с тенью, с шипением, привычным олегову уху, впуская и выпуская воздух сквозь сжатые зубы.

- Давай, возьмём маленькую, посидим и всё обсудим, - предложил он наконец. - Есть предложение...

-...Нет возражений, - в тон ему отреагировал Олег.

Они долго изучали расчерченные на квадратики склеенные листы ватмана, которые Иванов держал взаперти от посторонних глаз в одном из пустых помещений.

- Да! - восхитился Николай масштабом грядущего дела. - Вся Россия-матушка здесь!

...После первой рюмки горячительного Сомов своей малопонятной непосвящённым скороговоркой изложил простой, как и всё гениальное, план.

В области есть подразделение федеральной фельдъегерской связи: «Да ты их начальника, Журова, помнишь, - похлопал он Олега по спине. - Мы пакуем кассеты с письмом кандидата в специальный пакет, пишем адрес телерадиокомпании. Сдаём в его контору, как важный документ. Фельдъегерь самолётом везёт пакет в Москву и передаёт коллеге из нужного региона. Тот на следующий день, тоже самолётом, доставит наш пакет до нужного места. Более того, вручит адресату прямо в руки, под роспись...» 

- На каждый случай клади по три, а лучше – по четыре дня до начала эфира. Ну, как тебе план? - Николай разлил по очередной и, глядя на озадаченного Олега, рассмеялся. - Соглашайся, какой у тебя выбор?!

- А кто будет эти пакеты оформлять, сдавать? От нас они ведь не возьмут... - Олег знал, что говорил, фельдсвязь подчинялась региональной администрации.

- Я буду, - Николай развёл руки. - Навру что-нибудь. Вот увидишь, прокатит, как по маслу.

- А если разберутся, тебе же не просто по шее накостыляют, с работы попрут...

- Если болтать не будем, не разберутся, - подмигнул Николай. - А потом, у нас тоже немало народа Антону симпатизирует. Им давно наш губер надоел.

- Как же вы на него работаете?! - Олег потряс захмелевшей головой. - Давай начнём операцию «Доставка» прямо завтра?

***

...Антон вызвал к Олега к себе с самого утра. Иванов думал, что шеф ещё находится в одной из поездок: выборная кампания вышла на финишную прямую, Туев мотался по регионам, выступал перед избирателями, неизменно срывая аплодисменты и симпатии. А оказалось, что он прилетел домой накануне поздно вечером и с утра появился на рабочем месте.

Олег отметил, что вид у него довольный, хотя смотрелся устало.

- Садись, - кивнул Туев и сам уселся в председательское кресло. - Рассказывай, как дела идут?

Иванов коротко сообщил о выполнении своей задачи в выборной кампании. На этот день ролики Туева «прокрутили» уже в семидесяти регионах. Оставалось охватить самую малость территорий. И, главное, трансляции нигде ни разу не сорвались, всё шло по графику, выстроенному Центризбиркомом.

- А как ты проверяешь, что их действительно показывают как положено? - Туев подозрительно посмотрел на Олега.

- Так я туда перезваниваю, и до эфира, и после, - твердо глядя в глаза начальнику, ответил Олег. - С руководством компаний говорю. Срывов ещё не было.  Больше того, - решил он порадовать Антона, - народ очень хвалит ваши ролики. Все отмечают, что наш кандидат выступает лучше всех!

- Может, врут? - усомнился Антон. Но по всему было видно, что он доволен. - Кто, говоришь, тебе с доставкой кассет помогает?

- Да, так, товарищ один... люди... - замялся Иванов.

- Ладно, ладно... Не хочешь, не говори, - усмехнулся Туев. - Меньше заешь, лучше спишь. Просто надо всех потом поблагодарить. Не забудь... - Антон потер открытой ладонью подбородок. - Вот ещё что... Я на днях объявлю о том, что снимаю свою кандидатуру накануне первого тура и призову своих избирателей отдать голоса в поддержку кандидата от патриотического блока.

- По-другому нельзя? - оторопело переспросил его Олег. - Значит, вся наша работа впустую?!

- Почему, впустую? Сам же говоришь, что лучше всех выступаю, что народу нравится... Или врёшь?!

- Неа, какой мне смысл? Просто думаю, а вдруг ваши избиратели не поймут этого шага, решат, что вы испугались...

- Согласен, об этом надо помозговать, - Туев помолчал, глядя в стол. Потом тряхнул чёрной шевелюрой. - Это не моё решение. В Москве штаб «левых» решил, что надо сложить все наши голоса в пользу их главного кандидата. В мой успех они не верят... Наверное, правильно. А вот в том, что «отберу» у нашего кандидата часть голосов – не сомневаются. Надо подчиниться, иначе у него победы не будет. А он к ней очень близок: люди устали от нынешней власти, нищеты, безработицы. Перемен хотят, не возврата к старому, а перемен в пользу простого народа. Я-то знаю, я ведь с ними общался напрямую...

- Решено, - громко хлопнул он ладонью по столу и встал, давая понять, что аудиенция закончена. - А ты молодец! - он крепко пожал Олегу руку. - Честно говоря, не думал, что справишься.

***

Лето 1996 года выдалось жарким в прямом и переносном смыслах. С первого захода избрать президента страны не удалось: в первом туре победа не далась никому. Во второй тур ожидаемо вышли действующий президент и лидер «левых», разрыв между ними был минимальный. Даже по официальным данным у кремлёвского кандидата  были низкие результаты, но и эти результаты «левые» подвергали сомнению...

После первого тура ситуация предельно обострилась. Второй тур назначили на июль.

В Кремле понимали, что на исход выборов может повлиять и Антон: слишком уж выросла его популярность. 

- А что, обратится он напрямую к избирателям, порвёт на себе рубаху, призовет: голосуйте, дескать, за «левых»! Вот тебе и недостающие проценты, - горячился Николай, когда они с Олегом в очередной раз «обсасывали» ситуацию.

- Но он из игры уже вышел, - не соглашался Олег. - Кто его теперь к телеку подпустит.

- В политике так просто из игры выйти невозможно. Например, Туева  может вместо себя в эфир вывести кандидат...

- Ты ведь тоже кандидат, - поддел его Иванов. - Как думаешь, кандидат наук, что теперь будет?

- Если рассуждать логично, - усмехнулся Сомов, - Кремль должен вступить с Антоном в переговоры, предложить ему что-то взамен на лояльность.

- Думаешь?

- Поживём-увидим,- улыбался Николай. – Только, что они предложат? Вот бы его губернатором вместо нашего дятла поставили... Наш-то уже всем надоел!

***

...Кремль послал на переговоры с Туевым не кого попало – премьер-министра – опытнейшего хозяйственника и политика. Переговоры проходили прямо в городском аэропорту, куда правительственный лайнер приземлился, якобы, для дозаправки.  «Переговоры шли около часа, - доложил Олегу по телефону всезнающий Николай. – Наши сообщили, премьер только что улетел... »

- А до чего договорились-то? - спросил его Олег.

- Не знаю, - хохотнул в ответ Сомов. - Надеюсь, скоро всё узнаем. Если сам сказать не успеет, то по телику на всю страну объявят. Им важно сказать это до второго тура...

У Олега после звонка испортилось настроение. Он вдруг со злостью подумал: вот уйдет Туев, скорее всего, уедет в Москву, а мы тут как же? Губернатор распустит законодательное собрание, проведут новые выборы, придут новые депутаты, председателя нового изберут... И ещё не факт, что его, Иванова, оставят работе... Он вспомнил, как месяцами сидел без дела, и по спине пополз предательский холодок.

Однако Антон вызвал его к себе в этот же день.

- У меня сегодня прошли переговоры с Виктором Степановичем… Знаешь премьер-министра? - спросил Туев. - Садись, пиши пресс-релиз. Опубликуешь его везде, где только можно. Ты должен это сделать раньше, чем Москва расчухается. Пусть люди узнают вначале мою точку зрения на предложение Москвы.

- А вы уже дали согласие? - спросил Олег шефа.

- А ты как думаешь? - внимательно посмотрел на него Туев. - Здесь отказываться нельзя... Да, нельзя, - добавил он, подумав. - Но, всё ещё впереди...

Потом он диктовал Иванову текст пресс-релиза: они подвели итоги двухлетней работы областного парламента. «Несмотря на отчаянное противодействие, бесконечные  «палки в колёса» депутатам, срывы сессий со стороны администрации региона и лично действующего губернатора, - писал Олег, - законодательное собрание первого созыва рассмотрело 197 вопросов. Они касались трудовой занятости жителей, их социальной защиты, охраны здоровья, финансовых, бюджетных и хозяйственных проблем региона...»

Однако из 60 законов, принятых депутатами во главе с Туевым, губернатор подписал только одну треть. Он фактически распустил областной парламент и всячески препятствует организации новых выборов... В этих условиях Туев принял решение принять предложение Кремля и войти в правительство страны в качестве министра по делам Союза Независимых Государств или СНГ. «Многие из вас хорошо помнят нашу дружную общую жизнь в СССР, - диктовал Антон. - Я постараюсь на новом уровне делать всё, чтобы из той жизни можно было взять в сегодняшнюю безрадостную для большинства населения жизнь всё самое лучшее. Чтобы восстановить былое доверие и дружбу между нашими народами. Чтобы защитить интересы российских соотечественников, волею судьбы оказавшихся за рубежом».

- Записал? Ну-ка, прочитай... - потребовал он от Олега.

Тот, с трудом разбирая свои каракули, запинаясь, прочитал написанное.

- В целом - верно! - одобрил Туев. - Закончить надо тем, что и в Москве я буду делать для родного региона всё, что смогу. Всегда буду помнить земляков, которым полностью обязан. И буду рад снова вернуться сюда... В общем, как закончишь, покажи.

Потом хитро прищурился:

- И не вздыхай так! - сказал хмурому Олегу. - Всё будет нормально, я тебе потом расскажу...

«О чём?», - подумал Олег уныло и пошёл редактировать релиз...

Несколько следующих дней пролетели в какой-то нескончаемой суете, телефон в кабинете Иванова не умолкал, ему казалось, что он всему свету даёт бесконечные комментарии о принятом Туевым решении.

О переменах в судьбе Антона сообщили все – и «левые», и «правые» СМИ.  Кто-то выступал с резкой критикой, не выбирая выражений, кто-то – с ехидной иронией, мол, «перешёл от критики к сотрудничеству с президентом».  «Кто знает? – написала одна из новомодных популярных газет. - Может быть, Туева ждёт блистательная административная карьера». И это, пожалуй, было самое сдержанное мнение.

В конце недели Антон назначил  прощальные «посиделки». На отдалённую турбазу, скрытую в густой тени листвы берёзовой рощи, отразившейся в спокойной глади воды небольшого уютного озера, он собрал десятка три тех, с кем тесно работал все эти два года.

Веселья за щедро накрытым столом было не много. Поднимали тосты за Туева, за его успехи на новой  работе, за регион. В речах то и дело сквозили грустные ноты.

День стоял солнечный, в помещении было душно, несмотря  на раскрытые настежь окна. И Олег решил незаметно покинуть торжество. Вышел на воздух, прошагал по тропинке в сторону воды и оказался на заросшем кустарником берегу. Однообразие пейзажа здесь нарушала одинокая огромная сосна, её широко раскинувшиеся крепкие узловатые корни с одной стороны скрывались под водой, с другой создали на земле причудливого осьминога.

Иванов присел на тугое сплетение корней, засмотрелся на спокойную гладь озера. Он не заметил, как сзади неслышно подошёл Антон, поднялся уже в последнюю секунду, когда тот оказался совсем близко.

- Сиди, - сказал Туев и сам примостился рядом на сосновых корнях. - Хороший день. Люблю гулять по лесу. Только редко удаётся...

- Да, - откликнулся Олег, стараясь не выдавать своего невесёлого настроения.

Но Туев и так всё видел.

- У тебя какие планы на ближайшие месяцы? - спросил он.

- Да, какие там планы, - начал Олег. - Схожу в отпуск, а там видно будет...

- А если я тебя в Москву позову, приедешь? - Туев так хлопнул его по спине, что Олег от неожиданности чуть в воду не свалился. - Кого я в министерстве знаю!? - загорячился Антон. - Мне там свои люди нужны, чтобы можно и опереться, и доверить при случае.

-Так поедешь? - теперь он повернулся к Олегу и смотрел на него в упор.

- Поеду... Конечно, поеду! - Олег схватил правую ладонь Туева и начал трясти изо всех сил. - Конечно, поеду! Что мне здесь теперь...

- Только я тебя позову не сразу, - Антон освободил свою руку от олеговой хватки. - Не завтра. Мне надо осмотреться.

- Да, между прочим, можешь какого-нибудь товарища с собой позвать, - добавил он. - Вдвоём легче будет. Про должность не знаю, но пресс-служба там мне будет очень нужна. И ещё по секрету тебе говорю: я в Москве буду считать себя в длительной командировке. Вынужден. При первом же случае сюда вернусь. Пока об этом никому! - только успел произнести Антон, как из-за кустов кучей вывалили на берег шумные гости.

- Мы их уже потеряли, а они вот где рассиживаются! - шутливо крикнул кто-то...  

Потом у Олега начался отпуск. И незаметно подкатила осень.

Однажды в дождливый сентябрьский день в его кабинете раздался междугородний звонок: «Это Москва, приёмная министра, - услышал он приятный женский голос. - Можно попросить Иванова Олега?»

- Это я! - громко закричал он в трубку.

- Тогда соединяю вас с министром...

- Привет, - услышал он деловой голос Антона. - Извини, нет времени долго говорить. В общем, на следующей неделе жду в столице. Тебе приёмная сейчас телефон даст. Приедешь, сразу звони, встретимся. Давай... 

***

Сомов сразу согласился на предложение Олега вместе поработать в Москве. Он схватил Иванова за плечи, смеясь, встряхнуть его.  «А Антон против меня возражать не будет?» - задал он всего один вопрос. И когда услышал от Олега, что тот легко уговорит министра, добавил: «Надоело мне здесь. Едем, Олег!» 

Вот так в начале октября они с Николаем и оказались в столице.

...Когда Олег впервые вошёл в кабинет министра по делам СНГ, помещение показалось ему прямо-таки необъятным. Туев сидел в дальнем углу за большим письменным столом и разбирал какие-то документы, перекладывая их из одной папки в другую. «Проходи, садись - кивнул он Олегу. - Я сейчас», - и снова уткнулся в бумаги.

Иванов пристроился на стуле за приставным столиком и с любопытством огляделся. Одну стена кабинета состояла из окон, выходящих на небольшую улицу с непривычным советскому уху названием Варварка, которая ещё недавно была улицей Разина и одним концом упиралась в Красную площадь. На противоположной стороне Варварки высилась громада до боли знакомой Олегу гостиницы «Россия». Почти всю другую стену кабинета занимала карта страны с регионами. Стены были отделаны панелями светлого дерева. Из него же был сделан большой стол для совещаний. Над головой министра висел портрет президента в деревянной раме.

- Ну что, нравится? - Антон поднялся из-за стола, пожал Олегу руку. - С приездом! Давай пересядем за стол совещаний. Не люблю это министерское кресло! Я понял, ты не один... А ты за этого парня ручаешься? Ведь он работал против нас в областной администрации!

- Все бы так «против» работали, - пошутил Олег и поведал о том, как помогал им Сомов.

- Ладно, под твою ответственность, - неожиданно просто согласился Туев. - Я тут отделу кадров сказал, чтобы они тебе должность для руководства пресс-службой подобрали. А напарнику твоему выше министерского консультанта ничего предложить не могу...

- Да мы согласны, - обрадовался Олег. Он опасался, что позвал с собой Николая, не посоветовавшись с начальником... «Прямо камень с души упал», - подумал он, с облегчением выдохнув.

- Вот с жильём пока не знаю, чем помочь, -  продолжал между тем Антон. - Тут вам самим надо что-то придумать. Я готов позвонить, куда скажете, письмо рекомендательное написать.

- Вы не парьтесь, мы разберёмся, - улыбался Олег.

- Дня вам хватит на обустройство? Мне надо, чтобы ты как можно скорее приступил к делу. От прессы отбоя нет. А я не хочу давать комментарии направо и налево, кому попало. Мне надо знать, с кем можно иметь дело... Я тут пресс-секретаря из министерства выгнал! Два раза в месяц на работу ходил: в аванс и в получку! Я, говорит, доктор наук. А нахрен мне этот доктор, мне работа с прессой нужна! - раскипятился Антон. - Ну, ты же всё это знаешь. Поэтому, давай, приступай. Кстати, бери-ка ручку и бумагу, я тебе прямо сейчас информацию продиктую.

Олег только и успел почесать затылок...

На следующий день сообщение вышло в газете «За труд», куда вчера по старой дружбе Иванов «скинул» заметку. Она была о том, что министр по делам СНГ провёл встречу с известным актёром и режиссёром Роланом Быковым. Тот просил поддержки международному Фонду развития кино и телевидения для детей, который создал, чтобы и в это непростое время снимать добрые детские фильмы. И они договорились, что Антон поможет благому делу, найдёт спонсоров.

У Туева сразу поднялось настроение, когда увидел газету: «Вижу, можешь!», - похвалил. Так начались для Олега с Николаем министерские будни…

Им выделили просторный кабинет на четвёртом, министерском, как его называли, этаже, недалеко от кабинета «самого». «Чтобы бегать было недалече», - подтрунивал Сомов, когда они расставляли столы, стулья, компьютеры на новом месте работы. А её было столько, что только держись! Министр вызывал Олега к себе и утром, и днём, и вечером. Тот сидел на многих его совещаниях, успевая строчить пресс-релизы.

Они с Сомовым составили список газет и телеканалов и радио, где новый министр с его непривычными для официальной Москвы «открытыми» методами работы пользовался спросом. Николай рассылал по факсу релизы на специальном бланке министерства, над которым специально поколдовал Олег, указав для обратной связи номера телефонов, адреса электронной почты пресс-службы. Список СМИ, желающих получать информацию из министерства, рос с каждым днём...

На работе всё шло нормально, а вот холостяцкий быт был неустроен. Особенно трудно им дались первые московские дни. Снимать жильё в столице оказалось накладно. Николай предложил первое время пожить в знакомой ему по аспирантуре гостинице Академии госслужбы, на юго-западе города. «У меня там куча знакомых, денег за ночлег не потребуют», - заверил он.  Туда они и отправились со своими чемоданами. Но за последнее время порядки здесь сильно изменились по сравнению с безалаберными советскими временами.

Им с трудом удавалось вечером после работы проходить в гостиницу через тройной кордон бдительной охраны. Знакомые Сомова каждый день меняли им гостиничные номера, «шифровались», как они выражались. И друзьям приходилось то и дело перетаскивать так и нераспакованные чемоданы. «Какой тут отдых, - ворчал Олег. - Думай, Николай, как нам свой быт обустроить. Ты Москву лучше знаешь».

Так прошли первые две недели. А потом у Сомова родилась идея. «В Москве институт есть, железнодорожного транспорта – МИИЖТ, - сказал он Олегу, когда они в обед прогуливались по одной из улочек при Старой площади.

- Так и что? - не понял Олег.

- Это потому, что ты не хочешь думать логически, - привычно хохотнул Николай. - У каждого вуза есть общага для иногородних студентов, соображаешь? Туев – железнодорожник, так? Начальником дороги работал. Теперь дошло?

- Нет ещё, - огрызнулся Олег. - Мы же не студенты...

- Представь себе, что в общаге могут быть пустые комнаты. Ректорский фонд – для гостей, преподавателей. Вот что нам нужно!

Иванов, кажется, начал соображать, что предлагает Сомов.

- Но как нам это узнать?

- Надо использовать телефонное право. Мы в администрации с помощью телефона все вопросы решали. АТС номер один или по народному «вертушка», с её помощью любого начальника найти можно, - Николай знал, что говорил.

Утром в министерской приёмной они нашли справочник абонентов  «АТС № 1». В нём фамилия ректора МИИЖТа Владимира Григорьевича Инокентьева сыскалась быстро.

Олег решил провести переговоры сам. По «вертушке» ректор разговаривал приветливо, сказал, что лично с Туевым не знаком, но много о нём слышал, и согласился после обеда встретиться с помощником министра для решения жизненно важного вопроса.

Потом Иванов с Сомовым долго сочиняли ходатайство ректору от имени министра, подбирали такие слова, чтобы «бумага», как выразился Николай, «сработала». Уж больно надоело каждый вечер решать проблемы ночлега «грани фола». Пора уже и чемоданы распаковать. Они напечатали выверенный текст на министерском бланке, поставили фамилию Туева.

- Иди, подписывай, - благословил Сомов. - Авось, не откажет...

- Авось, - эхом повторил Иванов. – Обещал, - и направился в главный кабинет, благо, в случае необходимости ему разрешалось входить к министру без очереди.

- Не слишком слезливо получилось? - спросил Антон, прочитав послание ректору. - Хотя, москвичей на испуг не возьмёшь, а на эмоции, глядишь, и получится. Может, ещё звонок ему сделать?

- Нет, - замотал головой Олег. - Думаю, письма хватит. - Сейчас и отвезу. Я с ним договорился.

...До улицы Образцова они добрались на метро, вышли на станции «Менделеевкая», прошлись пешком по улицам знаменитой Марьиной рощи. В приёмной ожидали совсем недолго. Ректор, высокий стройный мужчина средних лет с седыми висками, в ладно сидящей чёрной форме железнодорожного начальника, мерил широкими шагами свой кабинет.

Он пожал посетителям руки, представился, пригласил присесть к столу, через переговорное устройство полушёпотом приказал секретарю подать кофе. Выдерживал паузу, во время которой с интересом рассматривал Олега с Николаем, чем вызвал их смущение. Олег всё старался незаметно спрятать в рукава пиджака не совсем свежие манжеты своей рубашки. Потом ректор отхлебнул из чашки и только и произнёс хорошо поставленным голосом:

- Рад, что у министра такие молодые, интересные помощники, - Олег не уловил в его голосе и тени иронии. - С Туевым лично не знаком, но много наслышан. Как о железнодорожнике, я о нём высокого мнения. Он руководил самой крупной дорогой в СССР. И неплохо...

Он снова выдержал паузу, попивая кофе, потом перешёл к делу:

- Так, чем могу, как говорится?

Олег молча протянул ему фирменную министерскую папку. Хозяин кабинета раскрыл её, долго читал послание Туева. Ещё раз внимательно посмотрел на посетителей и сказал: «Надо помочь коллеге». Потом наклонился к переговорнику:

- Комендант общежития ещё не ушла? Пусть зайдёт ко мне прямо сейчас.

А пока ждали коменданта, начал рассказывать:

- У нас общежитие – одно из лучших в Москве. Мы же – элитный вуз, поэтому наши студенты должны жить в хороших условиях. У меня там есть ректорский фонд, вернее, даже ректорский этаж, - Николай толкнул Олега ногой под столом. - Я вам комнату выделю...

В это время в кабинет бочком вошла невысокая, невзрачного вида женщина. О таких говорят «без возраста»:

- Вызывали?

- Да, - сразу перешёл к делу Инокентьев. - Это сотрудники министерства по делам СНГ, сегодня же поселишь их на мой этаж...

- На сколько дней? – подняла подбородок комендантша. Видно было, что новость её не очень обрадовала. - И по каким расценкам?

- Поселишь... - он взглянул на Олега, но тот быстро отвёл глаза. - Поселишь на год. А платить будут, как наши аспиранты. У тебя бланки на расселение с собой? Давай!

Он сам вписал в бланк их имена, расписался, достал из стола печать и приложил её к документу.

***

...16-этажная «свечка» общежития возвышалась на той же улице, что и сам институт.  Вход на ректорский – второй – этаж располагался отдельно от общестуденческого. Поэтому здесь было тихо. Комендантша выдала им заветный ключ. И они вошли, наконец, в своё жилище.

Комната превзошла все ожидания. Небольшая, но оборудованная всем, что нужно для двух временных холостяков, – стояли кровати, письменный стол с самым большим по тем временам ламповым телевизором на пол столешницы, объёмный шкаф для одежды, тумбочки, стулья. Из прихожей одна дверь вела в ванную, другая – в новенький санузел. Чего ещё желать после скитаний в поисках ночлега?!

Они в тот же вечер сгоняли на другой конец Москвы за чемоданами. Олег до полуночи гладил рубашки и бережно развешивал их на плечиках в шкафу. В ванной под шум льющейся воды что-то громко распевал Николай.

Перекусили «всухомятку», договорившись завтра отметить новоселье. Олег успел осмотреть на этаже бытовую комнату-кухню, с посудой, кастрюлями, электропечью. «Я тебя, Сомов, в выходной приглашаю на домашний борщ», - официальным голосом громко объявил он.

- Принимаю приглашение! - так же громко ответил Николай, залившись смехом, обхватил Олега за плечи, потом, как обычно, провёл стремительный короткий «бой с тенью».

Наконец, они улеглись в непривычные узкие кровати, но заснуть в эту ночь долго не могли...

На работу стали теперь ездить так: несколько остановок – на трамвае, потом ещё две – на метро от «Проспекта Мира» до «Китай-города». Были и другие варианты, но по любому выходило минут сорок, что для Москвы считалось очень быстро.

С непривычки часы пик в метрополитене казались Олегу ужасным столпотворением народов, он чувствовал себя муравьём, которого на входе или выходе из его туннелей просто несло по инерции в заданном муравейником направлении, только успевай переставлять ноги, чтобы не затоптали. Зато Николаю нравилась эта московская суета: «Я в метро мышцы разминаю», - посмеивался он над страдающим от бесконечного людского потока Ивановым.

Впрочем, и к дискомфорту привыкаешь, если он изо дня в день повторяется. Олег удивлялся, что в вагонах многие умудряются читать – газеты, книги, тетради с конспектами. Попробовал и сам: стал на ходу покупать одну-две «свежих» газеты и за пару перегонов просматривать в них новости. Через несколько дней у него стало неплохо получаться: «пробегал» глазами заголовки, первые предложения публикаций и уже был в курсе главных событий. Затем в кабинете дочитывал подробности и «аналитику» и шёл докладывать министру о главных событиях дня. Туев придавал этим ежедневным  обзорам особое значение, они помогали ориентироваться в нескончаемой московской суете.

Часто попадалась информация об их министерстве и самом министре. Тут уж Антон требовал подробностей или сам прочитывал поданную Олегом заметку. Часто это были «перелицованные» газетчиками на свой лад тексты их пресс-релизов. Туев довольно хмыкал: «Молодец, но не расслабляйся...»

- Мы должны быть в тренде, - повторял. - Ищи контакты с прессой, - слышал Иванов, когда оставался с министром один на один.

Только особых усилий и не требовалось, Туев был, как говорится, нарасхват.   

Если предыдущий российский министр по делам СНГ вёл себя, как рассказывали его бывшие подчинённые, «ниже травы, тише воды», и после нескольких месяцев его отставки мало кто мог вспомнить его имя, то о Туеве и о работе его министерства в прессе проходило столько всего, что хоть отбавляй. Он часто комментировал ситуацию с соотечественниками, которые в результате Беловежского соглашения в одночасье оказались за рубежом, в бывших республиках СССР. Армения и Азербайджан в своём затянувшемся военном конфликте обвиняли Россию, ссылаясь при этом на Антона, заявившего, что некие силы внутри нашей страны продают оружие обеим сторонам, и требовавшем тщательного расследования этих фактов. Туев предлагал простой вариант, как России можно выгодно вернуть «советские» долги Казахстана и других новых независимых государств, - забрать у должников нужную нашей стране собственность в виде предприятий или санаториев.

Словом, темы были одна другой острее. И журналистам хотелось получить комментарии из первых рук. С «печатными» коллегами Олегу ещё как-то удавалось справляться: от имени Туева он сам излагал им точку зрения министра по телефону или излагал мысли министра на бумаге и рассылал в редакции. Центральные газеты тех дней редко обходили вниманием проблемы СНГ.

Сложнее оказалось с разросшейся за последние годы, как грибы после дождя, московской «электронной» журналистикой. Ей Туев нужен был «живьём»: в кадре или у микрофона. А назначать время для интервью с министром бывало непросто – его рабочий график был плотным, состоял из бесконечных совещаний как у самого Туева, так и в «высоких» правительственных кабинетах. Назначенные интервью срывались, откладывались, переносились, журналисты высказывали неудовольствие не только Олегу, пару раз даже открыто покритиковали Туева за «уход от острого разговора».

Систему общения с прессой помог построить Николай.

- Давай «теликов» звать в субботу, - предложил. - Антон же ходит на работу по субботам. Сидит с бумагами...

- Пресса по выходным не работает, - возразил Олег. - Хотя, может ты и прав: хотят «эксклюзив», пусть жертвуют баней.

И они начали приглашать тележурналистов и «радийщиков» на субботу. Туев не возражал. Единственное, требовал, чтобы вопросы, по крайней мере, основные вопросы интервью, поступали заранее. В выходные удавалось записывать по две-три беседы с министром. И «телеочередь» начала продвигаться.

Но при этом, у Олега с Николаем сократилась число выходных. За неделю работы в министерстве они порядком выматывались. Поэтому в воскресенье предпочитали отлёживаться в своём номере: спали, ели, читали, смотрели телевизор. 

Когда ехали в Москву, фантазировали, что обойдут все музеи и театры столицы. На самом деле всё оказалось гораздо прозаичнее. И когда стало казаться, что уже не выберутся из формулы «дом – работа», Сомов предложил для разнообразия нанести визит тёще.

***

...Они поехали в Ворсму под праздник Октябрьской революции, увеличивший число обычных выходных. Новые власти России его уже не отмечали, как в советские времена, но дни отдыха ещё не отменили.

От московского автовокзала до этого небольшого городка на реке Кишме, что в Павловском районе Нижегородской области, автобус шёл всю ночь и привёз пассажиров на место ранним утром.

Они вышли на пустынной центральной площади, окружённой двухэтажными зданиями с облупившимися фасадами. В первые минуты знакомства с Ворсмой Олега сильнее всего поразили две вещи: большой грубо отесанный  серый камень, надпись на котором сообщала, что город основан в 1588 году, и огромная лужа рядом с ним. Края лужи были подёрнуты ледком – ночью слегка подморозило, а ясный рассвет обещал, что наступающий день будет солнечным. Дальше за лужей тянулись пустынные в этот ранний час ряды деревянных прилавков городского рынка. На другом краю площади широкие ворота вели на завод медико-инструментального оборудования имени Ленина. Тут же неподалёку, под раскидистыми ветвями высоких елей, прятался и монумент самому Ильичу, выкрашенный в серо-золотистый цвет и заляпанный птичьим помётом.  

- Да тут Гоголя не надо! - присвистнул Иванов. - Куда это мы прибыли?!

- Не переживай, - отмахнулся Николай. – Вот увидишь, тебе понравится!

Они подхватили сумки и направились в сторону микрорайона из белых панельных и красных кирпичных пятиэтажек, который возвышался над частными одноэтажными деревянными домами.

Пока шли в гости, Николай не умолкал.

- Здесь настоящая российская глубинка, - размахивал он свободной рукой. - Тысяч 13-15 живёт, не больше.

Олег узнал, что через городок за века прокатилось немало войн, что здесь при Советах стабильно работали два завода: на одном выпускали ножи, на другом – мединструменты. «Их на весь СССР поставляли, не успевали производить, - торопливо, как обычно, горячась, рассказывал Сомов. - А теперь всё встало. Говорят, импортное завозить дешевле, понимаешь? Как так! Веками здесь ножи и скальпели для России делали. Весь город на этих заводах работал. А теперь народ болтается без дела или в сараях да подвалах кустарно мастерит что-нибудь, лишь бы выжить... Куда катимся?! Уж каких только инструментов ни делали в Ворсме – и для хирургов, и для стоматологов, и даже для ветеринаров. Случалось делать и особенные...»

Так, за разговорами они дошли до тёщиной кирпичной пятиэтажки. Через дверь, держащуюся на одной петле, вошли в ободранный подъезд. Пока поднимались на третий этаж, Олег не без ехидства спросил:

- Как же ты жену в такой глубинке нашёл?

- Мы в университете познакомились, - засмеялся Николай. - Я же тогда про Ворсму представления не имел. Но тёща моя Марья Ивановна тебе понравится, вот увидишь! А тесть Михаил Васильевич – настоящий мужик...

Не успел он договорить, как одна из дверей на этаже распахнулась и на площадку буквально  «выкатилась» маленькая, пухленькая женщина лет шестидесяти, с коротко стриженными седыми волосами.

- Коленька! - раскинув руки, воскликнула она и кинулась Сомову на шею. - А я смотрю с балкона: ты или не ты? Ты, зятёк! Сердце матери не обманешь, - немного театрально запричитала она. - А это товарищ твой? - повернулась к Олегу. - Ты уж нас представь...

- Это – Олег, - Сомов указал рукой на Иванова, - мой коллега и начальник. Его надо любить и жаловать.

- Да, ладно тебе! - засмущался Олег. - Не усложняй...    

- А это моя тёща Марья Ивановна, - Николай приобнял её за плечи. - Всю жизнь учила детей математике, а сейчас на заслуженном отдыхе, домохозяйничает.

- Да что же мы? Заходите в дом, - хозяйка отступила в сторону, пропуская гостей, и Олег оказался в тесном, заставленном полками и завешенном одеждой коридорчике «хрущёвской» квартиры.

- Проходите, проходите... прямо в комнату, - радушно напевала Марья Ивановна.

После коридора квартира казалась довольно большой, из трёх светлых комнат. Но в каждой из них не было свободного угла: в каждом стояла какая-нибудь мебель или высились книжные полки.

Откуда-то «вынырнул» высокий сухопарый мужчина с заспанным лицом, но довольным лицом, в чёрном, вытянутом на коленях трико, темной футболке и в толстом сиреневом джемпере ручной вязки.

- Это Михаил Васильевич, - продолжал представлять хозяев Николай.

- Здорово! - протянул тот руку сначала Сомову.

- Михаил Васильевич, - поздоровался он и с Олегом неожиданно крепким рукопожатием. - В прошлом я учитель труда, а сейчас – садовод-огородник. Проходите, будьте, как дома... Маша быстренько стол соберёт.

Стол организовали посреди большой комнаты. Несмотря на раннее время, на столе появилась глубокая тарелка с дымящейся ароматной горкой домашних котлет, блюдо, наполненное с одной стороны толчёной картошкой, с другой – солёными огурчиками и маленькими помидорками. В хрустальной посудинке угнездились маринованные грузди, в селёдочнице – селёдка, украшенная луковыми колечками. А ещё – колбасная и мясная нарезка, куда же без неё?! В плетёной корзинке примостились толсто нарезанные куски белого и чёрного хлеба.

При этом Марья Ивановна вроде бы особо и не суетилась.

У Олега началось такое обильное слюноотделение, что он то и дело сглатывал, стараясь не смотреть в сторону еды. 

- А чего, Маша, не хватает? - хитро прищурился Михаил Васильевич.

- Знаю, что ты имеешь ввиду, - строго ответила та. - Но ребята молодые, с утра, может, не пьют?

- Так за встречу, по единой, - тесть незаметно подмигнул зятю.

- А что? По одной можно! - поддержал Николай.

- Ох, мужики, не можете вы просто так позавтракать! - и хозяйка принесла из холодильника тут же запотевшую бутылку водки, поставила изящные хрустальные рюмки.

Когда выпили за встречу, Олег быстро преодолел стеснение и «навалился» на закуски, не отставал и Николай.

- Ещё по одной? - взялся за бутылку хозяин.

- Ну-ка, оставь бутылку в покое! - не на шутку взъярилась вдруг Марья Ивановна. - И ребят спаиваешь, и сам потом с сердцем будешь маяться. Что я потом с тобой делать буду?!

- Ладно, товарищ педагог, - Михаил Васильевич  перевернул свою рюмку кверху дном. - Привыкала в классе командовать, парни-то пусть сами решат.

- Я предлагаю ещё по одной, - скороговоркой откликнулся Николай. – Ты как? - спросил Олега. Тот неопределённо пожал плечами, не переставая жевать.

- Ну и вот, - удовлетворённо крякнул хозяин и налил гостям. Супруга нахмурено промолчала.

Ничего не произнесла она и после того, как они выпили по третьей. Потом ещё по одной. Олег наелся до отвала и сразу начал клевать носом. Ускользающим сознанием отметил, что тёща смотрит на Сомова влюблёнными глазами. А тот, не переставая, рассказывает о прелестях их московской жизни, о том, как ежедневно названивает в Сибирь жене и детям, контролирует все их дела и регулярно высылает им деньги.

Марья Ивановна перехватила взгляд Иванова:

- Давай, Олег, я тебе в детской постелю... Поспи с дороги. Да и Коля тоже.

Олег был бесконечно благодарен этой чудесной женщине.

Треть детской занимала широкая панцирная кровать с железными витыми спинками, застеленная высокой периной, в «головах» высилась горка цветных подушек. Пока Олег, не стесняясь, стягивал с себя одежду, Марья Ивановна приготовила постель. Он буквально упал в мягкое, пахнущее душистым мылом, ложе и тут же провалился в глубокий сон без сновидений...

Проснулся Иванов часа через два, так же внезапно, как и уснул. Он чувствовал себя хорошо отдохнувшим. Олег лежал у стены, а соседняя подушка была примята, значит, его напарник тоже ложился. Но сейчас комната была пуста. Олег встал, быстро оделся и вышел в гостиную.

Хозяева с Николаем сидели за столом и вполголоса беседовали.  На столе поблескивал серебром электрический самовар, из эмалированной тарелки аппетитно выглядывали пирожки.

Родственники прихлёбывали чай из ярко раскрашенных фарфоровых чашек. Олег увидел, что стоявшая с краю бутылка опустела, а глаза Сомова пьяненько щурились. Он первым заметил Иванова, позвал:

- Садись, Олег, чай пить!     

Марья Ивановна и Михаил Васильевич до смешного одновременно вскочили с мест, всплеснули руками и пропели на два голоса: «Чай, чай...».

- Присаживайтесь, Олег Иванович, - Михаил Васильевич почтительно придвинул ему стул. А хозяйка бегом кинулась в кухню за чистой чашкой:

- Сейчас налью свежего, ароматного. Вам покрепче? Угощайтесь, Олег Иванович, пирожки с картошкой, только напекла...

Олег слегка растерялся, он хорошо помнил, что с утра с ним были на «ты». Бросил взгляд на Сомова, у того улыбка была от уха до уха.

- Я сейчас, - буркнул Иванов, - только руки помою. - Он направился к туалету, позвал, - Николай, выдь на минуту.

- Ты чего им наговорил? - прижал он Сомова в коридоре. - Чего наплёл про меня родне? Чего они вдруг загоношились!? - зашептал ему в ухо.

Сомов ловко вывернулся, смеясь:

- Да я ничего... Сказал только, что ты – главный советник министра, что он всегда с тобой советуется. А они нашего Туева уважают.

- Язык у тебя... - покачал головой Олег. - Зачем мне это?

- А можно, вы меня снова на «ты» называть будете и без отчества? - громко предложил он, усаживаясь за стол. - А пирожки у вас, Марья Ивановна, просто объедение! - Николаева тёща зарделась от похвалы.

Между тем время подошло к полудню. За окнами ярко светило солнце.

- Предлагаю сейчас сходить в баню к Петровичу, куму моему. А вечером нас ждут у Машиной сестры Даши, у неё день рождения, - потирая руки в предвкушении предстоящего праздника, предложил Михаил Васильевич.

- Тебе бы всё пить, - замахала на него руками жена. - Только попробуй у меня!

- Что ты, Маша... – скромно уверял её он. Но когда начали собираться в баню, Олег услышал, что он торжествующе мурлычет себе под  нос какую-то знакомую мелодию.

Кум жил в частном секторе, в небольшом бревенчатом доме с тёмными стенами, который мало чем отличался от соседних строений. Огромный огород с пустыми осыпавшимися грядками, голыми ветками ягодных кустов и плодовых деревьев был огорожен косоватым забором. Деревянная баня стояла в дальнем углу огорода и глядела на мир единственным квадратным окном. В предбаннике царил беспорядок: на полу по углам был рассыпан репчатый лук, вёдра и тазы были полны свежей свеклы и моркови. Слышно, как гудело в печи, и булькала в баке горячая вода. Проводивший их до бани краснолицый кум, в домашней майке и накинутом на плечи потёртом полушубке, пахнущий дрожжами или домашним пивом, долго извинялся за беспорядок: «Надо бы урожай в погреб спустить. Всё не соберусь».  

 - Вы уж извиняйте, парни. Раздевайтесь осторожно... А баню я натопил, как надо! Ты же, Колька, там всё знаешь, где каменка, где полок. Поддавайте осторожно. Я вам пива принесу, пока моетесь. Холодненького!

Дверь в парилку оказалась такой низкой, что Олег втиснулся внутрь чуть ли не на четвереньках. Тут было жарко, как в преисподней.

- Ах, хорошо! - заверещал вползший следом Николай. - Сейчас ещё парку поддадим!

- Не увлекайся, а то расплавишься, - Олег старался дышать через раз...

Потом они, красные после парной, как варёные раки, сидели у Петровича на кухне и пили его домашнее пиво. Здесь был и Михаил Васильевич, весёлый и говорливый.

- Закусить, правда, не предлагаю. Но, если чего найдёте, пожалуйста, -  махнул рукой Петрович  на царивший и здесь холостяцкий бардак.

- Нам ещё на день рождения, - напомнил Николаю тесть. - Марья Ивановна велела не опаздывать. Так что, давай Петрович, ещё по одной, и мы пойдём.

...На улице уже стемнело, когда они вышли от Петровича. Дорога оказалась неблизкой – именинница жила на другом конце городка. Пока шли, Михаил Васильевич по очереди перечислял Николаю всех, кто приглашён. Олег слушал их вполуха, отметив только, что Сомов породнился с едва ли не с половиной Ворсмы.

Большой одноэтажный кирпичный дом, в который они прибыли, скрывался за высоким глухим забором и светился всеми своими окнами. Он был полон людей, гости чинно переходили из комнаты в комнату, полы в которых застелили чистенькими самоткаными половиками. Вокруг взрослых бегали дети. Дарья Ивановна, хозяйка дома, с помощницами заканчивала накрывать длинное сооружение из нескольких, составленных вместе, столов. Она, как две капли воды, была похожа на Марью Ивановну, только повыше ростом и помоложе лицом. Сразу подошла к вновь прибывшим, коротко кивнула Михаилу Васильевичу, зато с «москвичами» церемонно раскланялась, подставив Николаю щеку для поцелуя.

- А это ведь Олег Иванович? Тот самый? Мне Маша про вас рассказала, про вашу работу у нашего министра. - Олег незаметно погрозил улыбающемуся Сомову кулаком. - Если можете, передайте, что мы его любим!

- А это мои племянницы Анна и Лариса, - представила она гостю подошедших к ним девушек с тарелками в руках. «Очень приятно», - кивнули обе: тёмная и светлая, – мельком глянув на Иванова.

- Тёть Даша, куда мясное ставить? - деловито спросила темноволосая Лариса.

Олег знакомился с гостями и тут же забывал их имена и степень родства.

За обильным столом расселись, кто где захочет. Олег хотел сесть рядом с Сомовым, но оказался на другой стороне от товарища, рядом с которым он заметил Ларису. Зато рядом с ним села светленькая Анна: «Можно Анютой звать», - не глядя на Иванова, низким хрипловатым голосом предложила она.  «А я просто Олег», - в тон ей сообщил Иванов.

Торжественный ужин проходил в лучших традициях русского застолья: беспрерывно звучали тосты в честь именинницы. Как оказалось, она заведовала какой-то городской базой. Много пили и обильно закусывали. Горячее подали почти сразу после начала обеда. Традиционные котлеты, голубцы, куриные бёдрышки и крылышки и много чего ещё. Анюта то и дело вскакивала, шёпотом сообщая Олегу: «Надо тёте помочь...».

Олег пил водку, но особенно не «налегал», зато закусывал от души. С интересом рассматривал гостей. Всё они были обычные люди, выросшие в российской глубинке, поэтому их речи о Марье Ивановне были просты и незамысловаты. Дали слово и Олегу и он, не выпендриваясь в словах, пожелал виновнице торжества здоровья, похвалил и стол, и её кулинарные способности.

Часа через полтора молодёжь предложила устроить танцы. Все повставали со своих мест, мужчины пошли на двор курить, женщины наконец-то могли уединиться, чтобы поболтать о своём. В углу комнаты медленную мелодию завёл магнитофон. Николай со своей соседкой и ещё несколько пар топтались на свободном пятачке у стола.

Олег в нерешительности стоял в стороне: танцевать не любил. Но Анна пригласила, и отказать он не смог. И они «потоптались», как отметил про себя Олег, рядом с другими. «Пойдём, покурим», - предложила Анюта. И они вышли в сени, через которые то и дело из дома или в дом сновали люди. Он не курил, но за компанию мусолил предложенную Анной сигаретку, стараясь не затягиваться и не глотать горький дым. Соседка же курила от души, бросая на Олега короткие безразличные взгляды...

Тишина явно затянулась. «Вы с Николаем проводите нас домой?», - нарушила молчание Анюта.

- Ага, - кивнул он.

Она вдруг чмокнула его в щёку:

- Пойдём в дом, скромный ты наш, что-то я замёрзла...

Тёща Сомова с мужем уже давно ушли. А молодёжь засиделась в гостях допоздна. Потом они пошли по домам вчетвером – с Анютой и Ларисой – в сторону пятиэтажного микрорайона.

Казалось, рот Николая не закрывался ни на секунду, он так и «строчил» шутками в своей привычной «скорострельной»  манере.  Девчонки от души хохотали. Олег же всё больше помалкивал.

Сначала медленно брели рядком по бесконечно длинной и узкой, изредка освещаемой редкими фонарями, аллее, которая соединяла частный сектор города с многоквартирным кварталом. Потом Анна с Ларисой вырвались вперёд, громко болтая о своём, а Сомов с Ивановым следовали за ними шагах в двадцати, лениво перебрасывались ничего не значащими репликами.

Встреча с троицей местных парней произошла примерно на середине  пути. Те, видно, поджидали редких прохожих, и глотали что-то прямо из горлышка бутылки, передавая её по кругу. Девушки оказались перед незнакомцами нежданно-негаданно, едва не налетев на них в темноте. «Извините», - только и успела сказать Анна, как её крепко схватил за руку один из парней и рванул к себе. Та не упала лишь потому, что в неё вцепилась Лариса.

Девчонки испуганно загомонили. Николай первым оценил опасность и рванул прямо на парней. Олег – за ним:

- Вы зачем, шалуны, народ в темноте пугаете?! - со злым смешком крикнул Сомов.

- Ты чё, пацан, совсем обнаглел?! - громко раздалось в ответ.

Послышался пьяный смех, завизжали девчонки. Олег растерялся, почувствовав внизу живота неприятный холодок, лихорадочно заработала мысль: «Что делать?». Он глянул на товарища, на лице у того играла ласково-добродушная улыбка, а левая рука уже прикрывала подбородок.

Олег приотстал, озираясь в поисках подмоги, поэтому подробностей короткой, жестокой стычки почти не видел.

Его мозг будто отключился. Он очнулся от того, что Николай сильно хлопнул его по плечу, что-то говоря о своих боксёрских навыках.

- Всё нормально, всё нормально, - тараторил и смеялся Сомов. - Домой, домой, домой... - и буквально потащил перепуганных спутниц в сторону микрорайона. Они по-быстрому проводили сестёр до дверей их квартиры и пошли на ночёвку к Марье Ивановне.  

Олег был так возбуждён, что думал, не сможет уснуть в эту ночь. Ворсма представлялась ему скопищем бандитов. Николай предупредил: о случившемся тёще – ни слова, но у Иванова и так не было желания обсуждать случившееся. А заснул он уже через несколько минут после того, как оказался в мягкой постели...

***

На следующий день Николай потащил Олега на главную городскую площадь, на рынок. День снова выдался яркий, солнечный, по ноябрьски холодный.

- Что мы на том рынке забыли? - заартачился Олег.

- Пойдём, пойдём... Посмотришь, что такое настоящие ножи. Такого нигде больше не увидишь.

Пустынные вчерашним утром, сегодня ряды деревянных прилавков городского рынка были полны товарами. В основном здесь предлагали овощи, соленья, варенья, мясо, сало. Но парни на всё это глянули мельком. Николай тянул товарища к ножевому ряду. Тут за прилавками стояли одни мужики, в основном, хмурого вида. Они молча разглядывали покупателей, не нахваливали свою работу, терпеливо ожидая спроса.

Каких ножей только не было! Николай был прав, такого разнообразия самодельных острых, режущих и колющих изделий неожиданно высокого качества Олег, действительно, никогда не встречал. Ножички размером с напёрсток, чередовались с теми, у которых имелись хитро спрятанные выкидные лезвия, их, в свою очередь, «перебивали» внушительных размеров тесаки и топорики. На прилавках лежали  треугольные, квадратные, пятиугольные «складни». Один был выполнен в форме звёздочки с несколькими лучами.  

- У меня в детстве был складной ножичек с одним лезвием, так я его так любил, так берёг, потому что другого просто негде было купить, - говорил Олег Сомову, с восхищением разглядывая эти красивые развалы «острейшего» товара.

- А ведь всё руками делаем, - вмешался в разговор невысокий мужичок в брезентовой куртке болотного цвета, из-под ворота которой выглядывал чёрный свитер, и на голове красовалась такого же цвета спортивная шапочка.

- Григорий я, - представился он. - На заводе, на станке почитай, двадцать лет ножи ладил. Меня мастером считался. Орден имею, грамот без счёта. А теперь вот в своём гараже тружусь. До сих пор любой нож сделать могу. Только, что толку, их почти никто не берёт. Что за жизнь, тьфу! - в сердцах бросил он.

Они разговорились. Перебирая и рассматривая один диковинный нож за другим, Олег узнал от мастера, что к тому моменту, когда Советский Союз приказал долго жить, в Ворсме, на заводе «Октябрь» производили девяносто процентов всех советских ножей. Особо ценились подарочные ножи для руководителей СССР, начиная со Сталина. «Только мы советскую армию снабжали  большим набором спецножей. Для различных родов войск и флота: боцманский, строповый, сапёрный, нож взрывника, шлюпочный, командирский, - мужик загибал один за другим пальцы. - Делали и охотничьи, кухонные, туристические, рыбацкие, филейные, кортики, с выкидными лезвиями... Эх!»

- Ну, купи хоть что-нибудь! - буквально взмолился он, видя, что парни собрались уходить.

Олег ещё раз окинул взглядом полный прилавок:

- А есть попроще, складной, чтобы и колбасу нарезать, и карандаш починить? - спросил он нового знакомого.

- С выкидными лезвиями? - сразу оживился тот. - На три лезвия, на пять, на семь?

- Да нет, простой «складишок», - почему-то смутился Олег. - Допустим,  два лезвия.

- Пусть ещё штопор будет, - вставил Николай.

- Да у меня таких простеньких и нету... - растерялся Григорий. - Матвей! - позвал он соседнего продавца. - У тебя простые «складники» есть? Предложи мужикам.

Сосед покопался в своём товаре, подошёл и высыпал на угол гришиного прилавка десятка полтора складных ножей с разноцветными ручками. Наши покупатели долго перебирали красивые, ладные изделия. «В магазине таких не найдёте. Куда там Швейцария! У наших метал прочнее, остроту дольше держит», - негромко нахваливал Матвей.

Олег, наконец, выбрал один, длиной с ладонь, с двумя лезвиями, штопором и отвёрткой. Сторговались быстро. Мужики сразу повеселели, достали из-под прилавков большие сумки, сгребли в них свои ножи и, оживлённо болтая, потопали с рынка.

- В магазин пошли, за выпивкой, - определил Николай. - Мы им сегодня устроили небольшой  праздник.

- А завтра? - усмехнулся Олег.

- Завтра в Москву поедем, на работу, - серьёзно ответил Сомов.

Правда, впереди были ещё два выходных, в которые они пили и ели, ходили по родственникам, снова ели и пили так, что эти дни в сознании Иванова переплелись в клубок бесконечных застолий.

Ворсминцы часто, к удивлению и удовольствию Олега, спрашивали его о министре. И это был, по его ощущениям, не дежурный интерес, а искреннее желание узнать от него о Туеве что-нибудь необычное, интересное, чтобы лучше  представлять себе политика. Он рассказывал подробности его жизни и работы в Сибири и в Москве. И нередко слышал в ответ: «Зря он снял свою кандидатуру с выборов в президенты, я бы проголосовал за него...» 

Однако праздники имеют обыкновение заканчиваться. И рано утром в понедельник Олег с Николаем вышли из автобуса на московском вокзале. Им предстояло совершить пару небольших, но сложных марш-бросков, ведь тёща Сомова под завязку нагрузила продуктами наших московских «холостяков».

«Что я тебе обещал?!», - отдуваясь и смеясь, говорил Колька Олегу, сгибаясь под тяжестью мешка с картофелем на левом плече и громадной сумкой, набитой банками с соленьями-вареньями и кульками с едой в правой руке. Иванов едва тащился за ним, тоже нагруженный, как верблюд.

Они с трудом спустились в метро, сели в вагон. Буквально «переползая» по переходам на нужную ветку «подземки», кое-как добрались до станции «Китай-город». Решили сразу идти на работу, добираться до общежития уже не было времени.

Так с мешками и сумками, под удивлёнными взглядами прохожих прошли по Варварке и заявились в министерство. Знавший сибиряков в лицо, военный охранник сначала не хотел пропускать их с поклажей внутрь здания. Однако Николай «уболтал» старшего лейтенанта. Договорились, что тот досматривает все вещи, и они всё оставляют до вечера на первом этаже, в небольшой каптёрке.

А после работы, выпросив у министерского завхоза машину, парни увезли тёщины дары домой, нажарили картошки и, наевшись до отвала, развалились на кроватях, долго лениво перебрасывались воспоминаниями о поездке, о Марье Ивановне и жизни людей в маленьком городке российской глубинки...

***

На работе, между тем, было «жарко». Туев ставил перед сотрудниками очень конкретные задачи и требовал неукоснительного, а главное, быстрого их исполнения. С этим-то как раз были проблемы у многих работников.

Всего в министерстве трудились ни много, ни мало человек около четырёхсот. Привыкшие месяцами жить в «полудрёме» при бывшем руководителе ведомства, они в своём большинстве и не могли действовать иначе... Антон поменял нескольких своих замов, начальников ведущих департаментов. Взамен приглашал «умы» из числа отставников МИДа, из бывшего ЦК бывшей правящей партии.  Новые спецы и эксперты старательно подхватывали идеи министра, предлагали реальные действия министерства, разрабатывали под них необходимые документы, которые не стыдно было представить правительству.   

Туев любил конкретные дела, факты, результаты. Если до него министерство считалось довольно символической структурой, то он  был намерен наполнить его деятельность «живыми»  делами и инициативами, выгодными для страны. «Раз нам доверили работу с ближним зарубежьем, будем делать всё, что сумеем», - сказал он как-то Олегу. Туев решил не деле доказать, что его уверенность в возможности усилить экономическую интеграцию стран СНГ – не просто бравада.

Хотя, Олег с Николаем, раз за разом разбирая в общежитии за вечерним ужином очередной прошедший день, откровенно считали, что новые руководители бывших республик Союза не очень-то стремятся сблизить бывшие «братские» народы. Каждый из них, скорее, очень боится потерять «обретённую свободу»…    

Особенно много усилий министр вкладывал в сближение России с Белоруссией. В то время многие были уверены, что единое государство  россиян и белорусов буквально вот-вот появится, что это вопрос нескольких месяцев, ну, может, ближайшего года. По распоряжению Антона, над решением этой задачи начали работать лучшие спецы их ведомства. Туев проводил одно совещание за другим, ездил в Минск, пробивал свои предложения в правительстве. Появлялись и первые реальные результаты.

Олег сообщал в очередном пресс-релизе: «Россия и Белоруссия подписали вчера в Минске межправительственное соглашение о поставках природных алмазов в Белоруссию. Согласно документу, в Белоруссию в 1996 году будет поставлено 150 тыс. карат ювелирных и 350 тыс. карат технических алмазов для огранки...», далее следовали комментарии его шефа, который был инициатором этого документа. Туев заявлял, что подписание соглашения приостановит деградацию производства бриллиантов в Республике Беларусь. В результате на белорусском заводе «Кристалл» сохранятся рабочие места, работники получат зарплату. Деньги от продажи придут в бюджеты наших стран: выгода очевидная.

- Собери пресс-конференцию, - приказал Туев Олегу.

Они только что выпроводили из кабинета министра очередную телегруппу. - Чего я буду им по очереди комментировать эту тему? Только время терять.

- Давай, соберём прессу не у нас, а в информагентстве, договоримся с приличным помещением, - предложил Николай. - Народу придёт больше. Да и нам с аккредитацией не заморачиваться.

...На пресс-конференции Туева зал был полон. Олег чувствовал: Антон с явным удовольствием общался с аудиторией, а отвечая на самые «ершистые» вопросы, блистал красноречием. «Итоги моей встречи с премьером Белоруссии демонстрируют, что именно российско-белорусский тандем определяет интеграционные процессы в СНГ», - этой фразой он закончил часовой разговор с журналистами, встал и стремительно вышел из зала, уже не обращая внимания на звучащие вслед вопросы.

- Не беги за мной, заверши сам. Извинись, сажи, что у меня важная встреча, - бросил он на ходу едва поспевающему за ним Иванову...

Но далеко не всё было так, как хотел министр. Критика министерства шла с разных сторон. Критически были настроены некоторые коллеги в правительстве, лидеры стран СНГ «цеплялись» за его острые словечки, писали на него жалобы российским президенту и премьеру, дескать, нарушает наш суверенитет. Даже в самом министерстве не все разделяли его взгляды, ведь каждому в душу не заглянешь. Да и когда ему этим заниматься?

***

...Однажды в кабинет Иванова с Сомовым решительно вошли двое высоких, крепких мужчин. Олег не раз сталкивался с ними в министерских коридорах, знал, что они трудятся в одном из департаментов, всегда кивал им в знак приветствия и не обращал внимания на колючие взгляды в ответ. А сейчас они вошли так, что дверь едва не слетела с петель. Тёмные пиджаки расстёгнуты, галстуки сдвинуты на сторону, лица раскраснелись. Олег с Николаем от неожиданности вскочили со своих мест.

- Привет, - успел пробормотать Иванов непрошенным гостям.

- Ты ещё спроси: чего изволите?! - подступивший вплотную тот, что повыше ростом, дыхнул на него перегаром. - Понаехали тут валенки из Сибири! - сжимая кулаки, напирал он на пресс-секретаря.

- Погоди, Михаил, пока не бей! Дай я им скажу, - второй посетитель крепко ухватил товарища за рукав.

Но тот резко вырвался и замахнулся на Иванова. И тут вмешался Николай. Он оттолкнул Олега, подскочил к Михаилу и молча ткнул его кулаком ниже пояса. Высокий выпучил глаза, коротко охнул и, хватая воздух перекошенным от боли ртом, начал медленно складываться пополам.

Всё произошло быстро, и его спутник не понял, что случилось. Он боком обошёл Михаила и, увидев его побелевшее от боли лицо, растерянно просипел:

- Мы поговорить пришли, а вы сразу драться?! - буром попёр он на Сомова.

Николай засмеялся и поднял руки, будто сдаваясь:

- Если поговорить, проходите, милости просим. А я подумал, мужики бить нас заявились... Прошу прощения у Михаила. Больше не буду. У нас, сибиряков, характер жёсткий.

- Да чего ты с мужиком сделал-то? - нарочито заворчал на Сомова и Олег. - Дай ему стул, сейчас мы ему водички нальём...

Они втроём усадили бледного Михаила в угол, всунули ему в руки стакан с водой.

- Может, я в буфет сгоняю, - зашептал Николай Иванову. - Разговор лучше пойдёт...

- Давай, - Олег протянул ему несколько мятых купюр.

Пока Сомов отсутствовал, в кабинете произошла перестановка. На середину Олег выдвинул небольшой журнальный столик, вокруг расставил стулья. Достал из шкафа пластиковую посуду, заначку тёщиного сала и кусок домашней колбасы, хлеб. Михаил из своего угла с хмурым видом наблюдал за этими приготовлениями. А Денис, так представился второй посетитель, помогал «собирать» на стол.

Потом они сидели все вместе, выпивали и беседовали.

- Ваш шеф многих здесь раздражает, - заедая салом, объяснял Денис. Михаил согласно кивал головой. - Приехал из «глубинки», а устанавливает в министерстве свои законы: всё ему быстрее, чуть что – увольняйтесь без лишних разговоров. Своих кругом расставляет. Мы, москвичи, так не привыкли. Многие тут работают с первого дня, как контору организовали, специалисты в международных делах! Десять раз отмерят, прежде чем отрезать… Пресса сроду не знала наперёд о наших шагах. А теперь –  сплошные заявления, пресс-конференции. Всех торопят: быстрей документы пишите. А если ошибка? Кто будет виноват? Многие поговаривают об уходе. Мы тоже увольняться настроились. Да вот решили отношения выяснить...

Хозяева кабинета молча слушали гостей. Николай время от времени бросал на Олега вопросительный взгляд, тот подавал незаметный знак указательным пальцем, и Сомов вновь наполнял водкой пластиковые стаканы.

Теперь раскраснелись уже все четверо. Разговор веселее пошёл, напряжение спало, мужики расслабились, от жалоб и злости перешли к расспросам. Олег рассказывал незваным посетителям о Туеве, о его работе в Сибири. Те, в свою очередь, не стесняясь, рассуждали о наводнивших Москву «варягах», разрушающих московский образ жизни, о сплетнях в правительстве и подковёрной борьбе, которая идёт там ежедневно.

Кстати, перестановки в правительстве в тот год были настолько частыми, что телефонные справочники в приёмной министра были все исчирканы секретарями: их не успевали переиздавать. И Иванов свои утренние доклады министру о новостях нередко начинал со свежеиспечённых назначений.    

Первая бутылка быстро подошла к концу. Николай откупорил вторую, но прежде чем снова разлить, внимательно посмотрел на Михаила с Денисом, потом, ехидно спросил:

- А вы сами-то, только по-честному, давно стали москвичами? Голову на отсечение даю, не коренные вы...

Те смутились от такой  «прямоты», пьяно переглянулись. Но, как говорится, кривить душой не стали. Денис признался, что приехал в столицу из Тулы, восемь лет назад закончил здесь вуз, с тех работал в разных ведомствах, пока не попал в министерство. А Михаила родители привезли в Москву из Перми. Когда он был старшеклассником, его отца перевели сюда на работу, и он стал москвичом.

- Предлагаю тост за коренных москвичей, - смеясь, предложил Сомов. Гости покраснели ещё гуще, но не отказались чокнуться с хозяевами кабинета...

***

Слякотная московская зима между тем вступила в свои законные права. Москвичи, по крайней мере, знали, как обуваться в этот сезон, когда в метро и подземных переходах хлюпала вода вперемешку с раскисшим снегом и песком с ядовитым химреагентом, именуемым в народе «смерть башмакам». А наши сибиряки не знали или Николай попросту забыл, что их обычные зимние ботинки «Made in China», легко выдерживающие сибирские морозы, здесь запросто развалятся уже через три недели.

Пришлось срочно переходить на «прорезиненную» обувь. Но сырой московский холод доставал парней и в общежитии. От большого – во всю стену – окна из двойных деревянных рам сквозило так, что по комнате гулял холодный ветер. Не спасала и чугунная батарея. Когда Иванов с Сомовым, придя с работы, пытались согреться, это удавалось сделать только, если лечь в постель одетыми и поверх одеяла накинуть ещё и покрывало.

Сибирякам надо было как-то выживать в этих непривычно «суровых» условиях. Выросшие в обычных частных домах, они помнили, как с осени родители «конопатили» оконные рамы, вставляли «вторые» окна и заклеивали в них щели полосками старых газет, обмазав клейстером, сваренным из обычной муки.

В очередной выходной Олег, с явным нежеланием вылезая из постельного тепла в холод комнаты, простуженно просипел:

- Кто, наконец, пойдёт на переговоры с комендантом? - как будто у Николая был выбор. - Пусть она даст нам какую-нибудь ветошь, вату там, ненужную старую простыню. Ножницы не забудь. А я – в булочную.

Когда через час они сошлись снова, в комнате на столе лежала куча тряпья. Больше того, Николай выпросил у коменданта ещё по одному одеялу.

- Теперь уж точно перезимуем! - смеялся он, вручая Олегу новенькое верблюжье одеяло.

Они отодвинули стол от оконной стены, открыли внутреннюю раму окна. Вначале Олег как следует подогнал шпингалеты всех форточек и створок на наружной раме. Потом с помощью столового ножа принялся тщательно затыкать ветошью щели между деревянными деталями оконного сооружения. Николай заботливо подавал ему куски ткани. Потом они разрезали газет на тонкие полосы. Олег насыпал в кастрюлю купленную в булочной муку, осторожно залил кипятком, помешивая, пока не получилась жидкая клейкая масса. Николай намазывал её на бумажные полоски и передавал Олегу. Тот аккуратно заклеивал законопаченные щели рамы, форточек и оконных створок.       

- Тщательней, тщательней, - шутливо приговаривал Сомов, делая ударение на последнем слоге.

- Без сопливых скользко, - в тон ему отвечал Иванов.

Они проделали тоже самое и с внутренней рамой окна. Работа разогрела парней, и они поснимали куртки. А вскоре температура в комнате поднялась настолько, что сняли и свитера, остались в одних футболках. Раскалённая батарея теперь отапливала не московскую улицу – их скромное жилище.

Победу над холодом они отметили сытным домашним обедом...

***

Зимние перемены коснулись и министерства. Короткие новогодние каникулы промелькнули незаметно. А в январе наступившего 1997 года Туев усилил свои позиции в правительстве: его назначили заместителем председателя правительственной комиссии по вопросам СНГ. В феврале – утвердили российским представителем в исполкоме Сообщества России и Белоруссии. После этого в министерстве, пожалуй, не осталось подразделения, которое по распоряжению министра не участвовало бы в усилении двухсторонних связей, разработке документов для создания Союза России и Белоруссии.  

«Мы стоим у истоков образования Союзного государства. Он выгоден нашим странам, нашим народам и политически, и экономически – для объединения материальных и интеллектуальных возможностей двух наших государств», - излагал Туев свою точку зрения в вечерних теленовостях.

Олег с Николаем не пропускали эти выпуски. Ведь они сами сегодня днём собирали журналистов в кабинет министра на брифинг. Олег отмечал, что шеф в кадре держался уверенно, стильно выглядел в новом светлом клетчатом пиджаке. А главное, Туев давал интервью, не сидя в кресле за столом, а стоя, что придавало комментариям особую убедительность.

- Мы с тобой тоже молодцы, - Николай локтем тронул Иванова . - Так ему утром и доложи...

В отличие от своего предшественника, Туев не засиживался в кабинете, часто бывал в МИДе, министерстве обороны, других ведомствах, нередко выезжал в республики СНГ – Молдавию, Украину, Закавказье, конечно же, в Минск.  Причём, в поездки брал с собой всего одного-двух помощников – не любил «длинных шлейфов» из прессы, секретарей и советников, как иные руководители правительственных ведомств. Многое в этих командировках любил делать сам.

Поэтому о результатах переговоров, о договорённостях и решениях он сам сообщал потом Олегу, а тот «переводил» эти отчёты на язык информационных сообщений, которые они с Сомовым рассылали по редакциям.

Но однажды решили отступить от устоявшейся схемы...

Ближе к весне начали готовиться к традиционной встрече делегаций приграничных областей России, Беларуси и Украины.

Обычно она проходила на границе трех стран, в одной из областей: Харьковской, Гомельской или Белгородской. В этот раз была очередь российского Белгорода, сюда в гости должны были приехать белорусские и украинские соседи во главе с главами областей. Нашу сторону Антон Туев вызвался возглавить сам.

В министерстве к встрече готовились серьёзно, министр собрался произнести речь о сближении славянских народов на новых принципах независимости государств. Тезисы готовили лучшие министерские мозги.

Получил задание и Олег. «Надо как можно шире осветить в прессе эту встречу, - сказал министр во время их очередной утренней встречи. - Она очень важна для нас. Думай, как...»

Иванов с Николаем понимали, что лучше всего – взять с собой группу журналистов, включив их в список российской делегации, оплатить им командировки.

- На это они «клюнут», - как всегда горячился Сомов. - А за свой счёт не поедут! И публиковать наши пресс-релизы будут из-под палки, хоть ты им гениальный текст напиши.

- Да, я понимаю, - соглашался Олег. - Но ты же знаешь, министерство денег на это не даст...

- Значит, спонсоров искать, - гнул своё Николай.

- Ага, - саркастически басил Олег. - Они сидят и ждят, как бы на наши дела потратиться...

В конце концов, ничего толком не решили. Однако Олег пошёл к Туеву доложить соображения о том, как сформировать журналистский пул из ведущих московских редакций. «С его-то возможностями да не решить финансовый вопрос!», - уверял вдогонку Сомов.

«Правильно, собирай группу человек в двадцать, - без лишних разговоров поддержал их министр. - Кого попало не бери. По деньгам я решу...»

...Через несколько дней пёстрая толпа журналистов и министерских чиновников толпилась тёплым мартовским вечером на Курском вокзале. Перрон был заставлен видеокамерами, штативами, сумками и портфелями. Поезд «Москва-Белгород» отходил через полчаса, а к месту назначения прибывал рано утром.  

Николай крутился среди собратьев «по перу», похохатывал, кого-то панибратски хлопал по спинам, с кем-то смешливо раскланивался, кивая каждому на стоявшего в стороне Олега и делая при этом испуганные глаза. Иванов нарочито хмурился, склоняя голову в ответ.

- Всё, - вскоре подошёл к нему Сомов. - Всех проинструктировал... Думаю, напишут, и покажут как надо. Представляешь? - развёл он руками. - Я им говорю: ваша поездка оплачена за счёт спонсоров. А некоторые хитрецы умудрятся и с редакции командировочные содрать. По двойному тарифу, так сказать, работают!

- А как ты посмотришь на то, что мы с тобой в разных купе поедем? – помолчав, переменил тему Николай.

- Как хочешь, - пожал плечами Олег.

-Я тут такую фифу присмотрел, - засмеялся Сомов. - Думаю познакомиться поближе... Не возражаешь?

- Валяй, - буркнул Иванов. - Учти только – завтра тяжёлый рабочий день.

- Не подведу, командир, - Сомов не скрывал довольную улыбку.

Они прошли в вагон. Купе были двухместными. Олег в таких никогда не ездил и с интересом осматривался. В попутчики попался обозреватель из центральной газеты – невысокого роста, солидный, хмурый, лет пятидесяти. Он, отдуваясь, вошёл в купе следом за Ивановым, кинул на нижнюю полку свою спортивную сумку и выразительно проворчал, не глядя на Олега:

- На верхнюю не полезу! Староват уже…

- Не возражаю! – в тон ему ответил Иванов и осторожно положил на верхнее место свой дипломат.

Сосед оценил его уступку, заулыбался, протянул руку: «Василий Петрович». Они познакомились, присели к столику. Василий Петрович нервно потёр руки, не очень свежим платком вытер лысеющую макушку головы, вспотевший лоб и лицо, бросил хитрый взгляд на Олега и громко прошептал:

- Может, по коньячку?

- Я не возражаю, - пожал плечами Олег. – Только вот я им не располагаю…

- Не беда, молодой человек, угощаю, - сосед неторопливо раскрыл сумку, достал и расстелил на столе газету, потом извлек большой бумажный кулёк с масляными пятнами по бокам, в нём оказались домашние пирожки, выставил на стол небольшую металлическую фляжку, которая призывно булькнула, два железных стаканчика.

Между тем, поезд дал короткий гудок и начал плавно набирать ход. За окном замелькали огни ночной Москвы.

- Здесь ровно шесть порций – по три на брата, - Василий Петрович разлил по первой. – Будем здоровы! – И они осторожно чокнулись, стараясь попасть в такт покачивающемуся вагону.

Коньяк был хорош: ароматный, мягкий на вкус, приятно обжёг горло. Иванов пил мелкими глотками, смакуя напиток во рту.

- Закусывай, - «хозяин» стола пододвинул ему пирожок. – С капустой «моя» напекла…

Пироги были прожарены именно так, как любил Олег, и он с удовольствием отхватил приличный кусок. Капуста была с лёгкой кислинкой и такой смачной, что пирожок исчез в считанные секунды.

- Вкуснятина, - оправдываясь, развёл руки Иванов.

- Так бери ещё, - Василий Петрович вытряхнул пирожки из кулька на газету. – Ты же пресс-секретарь министра? Расскажи-ка про него: кто, откуда, как в министры попал? -  без всяких церемоний начал интересоваться он, наливая по второй.

Олег – куда денешься от хлебосольства соседа? – начал скупо излагать факты из жизни Туева. Василий Петрович с интересом слушал, перебивал, задавал вопросы, уточнял даты. Они снова выпили, Олег доел уже пятый пирожок и сыто икнул. На что его попутчик отреагировал довольным голосом: «Ешь на здоровье, «моя» всегда рада хорошему едоку».

Вагон мерно покачивался. Фляжка была пуста. Сосед уже не слушал Олега, начал клевать носом. Освещение купе переключилось на тусклый ночной режим.

- Может, ляжем? – тронул Иванов за плечо Василия Петровича. Тот встрепенулся, согласно кивнул головой:

- Значит, из сибирской глубинки и сразу – в министры… Сильно! – подвёл он итог их полуночного разговора, - вздохнул он, тяжеловато поднимаясь с насиженного места. Пошарил в карманах, извлёк бумажную купюру и, протянув Олегу, попросил:

- Будь добр, сходи за постельным бельём.

Олег тоже достал деньги и направился к проводникам.

Простыни и наволочки, которые им выдали, были влажными, застиранными до серого цвета, пахли сыростью. Но заснул Иванов в этой непривычной обстановке, на удивление, быстро…

А проснулся  только когда поезд подходил к Белгороду. Сбросив ход, состав медленно приближался к конечной станции, вагон резко дёргало на стрелках. За окном было уже светло, мимо проплывали пейзажи незнакомого города.

Нижняя полка была пуста. Олег поспешно спустился вниз, в это время дверь купе открылась, вошёл Василий Петрович, вытирая на ходу лицо «казённым» полотенцем.

- Помывку, ты, парень, проспал. Проводница туалет на замок закрыла. Потерпеть придётся до вокзала. Да уж… - сосед торопливо складывал вещи в сумку.

Олег протёр кулаками глаза, как мог, пятернёй пригладил разлохмаченную шевелюру, достал свой дипломат. В это время вагон дёрнулся и застыл, не доехав до железнодорожного вокзала с большой вывеской «Белгород». Московский состав прибыл на вторую платформу, первую занимал поезд с надписью «Донбасс. Донецк–Москва».

Их вагон, один из последних, оказался за пределами платформы – рядом с какими-то с гаражами и складами. Им пришлось, чертыхаясь,  спрыгивать в мартовский снег, перемешанный с грязью, и тащиться по этому месиву метров сто до перрона. И подземного перехода между платформами не было. Многочисленные пассажиры с багажом потянулись по крутой лестнице вверх – на переходной мост: полсотни ступенек – вверх, а потом столько же – вниз. Олег преодолел их легко, а семенящий рядом Василий Петрович шумно отдувался и ворчал, что в этом городе всё не как у людей. 

Первое знакомое лицо, которое Олег увидел в толпе на вокзале, стало радостно улыбающейся физиономией Николая. В каждой руке у него было по бутылке пива. Из одной он со смаком отхлёбывал, вторую протянул Иванову:

- Вот купил свежайшего, холодного пивасика от местного производителя, - доложил он привычной олеговому уху скороговоркой. – Употребляю с удовольствием! И тебе советую…

- Так открой и мою бутылку, -  отвёл в сторону его руку Олег.

Сомов, не раздумывая, с ходу чиркнул бутылочным горлышком по какой-то подвернувшейся железке, пробка отскочила, и Олег тоже с удовольствием припал к живительному напитку. Потом сломя голову помчался в туалет – приводить себя в порядок.

На привокзальной площади делегацию ждали два автобуса.

- Как спалось? – как бы между делом спросил Иванов, усаживаясь рядом с товарищем на переднее сиденье одного из них.

- Вообще-то, это – секрет, но тебе скажу: поспали на «отлично», - еле слышно пробормотал в ответ Николай. Олег глянул на него и с удивлением обнаружил, что тот прикорнул, сложив на груди руки. «Спи пока, - подумал Иванов. – А побегать тебе сегодня всё равно придётся».

***

Их привезли во дворец культуры. Большой зал здесь освободили от  стульев, и по периметру – вдоль стен – расставили ряды столов в виде буквы «П». Места в середине этой буквы предназначались для российской делегации, справа сидели гости из Украины, слева – из Белоруссии. Четыре места в центре, предназначенные для Туева и руководителей делегаций, пока пустовали.

В зале стоял непрерывный гул, изредка перекрываемый оживленными возгласами: гости громко представлялись друг другу, радостно обнимались со старыми знакомыми. Хозяева встречи торопили всех занимать свои места. Олег с вполне бодрым на вид Николаем, рассадили журналистов на галёрке, на места для прессы, расставили в зале телеоператоров так, чтобы не мешали в работе собрания.

На миг всё стихло: в зал стремительно вошёл Туев в сопровождении белгородского губернатора Савченко, за ними поспевали руководители Харьковского и Гомельского регионов. Туев быстро шагал вдоль стены, высокий, стройный, в тёмном костюме, на тщательно отутюженных стрелках брюк нет ни складки. Иванов вообще стал замечать, что в Москве он стал одеваться с иголочки, и уже вряд ли бы вышел вечером гулять по Красной площади в «адидасе».

Первому дали слово министру. Теперь Туев, не торопясь, встал за широкую трибуну, на фасаде которой красовался герб Советского Союза, вынул из кармана пиджака небольшие листки бумаги.

«Уважаемые гости наших братских независимых республик, от всего сердца приветствую вас на белгородской земле России!», - громко начал он.

Олег отметил, как министр незаметным движением чуть ослабил галстук, этот жест всегда говорил о том, что к нему пришло вдохновение.

«Есть старая народная мудрость, - продолжал Антон, - дружба и братство лучше богатства. Однако предки наши хорошо помнили, что дружба как стекло, разобьёшь – не сложишь!»

Зал притих и с нескрываемым интересом слушал российского министра.  Туев лишь изредка заглядывал в текст, зато с напором говорил о братстве, дружбе славянских республик, о том, что надо не сворачивать, а развивать на новой – независимой – основе культурные и экономические связи. При этом он заверил, что российское государство всегда серьёзно будет заниматься проблемами русскоязычного населения, оказавшегося в ближнем зарубежье, где сегодня проживают 25 миллионов наших соотечественников, вопросами беженцев, которые миллионами едут в Россию со всех концов бывшего СССР, возвратом в нашу страну долгов республик СНГ, в том числе объектами собственности.

- Но мы уверены, что старый друг лучше новых двух! – в завершение опять ввернул он мысль, с которой начал. - Предлагаю всем нам всегда помнить этом», - и зал разразился аплодисментами.

… После нескольких часов обмена мнениями расторопные официанты накрыли обед прямо здесь же, в зале. Журналистов кормили в другом помещении. Но Олегу с Николаем повезло, им «припасли» местечко за главным столом. Они выслушали первый тост Туева, выпили водки и закусывали обильными яствами, каких не пожалели хлебосольные хозяева. На сцене начался концерт артистов, которых делегации привезли с собой.

- Вон, «моя» выступает, - толкнул Сомов Олега локтем, а сам во все глаза смотрел на стройную девушку, танцующую в русском национальном наряде.

- Красиво, - отозвался Иванов. - Молодец…- двусмысленно похвалил он.

- Не то слово! – по-своему понял его Николай.

…Ночевала делегация в неуютной гостинице где-то на краю города. Николай спал эту ночь в одном номере с Олегом, ответив на его немой вопрос:

- Не пустила, говорит, устала…

- Спи, неутомимый, - поддел его Иванов.

На следующий день всех повезли на экскурсию в посёлок Прохоровка, где в Великую Отечественную, в июне 1943 года, было крупнейшее танковое сражение. «В память об этом здесь основан большой музей-заповедник «Прохоровское поле», - рассказывала гостям в автобусе экскурсовод.   

Высокую белую звонницу в этот солнечный, не по-мартовски тёплый весенний день было видно издалека. Они ехали вдоль того самого знаменитого поля, где проходила битва. И Олегу казалось, что этому необъятному, широкими волнами уходящему вдаль пространству, вместившему когда-то тысячи изрыгающих яростный огонь, железных машин, нет конца.

Возле звонницы все вышли из автобуса. На площадке у памятника уже стоял министерский «ауди». Министр с белгородским губернатором, задрав головы вверх, рассматривали это грандиозное сооружение. А тоненькая девушка торопливо рассказывала:

- В сражении участвовали 1500 единиц советской и немецкой бронетехники. Оно стало переломным, определило весь дальнейший ход войны… Прохоровское поле чтут наряду с Куликовым и Бородинским. Эту звонницу открыли в 1995-м, к 50-летию Победы, её высота 59 метров. Стены – четыре мраморных пилона, символизируют четыре года войны. На вершине купола позолоченная фигура Богородицы. Видите, надпись на церковнославянском? Это из Библии: «Нет большей любви той, как положить жизнь за друзей своих». Колокол звонит каждые двадцать минут… А теперь проедем в посёлок, к храму…

- Подождите пару минут, - перебил её Иванов. Он попросил Туева побыть здесь ещё немного, чтобы окружившие министра операторы могли снимать звонницу и Антона с делегацией на её фоне.

…В Прохоровке гостей поразил высокий белоснежный храм святых апостолов Петра и Павла. Грандиозное сооружение наверху завершалось единственным куполом с золочёной главой, ослепительно блестевшей в солнечных лучах на фоне голубого небосклона. Экскурсовод спешила поведать особенности. «Смотрите, - объясняла она с гордостью, - звонница установлена прямо на крестчатом основании храма, под ярусным барабаном, а переход от храма к звоннице оформили четырьмя  ярусами кокошников…»  

Туев слушал девушку молча, вопросов не задавал. Это, по мнению Олега, означало, что рассказ его не вдохновляет, не любит он таких сложных объяснений. Олег хотел сказать экскурсоводу об этом, но потом передумал. Да и Туев опередил его:

- Давайте пройдём внутрь, - мягко остановил он девушку. И, обойдя её, чуть растерявшуюся, направился к ступеням паперти. Вся делегация потянулись за ним. Иванов с Сомовым придержали гостей, давая возможность телеоператорам первыми войти в храм.

Внутреннее убранство церкви было под стать архитектуре. Было светло и просторно, глаз радовали яркие фрески повсюду. Иконы и росписи на иконостасе алтаря могли сделать честь любому кафедральному собору. Но, что отличало этот храм: вдоль его стен тянулись мраморные плиты с рядами имён и фамилий. От их количества рябило в глазах. «Здесь больше семи тысяч имён воинов, погибших в боях под Прохоровкой, - робко оповестила Туева экскурсовод. - И их число с каждым годом растёт». Тот кивнул, взял из рук подошедшего монаха свечу и направился к иконе апостолов. Белгородский губернатор в точности повторял его действия. Оба постояли в центре зала, склонив головы.

В это время Олег пробежался вдоль высеченных на мраморе рядов фамилий, отыскивая среди них свою. Увидев несколько десятков фамилий Ивановых, он кивнул на них Николаю:

- Вот на ком наша армия держалась!..

- Кто бы сомневался, - в тон ему ответил Сомов. – Давай-ка, организуем подход к прессе. Я камеры на улице расставлю…

Туев коротко, но с присущим напором, подвёл журналистам итоги визита. Снова и снова возвращался к тому, что бывшие страны СССР должны дружить, а славянские народы – в особенности. «Ведь в том сражении под Прохоровкой были и русские, и украинцы, и белорусы. Вы имена-то в храме посмотрите… Они же тогда родину не делили, бились с фашистами бок о бок. Вот о чём нам всегда надо помнить! Кстати, руку помощи в строительстве этого храма протянули многие из ближнего и дальнего зарубежья. Поэтому, я уверен, мы вернёмся к объединению наших народов, только это будет на новых условиях…»

Утром следующего дня делегация вернулась в Москву. Иванов с Сомовым ехали в одном купе. «Не всё коту масленица?», - Олег пытался поднять настроение товарища. Тот лишь отмахнулся.

Была суббота, погода стояла отвратительная: с неба бесконечно сыпались мелкие капли дождя, ветер замысловатыми порывами то подгонял, то тормозил прохожих. Из-за этих весенних капризов парни все выходные провалялись на кроватях.

После Белгорода пресса целую неделю публиковала телерепортажи и статьи о встрече приграничных областей. Главным героем, конечно, был Туев. Олег каждое утро докладывал ему о новых материалах, а потом собрал их все в один довольно солидный по объёму обзор и положил его на стол министру. Туев внимательно перелистал его, подчёркивая некоторые строчки чёрными чернилами любимой толстой авторучки. При этом довольно хмыкал и удовлетворённо крутил головой.

- Молодец! – наконец выдал он притихшему Олегу.

Потом нажал кнопку селекторной связи, приказал секретарю в приёмной срочно вызвать начальника отдела кадров. Тот, как по мановению волшебной палочки, тут же возник в кабинете. Невысокий, по военному подтянутый, всегда улыбчивый немолодой, он неторопливо прошёл к столу министра и, пока министр продолжал просматривать бумаги, вопросительно глянул на Олега: в чём вопрос? Иванов в ответ пожал плечами: не знаю…

- Привет, - оторвался от чтения Туев, вышел из-за стола, поздоровался за руку. – Садись, Сергей Иванович, пиши приказ, – и начал вслух формулировать текст документа о поощрении организаторов белгородской поездки, диктовать фамилии подчинённых. – Иванова не забудь включить. Всем – благодарность и премия в размере месячного содержания…

- И Сомова тоже! – вставил Олег.

- И Сомова, - согласился министр.

***

…Между тем, весной 1997-го в правительстве кадровая чехарда усилилась. Президент упразднил несколько министерств. Вице-премьерами стали Чубайс, Немцов, Кох, Булгак, которые заменили зампредов правительства Илюшина, Потанина, Заверюху, Лобова. Вместо Ясина министром экономики был назначен Уринсон...

Эти замены-перемены происходили едва ли не ежедневно. Президент только успевал подписывать «кадровые» документы. Причём, журналисты узнавали о них раньше, чем с указами главы государства знакомили членов правительства. По Москве то и дело ползли разные слухи, среди чиновников ходила присказка: пришёл утром министр на работу, а секретарша говорит: «Зачем пришли, Иван Иванович? Вас президент уволил, сама по телевизору слышала!»

У Туева в эти дни настроение было не очень. Едва ли не каждое утро он как бы в шутку спрашивал у Олега: «Телевизор смотрел? Меня ещё не уволили?» Олег отвечал: «Вечером передали, что освобожден от должности министр строительства Басин, а сегодня утром сообщили об отставке министра промышленности Беспалова…» «Ну и ну, - качал головой Антон. И добавлял. - Ладно, следи. Сразу сообщи, если что...»  

По их министерству тоже ходили слухи. Олег видел, как при его появлении в каком-нибудь кабинете разговоры тут же стихали, а приветливые ещё вчера сотрудники молча утыкались в бумаги. 

Однако к концу марта кадровая лихорадка начала стихать, утвердили новую структуру правительства, распределение обязанностей между его зампредами. Министерство по делам СНГ устояло…

Туев продолжал активно вкалывать. в начале апреля  в Москве президенты Белоруссии и России подписали подготовленный министерством Договор о Российско-Белорусском Союзе. Антон на торжественной церемонии светился от гордости как новый «целковый». Впрочем, Олега тоже распирало от гордости, что на его глазах творится история двух народов.

Однако заметил Иванов, что после кадровых встрясок Туев стал каким-то другим, задумчивым что ли...

Однажды министр спросил:

- Ты решил в Москве постоянно прописаться?

- Вы это к чему? – уточнил Олег. – А вы сами? – он вопросительно посмотрел на Туева.

- А я, если помнишь, обещал вернуться в регион, если там объявят выборы губернатора!

- Так не объявили ещё…

- Не объявили, - согласился Антон. – Над этим надо работать, говорить с земляками, чтобы не забывали. В общем, подумай, как? Надо и тамошнюю прессу к делу привлечь.

…Вечером Олег обсуждал с Николаем поручение шефа. Сомов горячился, как всегда похохатывал, но вообще-то предлагал дело:

- Давай из крупных городов нашей области, где есть местные телекомпании, вызовем сюда съёмочные группы. Запишут беседу с министром, у себя покажут. Эффект представляешь?

- Представляю, - соглашался Олег. – Только на свои они не поедут.

- Это - к министру! Думаю, найдёт, - не сомневался Николай.

Туев идею поддержал. Сделал пару звонков: «Пусть до Москвы добираются. Им всё компенсируют».

Первыми решили вызвать телевизионщиков из так называемой «южной» столицы области – самого крупного города региона. Иванов вёл переговоры по телефону с тамошним теленачальством, растолковывал идею московской командировки:

- Отличный эксклюзив получите! – убеждал он собеседника на другом конце провода. – Представляешь? Сам земляк-министр даст интервью! И о работе в Москве расскажет, и о том, как по родине скучает, как помогает региону решать кое-какие проблемы через  связи в правительстве… Зритель к телику прилипнет – не оторвёшь...

Вскоре в столицу прибыл известный в городе, да и в регионе журналист Стас Ростов с оператором. Иванов с Сомовым встретили их, как родных, из аэропорта привезли на машине, разместили в гостинице, Провели по всем закоулкам министерства, накормили обедом в министерской столовой. Потом, ожидая вызова к министру, долго обсуждали предстоящую беседу.

Посреди кабинета министра для Туева поставили небольшой стол, усадили его спиной к карте России так, чтобы над головой угадывались контуры родного региона.

Антон согласился отвечать на любые вопросы. Говорил без бумажки, как всегда, объясняя сложные политические проблемы простым, понятным языком, с удовольствием импровизировал, давая остроумные оценки тому, что происходит в жизни страны, известных политиков и простых людей. Подробно рассказал о своей министерской работе... Стас буквально засыпал его вопросами, изредка заглядывая в свой блокнот.

Наконец, перешли к региональной теме. Туев для начала похвалил мэра их города за то, что вникает во все городские проблемы, постоянно общается с жителями. Они так подробно обсуждали с Ростовым дела города, что любому понятно стало: Антон не порывал с регионом, знал, чем он живёт и дышит. Рассказал, как помогал выбить для города дополнительный транш из Москвы на дорожный ремонт. «Вот так да!» - искренне изумился Стас.  

- Думаете вернуться к нам? – спросил Ростов напрямую.

- Обязательно! Как только объявят выборы главы, - Туев потирал подбородок, довольный разговором…

«Ребят проводите достойно, - наказал он Олегу, задержав его в кабинете после интервью. – И проследи, как выдадут в эфир».

- Конечно, шеф! – Олег тоже был доволен работой.

Был доволен и Ростов. Они посидели вчетвером в кафешке в одном из переулков Старой площади...

- Возвращайтесь, - сказал Стас после третьей рюмки препротивной водки. – Народ ждёт… - оператор согласно кивал головой.       

- Да мы знаем… - улыбался Николай. – Связь с «большой землёй» держим.

- Ты уж постарайся, выдай как положено… - просил Олег.

- Не сомневайся, - обещал Ростов. – Конфету сделаем …

За несколько недель в министерстве побывали шесть съемочных групп из городских телекомпаний региона. Николай шутил: «Стороны остались довольны встречей». Туев на каждом интервью выкладывался по полной, отвечал на вопросы сибирских журналистов подробно, образно, напористо. «Контрольные» звонки Олега говорили об одном: земляки слушают Антона с большим интересом, не забыли его, ждут на родину, где многие не получают не только зарплату, но уже и пенсию.

Однако выборы губернатора тут всячески тормозили. Обыватели объясняли это только одним: «действующий» хочет подольше удержаться в кресле, ведь люди за него не проголосуют...

Просчитывали ситуацию с регионом и в Кремле. Боялись социального взрыва, изучали возможных кандидатов на губернаторскую должность, высчитывали, кому народ симпатизирует, кто сможет изменить его настроение...    

Майские праздники пролетели незаметно. В один из вечеров Иванова срочно вызвали к министру. Он по привычке подхватил дежурный блокнот, авторучку и помчался по коридору, благо, сидели на одном этаже.

Туев нервно прохаживался по кабинету, заложив руки в карманы брюк, молча кивнул Олегу: проходи, садись. Неожиданно спросил:

- Какие новости?

- Из срочного, вроде бы, ничего, - пожал плечами Олег. - Я же вам утром докладывал…

- Меня в Кремль вызывали, - перебил Антон и почесал переносицу. – Спрашивают, не передумал ли я возвращаться в регион?

- А вы? – Олег буквально впился взглядом в шефа.

- А ты не передумал? – ответил тот вопросом.

- Если честно, поднадоело в столице… Да и дома ждут, соскучились… - он кашлянул от волнения, понимая, что в жизни опять назревают перемены.

- В общем, возвращаемся, - Туев потёр ладони. – Вроде бы ставят меня на регион. Только это пока не для прессы. Об этом без нас, когда надо, объявят. Я о другом поговорить хочу. Если хочешь и дальше со мной… - Олег утвердительно затряс головой. – Тебе сейчас уже надо возвращаться...

- Что, прямо завтра? – опешил Иванов.

- Да нет, - поморщился Туев. – Я имею ввиду, через неделю-полторы.

Он подробно принялся объяснять: там, на месте, надо начинать вникать в проблемы, встречаться с людьми… Они просидели в кабинете около часа, Олег успел выпить две чашки любимого министром горячего чая с печеньками.

- Кадрам нашим сам скажу про тебя, чтобы записали в «трудовой»: уволен переводом, - подвёл черту Антон. 

Николай не уходил с работы, ждал Олега. Пока шагали по улицам, толкались в переполненном вагоне метро, Олег молчал. Необычно молчалив был и Николай, всю дорогу лишь искоса поглядывал на товарища. Только раз Олег нарушил затянувшееся безмолвие, «притормозив» у витрины продовольственного магазина: «Может, возьмём чего-нибудь? Что-то выпить хочется…».

- Без вопросов. Я тут «перцовочку» знаю, не отравимся! - сразу отозвался Сомов.

Дома разогрели борщ, сварили магазинных пельменей, сели – всё чин по чину. Чокнулись по первой, на удивление синхронно произнесли: «Наше здоровье!», выпили.

- Домой возвращаемся, - как бы между прочим произнёс Олег, проглотив ложку супа. Потом дожевал кусок хлеба. – Антона сегодня в Кремль вызывали, спрашивали, не передумал ли вернуться в регион.

- А он? – спросил Николай, наливая по второй.

- А он – спит и видит… - Олег поднял стакан.

- К этому всё и шло! – Николай широко улыбнулся. – Давай, как говорят, за «сбычу мечт».

Снова выпили, обильно «заели» разыгравшийся аппетит.

- Только пока об этом никому, - предупредил Олег. – Вот выйдет указ президента… А выйдет он скоро, и Антона назначат на регион. – Иванов задумчиво посмотрел на товарища. – Затянулась московская командировка. Если честно, домой хочется, соскучился я, устал от кочевой жизни.

Они ещё выпили и принялись за пельмени. Сдобренное сметаной, маслом и чёрным перцем, блюдо на холостяцкий вкус было очень даже ничего.

- Тут вот какая закавыка, - продолжал Олег. – Антон приказал мне указов не ждать, сейчас ехать домой, почву готовить. Так что завтра за билетом пойду. На той неделе и поеду…

- А я? – напрягся Николай. – Как тут без тебя?!

- Договорились, что будешь работать до конца. Утром будешь Антону делать обзоры. Постарайся попроще и внятно. Как только указ выйдет, напишешь заявление «на выход». Я вас дома буду ждать, там снова вместе поработаем. Ты как?

Николай пожал плечами, засмеялся:

- Давай за нас выпьем…

Они долго не спали в ту ночь, болтали о своей московской жизни, смеялись, вспоминая всякие случаи, вздыхали по незаметно пролетевшим месяцам в столице. Москву посмотреть по-настоящему так и не успели: ну, побывали за это время раз в театре Российской армии с его самой большой в стране сценой, пару раз – в музее Вооружённых Сил, и то только лишь потому, что он находится недалеко от общаги. Ещё пару раз в кино сходили.

Правда, обследовали каждый уголок на Красной площади, изучили улицы и переулки Старой площади, Китай-города, заглянули во все расположенные тут храмы и часовни, часто гуляя в обеденное время после министерской столовой на Варварке.

Договорились завтра ещё пройтись по Ильинке, Варварке, Никольскому, Рыбному, Большому Черкасскому переулкам. С тем и уснули…

Утром Олег купил билет, благо авиакасса тоже рядом – на Солянке. Вылет был через два дня: «Чего тянуть резину», - решил Иванов. Потом с Николаем, как обычно, он занимался релизами, телефонными звонками, ходил на доклад к министру с обзором «свежей» прессы, показал ему купленный билет. Тот взял его в руки, повертел, вернул Олегу. По его жесту Иванов понял, что он это одобрил.

В столовую они прорвались раньше всех, быстро сжевали по котлете, накинули ветровки и через парадное вышли на воздух.

Московское небо хмурилось низкими облаками. Было тепло и сухо. Они свернули с Варварки направо. Сразу за углом министерства начинался Никольский переулок. Медленно двинулись вверх в сторону Ильинки.

Рядом возвышался пятиглавый храм святителя Николая Чудотворца «Красный Звон». Они уже захаживали в это православное святилище с простыми серыми стенами, высокой колокольней. И местный церковный служка однажды объяснял им значение не совсем обычного названия. Оно шло от красивого звона колоколов храма. Среди них когда-то был колокол с изображением трех лилий, пометою 1573 года и латинскою надписью. Считали, что колокол был взят царём Алексеем Михайловичем в трофеи во время Польской войны. А потом колокол вывезли Коломенское...

- Зайдем к тёзке твоему? – оставив воспоминания, предложил Олег.

- А давай, - согласился Сомов. – Свечки ему поставим…

Они вошли в пропахшую ладаном полутьму короткого притвора, купив по свечке, встали у алтаря. Со стен на них сурово взирали неясные лики святых, проступающих со старых, с трудом сохранившихся фресок. Посетителей почти не было, в полутьме виднелись лишь несколько фигур, в основном, женских.

Они уже знали, что святыней храма считается икона святого Николая – единственная, дошедшая с дореволюционных времен. Возле неё – в центре иконостаса – горели лампады, напротив иконы, возле амвона, стоял большой подсвечник, на нём неспешно колыхались огоньки трёх-четырёх догорающих свечей. Олег первым зажёг и поставил свою свечу. Постояли, глядя на икону Чудотворца, но не перекрестились.

«Вот же дурацкое воспитание, не могу пересилить себя, - раздумывал Иванов. – Помоги мне, Николай Чудотворец, сделай так, чтобы всё было хорошо», - произнёс про себя Олег слова незамысловатой молитвы. Потом посмотрел на Сомова, тот, опустив голову, задумчиво разглядывал носки своих ботинок. «Может, тоже просит о своём святого тёзку», - усмехнулся Иванов.

- Пойдём, - потянул он Николая за рукав. – А то погулять не успеем. 

Они прошли по Ильинке, миновали Биржевую площадь, по Богоявленскому переулку прошагали до Никольской улицы, потом – до ГУМа. Николай был непривычно молчалив и серьёзен. Поглядывал на Олега.

- Не тяни кота за… говори, - подбодрил товарища Иванов.

- Хочу мороженного, - засмеялся в ответ Николай. – Давай возьмём в ГУМе.

Они зашли под необъятные своды магазина, нашли на втором этаже кафе, взяли по два шарика пломбира без сиропа и уселись за столик. Николай быстро справился со своей порцией, Олег медленно смаковал свою.

- Ну, так что ты хотел мне сказать? – снова завёл Олег.

- Люблю мороженное, - хохотнул Сомов. – Ладно, – сказал он, наконец, серьёзно. – Олег, я решил, домой не поеду, остаюсь в Москве.

Иванов на миг растерялся:

- И что будешь здесь делать?

- В академию зовут…

- Шутишь! А как же наше общее дело? – Олег почувствовал, что новость выбила его из равновесия. Даже скорое возвращение домой уже не так радовало…

Вечером Олег с хмурым видом молча собирал в две большие сумки свои нехитрые пожитки, готовясь к завтрашнему отъезду. Зато Николай, сидя на кровати, говорил без умолку.

- Пойми, Олег, - в который раз повторял он. – Я уже работал на губернатора. Да, сейчас будет другой – лучше, опытнее, популярнее. Я его уважаю! Но пусть это будет без меня… Я уже не могу снова войти в эту реку…

Николай вскочил, подошёл к склонившемуся над сумкой Иванову, повернул его к себе, обхватил руками и оторвал от пола.

– Ну, раскумекай, Олег!

Тот начал вырываться: «Пусти». Сомов поставил его на пол, засмеялся:

 - Не обижайся!

- Да я не обижаюсь. Ты только до конца тут доработай.

- Пока не уедет Антон, буду на посту... Не сомневайся.

Однако ужинали они в полном молчании, спать легли рано.

…Самолёт из Домодедова вылетал около десяти вечера. В этот день Олег с Николаем ушли из министерства сразу после обеда. Трудовую книжку  Иванову не выдали: начальника отдела кадров не было на месте, а его подчинённые не взяли на себя ответственность...

- Прослежу, заберу и отправлю тебе, - заверил Николай.

- Проследи и отправь, - согласился Олег.

До аэропорта добрались на автобусе. Сомов сам нёс олеговы сумки. На регистрации он же уболтал девушку, что один лишний килограмм груза – это не перевес. И сумки «уплыли» по транспортёру куда-то вглубь здания.

Возле входа в зону досмотра они обнялись.

- Ещё увидимся, - смеясь, произнёс Николай. – Так что носа не вешай. Звони...

- Ты тоже звони. Спасибо тебе, - Олег, не оборачиваясь, пошёл на досмотр.

***

…Указ президента вышел 1 июля 1997 года. Туева назначили исполняющим обязанности главы администрации региона.

Олегу об этом сообщил Николай. Он позвонил Иванову раньше, чем новость прозвучала по телевизору, прокричал в трубку: «Решение принято! Принято!..» 

«Да, - подумал Олег. – Начинается…»

Сергей Черемнов,

г. Владимир,

май-ноябрь 2017 г.