«Звучат стихи ушедшего поэта…» (памяти Валерия Зубарева)

8 декабря исполнилось четыре года, как от нас ушёл Валерий Фёдорович Зубарев.

События, факты, имена и даты… Последние дни моей рабочей недели выдались плодотворными. Времени мало, нужно разложить весь этот багаж по полочкам, написать, и не просто выдать сходу, а так, чтоб заинтересовать читателя. Редактор ждет «горячих новостей», «свежих мыслей». Уже завтра твои труды прочтет читатель…

Так когда-то свой новый день начинал мой коллега - журналист единственной в то время в Киселевске городской газеты «В бой за уголь» Валерий Зубарев. Его последователями стали журналисты-семидесятники, «акулы пера» восьмидесятых, лихих девяностых годов. В двухтысячных появились новые имена. Однако занять место В. Зубарева на поэтической карте Кузбасса не смог никто и никогда.

Еще десятки чистых листов могли бы превратиться в книжные страницы, если бы… В хмуром декабре 2012 года, проснулся весь Кузбасс, но не проснулся герой нашей статьи.

Голос поэта, не громкий, со звонкими нотками жизнелюбия больше не звучит над землей. Однако его стихи звучат. Они ровесники тех, кто сегодня читает строки, написанные пером своего земляка.

В мини-музее, открытом в честь памяти члена Союза писателей Валерия Зубарева, расположенном в центральной городской библиотеке Киселевска прошли зубаревские чтения.

Теперь свои стихи, в каждой строчке которых простой кузбасский жизненный уклад, жизнь дворов пятиэтажных «хрущевок», производственный темп заводов, фабрик и шахт, простые игры детворы, и природа, слушает он сам. Улыбающийся, но сосредоточенный взгляд поэта на фото выдает: «Пришло время осмысления».

Он молчит. О нем и за него говорят товарищи. Те, с кем Валерию Федоровичу пришлось вместе работать в областной газете «Кузбасс», журнале «Сибирские огни», «Литературной газете», принимать участие в литературных альманахах и доказывать, что поэтическое слово имеет право жить.

Поэт Василий Феданов вспоминает:

«В 2002 году Валера возглавлял областную писательскую организацию. Время не простое. Очередной выход журнала «Литературный Кузбасс» надо выпускать, материал собран, а в кассе ни рубля. Зарплату выдавали тем, что сами производили. Начали искать пути выхода. Позвонили одному предпринимателю. Он пообещал помочь, заверил, что вскоре позвонит. Увы, так и не позвонил... Но журнал вышел в свет. Помог Аман Гумирович. Это был последний номер под редакторством Валеры».

В отличие от тех, кто, как говорит современная молодежь, «забил на искусство», в Киселевске отозвались на просьбу товарищей Валерия Зубарева организовать в одной из библиотек музейную экспозицию, где каждый экспонат – глава из жизни талантливого земляка.

Открытие музея состоялось в 2014 году. А теперь, на «зубаревских чтениях», собраются и молодые киселевчане, и люди солидного возраста. Они читают как стихи кузбасского поэта, так и свои собственные.

Те, что вышли из-под личного пера, городские последователи Зубарева читают с особым волнением. Ведь на них, помимо одноклассников, соседей и друзей смотрели те, кто всю свою жизнь профессионально трудился на литературной ниве.

А гости из кузбасской столицы радуются тому, что живое поэтическое слово живет там, где когда-то начинал свой творческий путь человек, с уходом которого все литературное братство Сибири осиротело.

Ольга Хлопотова.

На фото автора: момент «Зубаревских чтений».

Источник: http://kiselevsk.monavista.ru/news/1093493/

ИЗ ТВОРЧЕСКОЙ БИОГРАФИИ ПОЭТА…

Валерий Федорович Зубарев родился в селе Кайла Кемеровской области 30 августа1943 года.

После окончания Прокопьевского горного техникума, окончил офицерские курсы, служил в армии. Потом работал мастером производственного обучения в ГПТУ № 47 города Киселёвска.

Получил филологическое образование в Новокузнецком педагогическом институте. Был заведующим промышленным отделом Киселёвской городской газеты «В бой за уголь», собственным корреспондентом областной газеты «Кузбасс». Этот опыт пригодился ему на посту ответственного секретаря альманаха «Огни Кузбасса».

На днях литературы в Кузбассе в 1976 году Кайсын Кулиев выделил стихи Валерия Зубарева и рекомендовал его в Союз писателей. В 1988 году Валерий Зубарев, единственный из поэтов Кузбасса, выступил со стихами в Колонном зале Дома Союзов.

Кузбасские коллеги избрали его председателем областной писательской организации (1987 – 2003 гг.), он стал и секретарём Союза писателей России.

Печатался в газетах: «Кузбасс», «Комсомолец Кузбасса», «Литературная Россия» (Москва), в журналах: «Сибирские огни» (Новосибирск), «Литературный Кузбасс» и «Огни Кузбасса» (Кемерово). Участвовал в сборниках: «Час России» (Москва, 1988), «Портрет родного края» (Кемерово, 1990), «Стань молнией» (Ташкент, 1992), «Избранное» (Кемерово, 1994), «На родине моей повыпали снега» (Кемерово, 1998), «Площадь Пушкина» (Кемерово, 1999), «Собор стихов» (Кемерово, 2005).

На VI Всесоюзном совещании молодых писателей в Москве в 1975 году творчеству сибирского поэта дали высокую оценку известные мастера слова Евгений Евтушенко, Михаил Луконин.

Валерий Фёдорович удостоен государственных и областных наград. Лауреат областных литературных премий. Почетный работник культуры Кузбасса, заслуженный работник культуры РФ.

Он ушёл 8 декабря 2012 года…

ВАЛЕРИЙ ЗУБАРЕВ: «Я ПРЕСЫЩАЛСЯ НЕ МОНМАРТРОМ…»

Я снова гимнастерку мою

До легкой ломоты в руке,

И пена тканью кружевною

Плывет по Перепрыг-реке

Не видно дна. Немного жарко.

Река от мыла, как в фате.

И гимнастерка, как русалка,

Сама полощется в воде.

Сама полощется и плещет…

И только я могу понять,

Как нестерпимо хочет плечи

Мои солдатские обнять.

***

Я пресыщался не Монмартром,

Полынно пахнущим абсентом,

Ни вместе с Жаном-Полем Сартром

И ни с Андреем Вознесенским.

Мой сотоварищ был татарином,

Пас лошадёнку меж обвалов.

И я, конечно, не был барином –

Пас коровенку меж обвалов.

Искал с кормилицею Зорькою

Люцерну, клевер, но бывало –

Что молоко полынью горькою

Невыносимо отдавало.

Глотала жадно камень чёрный

Страна промышленных авралов.

Цеплялись мы с травою сорной

За радость жить среди обвалов.

И эту радость: солнцу, сенцу,

Тому, что живы и здоровы,

И отвращение к абсенту

Впитали с молоком коровы.

***

Не люби ты 

Не люби ты 
прошлого меня... 
Постарел с тобой 
не на три дня. 
Да, я старше... 
Я уже другой... 
Разве я уже 
не дорогой?! 
Разве в думах между этих строк 
вижу я ненынешний цветок? 
И любовь когда-то, как пчела, 
меду впрок для нас не припасла? 
Даже если 
горьковатый мед 
вечностью смертельной 
отдает.

***

Запах кофе плыл по дому 

Запах кофе плыл по дому, 
Словно гул по аэродрому, 
Да вошел лакей в ливрее 
С черной бабочкой на шее, 

Поклонился и поднос 
С рюмкой каждому поднес. 
А на дне — кристаллик яда... 
Знали мы, что пить не надо, 

Но зато, когда мы пили, 
Все мы Моцартами были!

***

Легенда

Обыкновенный человек, 
в обычной шапке и пальто... 
Он видел ледниковый снег, 
хоть паспорт выдан лет на сто, 

а может быть, на шестьдесят... 
Над ним галактики висят 
и высится в ногах Тибет 
всем соразмерностям на вред. 

Как старые рога марал, 
давно он близких потерял. 
И хочет оживить погост 
иглоукалываньем звезд. 

Не оживет его народ... 
И он на веки не умрет.

***

Не петухи нас будят

Не петухи нас будят, 
а вороны. 
Но каркают они 
не похоронно. 

Живу 
почти на высоте Стожар — 
в высотном доме... 
А внизу базар. 

Его 
вороны пробуждают тоже... — 
продрал глаза, крутые сны итожа, 
и кормит их... 

и радуется, лют, 
что человечье тело не клюют.

***

Ворон

Не архилитературный, 
вполне натуральный на вид, 
из прошлого 
ворон сутулый 
за мной неотступно следит. 

На дне неподвластной пучины, 
томясь в летаргическом сне, 
натужно прапамять мужчины 
ворочается во мне. 

Я видел в минуты крутые 
пернатое это пятно... 
Для гибнущих небо России 
навек затмевало оно. 

Не дай мне ослепнуть! 
Не дай же... 
Но ратное божество 
на грудь упадало... 
а дальше 
не помню уже ничего. 

Нет, 
вижу, что траурно крашен, 
чужой для чужих воевод, 
в тот миг еще более страшен 
картавящий небосвод. 

Нет, 
слышу, как жаждая мести, 
безумно молитвы творя, 
проклятия ангелу смерти 
враждебные шлют лагеря. 

Чернейшей из аллегорий 
до этого что за дела?... — 
Рвет ворон силки категорий 
добра сопредельных и зла. 

И вновь неподсуден. 
И вот он... — прорвал наслоенья времен. 
Глаза закрываю — ворон. 
Глаза открываю — он. 

Лучистое небо синеет. 
Но тело его в вышине 
осколочно воронеет, 
прапамять тревожа во мне. 

Он грузно на грудь не слетает. 
Не застит он небо страны... 
И все же в глазах не хватает 
кусочка голубизны.

***

Говорил со мною ветер 
на прозрачном языке. 
Был он грустен, был он светел, 
и дождинка на щеке...

Он ли,       
буйный и курчавый,         
к ветке каждой     
приставал?
И азартно, как овчарок,
тучи грузные стравлял?

В озарении внезапном 
бросил дерзкую игру 
и собак прогнал на запад 
в золотую конуру.

Как и прошлою весною, 
словно друг, накоротке
разговор повел со мною 
на забытом языке.

Ты скажи мне, ветер, честно, 
для чего опять смутил? 
Чтобы я простился с чем-то 
или что-то возвратил?

***
От работы большой утомиться.           
Распластавшись, лежать на спине, - 
чтоб стояла парящая птица 
отраженьем твоим в вышине.

Чтоб душа твоя тоже взлетела... 
Да ее ли закрепощать, 
если скоро и бренное тело 
перестанет себя ощущать.

Если даже бескрылое тело, 
покоряясь волшбе забытья, 
занимать начинает пределы 
голубого небытия.

И земля не гнетет притяженьем. 
Высота в перепонках звенит. 
И становишься сам отраженьем 
этой птицы, ушедшей в зенит.

***
В следах
от бельевой веревки,
с автографами на коре,
на положении
сиротки    
стоит береза
во дворе.         

И встрепенешься потрясенно,
когда она        
в пустую высь
вдруг птицу выбросит
из кроны,        
как редкую    
живую мысль.

Источник: http://elf-club.ru/category/valerij-zubarev-stixi/page/3