Лариса Фролова: «Сейчас скажу, иначе передумаю»

(Автор – Лариса Николаевна Фролова (Сенькова) родилась 4 февраля 1951 года в посёлке Быстрый Исток Быстроистокского района Алтайского края.

В 1972 году окончила Бийский государственный педагогический институт, получив специальность преподавателя русского языка и литературы. Работала учителем в школе, секретарём в совхозоуправлении совхоза «Тогульский» в селе Тогул Алтайского края.

В начале 1980-х вместе с семьёй – двумя сыновьями – переехала в Прокопьевск Кемеровской области. В 1982 году начала работать корреспондентом городской газеты «Шахтёрская правда», потом стала заведующим редакционным отделом партийной жизни. Её острые злободневные, глубокие материалы часто украшали страницы издания, пользовались популярностью у читателей.

В 1999 году Лариса Сенькова (Фролова) была признана победителем всероссийского журналистского конкурса «Вопреки-99» (конкурс организован в память о Ларисе Юдиной, главном редакторе газеты «Советская Калмыкия сегодня» из Элисты, которая была убита).

Затем Л.Н. Фролова (Сенькова) перешла в редакцию газеты «Шахтёрский край».

На международном конкурсе журналистов имени Ларисы Юдиной «Вопреки-2002» Лариса Сенькова (Фролова) вновь стала победителем. Награду ей вручили на церемонии награждения в Мраморном зале Центрального Дома журналистов в Москве.

Л. Н. Сенькова (Фролова) ушла из жизни 23 октября 2004 года. Похоронена в городе Прокопьевске.

Опубликованный ниже материал стал своеобразным творческим отчётом Ларисы Николаевны о своей журналистской работе).

Здравствуй, Москва слякотная! Честно говоря, большого восторга от встречи с тобой я не испытывала никогда, хоть ты и стольный город. Все мои поездки связаны исключительно с работой. Так и на этот раз. Я приехала на церемонию награждения победителей конкурса «Вопреки-2002» имени Ларисы Юдиной, редактора элистинской газеты «Советская Калмыкия сегодня».

С тех пор, как Лариса погибла от рук наёмных убийц, конкурс проводится уже в пятый раз. Два года назад бывший прокурор города Прокопьевска Николай Янкин (сейчас ветеран прокуратуры Кемеровской области) показал мне газету фракции «ЯБЛОКО» с условиями этого конкурса и предложил принять участие.

Я отправила серию статей о том, как угольное начальство Прокопьевска за счёт обманутых инвалидов-шахтёров строит себе на морском берегу, в поселке Волна, что на Таманском полуострове, коттеджи. Отправила – и прошло время. А за неделю до 22 октября, 2002 года (день рождения Ларисы) позвонил Дима Лелюх из газеты «Франт» и поздравил первым – он узнал о моей победе из Internet.

А потом из Москвы позвонили…  

В первый раз я победила в этом же конкурсе в 1999-м. Я тогда была несказанно рада. Рада была вся моя семья, мой муж, газета «Шахтёрская правда», в которой я к тому времени отработала 18 лет. Сейчас произошло немного по-другому. Я нисколько не удивилась, когда, вторично решив принять участие в конкурсе «Вопреки» и отправив туда статью «Вооружены и очень опасны», стала вновь победительницей.

Я это знала. Мой невинно убиенный муж, раб Божий Виктор, в ночь со 2-го на 3-е августа найденный в коматозном состоянии под окнами УВД  Прокопьевска, уже после того, как через 17 дней умер не приходя в сознание, пришёл ко мне во сне и сказал: «Прошу тебя, не влазь в это дело, я знаю убийц и рассчитаюсь с ними – мёртвые умеют стоять за себя. А ты займись своим любимым делом, чтобы я гордился тобой».

Накануне того дня, когда мне позвонили из Москвы, чтобы сообщить, что я вторично признана победительницей, я уже это знала – он мне подал об этом весть. Может быть, кто-нибудь сейчас крутит у виска, имея ввиду меня, но тогда надо признать шизофрениками всех моих, которым я рассказала об этом до звонка из Москвы и до получения чуть позже письма по электронной почте.

Без особой радости восприняла я это известие. Потому что радость эту, как раньше бывало, не сможет он разделить со мной на этой земле. Однако на этот раз я решилась использовать командировку и в личных (да и не только в личных) целях.

Генеральная прокуратура где находится? В Москве! А Фонд защиты гласности, которым руководит Алексей Симонов – сын Константина Симонова? Там же! А Григорий Явлинский? А «Новая газета», где Юрий Щекочихин? Ответ тот же! Смотр профессионального мастерства был утверждён, как всегда, партией «ЯБЛОКО». Фондом защиты гласности и редакцией «Новой газеты». Как раз им-то и ещё Генеральной прокуратуре о милицейском и прокурорском произволе, творящемся в Прокопьевске и Кемеровской области, о том, что простой народ здесь боится «правоохранителей» больше, чем бандитов, рассказала о начальнике Центрального ОВД Владимире Волкове и заместителе прокурора города Анатолии Митюнине и многих других.

Это пока моя последняя надежда на то, что Россия сама сможет остановить «правоохранительный» беспредел и моё право на обращение в Страсбургский суд, если понадобится, с заявлением «Сенькова против Российских ментов».

Нас было 27 победителей – 17 из России и 10 – из стран СНГ. Двоим премии были присуждены посмертно: в непонятной автокатастрофе погиб главный редактор газеты «Вечерний Нефтекамск» Фират Валеев и убита экономический обозреватель ростовской газеты «Наше время» Наталья Скрыль… То, о чём говорил Алексей Симонов, было ужасно. Он рассказал, что в сентябре в Пензе убили восемь журналистов, и он выехал туда вместе с комиссией.

– Что меня поразило, так это отсутствие журналистской солидарности – той, которая была всегда, – это его слова. – Все издания, где погибли журналисты, на их смертях поднимали свой политический вес. Над другими же изданиями, где тоже погибли корреспонденты, просто смеялись. А они должны были объединиться, чтобы провести журналистское расследование по всем восьми фактам.

Я его слушала, и мне было невыносимо больно от мысли, которая подспудно жила во мне уже много лет: а ведь прав Симонов! Дружбы не стало, осталась одна конкуренция, но не здоровая, а очень больная.

Помню, когда я работала в «Шахтёрской правде», я бежала после очередной статьи моей коллеги Нины Засадной про канализацию и жэк (что одно и то же) к автору: «Нинка, ну ты молодец!» А она после моей «ментовской»: «Лариска, ты даешь!»

Если у кого-то сейчас возникает ассоциация с басней о Кукушке и Петухе, то совершенно напрасно. Нина, если кто-то её знает, честной всегда была и есть. Даже чересчур. Про меня, если кто-то меня знает, никто не скажет обратного.

Бывший ответсекретарь редакции Галина Щербакова, которая ушла из «Шахтёрки» по принципиальным мотивам, несмотря на конфликтную ситуацию, позвонила мне после статьи «Шахтёрские деньги накрылись «Волной» (1999 год) и поздравила, ещё не зная, что я стану победителем конкурса имени Ларисы Юдиной. Это была журналистская солидарность.

Когда я ушла из «Шахтёрской правды» и стала работать в «Шахтёрском крае» – новой областной газете, тогда и случилась моя большая беда. Откликнулись единицы журналистов («Шахтёрский край», естественно, в первую очередь), в том числе названные выше. «Шахтёрка», которой я отдала столько лет своей жизни, не подумала даже выделить несколько квадратных сантиметров газетной площади на последней странице, чтобы выразить свое соболезнование мне и моей семье, понесшей такую жуткую утрату. Для меня это обида, но более страшно – разочарование. Что же тогда есть журналистская солидарность или просто человеческая?  

Помню, много-много лет назад забастовала одна подмосковная газета из города Ногинска, не согласная с политикой своего горкома партии. Я тогда была секретарем первичной организации Союза журналистов СССР в Прокопьевске и Прокопьевском районе. Нас и было-то тогда – «Шахтёрская правда», «Сельская новь» и несколько многотиражек. Мы со своей зарплаты собрали кто сколько мог, и редактор «Шахтёрской правды» Валерий Гужвенко отправил меня в Ногинск с этой нищенской суммой, чтобы узнать на месте, что там есть.

Как рады были мне коллеги! И не столько деньгам, хотя ребятам в прямом смысле уже жрать было нечего (даже старушки несли кто рубль, кто горстку конфет, кто банку варенья), сколько тому, что их поддерживают. Они не сломились тогда, на берегу Клязьмы отремонтировали заброшенный барак, вытаскивая на носилках дерьмо в самом прямом смысле этого слова. Сама видела. Они создавали новую, независимую газету. Сейчас время от времени поддерживаю с ними связь.

На этот раз, правда, не удалось встретиться из-за террористического акта во время мюзикла «Норд-Ост» – я прибыла не вовремя: террористы не договорились со мной. Но я все равно напишу ногинским журналистам, даже отправлю им эту статью, потому что верю в их порядочность: если в то, трудное для них время сумели друг друга поддержать, то и меня не оставят, и мою газету – тоже.

Да, это моя газета, мой «Шахтёрский край», мое детище, которое мы со своим очень маленьким коллективом стараемся отстоять. Как помогли нам журналисты Прокопьевска?

«Ничего у вас не получится», – «успокоила» меня Наталья Фомина, главный редактор газеты «Шахтёрская правда». Когда главный редактор «Шахтёрского края», окрыленный тем, что его сотрудники, то есть автор этих строк , стала победительницей, даже главной среди 27 победителей (единственная за эти годы дважды и единственная обладательница приза – цифрового фотоаппарата ), на радостях разослал по электронной почте это сообщение во все СМИ Кузбасса, опубликовала его только одна газета, «Край» Евгения Богданова.

Пишу сумбурно, перескакивая с одного на другое, невзирая на Козьму Пруткова. Но хочу вылить на страницах всё, что накопилось, иначе передумаю.

Как-то один из начальников УВД Прокопьевска (а пережила я их, слава Богу, четыре) сказал: «Вы почему-то не любите милицию». Я просто дар речи потеряла. Да как же я не люблю-то её? Ведь я же дочь мента. Только не «мента поганого». Я дочь честного милиционера, начальника милиции на Алтае, Бычкова Николая Евлампиевича, который умер в 56 лет от рака лёгких после засад в снежной Прокопьевско-Тогульской тайге, где он после ранения на фронте ловил банду дезертира Васьки Зорина.

Папа распределил обязанности в нашей семье – моя старшая сестра Галя, теперь отличник народного просвещения, была моим «участковым». Выдерга Наташка стала «участковым» другой сестры, Люды, которой уже нет… А последний, Серёга, был нашим общим.

Мы выросли в милицейском гарнизоне. Всегда – в ночь-полночь – была у нас боевая готовность. Звонок, значит, отцу надо на службу. Мы притихали, мама что-то шёпотом говорила ему, провожая, бабушка шелестела: «Отче наш, иже еси на Небесех…» Да как же я не люблю милицию, если в моей жизни был очень честный милиционер?! Ведь у меня есть с чем сравнивать!

Простите меня за это отступление, не очень лирическим оно получилось. Просто мой дорогой отец с самого начала нашей жизни всех нас пятерых научил честности. И вот теперь сижу и думаю: а чего я этим добилась?

Две командировки. Первая командировка. Дорога через перевал в Чечню в 1995 году, когда погиб наш милиционер, командир отряда Анатолий Лычак (второй в моей жизни честный милиционер) вместе со своими ребятами.

Вторая командировка – Анапу. Посмотреть, как там отдыхают дети погибших шахтёров, репортаж написать. Чтобы не было так скучно, взяла с собой своих детей. Потом опять командировки – Чечня, вторая война, съезд шахтёров на самом краю нашей Родины. Мне вдогонку шлют письмо о том, что Аман Гумирович наказал меня за то, что тайком проникла на территорию военных действий. Губернатор, правда, прислал мне благодарственное письмо: «Он(а) награждён(а) медалью...» Радости в «Шахтёрской правде» не было предела. Мне Нина Засадная так и сообщила:

«Лариса, у нас тоже событие!»

Но в её голосе я не услышала ликования, хоть она и пыталась это изобразить. И я тогда подумала: а почему не Нинка? Почему не та, которая своей ногой ступала во все канализационные вонючие дыры? Почему не Николай Бабарицкий, фотокорреспондент, почти всю жизнь отдавший «Шахтёрке», чистюля, собирающий каждую соринку на своей одежде и, тем не менее следующий за Ниной в её отнюдь не благоухающую стихию?

Кстати, Нин, где наша не пропадала! Я помню, ты «из принципиальных соображений» подала заявление на увольнение из «Шахтёрской правды» и ушла, как я тебя не уговаривала. Пошла мыть лестничные клетки, пыталась жильцов приучить к чистоте, писала всякие объявления. Не приучила! В отчаянии пошла на «мойку» – мыть машины «крутых». Тогда тебе и сказал некий Мартель (для меня эта фамилия ничего не значит): «А, ты подруга той самой Фроловой? Дура она натуральная!» Для меня это было как бальзам на душу, когда ты мне про это сказала.

Но об этом я узнала потом. А сначала меня Гужвенко отозвал: хватит с нее экспериментов, пусть возвращается. А у меня как раз была диета. Я же любительница диет, ты, Нина, это знаешь. Был капустный день. Я тебя кое-как нашла. Ты ужасно обрадовалась, давай доставать всякие пузырьки с настойками. Я машу руками: у меня капустный день! Капуста, так капуста! Ты её выставляешь на стол и убеждаешь, что пузырьки диете не помешают.

В результате я приезжаю домой, радостная... Но моя шея в силу ее почти полного отсутствия позволяет повернуть голову только на 90 градусов. А хотелось бы на 180 – даже за вычетом сорока… Мой муж сказал: «Шею не сломай, иди ешь картошку, я пожарил». Я гордо ответила: «У меня капустный день!» А он сказал: «Капустный будет завтра, я тебе его устрою. А пока иди спи».

Но ты же назавтра пришла! И пошла в своей дорогой шубе и немыслимо дорогой шапке, которые заработала на этой мойке, где, как сама сказала, «бегала, как швабра грязная», по котельным и подвалам. Я так была тебе благодарна!

Я пишу это в самолете. Скоро буду дома. Сумбур в душе и тягостные чувства. Уезжая в Домодедово, знала, что в «Норд-Осте» погибли 67 наших человек. После регистрации на самолет, по телевизору, который находится в центре аэропорта, услышала, что уже 90… Господи, да что же это творится?!

Собирая в дорогу свои монатки, одновременно слушала и телевизор, и «Радио России». Александр Цекало, бывший Саша Лолиты, по совместительству продюсер мюзикла «Норд-Ост», на вопрос, собираются ли они продолжить постановку, ответил: «А хрен его знает! Но мы-то здесь хозяева!» А Иосиф Кобзон, который вывел из театрального центра троих детей с их матерью и вдогонку одного больного англичанина, на вопрос слушательницы: «И вы считаете себя героем?», – сказал, что отдавал себя в заложники вместо других. Не знаю, взяли бы его в заложники или нет, но он спел «Аве Мария». Конечно, лучше бы это сделал юный Робертино Лоретти. Но вряд ли бы он отдал себя в заложники ради российских граждан.

Ну, вот и всё! Прощай, Москва слякотная! И криминальная. Здорово, не менее слякотный и не менее криминальный Прокопьевск!

P.S. И еще: спасибо Николаю Янкину, что посоветовал участвовать в конкурсе!  

Лариса Сенькова (Фролова),

Источник: газета «Шахтёрский край», ноябрь 2002 г.

Фото из личного архива Г. А. Щербаковой, бывшего ответственного секретаря газеты «Шахтёрская правда»

г. Прокопьевск

...Ради нескольких строчек в газете

Журналист – не журналист, если он не любопытен и не настырен. Помните песню? «Трое суток не есть, трое суток не спать ради нескольких строчек в газете». Хотя и несколько избитые, но золотые слова.

Не знаю, про всех ли прокопьевских журналистов эти песенные строчки. Про одну – точно. Лариса Фролова, завотделом газеты «Шахтерская правда». Простая городская газетчица. Трижды ездившая в Чечню. На обе войны.

Последняя поездка с точки зрения профессиональной и просто человеческой уникальна. Дело в том, что Ларису на войну не пустили официальные военные лица. Тем не менее она привезла оттуда не несколько строчек – десять материалов.

Но обо всем по порядку. В июне 2000 года она поехала в Чечню в составе прокопьевской агитбригады. Задача простая – побывать у бойцов ОМОНа, прокопьевских же ребят, и рассказать, как они живут. Но по целому ряду причин её не пустили дальше Моздока. То удостоверение не подходит, то транспорта нет.

И тогда она пошла сама. Пешком в пригородную станицу, где живёт знакомая по прежним командировкам казачья семья. Там её устроили в идущую до Грозного автоколонну с боеприпасами и продовольствием. Ехала в «УАЗике» с 16-ю кое-как заделанными пулевыми пробоинами. Зажатая между голыми по пояс (по случаю жары) офицерами, вооруженными до зубов.

Они не были формалистами, эти офицеры. Хочет журналистка на войну – пусть едет. Они довезли её до самых блокпостов в центре Грозного, где служили наши ребята. И там всё уже было нормально.

А дома её ждал сердитый факс. Его на имя губернатора А. Г. Тулеева отправил один из заместителей командующего силами МВД в Чечне. Возмущенный самовольством журналистки генерал просил Амана Гумировича «принять меры по недопущению впредь недисциплинированных журналистов на территорию Чеченской республики».

Генерал так и не понял, что она просто сделала свою работу. Которую не сделать не могла. Потому что журналистка.

Насколько нам известно, губернатор никаких мер не принял.

   Александр Карлович

Источник: «Наша газета» (Кемерово), 8 сентября 2000;

http://viperson.ru/uploads/attachment/file/684314/nk098014.txt