Тюльпаны

1.

Вагоны уныло покачивались на рельсовых стыках и медленно тащились куда-то в ночную неизвестность. Зенитно-ракетный полк уже несколько дней ехал на учения. Виталию не спалось. Не давали покоя воспоминания о доме, тоскливые, какие бывают только на первом году солдатской жизни. Ясно представлялось растерянное лицо матери, когда его стриженного, посадили в потрёпанный военкоматовский автобус, чтобы увезти «в армию».

…Виталию показалось, что он лишь на несколько минут  прикрыл глаза. А когда открыл, яркое солнце буквально ослепило. Не было ставших уже привычными за неделю путешествия, толчков и покачиваний. В окно виднелись плоскокрышие домики, за которыми лежала – насколько хватало глаз – степь. Снега не было совсем, что после недавних сибирских морозов, которые в марте в Омске – не редкость, было непривычным.

За суматохой подъема и сборами, после которых полк «оторвался» от состава и твёрдо встал на колёса у небольшой станции, время пролетело незаметно. По колонне передали приказ: «Отдыхать». Виталий с товарищем пошли по пыльной обочине вверх, к вершине холма. И, будто отступая под их ногами, степь раздавалась вширь. Линия горизонта отодвигалась все дальше и за ниточкой крохотных холмов сливалась с голубой дымкой неба. А уже там, за этой едва уловимой линией, словно парили в воздухе еле видимые вершины гор.

Все и казалось, и было  странным в этой южной степи Казахстана. Зимы не было и в помине, солнце грело так, что впору сбросить солдатские бушлаты. Вот это март! Виталий вдруг вспомнил, что в марте у матери день рождения, что надо бы не забыть и вовремя написать письмо. Вспомнил, как однажды весной они с ней собирали цветы. И она сказала, что в марте еще нет даже подснежников, поэтому ей редко дарят на день рождения цветы… Да, подумал он, вот бы к нам в Сибирь такую погоду, все цветы были бы наши!

2.

День промелькнул быстро. Они занимали позицию предстоящих армейских учений, расставляли технику, размечали площадки для сборки ракет. Жить предстояло прямо в вагонах. Лечь спать разрешили сразу после позднего ужина: все очень устали. А учения только разворачивались. Но Виталий решил немного прогуляться.

Темнота опускалась незаметно. Воздух незнакомо пах дымком и влагой. В посёлке завели дизель и за насыпью вспыхнуло зарево: это во всех домах зажёгся свет. На освещённой улице никого не было. Только у калитки последнего дома кто-то стоял. Виталий подошёл ближе. На него насмешливо глянули тёмные, чуть раскосые девчоночьи глаза.

- Ты  зачем тут ходишь один? – спросила она тихо.

Виталий не нашёлся что ответить, молча разглядывал её: небольшой вздёрнутый нос высокий чистый лоб, припухшие губы – всего лет пятнадцать, а ростом не больше калитки.

- А может ты глухой? Как тебя зовут?

- Виталий, - он смущённо протянул ей руку.

- А я – Алька. Тебя не потеряют там? – она кивнула в сторону насыпи.

- Нет, ещё рано, - ему захотелось спросить про степь, про незнакомые запахи. Но он не знал, как начать. Она будто услышала его мысли:

- Ты откуда приехал, из Сибири, наверное?

Виталий, словно боясь, что его могут остановить или не так поймут, торопливо и сбивчиво начал рассказывать о зиме, о лесе, о том,  какие бывают вёсны.

- А чем пахнет в степи весной? - спросил он безо всякого перехода. Она ответила: «Цветами».

3.

…Дни просто пролетали. Они слились в один, наполненный работой и усталостью. Здесь, на полигоне, учения не походили, как раньше, на игру. Всё подчинялось одной боевой задаче. Через несколько дней, троекратно проверенные до последнего винтика, торжественно замерли на автоприцепах грозные туловища ракет. Их оставалось зачехлить и отправить на огневые позиции.

Едва в окна вагона просочился тусклый рассвет, Виталий тихо встал, бесшумно оделся. А еще через несколько минут он стоял у знакомой калитки. Судя по окнам, в доме ещё спали. Он тихо позвал: «Алька»…Она выросла, как из-под земли, словно ждала его.

- Я придумала, пусть цветы будут для тебя сюрпризом.  Пойдём на холм.

Они прошли по спящей улице, дорога шла на подъём. На вершине они остановились. Виталий на мгновение зажмурился и широко раскрыл глаза. Солнце уже встало над горизонтом, и ослепительно горело. Но степь полыхала красным не от солнечных лучей, это цвели тюльпаны. Они буквально усеяли вершины ближайших холмов. Цветы были прямо под ногами! Казалось, что при каждом движении солнца их бутоны раскрывались все шире.

- Вот это да! – восхитился Виталий. – Эх, если бы можно было подарить их маме на день рождения!

- Послушай, а что, если послать домой цветы? Нет, не те, которые распустились, а вот эти. – Алька показала на едва проклюнувшиеся ростки.

Вечером Виталий надолго засел в палатке-мастерской. Из куска фанеры он смастерил плоский ящик. Дырки в нём просверлил уже при свете лампочки. А утром, после завтрака, он нерешительно мялся возле офицерского купе. Наконец, осторожно постучал. «Войдите», - послышалось из-за двери, и он оказался один на один с командиром полка, крупным полноватым военным с майорскими звёздами на погонах.

- Слушаю, - вывел из оцепенения густой бас.

Смелость окончательно покинула Виталия.  Он сбивчиво и торопливо заговорил о весне, цветах, дне рождения. Чувствовал, что слова звучат неубедительно. Он только заикнулся о машине и почте, которая есть в маленьком соседнем военном городке, как командир резко оборвал его:

- Какая машина? Вы в армии или в детском саду!? Почему, товарищ солдат,  вы обращаетесь ко мне, у вас нет непосредственного начальника?

…Алька ждала на дороге.

- Всё, машины не будет! Пойдём пешком, - выпалил он, не переводя дыхания. И добавил тихо, - Ты же знаешь дорогу.

Здание почты они нашли сразу.

- Скоро дойдёт?- спросил Виталий.

- Откуда я знаю, - раздраженно ответила приёмщица и сунула ему квитанцию. И в этот же момент над ухом раздалось: «Предъявите ваши документы, товарищ солдат!».  - Он увидел белые ремни, лейтенанта с повязкой «Патруль».

Вечером сам командир полка приехал за ним в комендатуру на пропылённом уазике. Он приказал запереть Виталия в пустом купе.

4.

…Из купе выпустили, когда поезд, набирая ход, устремился на север. В тамбуре его встретил сержант Лешаков.

- Тебе передала эта… Чёрненькая.., - он смущённо отдал Виталию букет цветов и записку. В записке было всего два слова: «Захочешь, напиши».

Через неделю полк прибыл домой. Казалось что время повернуло вспять: их встретил сибирский морозец, по-зимнему дул ветер. И только алькина записка убеждала, что недавние учения были реальностью.

Вскоре после приезда он получил письмо от матери. Как всегда, до мельчайших подробностей она описывала домашние события. Но, самое главное, сообщила, что его цветы дошли. Что он – самый внимательный сын.

Однажды, спустя месяц после учений, командир полка вызвал Виталия и сказал ему, вытянувшемуся в струнку:

- Что же ты, товарищ солдат, про машину мне не объяснил тогда толком?

Потом тихо приказал «Иди». А сам присел к столу и вновь вчитался в ровные строчки письма, адресованного ему.

«Цветы, конечно, не дошли – завяли, - писала незнакомая женщина. – Но для меня никогда не было подарка дороже, чем этот ящик с песком, который прислал мне мой сын. Спасибо Вам за него…»

Сергей Черемнов

Источник: газета «В бой за уголь», печатный орган шахты «Центральная», 21.02.1985 г.

г. Прокопьевск