Олег Курочкин. Торт с «вишенкой» для репортёра. Рассказ

Дело было вечером. Делать было... Впрочем, не совсем так, как у классика. Алик то и дело нетерпеливо поглядывал на часы и на телеэкран, где явно затягивалась рекламная пауза.

Наконец, пообещав вкладчикам неземную процентную ставку, очередной банк уступил место высветившейся зелёной поляне с мелкими фигурками быстро перемещающихся по ней футболистов, ярко-красному мячу и голосу популярного комментатора, бодро объяснившему телезрителям, что с погодой сегодня порядок – всего-то минус пять. А, стало быть, матч давних непримиримых соперников, авторитетно провозгласил он, наверняка станет вишенкой на торте в заключительном – перед зимним перерывом – туре российской премьер-лиги.

«Банальный ты наш, – поудобнее устраиваясь в кресле, подумал Алик. –  Лучше бы составы команд продублировал...».

В полночной темноте за окном уже отсвирепела вьюга, угомонилась, оставив в покое единственный качавшийся фонарь между соседними пятиэтажками. В общем, середина декабря с его регулярными атмосферными капризами прочно обосновалась на улицах крупного сибирского города, обещая утро, седое, туманное, обжигающее морозом.

«Живём по принципу контраста, – усмехнулся Алик. – Это ж надо было додуматься чиновникам из РФС – перевести российский футбол на рельсы европейского! Стрелочнику, загнавшему наш футбольный локомотив в тупик, конечно, это по барабану, да и как с него, спрятавшегося незнамо где, спросишь? Ну, ладно, футболистам, как бойцам в армии, не привыкать к дискомфорту на поле, а каково болельщикам на трибунах?! Им-то за какие коврижки такие испытания!».

В дерби, о чём целую неделю трещали на «Матч-ТВ» разнокалиберные футбольные эксперты, между тем, что-то не срасталось. Может, торт с вишенкой оказался несвежим? Или для пущей мотивации соперникам недоставало обильного снегопада либо крепко деревенеющего морозца?

Алик поднялся с кресла, чтобы немного размять затёкшие конечности, как вдруг... Тело, а именно, грудную клетку в области сердца, неожиданно резанула дикая боль, пронзая, как ему показалось, жаром его всего. Алик задохнулся и беззвучно рухнул в кресло. Проснувшаяся жена с испугом подбежала к нему и, быстро накапав в чашку корвалола, помогла ему добраться до дивана.

– Только не вызывай скорую, – выпив лекарство, тихо попросил он Римму. – Отлежусь, да и матч досмотреть надо...

Впрочем, пока ему было не до футбола, хотя боль в груди медленно, но рассасывалась. Наконец, он с трудом, не чувствуя ослабевших ног, кое-как добрался до туалета. Закурил сигарету (Алика хватило всего на три-четыре затяжки), и тут же затушил её в полной окурков пепельнице.

Бесцветная игра тем временем близилась к финальному свистку, который, естественно, прозвучал, зафиксировав унылую безголевую ничью. Что делать с тортом даже без вишенки, комментатор прокисшим вдруг голосом так и не сообщил, торопливо прощаясь и покидая эфир...

***

Алик не спал практически всю ночь – давил «мотор», дышалось тяжело, хотя явной боли в груди он не чувствовал. После завтрака Римма настояла: надо срочно попасть на приём в поликлинику, благо до неё пройти или проехать всего одну остановку.

Несмотря на очередь, Алика приняли быстро. Врач, немолодая уже женщина, едва расспросив его, тут же вызвала «скорую», приехавшую на удивление за считанные минуты. Две её представительницы, румяные от мороза молодые дамы, споро оголили Алика до пояса, налепили на его груди маленькие датчики, и вскоре приказали: «Всё! Одеваемся и едем! В кардиологию...».

Трясясь в холодной «карете милосердия», он не заметил, как уснул – сказалась бессонная ночь. И поэтому в приёмном отделении, куда его препроводили, соображал плохо, вяло отвечая на вопросы дежурного врача.

Затем Алика вывели в коридор, где его дожидались молоденькая санитарка и коляска. Девушка велела ему раздеться догола, ловко упаковала его вещи, помогла сесть поудобнее, и они покатили до ближайшего грузового лифта.

Огромная палата, куда они приехали, называлась «отделением интенсивной терапии». Алика уложили на свободную кровать, нацепили на него кучу прибамбасов с проводами. Поставили капельницу, и, наконец, накрыли для приличия простыней. На трёх соседних кроватях лежали (или спали?) такие же бедолаги. Правда, все они были женщинами.

Ближе к вечеру Алика перевели на освободившееся место мужской половины палаты. Голода он не чувствовал (судя по всему, никто и не собирался кормить больных), а вот жажду испытывал. С трудом дотянулся до бутылочки с влагой, прикреплённой на стойке рядом с кроватью. Хуже обстояло дело с тем, чтобы справить «малую нужду» – ёмкость была не очень удобной для использования...

В отделении Алик потерял счёт времени, поскольку лампы дневного света не выключали здесь даже ночью. Менялись дежурные врачи с медсестрами. Во время утреннего обхода специалисты справлялись о самочувствии больных, назначали им процедуры, главным образом, капельницы и никогда не делились информацией о том, чего ожидать пациентам этого огромного «аквариума».

Перевод в обычную палату и восстановление «статус-кво» (иначе говоря, замена костюма Адама на цивильную одежду), полагал Алик, знак хороший. Может, подумал он, и не всё ещё потеряно. Но случайно узнанный диагноз поразил его неприятным словосочетанием: «Обширный инфаркт».

В палате для ветеранов Великой Отечественной, хотя Алик таковым в силу возраста не являлся, их было пять человек. Впрочем, надолго никто здесь не задерживался. В помещении, что любопытно, был маленький кабинетик с туалетом и душем. Там же можно было побриться, глазея в зеркало над умывальником. У остальных многочисленных обитателей отделения кардиологии подобных условий не было.

Капельницы, курс обязательных ежедневных инъекций (в основном утром), едва ли не горсть разноцветных таблеток (приём трижды в день) плюс процедура с дыхательным аппаратом (пятиминутка употребления чистого кислорода) – всё это, безусловно, работало на «плюс». Но Алика безудержно тянуло домой: посмотреть телепрограммы (особенно спортивные), посидеть за компьютером, узнать новости, связавшись по электронке с друзьями, знакомыми...

Кроме Риммы, его никто не навещал (однажды, правда, приехала родная тётя-пенсионерка, в прошлом известный терапевт, практически всю свою жизнь проработавшая в областной больнице. Приободрила, хотя и у самой были проблемы со здоровьем). У Алика был с собой сотовый, но общаться с многочисленными абонентами ему не хотелось. Особенно после неудачной шутки одного из них. «Придётся тебе теперь податься в управдомы», – словами незабвенного Остапа Бендера посоветовала Алику хорошо знакомая трубка. Парировать ему было нечем...

Чтобы как-то заполнить больничный досуг, Алик занялся чтением, благо на их этаже была своего рода «библиотека» – пара стеллажей в холле, заполненных самой разнообразной литературой. Встречались здесь и детективы, и классика, и даже томики стихов. Алик брал с полочек две-три книги, быстро «проглатывал» их содержимое, не замечая времени.

***

В клинике больных особо не задерживали – выписывали после десяти дней пребывания. Кому-то, правда, давали направление в кардиологический санаторий «Юпитер», но большинство «сердечников» просто отправляли домой. По заключению медиков, через полгода Алик должен был вернуться в кардиологию – речь шла об операции.

Обрадованный наконец-то свободой, он так рванул через перелесок на остановку общественного транспорта, что жена едва поспевала за ним. И вообще, в этот день дома не сиделось – и в Сбербанке побывали, и в магазинах, и в аптеках в поисках препаратов, щедро выписанных лечащим врачом.

Алик даже предположить не мог, во что скоро выльется обретённая им свобода... Он элементарно начал задыхаться. И это при том, что, дождавшись тепла (короче, лета), они с Риммой стали гулять на свежем воздухе по несколько раз в день.

А главная беда заключалась в бессоннице. Пока бодрствовал, чувствовал себя более-менее сносно, а как укладывался спать, начинало элементарно недоставать воздуха. И тогда ночами, едва ли не до утра, он просиживал возле телевизора, благо в избытке было различных спортивных программ, а не только матчей любимого футбола.

И всё же коллапс случался с ним не единожды. Первый, помнится, выпал почти год спустя после госпитализации. Скорая увезла Алика в кардиологию с приступом удушья. И снова он попал в ту же «ветеранскую» палату, но теперь уже проходил курс лечения в комплексе с кислородной подушкой.

Из-за ворвавшейся в нашу повседневность пандемии пришлось отложить и намеченную было операцию. От которой он, впрочем, затем наотрез отказался, памятуя о двух неудачных попытках стентирования. Последняя завершилась тем, что Алику едва не сломали правую руку, о чём до сих пор напоминали небольшие шрамы...

Больше эскулапы его не тревожили. И, что примечательно, отказывала теперь в помощи и скорая, приезжая к нему по вызову. И Алик понял: «Спасение утопающего – дело рук его самого...». Так что оставалось уповать на Провидение да на Бога, чёрт его знает сколько отмерившего ему жизненного пространства!

А что «мотор»? Неисправный, он вёл себя по-разному. Иногда вообще не давал о себе знать, а иной раз (особенно в дни магнитных колебаний) учащалось сердцебиение, дышать становится труднее. «Неужели трындец?», – думал Алик в такие минуты, готовый уже ко всему, всякий раз вспоминая о заготовленном загодя некрологе для любимой газеты.

При этом мозг не затуманивался, работал исправно. А память услужливо прокручивала в голове один и тот же сюжетец об истоках случившейся с ним трагедии три с половиной года назад, имя которой было – «инфаркт» ...

***

Можно ли было избежать этой неудивительной для журналистов беды? Наверное, да. Хотя Алик и не совсем был уверен в этом. Потому что за 35 лет работы во «второй древнейшей профессии» накопилось в нём электричества столько, что короткое замыкание было неизбежно. Оставалось – физики это знают – только замкнуть цепь.

Первым непродуманным шагом стало его появление в консалтинговой компании с британским акцентом «Ньюкасл», хотя, кроме названия, «аглицким» здесь и не пахло. Мурлыкающий женский голосок в мобильнике разбудил в нём, скорее, интерес самца к лицу противоположного пола, нежели к малопонятному предложению звонившей бизнес-леди.

Смазливая сексапильная дама (моложе его лет на двадцать с гаком) кокетливо протянула ему узкую ладонь: «Маргарита Петровна. Можно просто Марго». И безо всякого вступления заговорила о преимуществах компании, делающей деньги, не выходя из офиса. Практически из воздуха. Иначе говоря, благодаря всемирной паутине. И неужели ему, Алику, молодому пенсионеру, да ещё в недавнем прошлом журналисту, хорошо знакомому с Интернетом, не хочется солидного приработка к пенсии? И потом, у Альберта Ивановича Вернова наверняка есть дети, нуждающиеся в помощи, да и внукам не помешают дедушкины внимание и поддержка.

«Виктория. Или Вика», – откликнулась на зов шефини высокая миловидная девушка, знакомясь с Аликом. – Давайте, не откладывая, я введу вас в курс дела».

Так матёрый некогда газетчик влип, как говорится, как кур в ощип...

Он, как прилежный ученик, каждое утро приезжал теперь в офис и, перекурив в специально отведенной для этого беседке, поднимался на лифте на десятый этаж высоченной «свечки» бизнес-центра. Всё, о чём рассказывала Вика, Алик внимательно конспектировал, уточнял детали, и вскоре под её присмотром уже практиковался на офисном компьютере.

Он так увлёкся этим проектом, что ему не терпелось поскорее самостоятельно заняться новым для себя брокерским делом. Поэтому, когда разговор зашел о деньгах, Алик не сразу понял, о чём это глаголет Вика... «Чтобы нормально зарабатывать, – раскрывала ему глаза молодая наставница, – необходимо вложить кое-какую сумму денег в валюте на такой-то счёт, естественно, нашей компании. Можно оттолкнуться от суммы в 100 долларов, но это мелочь. Чем больше вкладываешь средств, тем выше итоговый результат». Где взять эти деньги для будущих успешных финансовых операций, не тратя собственные сбережения? В коммерческих банках, подсказала Вика. Особенно охотно навстречу чаяниям пенсионеров идут банки «Васточ» и «Савком» – с ними эта консалтинговая компания сотрудничала не первый год.

Если бы Алик руководствовался здравомыслием Альберта Ивановича, а не проявил в тот момент слабину, очередной шажок к инфаркту мог бы и не состояться…

Однако азарт всё усиливался, а суммы кредитов в «Васточ», затем и в «Савкоме» возрастали в геометрической прогрессии. Вместе с тем фарт Алику, ковавшему доход на домашнем компьютере (естественно, не без Викиных консультаций), улыбнулся лишь однажды, когда он «настрогал» целых 50 тысяч рублей.

Дальше был тупик, и теперь уже Альберт Иванович Вернов кожей почувствовал совершённую им дурь. И сделал ещё один шажок в сторону назревающей трагедии…

***

Надо было срочно устраиваться на работу, чтобы расплачиваться с банковскими кредитами – пенсия была не в счёт. Первое трудоустройство Алика (ночным сторожем в какую-то автомобильную артель) завершилось для него всего двумя дежурствами: расстались с боссом, бывшим ментом, без взаимных претензий. Другим местом, приютившим Алика, стала одна из городских гимназий. Здесь известный в прошлом репортёр, член Союза журналистов России, махом сменил профессию (была некогда такая рубрика в одной из центральных советских газет) на малопочитаемую и скромно оплачиваемую, которая называлась «гардеробщик». Со всеми вытекающими отсюда последствиями. И прежде всего – физической нагрузкой, непривычной для относительно молодого пенсионера.

Впрочем, была в этой работе ещё одна подоплёка или составляющая – морально-психологическая. По-хорошему, надо было бы плюнуть на некое шуршание за спиной, на не стоящие выеденного яйца злые разговорчики: вот-де докатился человек с дипломом – до выдачи номерков да верхней одежды школьникам… Хотя в большинстве своём учителя – приятные, сочные женщины, вышедшие из недр той же «альма-матер», что и Алик, пусть неявно, но сочувствовали ему. И даже пошли навстречу, когда он предложил преподавать в гимназии журналистику, совмещая учительство с основной работой.

А шажки, между тем, превращались в шаги приближающейся для Алика трагедии, хотя, казалось, чего переживать-то? Банковские долги погашались аккуратно и своевременно. Занятия с квинтетом гимназистов (четыре парня и девушка), вовлечёных в журналистику, становились всё насыщеннее. Альберт Иванович готовился, наконец, перейти с ребятами к самым распространённым в профессии жанрам. Ну, а затем и к практике.

Предвкушал, как кто-то из его подопечных впервые опубликуется в газете, и всё произойдёт в точности, как у чешского юмориста Карела Чапека. По-другому журналистами не становятся.

***

В тот день, обернувшийся для Алика злополучной ночью, он выплатил последнюю сумму банковского кредита.

В ожидании предстоящего футбольного действа несколько раз прибросил предстоящий диалог с работодателем – директрисой гимназии. Он так и скажет ей, что ребят не бросит, продолжит заниматься с ними журналистикой, а вот место гардеробщика можно будет объявить теперь вакантным.

До сердечного приступа, круто изменившего его жизнь, оставались считанные часы…

г. Кемерово,

11-12 июля 2023 г.