Виктор Цыганков. Рассказы

(Автор – Виктор Михайлович Цыганков родился 13 января 1955 года в Прокопьевске, в семье шахтёра.

Трудовую деятельность начал в 1971 году  учеником токаря. В 1972-м уехал во Владивосток, где окончил судоводительский факультет  Дальневосточного высшего инженерного морского училища (ДВИМУ).

С 1975-го по 1978 годы работал секретарём комитета ВЛКСМ ДВИМУ. После этого до середины 1980-х трудился в Кемеровском райкоме и горкоме комсомола. Затем служил в органах КГБ СССР на различных должностях в оперативных подразделениях. С отличием окончил высшую школу КГБ имени Ф.Э. Дзержинского.

Более десяти лет работал на руководящих должностях в различных учреждениях и на предприятиях Кемерова. С 1999 года был исполнительным директором Фонда содействия развитию налоговых реформ по Кемеровской области.

В 2003 году перешёл в администрацию города Кемерова – начальником управления промышленности и потребительского рынка. Потом трудился в должности председателя комитета по управлению муниципальным имуществом, был первым заместителем главы города.  

Награждён благодарностью Президента Российской Федерации В.В. Путина (2000) и другими наградами.

В 2015-м вышел на пенсию. Начал деятельно заниматься творческой деятельностью. Автор многочисленных рассказов, книги «Рота, подъём!» – об учёбе в морском училище, дружбе курсантов, которую они смогли пронести через всю жизнь. Увлекается живописью. Его картины – это портреты друзей, морские, лесные пейзажи, натюрморты.

В основу новых рассказов автора положены реальные события, происходившие с курсантами 13-й роты ДВИМУ имени адмирала Г.И. Невельского).

Киса

Светало… Дневальный беззаботно, с точки зрения внутреннего  положения, и безнравственно, с точки зрения ответственности за порученное дело, сладко спал, сидя на баночке, обхватив  тумбочку коленями, опустив голову на руки. Изначально он пытался слушать  как растут волосы на голове, но тональность и неторопливость этого процесса способствовали растеканию дремоты по всему телу и в конце-концов сила-воли разделилась и воля уснула.

Мица (курсантская фуражка  с козырьком и  «плевком» – курсантское нежное имя кокарды, закрепляемой над козырьком в верхней части  мицы) валялась рядом на палубе. Молодой здоровый организм, уставший от тягот службы и дневных  забот дневального, спал. Ему не повезло ещё тогда, когда заступил на дежурство – по жребию  досталась  «собачья вахта»: с четырех до восьми утра.

Время самого сладкого сна, когда даже морская волна  всё  медленнее накатывает на прибрежные камушки и ласково  шелестит ими приговаривая: «спать, спать, спать…», а курсантам сняться родной дом,  мама с большой миской любимых   пирожков, бережок тихой речушки, где его ждёт любимая девушка,  и  конечно же,    отпуск  и прочие  житейские радости.

***

Информация от автора:

Любому здоровому мужскому коллективу, всегда свойственно  здоровое или маленькое чувство тонкого армейского юмора. Если  этого чувства нет, значит, это не мужской коллектив либо он не  здоров. Не важно, какие  цели и задачи стоят перед  коллективом,   без чувства юмора он с ними не справится.

Одно из направлений развития мужского юмора практика   «награждать» отдельных членов вторым именем, или псевдонимом, или кличкой, или… Даже наш президент, попав по молодости в разведку получил псевдоним, что было обязательным требованием. В  13-й  роте таких обязательств не было, но было  здоровое чувство юмора плюс остроумные курсанты,  постоянно  находившиеся в поиске псевдонимов, как для своих товарищей,  так и для преподавателей.

Кто-то получал новое имя ежегодно, кто-то одно на весь период  обучения, кто-то на всю жизнь. Юрий Ф., о котором пойдёт речь,   получил псевдоним «Киса» с легкой руки будущего полковника милиции на всю жизнь. 

Флегматик  по характеру,   глаза  подернуты как бы пеленой, мягкие,  плавные движения рук и ног, походка мартовского кота,  выразительные немного подкрученные усы, всегда спокойно  относящийся к любым событиям в роте,  училище и  стране  в целом. При возникновении любой нештатной ситуации искал пути в тихую бухточку своего спокойствия, где бы никто и ничто не  нарушало его уединения, а он лишь молча поглаживал свои усы,  без которых  его трудно представить, уводил в сторону глаза и всем своим видом давал понять – это не ко мне.    

От  рождения награжденный природой чувством тонкого  психолога человеческих душ, интуитивно чувствовал назревание  какого-либо спора, умно, хитро и осторожно подогревал обе  стороны, после чего уходил со сцены в тень, наблюдая за развитием событий и получая от этого исключительно  положительные эмоции. И только изредка давал участникам советы: «Ты его ущипни!», «Смелее, у него уже нет аргументов»,  «Не отпускай ситуацию из-под контроля!»

По  выражению лица невозможно было понятно, где витают его мысли, о чём думает. Эмоции были спрятаны глубоко. Откуда   иногда вырывались наружу вопросы, ставившие окружающих   курсантов в тупик.

–  А у вас дома был  красный диван? –  вдруг задавал   очередной  непонятный вопрос.

– Почему тебя это интересует?

– Просто интересно, –  и больше к этой теме не возвращался.

***

В ротном помещении было тихо, через открытые двери ближайших к посту кубриков слышалось молодецкое курсантское  похрапывание иногда сопровождаемое заблудившимся иком,  проще говоря – пуком, результатом переваривания молодыми    организмами не очень молодой капусты,  приготовленной поварами на ужин в виде бигуса.

Личный состав роты отдыхал, отдыхал и дневальный, с каждой минутой превращаясь во все более злостного  нарушителя  дисциплины.

Дежурившему по училищу офицеру, тоже уставшему от дневной  суеты, тоже хотелось вытянуть на кровати натруженные за день ноги, стоявшей в дежурке, и немного поспать, но приказ  начальника организационно-строевого отдела не давал ему такой   возможности. Приказ прост – дополнительно  направить 15  курсантов-нарушителей на погрузо-разгрузочные работы в хозчасть.

Если бы этот приказ прозвучал в начале, либо в середине  семестра, когда все роты на месте, решение вопроса заняло бы   полчаса. Офицер давно носил погоны и по личному опыту знал,   где его ждут нарушители. Но  сейчас, в период летней сессии и  начавшихся  отпусков…  курсант не тот.   Мало того, что их мало,    так они и в самоволки практически не ходят, видите ли, им сессию  нужно сдать.

Так, размышляя о своей и курсантской доле, он поднимался в 13 роту по лестничному проему тихо и осторожно,   как подкрадывается к спящей жертве опытный охотник, мягко шагая по бетонным ступеням. Вот и вход в ротное помещение.   Опаньки! Дневальный спит! Спит, обняв тумбочку, как любимую девушку.    Офицер, бесшумно отодвинув щепку, приспособленную дневальным под замок, подошёл к последнему и потрогал  его за плечо.

                                           ***                                             

Информация от автора:

Родился Киса в семье военно-морского офицера, поездил с родителями по гарнизонам и вылетел из родительского гнезда в красивейшей бухте Приморья – где и располагался посёлок «Бухта Ольга».

До поступления в морское училище успел год проучиться в медицинском институте, куда поступил по настоянию родителей.   Не почувствовав тяги к докторскому делу, бросил учебу, забрал  документы и стал курсантом. Учёба в медицинском наложила   свой отпечаток на его отношения с товарищами – он считал вправе давать любому заболевшем курсанту рекомендации. В основном,  они касались следующего правила: если заболел, три капли воды на стакан водки три раза в день, если не помогает, количество  воды резко сократить.

***

Киса, а это был он, ни как не отреагировал на  прикосновение  дежурного офицера. Ему снилась родная бухта «Ольга», прекрасный солнечный день, девушка по имени Ирина. Сейчас, во сне, он был в дали от училищной суеты и не понимал, кто и зачем  пытается освободить его руки, обнимающие девушку.

«Товарищ курсант! Да, проснитесь же  вы!» – всё настойчивее тряс   его за плечо дежурный офицер. – Ну и горазды вы спать на службе!   Так и Амурский залив унесут, а вы и не услышите! Да вы руки, руки-то от тумбочки отцепите. Что вы её как девушку обнимаете?   Поднимите мицу, приведите себя в порядок и доложите, как  положено!» – будил Кису дежурный офицер.

Медленно просыпаясь, Киса всё яснее понимал тяжесть содеянного проступка, курсантская интуиция подсказывала, нужен  отвлекающий маневр, пускать ситуацию на самотек нельзя,     огребёшь по полной программе.

Одевая мицу, он  принял решение идти на абордаж – только атака  спасёт ситуацию. Вытянувшись по стойке смирно, набрал воздуха полные легкие, вскинул правую руку к козырьку и полностью  обескуражил офицера, во  всю силу своего голоса подав команду:

– Рота смирно! Дежурный на выход! 

Спавший, как и положено, в верхней одежде дежурный по роте  подскочил от неожиданности и, не понимая, что происходит, выбежал в коридор, посмотрел налево, посмотрел направо и бросился навстречу дежурному офицеру, на ходу одной рукой поправляя гюйс, а другой ремень, под мышкой держа журнал  дежурств, готовясь мысленно к рапорту. Как и положено, за три  метра перешёл на строевой шаг и, громко топая, приложив правую руку к голове, ещё громче начал: «Товарищ офицер!..

– Тихо, тихо, не  кричите, а то сейчас роту поднимите и ещё  построение объявите. Почему дневальный спит на посту? Почему не проверяете и не контролируете? –  начал офицер.  

А из кубриков  потянулись заспанные курсанты, разбуженные громкими командами и топаньем по паркету. Подошёл ротный  старшина, заспанный, в тельнике, чёрных  трусах и домашних  тапочках.

– Товарищ офицер, старшина роты Т-кий, что происходит? – обратился он к офицеру.

– Не знаю, что у вас здесь происходит! Пытаюсь  разобраться,   почему дневальный спит на посту...

Дневальный отрицательно мотал  головой, глядя на офицера и старшину честным, невинным взглядом, всё стройнее вытягиваясь  в позиции «смирно»

– Товарищ старшина, я не спал, сидел на баночке, не отрицаю.    Дневальный в ночное время имеет право часть дежурства  проводить, в положении сидя,  –  начал  направлять беседу в нужное русло Киса.

– Помолчите, дневальный, с вашими правами и обязанностями  разберёмся чуть позже! – резко ответил старшина и повернулся к офицеру, который возмущенно продолжал:

– Как это вы не спали? Я что? Слепой? Спящего курсанта от  бодрствующего не отличу! Когда я вас трясь за плечо, вы  тумбочку  с девушкой перепутали, сопротивлялись, не хотели расставаться!  Романтик, одним словом!

–  Мне неудобно поправлять старшего по возрасту и по званию, но  истина есть истина! Вы тихо подошли, дернули меня за плечо так, что мица слетела, я её поднял и стал перед вами по стойке «смирно»!

При этих словах Киса сдвинул лопатки за спиной, согнул руки в локтях ладонями вверх, растопырил усы,  широко раскрыл глаза,  как бы всем своим видом говоря, за что же вы так меня, товарищ  офицер. Курсанты все подходили, отдельные предлагали пари,  чем завершиться эта словесная дуэль и выйдет ли дневальный   сухим из воды.

  – Так, всем разойтись по кубрикам и спать! Старшинам групп  проверить отбой, через десять минут доложить!  – громко  обратился к собравшимся старшина роты. И повернувшись к дежурному офицеру:

– Товарищ капитан третьего ранга, давайте пройдем в бытовую комнату и спокойно без посторонних ушей и глаз разберемся. Завтра день очередного экзамена и не хотелось бы, чтобы  курсанты в своих промахах на экзамене винили беспокойную ночь.

– Да говорить то особенно не о чем! Дневальный безмятежно спал,   дежурный по роте спал. Вот вы и разбирайтесь утром с ними и командира к этому не забудьте привлечь! – и, повернувшись на каблуках, пошёл на выход. Ему было жаль потерянного времени, но делать в этом помещении больше нечего. Рота взбудоражена,  все начеку,  выявить здесь и сейчас хотя бы одного курсанта-нарушителя – сложная задача.

– Пойду, проверю другие роты, – решил он и направился к общежитию № 3, где располагались роты электромехаников. А там уже надрывно звенели телефоны: 

– К вам гости! Встречайте! Будьте бдительны!

Зайдя в тень, отбрасываемую зданием общежития, офицер  прошёл вдоль стены и направился к  общежитию № 1. Его маневр курсантской стороной остался  незамеченным, как следствие,  задача, поставленная перед ним, через час была выполнена. Завтра, то есть уже сегодня на работы в ХОЗО выйдет дополнительно 15 курсантов – судоводителей...

Но вернемся в 13-ю роту.

В бытовой комнате ротный старшина, дежурный по роте  и дневальный Киса разбирались в сложившейся ситуации.

– Захотелось перед  отпуском у  тумбочки покрасоваться? Ты скажи, и мы всё организуем по высшему разряду без помощи дежурного офицера, через сутки будешь тумбочку охранять! – старшина жестко выговаривал дневальному.

– Не спал я! – вновь  начал оправдываться Киса. – Сидел тихо, он  сзади подошёл и так хлопнул по плечу, что мица слетела с головы.

– Я  в это верю также как и дежурный  офицер! А у твоей бабушки  случайно не было красного дивана?

– Это вы к чему? Не было.

– Бабушке  расскажи, а здесь мне не надо лапшу на уши вешать! И без тебя проблем хватает! Утром без разрешения роту не покидать.  Командир узнает из рапорта дежурного, дождемся его, и пусть   решает, что с тобой делать. Сумеешь убедить командира – хорошо, не  сумеешь – ещё лучше, другим меньше в наряды ходить. Время ещё есть до отпуска, да и во время отпуска походить в наряды – одно удовольствие. А  сейчас отправляйся к тумбочке и имей в виду, он может повторно зайти в роту, чтобы проверить, как  крепко ты спишь. И не дай Бог тебе ещё раз тихо посидеть у тумбочки. Баночку убрать,  не сломаешься, до утра постоишь на ногах. Ясно?

Киса  кивнул головой.

– Выполнять,  товарищ курсант!

– Есть,  выполнять!

* * *

Информация от автора:

Ещё об одной особенности, характеризующей Кису, хочется  сказать.

Он  был страстным  поклонником пенного напитка – пивасика, не упускал ни одной возможности выпить пивка в хорошей компании и без неё. Любое  предложение утром,  вечером, днем, ночью  им поддерживалось и ни кто и ни что не могли его остановить.

Это был не просто процесс употребления жидкости, это был целый ритуал со своими традициями, особенностями и условностями. Без  спешки, не торопясь, глоток за глотком, немного отогнав в сторону пенку, закрыв  глаза, он осторожно вливал в себя напиток, не теряя ни одной капли чудесного напитка. Потом закурить, расслабиться и «слушать», как волшебные пивные пузырьки разбегаются по телу,  принося с собой глубокое чувство удовлетворения. Он не пил – он  священнодействовал.

Но что такое пиво без  вяленой корюшки?! Только настоящие  ценители, прежде чем приступить к попиванию напитка, долго обнюхиваю и осматривают маленькую рыбку, нагоняя её ароматом ещё большее желание выпить. Лежит корюшка бочком на газете. Если день жаркий, от солнечного тепла на ней начинает выступать ароматные капельки жира.

Берут корюшку осторожно, одной рукой за хвостик, другой – за голову. И тут есть два пути: одни отрывают головы бедной вяленой рыбке и чистят её от головы к хвосту, осторожно снимая тоненькую шкурку. Другие считают этот способ неверным, они берут рыбку и изначально удаляют верхний плавник, а потом чистят как вправо, так и влево.

Когда  рыбка очищена, от неё отделяют тонкие ломтики, опускают их в пиво, чтобы они напиталась пивным ароматом, и только  после этого пробуют её на вкус. Вкус всегда отменный. С одной рыбёшкой истинный любитель может просидеть целый день за банкой пива,  не кусая рыбку,  не поедая её, а высасывая из неё соки и впитавшееся  пиво.

***

Через  несколько минут в ротном помещении  вновь стало тихо. До команды «подъём» оставалось полтора часа.

Киса  прохаживался  по коридору:  десять шагов вправо, десять шагов влево. Накурился «Беломора» так, что из ушей дымок шёл.  Хотелось спать. Глаза сами закрывались. Попытался подготовиться к экзамену, но суда с их устройством в голову не лезли. Он вспомнил свои вчерашние мечты. После  дежурства – сдать экзамен и с друзьями  махнуть на «Чайку» («Чайка» – посёлок на берегу Амурского залива в пригороде Владивостока и станция с одноименным названием на маршруте пригородных  электропоездов), где всегда продавалось пиво на разлив,  и вдоволь насладиться пенным напитком.

Перед глазами  появилась абсолютно реальная картинка: он с друзьями на «Чайке» сидит на камушках недалеко от берега, на  импровизированном столике – трёхлитровая запотевшая банка с пивом, на газете, придавленной двум камушками, чтобы не сдуло порывом ветра в море,  сушенная  корюшка… 

Услышав какой-то шорох за спиной, он резко поворачивается на 180 градусов и видит в полутора метрах от себя улыбающегося…  дежурного  офицера. Правая рука автоматически проверила, на месте ли  мица, и  уже отдавала  честь. Глубокий  вздох  и...

– Тише, тише, товарищ курсант! – всё ещё улыбаясь, приказал  офицер. – Не  будите роту,  у них ещё есть полчаса сладких  снов.    Много чего видел на своем веку, но чтобы спали стоя – первый  раз! Как вам это удается, только не говорите, что вы снова не спали. Спали, да ещё как! Где же  вы так научились?

– Я  готовлюсь к экзамену по курсу «Теория устройства судов», – начал было Киса, но дежурный офицер перебил:

– Ага! Готовлюсь я к экзамену и, вдруг чувствую, как меня кто-то  будит! Не буду вас включать в суточную  рапортичку! Вы   уникальный курсант! Вам нужно в цирке выступать, а не здесь  тумбочку сторожить, и что главное, – так это ваши абсолютно  честные глаза! – и покинул  ротное помещение. 

Киса потрогал себя, свой нос, уши. Уж не сон ли это? Ущипнул  бедро, больно! Получалось, что – нет. Не сон! Всё реально!

Ничего не буду  говорить старшинам о втором визите, решил Киса,  подождём  командира, тогда и будет ясно – приснилось ли мне это или нет.

Командир пришёл в роту в обычное время с хорошим настроением. Киса, помня приказ старшины,  на начало экзамена  не пошёл. Ждал своей участи в курилке. Старшина зашёл в  канцелярию к командиру, но минут через десять вышел и    пригласил его к себе.

– Так! Не знаю, как тебе удалось убедить дежурного офицера,  но о  твоем  утреннем проступке в рапорте ни слова. Командир ничего не знает. Можешь выдвигаться на экзамен. Удачи!

Через  минуту Киса уже шёл в сторону учебного корпуса. Улыбка на его лице  означала – всё по плану, вторая половина дня  – «Чайка»  и холодное пиво. Ещё через полтора часа он шёл в обратную сторону с чувством исполненного долга – экзамен сдан,  заветные три балла украшали его зачетную книжку, а по такому поводу положено увольнение. Вперёд, холодное пивочко ждёт. Ещё через полчаса группа курсантов в  гражданских рубахах в целях   конспирации, в составе которой был и наш герой, зашла в вагон электрички и выдвинулась в сторону «Чайки». Киса был единственным, кто,  думая о вечернем  возвращении, взял с собой  пакет с мицей и фланелью.

Пивная «шайба» стояла на старом месте, очередь была на  двадцать минут, и вот они с двумя  запотевшими трехлитровыми  банками, наполненными холодненьким пивом, уже  выбирают место. День был отличный, солнечные зайчики прыгали по волнам,   которые как бы нехотя накатывали на прибрежные камни. Они  выбрали уютное место на камушках. Пивочко было отменное.  Развернули газету и бережно положили корюшку на передовую  статью газеты «Красное Знамя». Над вяленой корюшкой начал священнодействовать Лева. Но тут же Киса запротестовал:

– Что же ты делаешь!? Кто так  чистит корюшку,  ты же большую  половину выбросишь! Дай, я сам!  

– Вот так  надо: начинать с головы, а не разламывать её пополам,   а чистить вдоль спинки одним движением. А теперь каждый берёт по кусочку и начинает аккуратно её напитывать пивом.

Теперь на газете аппетитно лежала  разделанная, обнажённая  корюшка, один  вид которой вызывал у присутствующих активное слюноотделение.

Для совмещения полезного с приятным, оголились по пояс,  солнечные ванны ещё никому не вредили, расселись вокруг банок    и пустили их по кругу, как индейцы ирокезы пускали по кругу  трубку мира. После первого круга достали «Беломорканал»,  закурили и начался неспешный курсантский разговор «за жизнь».

– А  я вам так скажу,  – продолжал Лёва, – у курсанта слишком много обязанностей и мало прав. То нельзя, это не пей,  туда не ходи, это не смотри, и так далее и тому подобное. И наш  курсантский профсоюз идёт на поводу  у руководства училища, кто там заседает, какие вопросы решают, неизвестно, – и отхлебнул  пивка.

– Ты,  Лёва, не прав дважды! Мы на отдыхе, рядом пиво, корюшка! А ты опять про права и обязанности. Забудь, наслаждайся летом, солнцем, пивом и корюшкой! – Киса говорил, держа  во рту папиросу, распушив усы и глядя в морскую даль. – Это как с корюшкой: все любят, но чистят, как попало,  лишь бы быстрее себе в рот забросить! А в итоге никакого удовольствия. Корюшка   превращается просто в еду. А насчёт прав курсанта, ты снова не прав! У нас достаточно прав,  но мы не умеем ими в полной  мере пользоваться. Это вечная проблема. Нас надо учить, подсказывать.  И сами должны знать свои права. Никто тебе соломки не принесёт,  хочешь ежедневно наступать  на грабли – наступай!

– Пойду, отолью чуток, – сказал в завершение Киса и ушёл за камни.

Возвращаясь через пару  минут, он заметил улыбающегося ему человека, сидевшего недалеко от их бивуака с трехлитровой  запотевшей банкой пива в компании двух мужчин.

– Твою мать! – подумал  Киса,  узнав в мужчине  дежурного офицера, с которым за ночь сталкивался дважды.

– Вижу, экзамен сдан успешно, раз вы здесь! Что сейчас изучаете?  Как завершилось дежурство? Надеюсь, вы в официальном  увольнении,  вот только форма одежды  явно не та.

Не отвечая на вопросы, Киса принял безразличное выражение лица и подумал: «Вот вам права и обязанности! От судьбы не уйдешь! Если обязан сегодня получить наряды, значит ты их получишь».

–  Здравия желаю, товарищ капитан третьего ранга! – произнес, наконец, Киса, а легкие автоматически стали наполняться кислородом.

– Здравия  желаю! Только  команду не подавай, а то распугаешь всех любителей пива на берегу! Попрыгают в воду,  да ещё и потонут. Отдыхайте, сегодня у вас прощённый день,  не буду нарушать свое слово. Идите!

Киса подошёл к своему камушку, присел и долго смотрел вдаль, не пропуская свою очередь сделать глоток.

– Что молчишь? – минут через десять обратился к нему Лёва

– Я вот думаю, мужики, судьба она кем-то уже написана,  или выпадают случайные величины? Почему прилетает, откуда не ждешь, а откуда ждёшь, прилетает совсем другое!

День клонился к закату, пиво было выпито, корюшка, как всегда,  замечательная, курсанты возвращались в роту. Настроение было отличное.

Не доходя до территории училища метров двести, Киса  остановился, снял гражданскую рубаху, одел фланель и мицу, за что был высмеян товарищами… Но на входе в ротное помещение  товарищи нос к носу столкнулись с командиром роты. Он  собирался  домой.

– Не понял, товарищи курсанты, что за вид? Это кто вас в такой форме одежды отпустил в увольнение? Завтра в 9-00 старшины групп,  старшина роты  и вся эта группа, за исключением курсанта Ф., ко мне с объяснениями! – приказал он дневальному по роте.

А Киса, пряча улыбку в усы, спокойно отправился в свой кубрик.

От отбоя до подъёма

Не  открою  секрет, если  напишу, что наша жизнь как зебра: белая полоса, чёрная полоса, белая полоса, чёрная полоса… И так можно продолжать достаточно долго. Жизнь курсантов складывалась из  белого, дневного, и тёмного, ночного, времени суток.

Белый день тянулся долго и включал события и мероприятия, которые не всегда нравились курсантам, но в силу обязательности процесса обучения требовали посещения и личного присутствия.

Но вот проведена вечерняя поверка личного состава, курсанты пересчитаны и раздается звонкий голос дневального:

– Рота! Отбой! – наступает долгожданная  ночь!   

И вы думаете, что курсанты после напряженного учебно-трудового  дня,  услышав команду: «Рота, отбой!», –  мгновенно разбредались  по своим кубрикам, и в ротном помещении наступала тишина. Да.  Это действительно было так на первом курсе. Устав от учёбы,    трудовой повинности, строевых занятий и других важных и не очень важных дел и забот, курсант засыпал быстро и крепко с чувством исполненного долга.

Время летело. Семестр за семестром курсанты набирались жизненного опыта, увеличивалось количество лычек на левом  рукаве, а с этим приходило умение распределять силы так, чтобы к ночи оставался «порох в пороховнице».

Именно с этого момента и начиналась вольная, интересная, яркая и   насыщенная часть курсантской жизни.

Внутренний распорядок училища обязывал курсанта после   команды «отбой» проследовать в свой кубрик, расправить  постель, снять верхнюю одежду,  уложить её  соответствующим образом рядом на баночку (табуретку по-граждански), стоящую у изголовья, забраться под одеяло в кровать, принять удобное телу положение и спать до подъёма, набираясь сил на день грядущий. 

Личному составу разрешалось после отбоя заниматься  самоподготовкой в Ленинской комнате, если не успел  подготовиться к занятиям в  дневное время. А чтобы встать пораньше и на ясную голову грызть гранит наук, необходима была  запись в журнале дежурного: «Кубрик № 6, от входа первая слева кровать, курсант Н-сков. Разбудить в 03.00».

И хоть до самого подъёма в ночной тишине постигай морские науки  или изучай работы классиков марксизма-ленинизма. Но довольно часто молодой организм был иного мнения, и курсант  продолжал видеть сладкие сны, несмотря на попытки дневального  разбудить согласно обозначенного в журнале времени.

Чем ближе сессия, тем большая часть курсантов уходила в ночные   посиделки, стараясь наверстать упущенное. Кто-то переписывал  конспекты трудов классиков марксизма-ленинизма, так как  преподаватели: А.И. Харчева,  К.И.  Добрюк  и другие, – жёстко требовали  наличие таких конспектов  у каждого курсанта, и этот курсантский  опус являлся основанием для допуска к зачёту либо экзамену. Желающих копировать  выполненный давным-давно  неизвестным курсантом конспект было достаточно много,  подлинных конспектов мало, как следствие, один конспект переписывался неоднократно, а чтобы плагиат не был раскрыт, требовался творческий подход в виде небольших изменений:  пропускались или добавлялись слова, меняли местами предложения, абзацы, пропускались целые страницы. Порой  конспект был абсолютно не читаем, и трудно было уловить, о чём идёт речь в труде классика и вообще, как эта работа называется... 

Но конспект есть, а что внутри этого конспекта, –  так за  содержание курсант готов спорить с кем угодно и доказывать, что его конспект – лучший. Не то содержание? Но он именно так понимает заложенные в этот труд  гениальные идеи и мысли автора, а не иначе. Подлинные конспекты, как ценная реликвия,  передавались младшим курсам исключительно с целью их углубленного изучения в будущем семестре.

Кто-то не успевал подготовить по начертательной геометрии   чертёж болта в трехмерном пространстве либо эпюру по сопротивлению материалов. Ох  уж эти эпюрки, как их ласково  называл один из преподавателей Г.М. Боголепов, они ясно  и абсолютно непонятно показывали графическое  изображение сил, воздействующих на тот или иной напряжённый  металл либо предмет. И здесь приходил на помощь курсантский  «телевизор».

Как,  вы не знаете что такое  «телевизор»? Смотреть его лучше в ночное время, качество чертежей получается лучше, чем при дневном свете.

Для изготовления оного снимается оконная рама, устанавливается   на две баночки, к стеклу снизу  крепится подлинник эпюры, под ним устанавливается источник света, сверху на стекло кладется чистый лист ватмана. Гасится верхний свет и в темноте на чистом листе ватмана проступают необходимые чертежи, подсвеченные  источником света снизу. Остается взять карандаш и начать творческий процесс копирования. Иногда неопытные курсанты  допускали фатальные ошибки. Между листами ватмана должно   было находиться стекло, иначе графит от карандаша подлинника  оставался на тыльной стороне копии, и стоило преподавателю   перевернуть лист, как по наличию графита становилось ясно – это копия! Отдельные личности смотрели «телевизор» днём    прикладывая подлинник и копию  к оконному стеклу, но это была  грубая работа.

Кто-то из курсантов самым тщательным образом занимался  формой одежды, стремясь обыкновенные парадные прямые  брюки превратить в модные клёши.  Вшивать клинья  категорически запрещалось. Перед каждым увольнением строевой осмотр, форма проверялась тщательно. Найденные клинья безжалостно заставляли выпарывать, но встретить в городе  курсанта в прямых брюках было большой редкостью. Для  превращения уставных брюк в «клеша» чья -то умная курсантская  голова и придумала «торпеду».

Как, вы и про «торпеду» ничего не знаете?

Речь не о тех боевых торпедах, которыми топят вражеские корабли и субмарины, а о простом курсантском ноу-хау. Берётся кусок фанеры, ему придается форма трапеции. Размер верхней части по ширине брюк в коленях, а нижней части – по желаемой ширине клёша. Затем брюки до колен пропитываются водой и очень медленно и осторожно, чтобы не разорвать швы, натягиваются на эти самые «торпеды». Размокшая брючная ткань растягивается,  затем её медленно сушат, и они принимают  форму «торпеды». То есть, простые прямые уставные брюки становятся модными  клёшами.

Чтобы вернуть их в исходное состояние, достаточно ещё раз намочить и дать высохнуть. Технология проста, но как гордо ходили курсанты в таких клёшах по Владивостоку, а потом в тех же брюках   гордо шли на строевой смотр.

Ночь... 

Самое время позвонить девушке или домой, если проживаешь во  Владике. На территории училища телефон-автомат был один – в фойе главного корпуса. Как раз напротив комнаты дежурного по училищу. После отбоя тут ловить, кроме  неприятностей, нечего. Второй находился буквально в десяти метрах от территории  училища, но уже за гранью допустимого свободного перемещения.  У «Зеленого магазина». 

Там  и собирались после отбоя курсанты, желающие пообщаться по телефону. Осторожненько подходишь, как антилопа к водопою, где  сидит в засаде тигр, к магазину, всё тихо пустынно. Лишь один курсант говорит по телефону, кажется, повезло – очереди нет. Но тут из кустов раздается голос: « Очередь!» И опять все тихо. Задаешь в темноту вопрос: «Кто крайний?» Уже из других кустов  появляется голова: « За мной будешь!» –  и так же исчезает  в темноте. Все ясно, нужно ждать. Ищешь место, где можно раствориться в темноте и ждёшь своей очереди.

Ночь… Самое подходящее время, чтобы отметить в узком кругу в кубрике день рождения или какой-нибудь национальный,  профессиональный, религиозный праздник.  Одним словом – принять на грудь.

Водочка разливается по гранёным стаканам,  стакан накрывается ладонью, сжимаешь пальцы и днищем стакана чокаешься. Звук,  как будто под водой  камушек о камушек постукивает. Во время  таких  мероприятий главное не пропустить появление дежурного  офицера. Дневальный предупреждён, что появление дежурного офицера должно быть озвучено командой: «Дежурный на выход!» Но и офицер не лыком шит! Быстро поднимаясь по лестнице, он  прикладывает палец к губам, давая понять дневальному никаких команд.  Тишина! И начинает обход по кубрикам или говорится в детской считалке, кто не спрятался – я  не виноват. Водка, как  и закуска,  исчезает со стола, все прыгают в постель и затихают. 

Офицер идет по кубрикам и  проверяет,  правильно ли курсанты  выполняют команду «Отбой», соответствует ли количество пустых кроватей  количеству отсутствующих по уважительным причинам  курсантов. Частенько бывало, что пустующих кроватей больше,  значит,  курсанты в самоволке. Скоро будут возвращаться. К утру находятся все. Офицер доволен - приказ начальника ОРСо о направлении на хозяйственные работы дополнительных   курсантских рук выполнен. 

Традиционно для ухода с территории училища в «самоход» и возвращения курсанты использовали давным-давно протоптанную  тропинку мимо бассейна, затем – круто вниз к бухте и вдоль берега к яхтклубу. Её главное преимущество – она петляла в стороне от общежитий и не была освещена. Курсант в своей тёмно-синей  фланели, чёрных брюках, бушлате либо шинели легко – в случае опасности – растворялся в темноте. Был  курсант, нет курсанта. Другое дело, когда одета белая фланель. Она заметна издали,  и  скрыться в ней от опытного взгляда офицера очень сложно.

В том месте, где тропинка уходила вниз, чуть в стороне под прикрытием бассейна, чья-то сердобольная душа соорудила   крепкую скамейку, которую офицеры использовали для ведения наблюдения за перемещением курсантов,  а девушки – для встреч с  томящимися в ротном помещении курсантами. Происходило это  так. Офицер, завидев возвращающегося курсанта, сидел на скамейке и тихо ждал. Вот курсант поднялся по откосу,  и тут голос  офицера: «Товарищ курсант! Стоять, я вас узнал!»  Далее  происходило установление личности курсанта, запись в журнале   дежурного и отработка полученных  нарядов.

С девушками  всё  было по-иному. Пришедшая навестить друга, поднималась по тропинке до скамьи у  бассейна и ожидала  возвращающихся из города курсантов,  к которым обращалась с просьбой пригласить из такой-то роты курсанта Н-кова. Гонец заходил в ротное помещение, интересовался здесь ли такой Н-ков   и просил передать, что его «там» ждут.  «Там» – всем было ясно – это за бассейном. Счастливчик мигом убегал на встречу, после чего парочка покидала место «там», освобождая пространство для других.

Уйти тихо и незаметно в самоволку после отбоя – это полдела.  Важно также тихо и незаметно вернуться в роту. Под утро,  измученные ночными прогулками, курсанты осторожно пробирались на территорию училища. Владивосток расположен  на извилистом морском берегу. Для судов это хорошо – тихая гавань,  а курсантам, если, например, твоя девушка живёт на мысе  Чуркина, опоздавшим на последний паром, топать ножками вокруг  бухты «Золотой рог» до училища  часа полтора. Или с Баляева, где  проживали студентки Дальрыбвтуза (Дальневосточный  институт  рыбного  хозяйства) и ДВИСТа (Дальневосточный институт  советской торговли). 

Ноги гудят, потому что туда – пешком,  всё-таки провожаешь, а обратно… транспорт уже не ходит. И шагают бодро курсанты в утренней  прохладе в сторону училища. Сначала, по одному, потом  курсантский поток набирает силу,  присоединяются ребята,  идущие из других дальних  районов. Перед училищем группы  распадаются, каждый добирается до ротного помещения самостоятельно. Вот и рота, но через 50 минут – подъём, и, кажется,  голова только дотронулась до подушки, а дневальный звонким голосом уже подает команду: «Рота! Подъём!»

В  общем,  роты гудели после отбоя, как растревоженные   пчелиные улья. Время от времени с постели поднимался  разбуженный старшина роты, несколькими нарядами наводил тишину порядок, но через какое-то время рой гудел снова.

Окна кубриков общежития № 1 , в котором располагалось наше ротное помещение, выходили на юг – с видом на старые покосившиеся дома,  и на север – с видом на Амурский залив.  Конечно, всем хотелось из окна видеть море. Но всем хорошо не бывает.

И вот – первая зима. Курсанты, волею судьбы оказавшиеся в  кубриках с видом на старый город,  живут в тепле и уюте. А вот красивая  северная сторона просто замерзала. Достаточно сказать, что в поставленном на подоконник графине вода за ночь успевала покрыться ледяной корочкой,  если ветер дул с севера. Спали курсанты укрывшись всем,  что было под рукой.

И ещё об одном ночном «развлечении» курсантов хочется  поведать. Несмотря на то, что мы находились на полном государственном обеспечении, нам ещё полагалась и стипендия  в размере чуть более десяти рублей.  Естественно молодому человеку этих денег не хватало, особенно, если курсант обзавелся  семьёй. 

Все искались иные источники финансирования курсантских запросов. Разве  что только курсанта Невежкина, судоводителя из    первой роты, это не волновало. Ему – Ленинскому   стипендиату – полагалось сто рублей в месяц! Кто-то находил ночную работу в порту на погрузо-разгрузочных работах, кто-то – на нефтебазе, кто-то – на хлебозаводе… Рабочая сила  нужна была везде.

Не знаю, как в других местах, а работа в порту была не «сахар».  Первый раз мы столкнулись с проведением ПРР (погрузо-разгрузочных  работ) после первого курса, находясь на практике в порту Владивосток. И попали на сахар…

Сахар… Кубинский сахар-сырец в стокилограммовых джутовых мешках, пройдя по морю в трюмах судов по маршруту  Куба – Владивосток не только впитывал влаги с десяток килограммов, но и  слеживался по форме как кирпич, такой же прочный и твёрдый. Подхватить его руками было сложно. Джутовый мешок влип в сахар и тоже покрылся сладкой корочкой.  Профессиональные грузчики работали  «кошками» – специальными металлическими крючками, скрывавшимися в  ладони. Им запрещали, но они вновь и вновь работали крючками, цепляя ими джут и поднимая мешки.

Часто мешки рвались, но грузчики народ упрямый, а мы были молоды и неопытны. Когда двое бросают тебе на спину  стокилограммовый кирпич, который нужно поймать, удержать равновесие, пройти несколько метров с ним и аккуратно сгрузить на поддон, это работа не для слабых.

И так  всю смену. Особенно, если учитывать, что каждый мешок в  отдельности весил больше курсанта. Порой,  на много.

Весна. Четвёртый курс. Перед сессией ко мне подошёл Анатолий Г. и предложил в ночь сходить в порт на погрузку вагонов. Расчёт по загрузке каждого вагона, что будем грузить из склада в  вагон, его знакомая не обозначила. Главное, что работа есть и расчет – сразу.

Он собрал шесть человек, в ночь мы выдвинулись в порт.  Каково же было наше удивление, когда мы узнали, что грузить в вагоны нужно кубинский сахар-сырец в джутовых мешках по сто килограммов. Один ушёл сразу. За первую ночь мы заработали  по 12 рублей,  за вторую  по 15.   Больше не пошли,  думаю, причину  объяснять не надо.

А вы говорите: тиха курсантская ночь!

г. Кемерово

В качестве иллюстрации в публикации использованы картины Виктора Цыганкова