Владимир Алексеевич Чивилихин – писатель, публицист прославивший Сибирь

7 марта 1928 года в городе Мариинске Кемеровской области родился известный советский писатель, лауреат Государственной премии РСФСР имени М. Горького, премии Ленинского комсомола Владимир Алексеевич Чивилихин – писатель, публицист прославивший Россию, Сибирь, её людей и природу.

В том же году семья переехала в город Тайга, где прошли его детство и юность.

Отец писателя, Алексей Иванович Чивилихин, до революции крестьянствовал, работал бондарем на заводе Нобеля в Петрограде. После революции был рабочим-кондуктором товарных поездов на железной дорогое. Член партии «Ленинского призыва» с 1924 года. Погиб в 1937 году в результате несчастного случая при исполнении служебных обязанностей  на станции Анжерка Западно-Сибирской железной дороги.

Мать, Аграфена Тихоновна Чивилихина (в девичестве – Морозова), получившая ликбезовское образование, читала по слогам и не умела писать. Умерла в 1978 году в Чернигове. В семье было пятеро детей.

В 1942 году, после окончания семи классов, Владимир пошёл работать в  железнодорожное депо учеником слесаря, а затем поступил учиться в Тайгинский техникум по специальности «паровозное хозяйство». В 1946 году окончил его, получил квалификацию техника-механика. Трудился в Тайгинском железнодорожном депо слесарем, кочегаром на паровозах. Был техником паровозного депо на станции Троицк Южно-Уральской железной дороги.

После Великой Отечественной войны переехал на Украину, в Чернигов, к старшей сестре. Сюда же переселилась вся семья Чивилихиных. Он работал в Чернигове – в железнодорожном училище № 8 – мастером производственного обучения, преподавателем, чертежником.

В Чернигове произошла первая встреча юного Чивилихина с П.Д. Барановским, легендарным исследователем русской архитектуры и реставратором мирового значения. Барановский исследовал разрушенный бомбёжкой храм, оказавшийся редким памятником домонгольской эпохи (Пятницкая церковь начала XII века). Позже они встретились в Москве и подружились.

Также Владимир Чивилихин работал мастером на станции Узловая Московской железной дороги, сотрудничал с местной газетой.

Печататься в газетах он начал с 1946 года как рабкор. Рабочая среда, невыдуманные проблемы жизни, неравнодушие к ним определили судьбу и голос будущего писателя.

В круг чтения молодого Чивилихина входили совсем не советские книги, среди которых - «Житие протопопа Аввакума». Чивилихин всю жизнь был благодарным читателем и библиофилом.

В 1949-м он успешно сдал экзамены на факультет журналистики в Московский государственный университет, но не был принят, так как не имел среднего образования, а техникум, который он окончил, был не по «профилю». Недолго думая, абитуриент написал письмо министру просвещения и уехал на станцию Узловая, неподалеку от Москвы, где устроился мастером в железнодорожный техникум. Удивительно, но через месяц из университета пришла телеграмма: «Приезжайте срочно, приняты очно».  

Учился на «отлично». Во время учёбы в МГУ получал именную лермонтовскую стипендию как один из лучших студентов.

В 1954 году Виктор окончил с отличием факультет журналистики, пройдя в ходе учёбы хорошую практическую школу в газетах «Гудок», «Вечерняя Москва», «Брянский рабочий», «Углярка», воронежская «Коммуна», черниговская «Деснянська правда» и других изданиях.

Получил распределение в центральную газету, а поселили его в общежитие на краю парка Кусково. Около 10 лет он работал в «Комсомольской правде». В «Комсомолке» в разное время занимал должности литературного сотрудника отдела рабочей молодежи, заместителя ответственного секретаря, редактора отдела литературы и искусств, был членом редколлегии.

В 1957 году опубликовал первую документальную повесть «Живая сила» – о молодых железнодорожниках Воркуты и заполярных лесоводах.

Он много ездит по стране, чаще всего на новостройки родной Сибири, наблюдает, изучает, пишет. Молодым современникам посвящены повести «Здравствуй, мама!» (1958), «Шуми, тайга, шуми!»  (1960), «Про Клаву Иванову» (1964), «Ёлки-моталки» (1965), «Над уровнем моря» (1967), «Пёстрый камень» (1969).

Широкую известность получили публицистические очерки «Месяц в Кедрограде», «О чём шумят русские леса?», «Земля в беде», «Светлое око Сибири» (о Байкале), «Шведские остановки».

Одним из самых известных произведений писателя стала документальная повесть «Серебряные рельсы» - об экспедиции Александра Кошурникова в Восточные Саяны для изыскания маршрута железной дороги Абакан – Нижнеудинск (реализован был вариант Абакан – Тайшет).

Своеобразные по форме, интонационно богатые, написанные отличным русским языком, проникнутые гражданским пафосом, эти произведения рассказывают о романтике буден и нравственных исканиях современников, раскрывающих себя в драматических ситуациях.

С 1961 года Владимира Чивилихина приняли в Союз писателей СССР.

За повести «Серебряные рельсы», «Про Клаву Иванову» и «Ёлки-моталки» Владимир Чивилихин в 1966 году был удостоен премии Ленинского Комсомола.

Объектом пристального писательского внимания Владимира Алексеевича более четверти века являлась одна из самых важных проблем современности – взаимоотношения человека и природы. Художественно-публицистические произведения автора на эту тему охватывают широкий комплекс вопросов, связанных с рациональным и разумным использованием почв, лесов, вод, с озеленением  городов, сёл, охраной воздушного бассейна, с международными, политическими, социальными, экономическими, философскими, нравственными коллизиями и аспектами этой великой сегодняшней проблемы.

Его сборник «По городам и весям» (1976), в который вошли наиболее значительные произведения на тему «человек и природа», был отмечен в 1978 году Государственной премией РСФСР имени А.М. Горького.

В своем произведении «Память: роман-эссе» (1978-1984), вышедшем в двух книгах, В.А. Чивилихин использовал в большом объёме научные разработки московского историка Олега Михайловича Рапова. Писатель размышляет об отношении современников к духовному и историческому наследию, о проблемах изучения истории, художественно реконструирует некоторые из важнейших её эпизодов.

Роман посвящен событиям ХIII века в Центральной Азии, Куликовской и Грюнвальдской битвам, отдельным эпизодам Отечественной войны 1941–1945 годов, памятникам нашей средневековой литературы, русскому зодчеству, эпосу и летописанию, истории земли вятичей.

Композиционный и тематический центр романа – героическая семинедельная оборона Козельска в 1238 году.

Декабристы, учёные, военные, поэты, летописные герои-патриоты, подвижники всех сфер жизни оживают на страницах этого романа. Герои произведения утверждают уважение к прошлому, принципы интернационализма, патриотизма, антимилитаризма…

Первая книга «Памяти» была опубликована в «Романе-газете» (1985, № 3-4) уже после смерти писателя. Вторая книга вышла раньше первой, ещё при его жизни. Двухтомник неоднократно переиздавался. В книге Чивилихин полемизирует с Л.Н. Гумилёвым по поводу утверждения историка о симбиозе Великороссии с Золотой Ордой.

В 1982 года за роман-эссе «Память» В.А. Чивилихин был удостоен Государственной премии СССР.

По воспоминаниям самого Чивилихина, он любил книги и библиотеки. Ещё в Чернигове, когда Владимир Алексеевич изучал историю города, библиотекарь посоветовал ему прочитать «Слово о полку Игореве». Много страниц посвящено этой книге и в романе-эссе «Память», где он написал: «Не могу себе представить, как бы сложилась моя жизнь, если б своевременно не познакомился со «Словом о полку Игореве». Чивилихин считал «Слово» уникальным произведением, не имеющим аналогов в русской и мировой литературе по художественной ценности.

Чивилихин высказал версию о том, что автором «Слова» является его главный герой – князь Игорь Святославич, а дата создания «Слова» - это конец жизни князя, для которого произведение стало итогом «авторских переживаний, глубокого осмысления жизни, вдохновенной и кропотливой творческой работы».

Экологическую публицистику писателя можно без преувеличения назвать набатной. Так, в очерке «О чём шумят русские леса» он пишет: «Стенать по поводу гибели природы бессмысленно и бесполезно». В другом месте, во вступлении к книге «По городам и весям»: «Мне кажется, что наступило время, когда любить природу – мало. Любит ли она тебя  и что ты сделал для того, чтобы она тебя полюбила? – вот как нынче стоит вопрос».

Он ушёл из жизни в ураганный субботний вечер 8 июня 1984 года на подмосковной даче, в безуспешной борьбе с разыгравшейся стихией, пытаясь приподнять и закрепить надломившуюся тяжелую крону трехметрового кедра, привитого на сосне.

Всю жизнь боролся писатель за сохранение кедровых лесов Сибири и Дальнего Востока, и для этого одного, любовно выращенного дерева не пожалел себя.

Произведения Владимира Чивилихина переведены на девятнадцать языков народов СССР и других народов, в том числе – английский, арабский, болгарский, венгерский, испанский, немецкий, польский, финский.

Владимир Чивилихин вёл большую общественную работу, избирался членом правлений Союза писателей СССР, РСФСР и Московской писательской организации, членом ЦК ВЛКСМ, народным депутатом Фрунзенского райсовета Москвы.

Писатель награждён орденом «Знак Почёта», медалями «За трудовую доблесть» (1957), «За трудовое отличие» (1962).

В Мариинске в 1985 году создан Дом-музей Владимира Чивилихина, который регулярно проводит Чивилихинские чтения. В 1986 году центральной городской библиотеке Мариинска присвоено имя Владимира Алексеевича Чивилихина.

По материалам Internet 

Фото из Internet

Из публикации «Сибирская закалка»

Ветеран труда из Красноярска Владимир Кривошеин сделал подарок Мариинскому Дому-музею В.А. Чивилихина, передав сюда свои воспоминания о друге детства. Предлагаем вниманию читателей их сокращённый вариант.

Когда началась война, нам с Владимиром Чивилихиным было по 14 лет. Мы жили на станции Тайга и учились в средней школе №2.

Старший брат Володи воевал, отца не было – он, главный кондуктор грузовых поездов, в 1937 году трагически погиб на ст. Анжерская. Младший брат и сестра учились в школе. Поэтому на Володю и его мать Аграфену Тихоновну легли все заботы по дому. Свое свободное время мы часто проводили в лесу, заготавливая дрова, сено, ягоды, орехи, или просто ходили купаться.

С наступлением зимы, как только затвердевал снег на дорогах, все, кто мог, участвовали в вывозе дров и корма, при этом нередко запрягали в сани корову.

Зимой в классах было холодно, в морозы сидели на уроках одетыми. Во время перемен бегали, чтобы как-то согреться. Классным руководителем у нас была Раиса Васильевна Елкина – студентка Ленинградского университета, эвакуированная в Тайгу со своими подругами, которые тоже работали в школе (все учителя-мужчины ушли на фронт).

Раиса Васильевна преподавала физику, но вскоре ввели уроки агротехники, и она стала вести и этот предмет. Конечно, раньше ей не приходилось иметь дело с плугом, поэтому изучали все одновременно. Ребята подшучивали: на перемене на доске к плугу подрисуют горбатую лошадь и смеются.

Володя тоже любил повеселиться, но эти шутки не разделял. Брал тряпку и стирал ненужное до прихода учительницы.

По окончании 7-го класса, в 1942 году, нас всем классом направили на полевые работы. А в тот год в Тайгу был эвакуирован Харьковский железнодорожный техникум и производился набор. Мы решили поступить в него и из Мариинского района поехали подавать заявления – прямо на платформах, загруженных песком, лежа за бортами.

В Яе нас обнаружили, сводили в милицию, разобрались и отпустили, но товарняком ехать запретили. 20 км до ст. Судженка мы прошли пешком, а там нас взяли на паровоз, подвезли до ст. Тайга. Все, кто подал заявление, были зачислены в техникум.

Прошёл всего один военный год, но вчерашние школьники повзрослели неузнаваемо. Да и многие ответственные должности на работе заняла молодёжь. В этой связи особенно запомнился такой эпизод. До начала занятий я устроился в паровозное депо учеником электромонтера, а когда подошёл срок начала занятий, мне в увольнении отказали, так как некому было работать.

Я решил обратиться в железнодорожный политотдел к заместителю начальника по комсомолу. Вошёл в кабинет и увидел паренька лет 20. Надежда у меня сразу угасла. Но, выслушав меня, молодой человек сказал, чтобы я завтра же был на занятиях. Ответственность он берет на себя. Я не поверил, отказался. Тогда он вызвал начальника депо и задал ему вопрос: «Вам разве не нужны будут специалисты, когда кончится война?» После этого меня отпустили. А слова того парня вселили уверенность в нашу победу.

В техникуме я с Володей учился в одной группе. Мы часто вместе готовили курсовые проекты и чертежи, читали учебники – их не хватало. Многие конспекты писали на старых книгах между печатными строками. Володя учился хорошо. Особенно любил историю и литературу. Ещё в школе он писал неплохие сочинения и заметки в стенгазету. А при общении часто сыпал остротами, на которые был горазд. Иногда высказывался четверостишиями...

В группе нас было около 80 человек. Одна треть – девчата. Личные увлечения были разные: Женя Свиридов играл на баяне, Володя Чивилихин учился играть на мандолине и гитаре, любил шахматы. Толя Шевкунов и Борис Ундзенков занимались гимнастикой, лыжами. Людмила Григорьева, Лена Литовская были для нас инструкторами танцев. Старостой группы был Коля Смирнов – впоследствии директор этого техникума.

Утром перед началом занятий все группы выстраивались на линейку в фойе и получали задание на хозяйственные работы – выгрузку угля и дров, их складирование, очистку от снега железнодорожных путей станции.

На снегоборьбе работали в любую погоду, несмотря на то, что у многих не было хорошей одежды и обуви. Володя зимой ходил в сапогах и полупальто из серого шинельного сукна. Однажды утром в 1943 году начальник техникума объявил приказ о призыве в армию студентов 1925 года рождения. Они были старше нас на 2-3 года и в тот же день ушли. Большинство из них с войны не вернулось...

Железнодорожный транспорт был военизирован, в техникуме даже была своя гауптвахта. В процессе учебы нас часто направляли в паровозное или вагонное депо для помощи в ремонте подвижного состава. Нам нравилось, что даже в то трудное время для нас находили новую спецодежду.

Однажды в цеху подъёмного ремонта паровозов Володю поставили к слесарю-экипажнику Павлу Козлову. Этот пожилой человек сутками не выходил из депо. В ремонтных канавах было темно, каждый освещал себе рабочее место факелом, смоченным мазутом. Как-то Козлов послал Володю заправить свой догоравший факел. Володя набил его, обмакнул в мазут, зажег и полез через колеса и раму паровоза туда, где был слесарь. И случайно горящими каплями обжег своего шефа. Тот выругался и пригрозил ему сгоряча. Паренёк оставил факел и ушел: переживал очень.

Немного погодя Павел сказал мне: «Иди, позови Володьку, прошло всё».

Впоследствии Володя часто вспоминал тот эпизод. В повести «Про Клаву Иванову» в образе Глухаря он показал характер этого рабочего человека.

В 1945 году мы проходили практику на Красноярском паровозовагоноремонтном заводе. Во время летних каникул жили рядом с заводом, в здании школы. С питанием было так трудно, что мы послали Володю Чивилихина и Толю Шевкунова домой в Тайгу, за 500 км, чтобы привезли хоть что-нибудь. С проездом в то время было сложно, войска везли на восток, подряд шли эшелоны. Но им все удалось.

В Красноярске мы часто ходили купаться и загорать на Енисей. Володя хорошо плавал, переплывал реку. С ребятами любил ходить в заповедник «Столбы», а вечерами, как и все, - в парк «Парижской коммуны»...

Осенью 1945 года Володя с одним из студентов по просьбе администрации техникума перегнал отару овец от Тайги до совхоза «Тутальский». За это им обещали выписать картофель. Дело было трудное: дорога шла рядом с железнодорожными путями. Однако ребятам не выписали обещанного, хотели выдать меньше, но Володя не стал получать ничего вообще. Он не любил обманывать сам и не допускал, чтобы так поступали с ним. К счастью, конфликт был урегулирован.

Когда он уже работал в депо Троицка (в 1946 году мы окончили техникум, большинство осталось в Тайге, а Владимир Чивилихин и Гоша Тонких взяли направление на Южно-Уральскую железную дорогу), с ним произошёл такой случай.

Будучи техником по обмеру колесных пар паровозов, он регулярно подавал справки о величине проката бандажей начальнику депо. Но однажды шёл литерный поезд, под который нельзя выдавать паровоз с большим прокатом бандажей, а с малым в депо не было. Начальник депо выдал, какой был, а когда паровоз забраковали, он сослался на ошибку техника. Узнав об этом, Володя не смирился с такой несправедливостью и заставил начальника депо извиниться.

...Во время отпуска приезжал в Тайгу – весёлый, бодрый. И уже определенно высказывал планы стать журналистом.

Володя был очень внимателен к своим друзьям. Вот характерный эпизод. Он знал, что я поступил в Томский электромеханический институт инженеров транспорта, но в общежитии не хватало мест, и поэтому мы жили с сестрой на частной квартире. И вот в 1948 году, когда он во время отпуска приехал в Тайгу, мы пошли вечером в железнодорожный клуб. И увидели старшекурсников моего института, проходивших здесь практику, в том числе членов профкома и комитета комсомола.

Я сказал об этом Володе, ни о чем его не прося. Прошло несколько минут, и вдруг я увидел Володю в кругу этих студентов, которым он что-то энергично доказывал. Оказалось, он требует от них выделить мне место в общежитии. Я отозвал Володю и сказал: «Ты этим сделал ещё хуже». Он не согласился, заявив, что ребята должны понять его. Уже потом старшекурсники мне сказали: «Хороший у тебя друг». В новом учебном году мне дали место в общежитии...

Работая на железной дороге, Чивилихин в 1949 году смог сдать вступительные экзамены на филфак Московского госуниверситета. Позже он говорил, что при подготовке им было написано порядка ста сочинений по литературе. Экзамены он выдержал блестяще, однако его не зачислили. Предлагали любой технический вуз Москвы, мотивируя отказ тем, что он… техник.

Володя решительно поехал к министру высшего образования, долго ждал его. Не дождавшись приёма, рассказал референту министра о том, что не зачислен в МГУ, хотя сдал все экзамены на «отлично». Оставив в министерстве письмо, Володя уехал в Узловую продолжать работать. Вскоре я получил сообщение о полученной им телеграмме: «Зачислены очно, приезжайте срочно».

В 1954 году он с отличием окончил МГУ и был оставлен корреспондентом в газете «Комсомольская правда», а я, закончив учебу на два года раньше, уже работал на Восточно-Сибирской железной дороге. Первый раз я поехал в Москву уже с женой, в 1955 году, поездом Иркутск-Москва. Володя тепло встретил нас, устроил в общежитии Центральной комсомольской школы, расспросил о работе, о дороге, о первых впечатлениях, а сам ушёл на ночное дежурство в редакцию. На следующий день он повёз нас на экскурсию по Москве, но прежде подозвал к газетной витрине и показал «Комсомольскую правду».

Нас ожидал сюрприз. В газете была статья под заголовком «В поезде Иркутск-Москва». В ней говорилось о том, что молодые специалисты Кривошеины, Владимир Михайлович и Вера Ивановна, впервые приехали в Москву. Далее – наши впечатления и другие интересные детали из разговора. Это он во время дежурства успел написать о нас…

Подготовила Наталья Лебединская.

Источник: газета «Земляки», 7 марта 2013 года

Из заметки «Чивилихинские чтения»

«Чивилихин, Чивилихин наша гордость и любовь…» звучали слова песни над притихшей улицей имени писателя в Мариинске. Литературный праздник «Чивилихинские чтения-2018», посвященные 90-летию со Дня рождения Владимира Чивилихина состоялись 4 августа.

Гостеприимные хозяева – сотрудники литературно-мемориального музея писателя, радушно встречали гостей и приглашённых, оказывая каждому пришедшему и приехавшему своё внимание и участие. Среди почётных гостей литераторы во главе с председателем Кемеровского отделения СП Б.В. Бурмистровым, преподаватели КГУ, литературная общественность Мариинска.

Праздник открыл час памяти «Боец. Писатель. Патриот» во время, которого все выступавшие подчеркнули значение наследия писателя для живущих и будущих поколений россиян. Неоценимую роль Владимира Алексеевича в формировании рационального подхода к вопросам экологии не только окружающей среды, но и человеческих отношений.

Выступление Веры Васильевны Яковлевой, учителя русского языка и литературы школы № 34 из нашего города вызвало живой отклик у всех присутствовавших. На протяжении всего дня к ней подходили гости праздника и благодарили за подвижническую деятельность по популяризации творчества Владимира Алексеевича, память о писателе-земляке на тайгинской земле.

Гражданскому подвигу писателя посвящен новый выставочный проект литературно-мемориального Дома-музея писателя, с которым гости были познакомлены во время экскурсии по музею.

...Экологическая площадка музея «Двор природы» встречала кедрами – подростками, высаженными 32 года назад в день открытия музея и казачьими песнями семейного дуэта Михайловых. Здесь же состоялась презентация поэтического сборника «Слово писателю», составленного из произведений мариинцев, посвященному Мариинску и, конечно же, Чивилихину.

Встреча читателей с писателями Кузбасса «Память – категория нравственная» состоялась в городской библиотеке имени прославленного земляка. Здесь звучали поэтические строки, воспоминания о своём, личностном восприятии Чивилихина и его творчества.

Каждый человек, знакомый с творчеством и биографией писателя, знает, что любимое дерево В. Чивилихина – кедр. Кедру посвятил он немало страниц, смело можно сказать, что это дерево – его забота. Писатель мечтал украсить своим любимым кедром всю нашу необъятную землю. Он засадил маленькими кедрами-подростками свой небольшой дачный участок, щедро делился саженцами с друзьями и знакомыми, высаживал стройные кедры в укромных уголках Москвы и Подмосковья, в Звездном городке и даже в далекой Японии у подножия горы Фудзи.

Чивилихин аргументировано доказывал необходимость научного подхода в использовании богатств кедровой тайги. Он неоднократно обращался в министерство лесного хозяйства с предложением о создании питомника кедра при Тайгинском и/или Яшкинском лесхозах для сохранения и восстановления кедровых лесов...

Любовь Кузьмина

Источник: http://f.kemrsl.ru/documents/litmap/8/_chteniya.pdf

Из публикации «Подвижник»

...В. Чивилихин не раз признавался, что он писатель современной, актуальной темы, «всегда принципиально писал современныэ вещи, то есть календарно современные». И конечно, появление двухтомного исторического эссе после нескольких лет литературного молчания было неожиданным.

Теперь, по прошествии времени после публикации «Памяти» и кончины писателя, мы можем в полную меру оценить подвижнический труд в пятнадцать лет, который предпринял он, забирая в орбиту своего художнического внимания всю обозримую глубину великой русской истории. И это не было разрывом в творчестве, уходом от прежнего себя.

Была единая, сокровенная подоплека, которая закономерно выводила из прежних книг историческую «Память». Этой подоплекой, всеохватывающей сущностью была сжигающая и сжегшая писателя страсть сбережения Родины. В охранительной пламенной публицистике его, в сторожевом крике том об исчезающих лесах, о мелеющих реках, беднеющих почвах, был призыв сберечь материнское лоно природы, в котором тысячелетия живут и покоятся народы нашего государства, творится их самобытная история.

Она, эта отечественная история, тоже не раз была в беде, подвергалась не менее грозным набегам и палам, как и молчаливая, терпеливая природа (вспомним хотя бы теорию норманизма, которая отказывала русскому народу в способности самому создать собственное государство).

Актуальность романа-эссе В. Чивилихина в том, что, дав ему имя «Память», он сделал генеральной не научно-историческую категорию, а нечто, что необыкновенно емко вбирает многое — историю, культуру, политику, этнографию... Это – духовный путь народа, духовная преемственность его бесчисленных поколений.

«Через ушедших людей, их дела и дни мы убеждаемся, что прошлое

не ушло. Мы живем в нем, сами того не замечая, оно в нас – в нашем мировоззрении, нравственных нормах, каждодневных мыслях, чувствах, поступках, образе жизни, языке, наследственных – от деда к внуку – привычках, и уж от человека лично, а также общества, в котором он живет, зависит степень его духовного родства с предками».

О многом прочтет читатель в романе с вниманием и волнением: о домонгольской Руси, о трехвековом иге, гнувшем, но не сломившем русский народ, о смертельных схватках с тевтонскими рыцарями, о замечательных людях, оставшихся о нашей благодарной памяти трудами во славу Отчизны.

Огромное место в романе-эссе занимает повествование-исследование об участниках восстания на Сенатской площади в декабре 1825 года.

Декабризм был выношен российской действительностью и, как справедливо пишет В. Чивилихин, был истинно русским явлением, тысячами нитей связанным с социально-политическими обстоятельствами того времени, с историческими и культурными традициями, бытом и духовным складом нашего народа. Проведя самостоятельное изучение этого выдающегося революционного движения, прочтя впервые многие документы и свидетельства, автор «Памяти» пишет, что оно, это движение, захватило не десятки и даже не сотни передовых представителей дворянства, а тысячи людей из демократических кругов и солдатской массы. Оно выдвинуло на авансцену отечественной истории не только вождей 14 декабря, имена которых теперь знает каждый, но и тех рядовых восстания, о которых по разным причинам (в том числе и по направленным усилиям царизма предать декабризм забвению) память оставила мало или совсем утратила.

В. Чивилихин по крупицам собрал то, что помогло ему воссоздать четкие портреты героев, стертые временем и злым умыслом. Среди них были поистине удивительные люди, и в ссылке продолжили они свой гражданский и духовный долг: Н. Мозгалевский, П. Выгодовский, Н. Басаргин, А. Корнилович - не только достойно прожили жизнь, но трудами своими, личным примером осветили скудную тогда жизнь сибирской безысходности.

Вдохновенные страницы посвятил В. Чивилихин Павлу Выгодовскому, единственному декабристу-крестьянину, который выпал из поля зрения своих товарищей и был потерян нашими историками. Пусть пунктирно, но в книге восстановлено это беспримерное даже для декабристов хождение по мукам: П. Выгодовский прожил долгую мученическую жизнь и умер последним из декабристов, пережив трех царей. Он оставил после себя уникальное литературное наследие, с фрагментами которого В. Чивилихин впервые знакомит читателя.

Два важных направления в декабризме рассматривает Б. Чивилихин особенно пристально и по-новому. Это, как уже отмечалось, известную массовость движения – через солдат в крестьянство. Такая демократизирующая декабризм точка зрения заслуживает уважения...

Другое, что сразу обращает внимание, - исследование нравственно-патриотического влияния участников восстания на последующую русскую жизнь. Оно было огромным. В романе скрупулезно прослеживаются родовые связи декабристов до наших дней, обнаруживается и в этом случае удивительная преемственность времен. В родословные героев вплелись такие славные имена, как Д. Менделеев и ученый-географ Грум-Гржимайло, тут же узнается, что вместе с Сергеем Лазо погиб красный командир, внук декабриста Алексей Луцкий, а одним из первых изыскателей БАМа был инженер Николай Мозгалевский, внук и тезка другого декабриста.

В. Чивилихин выделит в духовном наследии дворянских революционеров их интернациональную, как мы говорим теперь, озабоченность. В «Русской правде» Пестеля, в этом поразительном своде правил общественной морали, принципов и законов государственного устройства будущей Российской республики, писатель подчеркнет слова призыва, чтобы зауральские кочующие народы «да сделаются... нашими братьями и перестанут коснеть в жалостном своем положении». А Гавриил Батеньков разрабатывает гуманные «Степные законы» для кочующих народов Сибири.

Страницы, посвященные декабристам, овеяны суровым пафосом революционного подвига, освещены светом высокой гражданственности и чистой нравственности, затверждают в памяти потомков прекрасные примеры патриотического, беззаветного служения народным интересам...

Н. Сергованцев

Источник: http://f.kemrsl.ru/documents/litmap/8/_N_o_CHivilihine.pdf

Фото из Internet