Более 45 лет жизнь писателя Виля Рудина была связана с Кузбассом

Виль Григорьевич Рудин приобщился к писательству, находясь на пороге 25-летия. Свой первый рассказ «В дороге» (другое название «Случай в жизни») опубликовал в областной газете «Кузбасс» в 1954 году. В 1953 году начал работу над повестью «День «икс», закончил которую только через шесть лет – в 1959-м.

Участник Великой Отечественной войны, член Союза писателей СССР, заслуженный работник культуры РСФСР Виль Рудин родился 25 мая 1925 года в городе Очакове (Украина) в семье военного.

Его отец служил в погранвойсках, был начальником заставы. Его часто переводили с одного места на другое. Семья жила в Тирасполе, потом – в Рыбнице, после – в Киеве. В 1930 году отца перевели в Москву. Все годы взросления Виль жил в среде военных, постоянно слышал их разговоры о битвах, бывал вместе с отцом в военных лагерях и не представлял своей жизни вне военной службы.

В 1940 году – в 15 лет – Виль поступил в 3-ю Московскую специальную артиллерийскую школу. Через три года, окончив её, попал в Ленинградское артучилище, которое в то время стояло в Костроме.

Узнав, что Рудин может говорить по-немецки, командование направило его в 1944 году в Московскую спецшколу. Пройдя курс обучения, в 1945 году он прибыл в только что поверженный Берлин в качестве военного переводчика. Ещё через три года Рудин стал военным следователем. В Восточной Германии (ГДР) он прослужил семь лет.

С 1952 года его жизнь была связана с Кузбассом. Здесь он работал в органах КГБ и УВД в Новокузнецке и Кемерове. Учился заочно в Новокузнецком пединституте.

В 1970 году В. Г. Рудин вышел в отставку в звании подполковника.

В Кузбассе он начинает писать повести и рассказы. Его первый рассказ «В дороге» опубликовали в газете «Кузбасс» (1954). В 1959 году его повесть «День «Икс» напечатали в газете «Комсомолец Кузбасса» и журнале «Сибирские огни» (Новосибирск). В 1961 году в Кемеровском книжном издательстве эта повесть вышла отдельной книгой.

Рудин работает и над другими произведениями: «Зажми сердце в кулак», «Пять допросов перед отпуском», «Тропа над пропастью», «Между вчера и завтра».

В центре его прозы – бойцы «незримого фронта»: чекисты, разведчики, работники правоохранительных органов. Повести он писал по живой памяти, по впечатлениям, оставшимся от увиденного и услышанного им в годы службы. Но автору не хватало опыта и достоверных знаний. Поэтому Виль Григорьевич использовал материалы, хранившиеся в архивах: рапорты и донесения, справки о тех, кто и где работал, протоколы допросов бывших курсантов разведшколы Абвера (военной разведки и контрразведки Германии).

Для большей достоверности изображаемых событий Рудин посетил Таллинскую разведшколу Абвера (Эстония). Побывал в имении, где располагалась разведшкола, походил по узким улочкам Вышгорода, съездил на полуостров Вимси. Посмотрел, какие там были здания, где курсанты учились подрывать взрывпатроны. Узнал, как строился быт в школе, какие сложились взаимоотношения между курсантами – русскими изменниками и немецкой обслугой, какую форму носили курсанты, какие заведения посещали в Таллине, какая была обстановка в городе в 1942-1944 годах.

Встречался Рудин с очень разными людьми, в том числе и с теми, кто в войну носил вражескую форму.

В 1970-м Виль Рудин вновь побывал в ГДР, увидел Берлин, Потсдам и Дрезден, проехал по немецким по автострадам, побродил по дворикам Вартбурга, по аллеям парка Сансуси. Встретился с людьми, пережившими войну, заглянул в глаза тех немцев, для которых русские стали друзьями. Благодаря увиденному написал путевые очерки и сделал на Кемеровском телевидении серию передач о ГДР. Часть материала перешла в его новые произведения.

С 1976-го по 1980-й год В. Г. Рудин работал внештатным корреспондентом областной газеты «Кузбасс». Печатался под псевдонимом «В. Димов».

В 1981 году его приняли в Союз журналистов СССР. А в 1982-м – в Союз писателей СССР (по рекомендациям кузбасского поэта М. Небогатова и писателя И. Падерина).

Его повести, рассказы, очерки, статьи и полемические заметки печатались в журналах: «Смена», «Сибирские огни», «Огни Кузбасса», «Нирикха» (г. Калькутта, Индия) и других изданиях.

Кроме того, писатель был участником Кемеровского семинара литераторов Западной Сибири и Урала в 1966 году, Всесоюзных совещаний по научно-фантастической, приключенческой и детективной литературе в 1976-м и 1979 году, принимал участие в работе VII съезда писателей РСФСР, который прошёл в Москве в декабре 1990 года.

Виль Григорьевич тесно сотрудничал с Кемеровским телевидением. В личном фонде Рудина в областном госархиве сохранились машинописные тексты к циклам телепередач: «Города и страны», «Слово правды», «Память», «Кузбасс литературный», «Связь времен», «Прикосновение к добру»; тексты передач о Германской Демократической Республике и развитии туризма.

Он также часто выступал в студенческих и других аудиториях с лекциями: «Борьба с десантами и диверсионно-разведывательными формированиями противника», «Основание и порядок применения оружия работниками органов внутренних дел» и другими темами.

Несколько лет Виль Рудин представлял Кемеровскую писательскую организацию в областном Консультативном совете политических партий и общественных организаций, отстаивал позиции гражданского мира и согласия Кемеровской области.

В 1990-е годы, уже находясь на заслуженном отдыхе, он работал директором издательства «Ковчежек» (Кемерово).

В 1985 году В. Г. Рудину присвоили звание «Заслуженный работник культуры РСФСР». Он награждён Орденом «За заслуги перед Отечеством» II степени (1996), медалями «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»  «За боевые заслуги», «70 лет ВЧК – КГБ» и другими наградами.

За телепередачу «Вечный огонь интернационализма» он стал лауреатом премии имени Владимира Мартемьянова (1981). За повести «Тропа над пропастью» и «Между вчера и завтра» был отмечен премией КГБ СССР и Союза писателей СССР (1986).

Писателя и журналиста Виля Рудина не стало 3 июня 1997 года.

Книги В. Г. Рудина нашли своего читателя и продолжают жить и после ухода автора. Герои его повестей – люди, которые действуют, как правило, в острых обстоятельствах, испытывающих человека на излом.

В Государственном архиве Кемеровской области создан фонд В. Г. Рудина, в который вошли материалы книг писателя, рукописи, фотодокументы, письма. Первая часть документов фонда была передана на хранение в ГАКО в 1995 году писателем лично. В настоящее время в ГАКО находятся на постоянном хранении документальные материалы фонда В. Г. Рудина (Р–1240) в количестве 414 дел.

30 октября 1998 года в Кемерове на доме № 2 по улице Красной, где жил писатель, открылась памятная мемориальная доска.

Виль Рудин автор книг: «День «Икс» (1961), «Зажми сердце в кулак» (повесть, 1969), «Пять допросов перед отпуском» (повесть, 1974), «Милицейская служба такая...» (документальные повести, рассказы, очерки, 1979), «Между вчера и завтра» (1984), «Долгая ночь. Рассказы о милиции» (1988), «Преодоление» (повесть, 1988), «Испытание боем» (документальная повесть о Викторе Ивановиче Полосухине, 1995), «Три года дьявольщины» (трилогия, 2012). 

В соавторстве с историком-краеведом И. Скворцовым им был написан сказ «Кузнецкий острог», а в соавторстве с журналистом Ф. Ягуновым – пьеса «Красная горка» (второе название пьесы «Кемеровское дело»). Статьи В. Г. Рудина «Дела Сибирского право-троцкистского блока», «Массовые репрессии 1937-1938 годов» и другие включены в «Историческую энциклопедию Кузбасса».

Теме Великой Отечественной войны посвящены документальные повести: о новокузнечанах, братьях Е. Г. и Н. Г. Ушаковых, генералах Красной армии «Зажми сердце в кулак», «Судьба солдата», «Боевой генерал. Жизнь и судьба гвардии генерал-майора Ушакова Е. Г.», «Солдат божьей милостью»; о полковнике В. И. Полосухине – «Близко к сердцу», «32-я стрелковая дивизия», «Испытание боем». 

Виль Рудин. Испытание боем (фрагменты повести)

Пусть то безымянное поле,

Где нынче пришлось нам стоять,

Вдруг станет той самой твердыней,

Которую немцам не взять.

Ведь только в Можайском уезде

Слыхали название села,

Которое позже Россия

Бородином назвала.

                                        К. Симонов

I.

Утро 16 октября (1941-го) на Бородинском поле начиналось канонадой неслыханной силы – словно бы немцы решили за один час расстрелять три суточных боекомплекта; будто им ни завтра, ни послезавтра делать будет нечего: сегодня всё и кончится.

Однако за артподготовкой последовал ещё и воздушный бомбовый удар: немецкие самолёты шли группами по 18 машин, шли на малой высоте, бомбы укладывали на давно разбитые, сгоревшие деревни – Бородино, Рогачево, Юдинки, Артёмки, обе Ельни.

Истребителей наших немцы не боялись: знали, что у нас истребителей нет; зенитный огонь ПВО их не очень беспокоил – при такой массе бомбардировщиков этот огонь не мог быть действенным и уж в любом случае не мог остановить бомбежку.

Бойцы валились на дно глубоких траншей, набивались под бревенчатые накаты, под бетонные колпаки ДОТов – переждать! Перетерпеть! Дождаться, когда пойдут их танки и пехота – и врезать за все сразу! […]

Из документальной повести В. Г. Рудина «Испытание боем». ГАКО. Ф. Р-1240. Оп. 1. Д. 296. Л. 1. Копия. Машинопись. 90 № 37 БОРОДИНО. ПЯТЫЕ СУТКИ (с 17 по 18 октября 1941 г.)

***

…Сумрачное утро 17 октября занималось на Бородинском поле под вой и рёв пикирующих бомбардировщиков и непрерывный грохот снарядных разрывов. Полосухин оставался на КП дивизии, в Кукаринском лесу: вчера немецкие снаряды разворотили наблюдательный пункт, и восстановить его за ночь не удалось. Однако связь со всем батальоном действовала (кроме того, который сражался в окружении у Юдинки), и Полосухин знал, где что происходит.

Очень быстро шла бомбежка дорожной насыпи – на станцию Бородино, и из горловины вчерашнего прорыва, от Ельни – на Псарево и Татарино, даже не в глубину, а за пределы обороны дивизии, много восточнее, с выходом за спиной обороняющихся к Можайску.

И одновременно с этими двумя ударами – третий: ещё не успела смолкнуть канонада, как немцы двинули свой правый фланг – много южнее деревни Артёмки, через Михайловское, через лесные дебри, прямиком к шоссе.

Часть машин прорвалась через огненную завесу, сходу выскочила на первую полосу минных заграждений, поставленных саперами по распоряжению Полосухина ещё позавчера. Так велико было желание немецких танкистов вырваться, наконец, на шоссе, что первые взрывы их не остановили; а может, танкисты и не разобрали, что попали на минное поле – может, полагали, что их снова накрыли артогнем, от которого одно спасение – вперёд, на батареи, и раздавить их гусеницами…

Из этих двух десятков танков ни один не уцелел, не спасся, не уполз назад. Второй, куда более мощный немецкий удар пришёлся от Ельни и Утицы на север, через железную дорогу на Татарино и на северо-восток, на железнодорожную станцию Бородино.

Южнее Бородино, в километре, все ещё стоял на позициях артдивизион капитана Зеленова – у подножья того самого кургана, на котором в 1812 г. располагалась 18-ти орудийная Курганная батарея, как её тогда называли, или батарея Раевского, как стали называть позже.

Генерал-лейтенант Раевский Н. Н. не командовал Курганной батареей, ему был отдан под начало 7-й пехотный корпус, 10 тысяч солдатских душ, и он держал правое крыло армии князя Багратиона, став своими двумя дивизиями между Семёновскими флешами и Курганной батареей.

Теперь, после пяти дней боёв на Бородинском поле, капитан Зеленов и его батарейцы понимали, что артдивизион держит центр обороны дивизии; что если они не устоят, что и дивизия не удержится: её разрежет, потом будут добивать по частям. И высился за ними курган с памятником солдатам 24-й пехотной дивизии 1812 года…

Немецкие танки пошли двумя волнами, по 30 машин в каждой. Артиллеристы встретили их огнём прямой наводкой, за час боя сожгли 19 машин.

Пока дивизион вёл огонь, держался и 2-й батальон 322-го полка, развёрнутый по приказу Полосухина фронтом на юг и этим огнём прикрытый. К 12 часам дня артдивизион Зеленова погиб – весь, и сам Зеленов погиб, сражённый осколком, а без артиллерийской поддержки стрелковый батальон не в силах противостоять массированным ударам оставшихся у немцев 40 танков и двух полков вражеской пехоты.

Немцы перехлестнули через траншеи батальона, правым крылом добили то, что уцелело на батареях противотанкового дивизиона и, оставив у себя в тылу засевших в окопах бойцов 2-го батальона с капитаном Щербаковым – их будут добивать после! – разделились на две группы. Те 20 танков и батальон пехоты, которые двинулись прямо на восток, от Бородино на Князьково, натолкнулись, неожиданно для себя, на 53-й зенитный дивизион капитана Е. М. Дереко.

Первые же выстрелы артиллеристов подожгли 6 машин. К этому моменту Дереко уже снял с грузовиков крупнокалиберные пулеметы, установил их на станки, позволявшие вести наземный огонь, и прикрыл им свои фланги. Попытки немцев обойти дивизион ни к чему не привели: дальность стрельбы 85-ти миллиметровых зенитных орудий была достаточной, удары тяжёлых снарядов сшибали башни, пробивали даже лобовую крупповскую броню.

Немцам, когда они, наконец, поняли, что с этим дивизионом им не совладать, уйти не дали: расстреляли и все танки, и ещё 2 бронемашины, и всю пехоту при них.

II.

Прорвавшиеся у Бородино немецкие танки и пехота частью сил вышли в Кукаринский лес – прямо к командному пункту Полосухина. Комдив действовал быстро и точно. У него при штабе был зенитный артдивизион, комендантская рота; с минуту на минуту должен был явиться «отряд майора Воробьёва» – от него сейчас осталось всего-то человек сто, но эти люди из бывшего 3-го батальона и курсанты сражались бесстрашно, дерзко, порой отчаянно, за ними так и осталось название «отряд майора Воробьёва», и сами себя так называли: «мы из отряда Воробьёва».

Зенитный дивизион открыл огонь на поражение, когда немецкие танки выкатились по дороге на край широкой поляны и стал явственно ощутим запах перегретого масла и бензинного перегара.

Удары орудий из-за деревьев, из густого чёрного кустарника были для немцев внезапны и потому губительны. Танки двигались колонной, перестроиться для атаки на КП им просто не дали. Подоспевший от Артёмок отряд майора Воробьёва атаковал колонну из лесу, во фланг, забросал гранатами пехоту, от КП ударили бойцы разведбата и комендантской роты – разгром прорвавшейся группы был быстрый и полный.

Генерал Говоров о бое в Кукаринском лесу узнал сразу по докладу в штаб армии, спросил своего начштаба: «Думаете, Полосухин отобьётся?».

Начштаба улыбнулся – улыбка вышла вымученная, одним уголком рта, глаза остались озабоченными: «На этот раз отобьётся, но подкрепить его просто необходимо». Говоров уточнил: «Полосухин просит поддержки?». Начштаба промолчал, после минутной паузы объяснил:

– От Полосухина просьб едва ли дождёмся. Он и при Дмитрии Даниловиче ни о чём не просил…

Говоров прикинул: «Может дать батальон пехоты из 50-й дивизии, дивизион эрэсов. Поможет ли это Полосухину продержаться до истечения дня?»

– Безусловно. Но что потом? – Пока распорядитесь об отправке подкрепления, потом продолжим…

«Продолжение» было такое: Говоров велел готовить приказ по армии – на ноль часов 18 октября 1941 года 32-й дивизии скрытно выйти из боя, оставить занимаемые позиции и переместиться в течение ночи на правый фланг армии, за Москва-реку, на рубеж Аксёново-Тихоново. Здесь закрепиться и держать оборону. […]

Из документальной повести В.Г. Рудина «Испытание боем».  Кемерово. 1995. – С. 165-168

Источник: книга «Они писали о войне». Сборник документальных материалов. Выпуск I: Литературный Кузбасс: 1941-1945 гг. ГАКО. Кемерово, 2015. С. 85-95