Встреча

Рассказ

Погода в этот день выдалась хорошая для октября. Утреннее нежаркое солнце, скоро справившееся с молочно-серой дымкой ночного тумана, слегка подогревало края покрытых ледком луж, с вмерзнувшими в него листьями.

Помню, еще с вечера договорился с ребятами: будет хорошая погода - отправимся в лес. Они заядлые грибники. Я же поехал с ними так, за компанию. Хотелось просто встряхнуться и отдохнуть от суетной городской жизни. А где это можно лучше сделать, чем в лесу.

… Стальные кони нашего мотоциклетного эскорта неслись вперед, оглушая все и вся вокруг ревом четырех моторов. Ехать по непыльной проселочной дороге весело и приятно, внутри что-то взахлеб поет от стремительного мелькания деревьев, от упругого ветра, который бьет в лицо и раздувает на спине куртку, тонко свистит сквозь щели мотоциклетного шлема. Скорость и молодость так великолепно сочетались в душе, что я и не заметил, как начал петь громко, во все горло…

Лес встретил нас тишиной, не слышно было шороха ветвей и листьев, гомона птиц,  совсем не потому, что они уже все улетели, просто мы распугали их своими мотоциклами. Теперь, когда моторы, дыша теплом, отдыхали, лес притих и смотрел настороженно: что за гости прибыли в его владения?

Когда я вхожу в лес, обязательно прислушиваюсь к его дыханию, Если тот шумит сердито, глухо, значит, не очень доволен непрошенным вторжением. Но вот где-то вдалеке крикнула птица, и сотни крон враз зашумели приветливо и величаво. Значит, добродушен был тысячедревый хозяин, вырядился для гостей в лучшие свои кафтаны. Спасибо, позаботилась о нем мастерица осень. Нисколько не скупясь, она разбросала вокруг яркие наряды: золотистые березы и осины, багряный клен, зеленый наряд кедров и сосен. Кроваво-красные ягоды калины, кажется, готовы вот-вот лопнуть от натуги. И если рассматривать каждую ягодку в отдельности, то она становится похожей на маленького толстячка, важно надутого и довольного собой. Придорожная трава пожухла, и, гордо покачиваясь, возвышаются над ней сухие головки цветов на задеревеневших стеблях. Желтые листья, медленно кружа, опускаются с деревьев, как будто им надоело торчать наверху, и они решили взглянуть, что же делается внизу, под деревьями. Иногда налетал резкий ветерок, бесцеремонно подхватывал целую пригоршню осеннего золота, швырял под ноги древесным стволам. И совсем не чувствовалось во всем этом даже легкой грусти перед наступающей зимой.

Мы разбрелись далеко по лесу. Я ходил один, слушал, как загадочно шуршит желтый лист, загребал ногой целую охапку, ощущая ее легкость. Рвал узорные сети паутинок, развешенных на кустах в большом количестве, повергая в бегство свирепых пауков. Было легко и радостно от ощущения всей этой земной красоты…

На старика я наткнулся неожиданно. Он стоял на лесной тропинке, которая, изгибаясь, проходила по опушке. Стоял, чуть ссутулившись, внимательно глядел куда-то поверх стволов. И, казалось, к чему-то прислушивался. Вся его высокая, сухая фигура, облаченная в дождевик, стянутый шнурками на груди, совсем не выдавала его возраста, и только выбивающееся из-под ношенной кепки серебро волос, да широкое, склоненное на бок в морщинах лицо говорили, что он уже далеко не молод. Одной рукой он опирался на сухую березовую палку, на другой полусогнутой у локтя покоилась корзинка, накрытая белым куском  материи.

- Здравствуйте, дедушка, - несмело приветствовал я его, застывшего неподвижно, как статуя.

Он глянул в мою сторону рассеянно, совсем не придавая значения увиденному; и мне показалось, что в уголках его глаз блестели слезы. Ничего не ответив, старик снова уставился в небо.

Это странно удивило меня. Бледно-голубая лазурь небес была чиста и пустынна, насколько ее охватывал взгляд с краю опушки. Не было даже обычной для этого времени года белой дымки. Но старик, кроме голубизны, да одинокого бледно-оранжевого диска солнца, еще что-то различал там в вышине. Приглядевшись к своему неожиданному встречному, я заметил, что он не столько смотрит, сколько прислушивается к чему-то.

Мне стало интересно, я тоже прислушался. Вначале доносился только шорох листвы и далекий птичий щебет. Но вскоре стал различим протяжный тонкий свист, как будто где-то далеко резко и быстро взмахивали прутиком по воздуху. Звук этот терялся, исчезал, вновь становился слышен, но вскоре замер, угаснув где-то в далекой вышине.

Старик распрямился, казалось, он только теперь заметил меня, но это его нисколько не удивило и не смутило.

- … Утки летят, - каким-то усталым голосом сказал он. Потом, крякнув, вытер глаза тыльной стороной ладони. – Тебе не понять, молодой ты. А я вот, может не увижу их больше…  М-да, - он по-детски шумно шмыгнул носом, тяжело зашагал по тропинке, опираясь при каждом шаге на палку.

Я долго смотрел туда, где скрылась за поворотом его высокая худая фигура, Что-то тоскливо ноющее в груди не давало покоя. «Ведь он не так стар, - думал я. А может, он чем-то болен?»

Хотелось догнать старика, остановить его, поговорить, успокоить. Но, резко оборвав в себе этот порыв, я повернулся и пошел в ту сторону, откуда уже раздавались голоса ребят и хлопки моторов.

х х х

Никогда больше я не встречал этого старика. Может он и вправду не дождался весны, и та теплая осень была последней в его жизни…

А утки весной прилетели снова. И я опять слышал тонкий, почти неуловимый свист их крыльев.

Сергей Черемнов,

1978 год