Елена Ровда: «Хочу ещё долго идти, лететь, плыть и «зрить»

Известная кузбасская журналистка Елена Олеговна Ровда (Кизицкая) родилась в Кемерово. Училась в Кемеровской гимназии № 17. Окончила педагогическое училище, Кемеровскую Академию искусств и культуры, журфак КемГУ.  

В профессии с 1991 года. Работала в телекомпаниях «Антенна домашнего телевидения» (Кемерово), была ведущей, главным редактором программы новостей межрегиональной телекомпании «NTSC». А также – корреспондентом и ведущей программы «Вести-Кузбасс» (ГТРК «Кузбасс»). Также трудилась в пресс-службе КОАО «Азот», вела передачи на телеканале «Мой город».

Член Союза журналистов России. Награждена ведомственной наградой Союза журналистов – знаком «300 лет российской прессы». Имеет уникальную для журналиста награду – Золотой знак ГТО VIII ступени в возрастной категории 50-54 года.

– Можешь ли ты охарактеризовать себя в двух-трёх словах?

– Скорее всего, я дилетант широкого профиля и ещё есть ощущение, что я привыкла думать о людях лучше, чем они того заслуживают. Это, кстати, здорово облегчает жизнь. Удаётся не сваливаться в тоннельный негатив. Не держу обид. Ведь обида – это неоправданные ожидания. Я заядлый оптимист.

И профессия – тому причина. Сама, честно говоря, затрудняюсь, но в одной из официальных характеристик обо мне написали: «Отличают хорошее языковое чутьё, способность оперативно, ярко рассказать о событии в полной мере – вовремя, охотно и добросовестно. В индивидуальных беседах, равно как и в коллегиальных обсуждениях, всегда открыта и содержательна, ведёт себя искренне и позитивно»…

– Хорошо! А всё же, где родилась, что окончила? Ну, и вообще, есть же у тебя биография, поделись с нашими читателями…

– Я – коренная кемеровчанка, первый роддом на улице Островского, а выросла на Советском проспекте. В моей жизни была музыкальная школа по классу аккордеона. В общеобразовательной школе меж огней не металась: имела двойки-тройки по точным, пятерки – по гуманитарным предметам.

Интересно, что классный руководитель, Нина Марковна Беляева преподавала алгебру и геометрию, и активно меня «морщила» на педсоветах (да я же просто не училась в этом направлении, может класса до 6-го, как сейчас сказали бы – «не распылялась»), тогда как директор школы Елена Петровна Бруль, по русскому и литературе, напротив, ценила, иногда ставя в пример классу мои сочинения.

По образованию я – педагог, театральный режиссёр и журналист. Окончила педучилище, художественно-педагогический факультет Кемеровской Академии искусств и культуры, и уже заочно, без отрыва от работы, в 2000-м году получила второе высшее образование в КемГУ – филология и журналистика.

– Когда решила стать журналистом и почему? Помнишь ли самый первый день в редакции?

– Сдаётся мне, что ответ на этот вопрос есть в предыдущем. Само сваливалось в клубок, кристаллизовалось. Подростковый ум соображал интуитивно: надо делать то, что получается и в удовольствие. Правда мысли крутились ещё вокруг археологии и геологии: здесь ведь тоже – вольный ветер, азарт, открытия, «новые новости», нет привязки к «прокислу» кабинетов.

Был порыв уехать в Новосибирск после 10-го класса, поступать на журналистику. Но его пресёк отец. Он был человеком серьёзного нрава. Абдоминальный хирург. Поэтому, «сказал, как отрезал», даже не предполагал прений по этому вопросу.

К слову, в Кемерове, в 1985-м году ещё не было кафедры журналистики на филфаке. Так что моё движение к профессии пошло окольными путями. Смешно вспомнить, но в раннем детстве я играла «в трамвай» лишь потому, что на месте не стоишь, едешь и «зыришь», и нужно объявлять остановки в микрофон. Им служил зелёный удлинитель с чёрной розеткой. Но это так, частности...

В общем, после педучилища, в 1991-м, я уже работала в детском саду. Отец же услышал по радио о наборе дикторов на дециметровый канал «Антенна домашнего телевидения». Может, кто помнит такие антенны восьмеркой? Это, по сути, и был первый, ещё неведомый и незнакомый, шаг в иное ТВ, отличное от государственного.

На пробы пришло человек 80, как юношей, так и девушек, но взяли меня одну, без опыта. Честно, я особо и не надеялась. Более того, несмотря на рекомендации в памятке «одеться с учётом цветного изображения», нарядилась в чёрно-белое. Потом уж мне рассказали, что за меня «бились» люди творческого цикла: прославленный режиссёр Кемеровского ТВ Геннадий Никифорович Егоров и редактор ТВ, отличник радио и телевидения Валентина Григорьевна Муравьёва. Убеждали, дескать, «эту надо брать, гармоничная, лепкая, как икона. Её камера любит».

Диктор диктором, но уже в году 1993-м я работала и как сценарист, и как редактор, и ведущая. Отсюда, весной 1996 года, пригласили ведущей новостей в новую телевизионную сибирскую компанию «NTSС». Это уже был региональный уровень, совершенно иной темпоритм и ответственность.

Красоваться точно было некогда, вечно «в мыле». О перегонах видеоматериалов с «мест» даже не мечтали, интернет ещё был загадкой: придёт, но не скоро. Всё ногами «брали». Помню, как в один из первых дней получила редакционное задание рассказать про беду в котельной посёлка Тяжин. А я – в светлом платье, белые туфли на шпильке. В общем, там, как колобихина корова, по отвалам и углю, сломав супинатор на одном и каблук на другом, я раз и навсегда зареклась носить «девичье». Джинсовый прикид, натуральные, приглушённых, «мшистых» цветов, ткани – удобство и практичность предпочитаю до сих пор. Красивое – в шкафу, для ведения прямого эфира или по случаю.

– Сейчас, по прошествии лет, когда перешла на другую работу, можешь ли оценить, в чём плюсы и минусы работы в журналистике?

– Плюсы – абсолютно во всём. Прежде всего, это умение «не схлопнуться» при высокой нагрузке, при многовекторности задач. Никогда не было в моей жизни рутины. Раньше ведь почти нигде не было буфера в виде «пресс-служб» и специально обученных людей. Никто и ничего нам на блюдечке не носил, релизов от ведомств – тоже.  Всё – сама-сама-сама…

Телефоны в редакции утром раскалялись, а их – два на всех. Бешеная работа по налаживанию личных связей, информаторов. Калейдоскоп жизни, думала, – всекузбасской, а, спустя 30 лет в журналистике, понимаю, что – и моей. Мне самой с собой не скучно. 

Память хранит достойный массив данных. Например, как бороздишь на пятой точке вниз под уклон на шахте «Чертинской» 700 метров под землёй, предвкушая запуск нового угольного комбайна, или с борта вертолёта осматриваешь осеннее золото просторов Шории, в кабине машиниста с замиранием сердца следишь за рекордными испытаниями ТЭП на скорости 271 км в час.

Заводы – стекольный, машиностроительный, ферросплавный, сталелитейный, «Асфарма», лесоповал, старатели на золоте. Каждый день другого ярче! Богат и интересен Кузбасс. И ты, как мелкий муравей усами, ногами, головогрудью лезешь и радуешься или печалишься и волнуешься со всеми. Зрителю занятно, а у тебя с той разницей, что видишь всё с передовой. Бывало, что и вперемешку со страхом.

Убийства, разборки, аварии – на них, зачастую, приезжали ещё до полицейского оцепления. Впрочем, таких ограничений в получении информации и видео в те времена ещё и не было. Было принято смаковать детали и подробности. Чтобы снять на камеру, следовало не только приблизиться, но и углубиться.  Вот, сидя в кабинете, разве увидишь, как одновременно, в одном помещении работают 20 патологоанатомов?! Это ж – горе для семей шахтёров, а не конкурс по профессии…

Так что картинок у меня в голове немало. Разных. И все говорящие, цветные. А минусы? Их нет. Хотя… Разве что сожаление: минус годы…  «Ресурс» слабеет. В телевизионной журналистике нужна неимоверная выносливость, стрессоустойчивость и самоотдача.

– А когда и как пришёл первый успех?

– Смотря что считать успехом. У нас в редакции был «славный лист»: главный редактор телекомпании Павел Иванович Коваленко еженедельно отмечал в нём удачный сюжет недели и «из личных» выдавал 50 рублей премии автору (в те годы хватало на пару пива). Помню горячую волну смущения и удовольствия, разлившуюся в душе, когда увидела в его записях свою фамилию – Ровда.

А то, что узнавали лицо в трамваях, на улице, приходили с цветами в редакцию, – так такова была новая реальность тех лет. Заря демократии – телевизор единственный источник достоверной информации. Нас, действительно, любили и смотрели зрители, считая независимым телевидением. Имена наших тележурналистов были на слуху. Скажем, в 1997-м бузотёры-угольщики в Анжерке назвали улицу палаточного городка на перекрытых рельсах Западно-Сибирской железной дороги «Улица имени NTSC». Допустим, не успех… Но, признание!

– Вспомни своё самое большое достижение в творчестве и… самый впечатляющий провал или необычную смешную ситуацию, в которую попадала?

– В прямом телеэфире казусов у всех, думаю, поднаберётся. В основном, на первых порах. То вместо фамилии мисс Пампертон, выпалишь: «Памперсон», – и сама же «закатишься» со смеху, то: «Дом сгорел дОтла»… (А в голове проносятся «дупла», «дятла»). Однажды во время прямой трансляции интервью с мэром Кемерова под ним подломится стул, и он заканчивал ответ на твой вопрос, повиснув на столе в локтевом упоре, без поддержки «снизу». Внутри всё трясётся от смеха, но мы оба держим фасон.

Вспоминается видео, как на одном из митингов меня волокут трое милиционеров от мэрии, а я поджимаю ноги, чтобы сесть на мостовую, и ору: «Серёга, снимай!». Ему всё же разбили камеру. Суконную мою куртку, кстати, с пушистым мишкой на спине, порвали в хлам. И не по шву. Не починить. А кассету оператор Серёжа Юрин как-то успел спрятать…

– С кем из «сильных мира сего» приходилось сталкиваться в связи с заданием редакции? Кто впечатлил больше всего?

– Прежде всего, это врачи и инженеры. Сначала – грандиозное строительство Центра здоровья шахтёров в Ленинске-Кузнецком. Мощь и предприимчивость доктора Ваграма Агаджаняна, сияющий разум хирурга травматолога Андрея Волны, который первым в Кузбассе освоил метод остеосинтеза (метод лечения переломов). Ну, ведь чудо! Операция «Немыслимое».

Или профессор физики Юрий Кызыласов во время интервью сам задал мне вопрос, на который и ответил, разложив многое по полочкам: «Вот вы знаете, чем отличается человек с высшим образованием от человека без такового»? Я, такая: «Э-эээм»… Он смеётся и заявляет: «Рабочий знает, как делать, а инженер – зачем».  Как лихо рождаются определения. В точку.

Отца мне напоминает глава Кемерова Владимир Васильевич Михайлов. Должна отметить, что тогда, вероятно, все исполняли негласные рекомендации – быть ближе к СМИ. Звонки на прямые телефоны руководителей были в порядке вещей для журналиста. Это уж как поладишь, как себя своей работой зарекомендуешь. Как по мне, – всегда приветствие, и разговор по существу. Без комментариев не оставалась.

Редчайшая, замечу, удача, была у меня, когда удалось взять на ходу развёрнутое интервью у Михайлова. Он как-то не стремился к публичности и был неразговорчив. А тут даже улыбался и посмеивался. Редакция была очень удивлена.

И ещё, если вспомним рыцарское: «Кто был царём, тот был царём». Мощь и харизма Амана Тулеева, уверена, для тех, кто знаком лично, оставляет неизгладимое впечатление. Разное, да. Но не запомнить его невозможно. Наше знакомство с Аманом Гумировичем состоялось в 1993 году, во время работы над передачей, когда он ещё возглавлял Законодательное Собрание, выступая в оппозиции Михаилу Кислюку. Можно говорить то, что набило оскомину: «Тулеев строил регион социальной справедливости». И это, несомненно, было. Меня в нём всегда поражала удивительная теплота, даже атмосфера возле этого человека была осязаемо плотнее, уверенней, надёжней. Настолько он был доверителен с людьми. Но и доверчив, к сожалению…

– Были ли моменты, когда покидало вдохновение, хотелось бросить всё к чёрту и уйти? Если да, то как выходила из ситуации?

– Усталость была, да. Но желания бросить – никогда. Я не ищу спокойной жизни. Сейчас – тоже. К примеру, стоял выбор служить на таможне пресс-секретарём, рядом с домом, за достойные деньги. Но, уже пройдя тестирование, собеседование и представление генералу, в последний момент «соскочила» во вновь построенный Губернский Центр Спорта «КУЗБАСС». На другой конец города, за невеликое жалование, в бюджетную муниципальную организацию. А почему?

Во-первых, на таможне, в отделе, где предстояло работать, под столами сотрудников стояли смятые засаленные домашние тапки. А в отделе кадров пахло дурацкими тефтелями и липким, скучающим интриганством. Во дворце же спорта – дети с радостями побед и поражений, честной, бескомпромиссной борьбой. Всегда новые люди. Движур-а-а и вдохновение. И я выбрала ГЦС.

Не портупейный я человек, иерархия – не моё. Хотя, я – всё тот же морячок… Фанат подвижности, физкультуры и спорта высоких достижений. Спорт, кстати всегда был в моей жизни. Фитнес и плавание. Сейчас я, кстати, выучившись во время локдауна, веду группы здоровья «Этюды оптимизма» – для людей элегантного возраста. К которым себя отношу в первую очередь.

– Ты была главным редактором кемеровского филиала регионального телеканала NTSC. Его рейтинг, думается мне, в лучшие годы был самым высоким среди ТВ-конкурентов. В чём, по-твоему, был секрет этого успеха?

– Отвага граничащая с отчаянностью! Сплочённость рядов моих коллег и твёрдая вера в то, что мы «толкаем землю» справедливости ради. На всю жизнь запомнились слова отца «Fac quod debes et quod futurum est» (Делай, что должно и будь, что будет). Мы работали по 16-17 часов в сутки. И считали это бесконечно верным…

– Приходилось ли лукавить, использовать PR-ходы, чтобы добиться хорошего материала или интересного интервью? Или всегда оставалась самой собой, выполняя свою работу?

– Знаете, к командировке следует готовиться, равно, как и к интервью. Проявив искренний интерес к делу, человеку, как-то плавно входишь в расположение. Собеседник раскрывается и показывает простые, но «сверкающие грани» своего дела или своей жизни. Нужно не растерять умение удивляться и восхищаться, как в детстве. Тут лукавство вряд ли поможет.

Хотя, прорываться приходилось. В том числе в нарушение правил, через забор. Хулиганские были времена… Наш многостаночник, военный лётчик, водитель, оператор и великий сказочник Сергей Томилов в особо трудных эпизодах представлялся прокурором, и всегда был с чёрной кожаной папкой. Там – бумаги, «левые» красные корочки. И, неизменно, бутерброд.

А что такое PR-ходы, мы тогда ещё не ведали, но «джинсой» промышляли. Впрочем, только на основе отчётливых информационных поводов. Были в ходу так называемые «Договоры информационного обслуживания». Если отвлечься от моей персоны, скажу, что именно они, эти договоры, свели независимость российских СМИ в могилу.

При хороших предпосылках в 1990-е, сошедшие с ума от вседозволенности, мы стали отыгрывать самую неудачную модель. Отсюда и все проблемы. За рубежом, допустим, государство не занимается телевидением. Там есть только частные телекомпании. Таким образом, возникает пресловутый плюрализм и свобода мнений – относительная, но, правда… В Европе большой опыт по созданию общественного ТВ, которое управляется общественными организациями. У нас же получилось всё наоборот. И в этом частично виноваты сами журналисты.

При Борисе Ельцине были, якобы, свободные СМИ, которые в какой-то момент стали использоваться как инструмент политического влияния, отражая интересы промышленных групп и собственников, которые правили бал. Мы вроде зарабатывали, не по нужде, а на новые возможности, а получилось, что участвовали в этих кампанейщинах за деньги. Сами. И тут, думаю, не виноваты Чубайс, Гусинский или Березовский. 

В нашу защиту отмечу, что даже если мы и лили воду на колесо заказчика, всё же не были ангажированы кромешно и беспринципно. Так как всегда в нашем сюжете оставалось время для возможности обнародовать альтернативный, либо нейтральный голос в рамках этого же материала. Сейчас это считается избыточным.

Политики касаться не рискну, но приведу безопасную аналогию. К примеру, в показной видимости обсуждения необходимости возрождения мощностей Крапивинского водохранилища мнение научного сообщества по этому вопросу намеренно не тиражируется и замалчивается. В остальном... Все мы в той лодке, под угрозой «затопления». Но, помалу табаним.

– До сих пор ходит версия, что канал закрылся по требованию власти. А как было на самом деле, в чём всё-таки причина?

– Ничего подобного. Есть чёткая причина. И я её знаю. Незадолго до смерти основателя NTSC новосибирского предпринимателя Якова Лондона, в ходе подготовки моей диссертации, я брала у него развёрнутое интервью. Он сказал коротко и очень искренне: «NTSC был единственным в стране межрегиональным каналом. Стоящим и ликвидным… Ничего личного – только бизнес, я «надул» компанию и продал её «Газпрому»…

От себя добавлю, что в 2004-2005 годах – время активных изменений вертикали власти, шла насильственная и планомерная консолидация активов разрозненных, «вякающих не по курсу», возомнивших о себе, регионалов. Так что никто кроме нас, похоже, особо не расстроился. Сдулись и сдулись. К тому же интернет утешил всех. А что касается новых обладателей третьей кнопки, на которой сейчас вещает ТНТ, они изначально даже не рассматривали такую политически рискованную историю, как производство новостей. Новые хозяева этой третьей кнопки планировали только сугубо развлекательный формат. Что мы сегодня и наблюдаем.

Но, как говорится, смеяться хочется всё меньше. Кругом кич и буффонада.

– Как дальше складывалась творческая биография? Была ли растерянность после смены работы?

– Место работы поменялось, а соль её нет. Я работала на ГТРК «Кузбасс», в группе «Вести», стояла у истоков такого интересного проекта, как «Россия 24». Новости и только новости.

Позже возглавила редакцию в АО «Азот». Это же город в городе! Там тысячи человек становятся одним целым благодаря своей многотиражной газете «За Большую химию», заводскому радио и ТВ.

Активно занимаюсь преподавательской деятельностью в КемГУКИ и КемГУ. Так же по запросу, по-прежнему, сотрудничаю с медиапродакшн КМГ-групп. Одна из последних авторских сценарных работ – документальный фильм по президентской программе «Освободитель. Человек. Памятник», посвящённый подвигу Николая Масалова и строительству мемориала героям-сибирякам в Кузбассе на Притомской набережной в Кемерово.

– Какие советы можешь дать новичкам, которые всё-таки намерены трудиться в СМИ? Как думаешь, какими качествами должен обладать современный «журналюга»? Или сегодня надо обязательно становиться блогером, чтобы завоевать такую же популярность, какая была у тебя в твои телевизионные годы?

– Быть может, это размышления птеродактиля и в силу возраста – сентиментально и чуть философски…

Пожалуй, не нужно спешить и мыслить глобально. Я – за малый круг внимания, ровно настолько, насколько может освещать настольная лампа или торшер. Минимизируйте хаос вокруг себя, ищите, куда себя применить, и Вселенная вас трудоустроит. Хандра, перфекционизм, пугает белый лист, пустое поле Worda? Нагружайтесь.

Телесное отлично отвлекает от душевного – это работало всегда и сработает сейчас…

– Ну, вот расскажи пошагово, что нужно сделать, с чего начинать новичку, если он захочет пойти по твоим журналистским стопам?

– В поля, в поля! Смотреть, как льют шары для цемента, как жутко, на дыбах, бьются в истерике кобылы, когда мимо ведут племенного жеребца. Стрелять из арбалета и танка. Дремать устало в фуфайке на проходной предприятия. Менять в пургу колесо у машины, отлетевшее на выстрел. Только так можно словить профессиональный азарт и взрастить самодостаточность. А не выхватить – сдуру – головокружение от, мнимых ещё, успехов.

Да, тут, вдогонку, крякнул во мне «кусок режиссёра», что-то вроде: «Люби профессию в себе, а не себя в профессии!».

– Жалеешь ли, что всё сложилось так, а не иначе?

– Жалеть о том, что в круге жизни у каждого своё десятилетие силы?! Я наполнена, счастлива тем, что у меня был этот полёт, и как мне тогда казалось, всё было по плечу. Впрочем, как говорят на журналистских дачах в Антиповке, «есть ещё порох в пороховницах и ягоды в ягодицах».

– Что (кто) мешает сегодня жить, а что (кто) помогает?

– Спаси себя сам, и будет с тебя…

Я так могу сказать: реальность, это то, что именно вы о ней думаете. Я – в луче света. На крепком, рамном велосипеде. На тёмную сторону стараюсь не заглядывать. И тем более, не оседать там. Избегаю душнил (сильно «умных», привязчивых) и негодяев. Люблю своих выросших сыновей Ивери и Мирона. Старший – врач в четвёртом поколении. Младший – школьник. Для душевной радости – внуки первоклассники Яков и Ева.

– О чём мечтаешь, если это не секрет, конечно?

– Осень рядом… Поэтому пробую, смакую август жизни, как грушевый ликёр, с оттяжечкой. Ведь возраст – роскошь, которая даётся не каждому.

Учитывая, что мою матушку очень рано разбил инсульт, и почти 15 лет жизни я, не бросая работы, посвятила уходу за ней без казённых служб, искренне мечтаю дольше быть на своих ногах... Идти, лететь, плыть и «зрить».

Вопросы задавал

Сергей Черемнов,

Фото: из личного архива Елены Ровды

г. Кемерово