Сергей Черемнов. В лес, на рыбалку. (Отрывок из книги «Спасти шахтёров»)

– Нефтепровод «Дружба» строим, а мотоцикл заправить негде, – проворчал отец, перелистывая свою газету в ожидании ужина.

– А бочка с бензином в гараже? – напомнила ему мама.

– В ней давно уже сухо, – вздохнул отец.

– Ты же ещё целую канистру недавно наливал в запас, – мама гремела тарелками, расставляя их на столе.

– Изъездили, – сообщил отец. – Мы же ездим с тобой то туда, то сюда. Я последнее из неё вылил, когда за грибами поехали. А на заправке бензина нету. Говорят, из-за уборочной начались перебои с горючим. А в газете пишут: нефтепровод в братские республики... Мне непонятно, зачем мы будем нефть за границу поставлять, если себе не хватает?!

Он хлопнул рукой по газете:

– Вы своих сначала обеспечьте, а потом другим продавайте...

– А своим что, бесплатно бензин дают? – не понял я.

– Ага, – засмеялся отец. – Разбежался. Когда это у нас его бесплатно давали? Для нашего «Ижа» литр бензина марки А-66 по четыре копейки отпускают.

– Не так уж и дорого, – снова вмешалась мама.

– Да разве в этом дело? – начал повышать голос отец. – Заправок в городе – раз-два и обчёлся. Да ещё и бензина на них нету.

– Ладно тебе, успокойся, – мама погладила его по спине. – В твоей газете сегодня что-нибудь хорошее пишут, кроме бензина?

– А как же! – сразу оттаял отец. – Вот пишут, состоялся первый испытательный полёт Ту-134. Реактивный самолёт, между прочим. На 80 человек...

– Ну и вот! – обрадовалась мама. – А ты говоришь... Садитесь-ка лучше к столу.

– Да всё у нас хорошо, – согласился с ней отец. – Только в выходной мы с Зайцевыми на рыбалку собрались. Забыла? Придётся мне у Вани спросить горючки в долг.

– И я с вами! – вцепился я в отцовскую руку.

– Тише! – поморщился он. – Руку оторвёшь, как я работать буду? Конечно, поедешь... 

В пятницу вечером отец с Зайцевыми обсудил, во сколько выезжать, что брать с собой, во что лучше одеться. О рыбацких снастях дядя Ваня попросил не беспокоиться – всё, что надо, он возьмёт сам. У мамы в субботу ожидался выходной, а в воскресенье ей на смену выходить только в ночь. Так что можно без проблем заночевать у реки. Валерка тоже хотел с нами и пытался решить вопрос слезами. Но мама твёрдо стояла на своём: в лесу ночью страшно, а старик-лесовик любит красть маленьких детей. Пообещала ему привезти из леса цветов и рыбку, и Валерка согласился остаться у бабы Сины.

Мы выехали так рано, что на дорогах никого ещё не было. Зайцевы на своём «Иже» всё время двигались впереди – они с отцом так договорились. У них мотоцикл такой же, как у нас, только синего цвета. Из своей люльки я видел спину тёти Зои и торчащую из люльки макушку Серёжки. Мы тарахтели сзади. Ехали так быстро, что встречный ветер выдувал слёзы из моих глаз, из маминых, похоже, тоже – мотоциклетные очки лишь у отца. Разговаривать на такой скорости невозможно. Оставалось разглядывать проплывающие мимо пейзажи.   

Суббота обещала хорошую погоду. За нашими спинами вставало солнце и чётко высвечивало улицы и дома, шахты с копрами и терриконы. Дорога всё время шла вверх. Я хорошо знал этот путь, потому что по нему летом ездили на детсадовскую дачу. На окраине города асфальт уступил место просёлочной дороге. Хорошо, что недавно прошли дожди – не летела пыль от дяди Ваниных колёс. Мы быстро проскочили по краю просыпающейся деревни, переполошив местных собак. А за деревней начались бескрайние желтеющие поля и зелёные луга.

– Вон твоя дача виднеется! – прокричал отец и показал рукой.

Я привстал в люльке, чтобы получше её рассмотреть. Будто паря в воздухе, из высокого разнотравья выглядывали чёрные крыши низких зданий, обнесённых светлым забором. Что-то грустное шевельнулось в груди.

– Смотри, не вывались! – рявкнул отец. – Сиди нормально! Скучаешь?

– Нет, – отвернулся я в другую сторону. – Вот ещё...

Далеко впереди, вдоль всего горизонта, протянулась тёмная горная цепь. Она приближалась с каждым километром. И скоро стало видно, что все горы покрыты лесом. Вскоре нас тоже обступили деревья, дорога стала ещё уже, а колея – выше. Дядя Ваня сбросил скорость, следом и отец поехал медленнее.

Я крутил головой, разглядывая кусты и деревья. Как в калейдоскопе мелькали бессчётные белые стволы берёз и тёмно-зелёных елей. Некоторые из них близко подошли к обочине, за другими скрывались светлые поляны, заросшие высокой травой, над которой повсюду торчали одиночные стебли пучки с похожими на зонтики желтоватыми соцветиями. Казалось, что лесным жителям здесь светло и просторно.         

Внезапно лес оборвался и открылся широкий речной берег, усыпанный мелкой речной галькой. С нашего края речная гладь свободно простиралась в обе стороны. Дорожная колея, вынырнув из-за кромки деревьев, тянулась вдоль берега, подходила к реке и исчезала в воде. Противоположный берег выглядел землистым и крутым. Там колея выныривала прямо из воды и дугой уходила вверх на высокий береговой гребень, огибая мощную гладкую скалу серого цвета. 

Течение реки было плавным, свободным и бесшумным. Речная гладь была ровной как зеркало, в котором красиво отражался противоположный берег, голубое небо, белые облака и острый каменный утёс с одинокой берёзкой на макушке.

На берегу отец с дядей Ваней устроили совещание. Все оставили мотоциклы и стояли рядом с ними. Мы с Серёжкой молча слушали взрослых. Переправляться через реку предстояло здесь. Но дядя Ваня беспокоился, что недавние дожди подняли уровень воды, и мотоцикл может захлебнуться и заглохнуть посреди реки.

– Надо бы сначала ногами дно померить, – предложил дядя Ваня. – Ты как, Иван, насчёт искупаться?

– Я как-то не рассчитывал, – замялся отец. – Но, если надо, можно попробовать... Палку бы найти, – он стал осматриваться вокруг.

Пока они рассуждали и прикидывали, с противоположного берега послышался звук мотора и на береговом гребне показался «уазик» с брезентовой крышей. Машина осторожно спустилась к воде и остановилась. Из неё вылезли два человека в высоких сапогах и принялись прохаживаться вперёд-назад по краю берега.

– Мужики! – крикнул один из них в нашу сторону. – Не знаете, какой сегодня уровень?

Дядя Ваня в ответ молча развёл руками.

– Откуда, – проворчал он негромко, чтобы на том берегу не услышали. – Сами только подъехали.

Мужчины решили действовать на свой риск. Сели в машину, «уазик» фыркнул и въехал в реку. Сначала он двигался медленно, а когда колёса полностью исчезли в воде, водитель прибавил газу, и машина, забулькав мотором, рванула вперёд, разбрасывая по сторонам фонтаны брызг.   

– Если насмелитесь, надо порезвее ехать, – посоветовал нам из окошка водитель. – В тайге дорога тоже не сахар, – и они уехали.

– Сначала я, – сказал отцу дядя Ваня. – А ты замечай.

Зайцевы уселись по местам. Дядя Ваня завёл мотоцикл и лихо вкатил в воду. Он двигался по реке уверенно, не сбавляя и не увеличивая скорость. Не прошло и минуты, как Зайцевы выскочили по крутому склону на самый верх противоположного берега. Дядя Ваня махнул отцу рукой:

– Чуть правее возьми! – гаркнул он. – Сильно не газуй, но не сбрасывай, чтобы не заглох!

– По местам! – скомандовал нам с мамой отец и направил мотоцикл в реку.

Вскоре из-под колеса люльки вылетал такой веер воды, что я ничего не видел сквозь него. Слышал только, как тяжело клокотал в воде мотор, как взвизгнула мама, на спину которой попали брызги. «Держитесь крепче! – рявкнул отец. – Сейчас выберемся». 

Противоположный берег быстро приближался. На подходе к нему мотоцикл так тряхнуло на подводной кочке, что я едва успел вцепиться в края люльки, чтобы не вылететь. И мы оказались на противоположном берегу. Отец поддал газу, наш «Иж» лихо преодолел береговую крутизну, и мы снова покатили вперёд вслед за дядей Ваней.

Теперь дорога змеилась сквозь густой дремучий лес. Тёмные ветвистые пихты и серые стволы осин уходили высоко вверх, где голубело небо и блестело солнце. А внизу, у их подножия, казалось, наступили вечерние сумерки. Дорожные колеи были такими высокими, что по колее шло только колесо люльки, колёса самого мотоцикла двигались по придорожной траве. От этого мотоцикл сильно наклонялся, казалось, что мы вот-вот перевернёмся.

Время от времени дорога утыкалась в колышущуюся жижу очередной лужи от недавних ливней. Проехать по ней на нашей технике не было никакой возможности. В таких местах объездные тропинки ныряли в дремучие заросли. Ветки деревьев и кустов, густой травы хлестали по мотоциклу и пассажирам. «Глаза берегите!» – предупреждал отец. И, как могли, мы закрывали руками лица, пока снова не выкатывались на таёжную дорогу.   

Ехали медленно. Перегретый мотор рычал и гулко татакал в лесной тиши. Мне было тревожно, не покидало ощущение, что вслед за нами движется нечто жуткое и непонятное и вот-вот дотронется до меня. Очень хотелось оглянуться, но сдерживался, посматривал на уверенно идущий впереди мотоцикл и успокаивал себя тем, что дядя Ваня знает, что делает, и не даст нам пропасть.

Я давно потерял счёт времени, как вдруг узкий лесной коридор закончился. Тёмный лес внезапно расступился, и мы выкатились на необъятную поляну. Её заливал солнечный свет и устилали невысокие густые травы. С трёх сторон поляну окружал лес, с четвёртой – был берег. Река вытекала из лесной чащобы, плавно огибала эту сказочную лужайку и снова исчезала в чаще.

Отец заглушил мотор следом за дядей Ваней. Мы кое-как ступили на землю затёкшими ногами.

– Скажи же, Ваня, какая красота! – Зайцев-старший обвёл вокруг себя руками. – Люблю это место! На Чумыше другого такого не сыскать.

Он слегка шлёпнул Серёжку по затылку:

– Пацаны, раскрывайте уши! Тут птицы так поют, заслушаешься. В городе такого нипочём не услышите. 

Птицы, действительно, старались вовсю, не обращая на нас никакого внимания. Палатку решили ставить недалеко от воды. Чтобы от неё подойти к реке, надо было всего лишь преодолеть невысокий – метра полтора – береговой спуск. Мы с Серёжкой помогали мужикам – подавали колышки, тянули за бечёвку углы палатки. Когда она была готова, мы первыми опробовали это небольшое брезентовое убежище. Кроме нас, здесь в лучшем случае могли поместиться лишь двое взрослых. 

Старое кострище дядя Ваня с отцом в два счёта оборудовали двумя рогулями с поперечиной, а тётя Зоя повесила над будущим огнём вместительный закопчённый котелок с закруглённым дном. Мама возилась с продуктовыми сумками.

– Ну вот! – довольный дядя Ваня отряхнул ладони. – Уха будет... Пацаны, вам валежник для костра собирать. Не стесняйтесь, чтобы на всю ночь хватило. Только в лес далеко не заходите. И в речку не лезьте, здесь омута есть и ямы глубокие. Вам, Зоя, овощи готовить. А мы с Ваней пока рыбу на уху добудем.

Он быстро разделся, оставшись в одних трусах. Потом натянул на себя тонкое, потёртое на коленях, трико и майку с большими подмышками.

– Ха-ха-ха! – посмеялся он, поворачиваясь к женщинам то одним, то другим боком. – Мне так удобнее по воде лазить, да и комары меньше донимать будут.

Отец тоже решил остаться в трико, но без майки. Он взял небольшой бредень, привязанный к двум палкам-ручкам, дядя Ваня подхватил резиновое ведро. Они спустились к реке, осторожно перешли её вброд, при этом вода доходила им до бёдер, и растворились среди деревьев на противоположном берегу.

Мы с Серёжкой наперегонки пересекли поляну и вошли в лес. Птицы вокруг пели, свистели и заливались на разные голоса. Мы боязливо оглядывались на матерей, которые возились у палатки. Но заходить далеко в лес и не надо было. Сухие ветки, сучья, безжизненные обломки стволов валялись повсюду – только успевай подбирать. Мы выдёргивали из травы подходящие деревяшки и тащили их к нашей стоянке.

Скоро навалили возле будущего костра большую кучу, которую мама с тётей Зоей начали сортировать, переламывая длинные ветки и откладывая те, что потолще, для ночного огня. Когда мы, упираясь изо всех сил, притащили длинный обломок сухого ствола, тётя Зоя сказала:

– Молодцы! Хватит нам дров, однако. Отдыхайте.

– Айда к воде, – потянул Серёжка. – Ноги помочим.

– Не вздумайте лезть в воду, – тут же услышала его тётя Зоя. – Уши оборву!

Серёжка ничего ей не ответил, лишь незаметно кивнул мне и упрямо склонил голову, прошептав: «Пойдём». Мы пошли вдоль берега, удаляясь от нашей стоянки. Как только взрослые исчезли из вида, мы сразу спустились к реке. Здесь возле берега росла толстая старая берёза, её переплетённые корни свисали над водой, образуя что-то вроде низкого плотного навеса. Под ним мы и присели.

Течение здесь было слабое, вдоль береговой кромки из воды торчали тут и там зелёные стебли речной травы. Серёжка по-деловому разулся, стянув резиновые сапожки, носки, и закатал до колен штанины шаровар. В отличие от меня, куртку он снял ещё возле палатки, оставшись в футболке с коротким рукавом. Я же не торопился раздеваться, мне в лесу повсюду мерещились комары и всякая другая насекомая мелочь.  

– Ноги вспотели, – сказал Серёжка. – Пускай остынут маленько.

Он сел на берег, опустил ступни в воду и закатил глаза, демонстрируя, как ему стало хорошо.

– Вода прям тёплая, – Серёжка выразительно посмотрел на меня и, поскольку я промолчал, предложил. – Разувайся, чего сидишь. Да, не бойся, Сёмка, нас отсюда не видно.

Я всё раздумывал, с чего начать. Серёжке же не терпелось показать свою свободу.

– Я бы искупался, – он пошлёпал по воде пяткой, отчего по реке побежали круги. – Ну-ка, ну-ка, – потянулся он вбок, и в руках у него оказалась длинная-предлинная тонкая палка, видимо, послужившая кому-то удилищем. 

Серёжка, как настоящий рыбак, сделал вид, что забрасывает удочку. Встал, мотнул палкой в сторону реки и, крепко держа её в руках, шагнул в воду раз, ругой. И вдруг качнулся, будто оступившись, и провалился по пояс.

– Ой! – растерянно пропищал Серёжка. – Здесь глубоко!

Он окунулся по шею, смешно барахтаясь, но палку не выпускал. Течение медленно потащило его по реке. Я оторопело смотрел на него, не понимая, что делать.

– Сёмка-а! – негромко вскрикнул Серёжка. – Помоги! Тону!

Его тихий вопль будто разбудил меня. Как был в ботинках и штанах, я полез в воду, она сразу же противно хлынула в обувь, мокрые штаны прилипли к икрам. «Остыли маленько», – мелькнула ехидная мысль. Что делать? – лихорадочно соображал я, глядя на уплывающего Серёжку, который продолжал беспомощно барахтаться. Я увидел, как над водой мелькнуло его удилище, и тут же пришло решение.

– Серёжка! – заорал я. – Протяни мне удилище и сам держись за него!

Я сделал шаг вперёд и начал терять равновесие, погружаясь в воду. Скользкое дно под водой уходило в глубину. Тут обрыв, успел догадаться я и ухватился за торчавшую из воды траву. Это помогло удержаться на ногах, хотя я оказался по пояс в воде. Во все глаза глядел на Серёжку. Тот отчаянным движением поднял палку над водой, и её конец оказался в полуметре от меня. Я крепко ухватился за неё одной рукой, второй, перебирая траву, потянулся на берег. Встал на колени, чтобы не соскользнуть назад в реку, и так, на коленях пополз вперёд, изо-всех сил сжимая палку в руке. Хотел вцепиться в неё зубами, чтобы не вырвалась, но не успел.

– Я вылез, Сёмка! – услышал я за спиной.

Однако толком разглядеть мокрого Серёжку не получилось. Как вихрь на нас налетела тётя Зоя. Начались тычки, шлепки и причитания. Следом за тётей Зоей прибежала мама, пребольно покрутила моё ухо и заставила раздеться.

– Что ж вы, варнаки, делаете?! Зачем в воду полезли? Вот отец придёт, такого ремня наладит! – раскричались женщины.

– Не утонули же! – попытался оправдаться Серёжка и получил хорошую затрещину.

– Молчи уж, рыбак, – остановил его и я...

Вскоре мы голышом сидели возле костра. Сухие сучья быстро разгорелись и гулко потрескивали на всю поляну. Нашу одежду развесили вокруг огня, от которого шло не только тепло, но и спокойствие. Всем хотелось есть. В котелке закипала вода, в неё накрошили картошку и морковь. Ждали мужиков с уловом. Тётя Зоя ворчала:

– Мой Иван такой азартный... Оголодает, но от рыбалки его за уши не оттащишь...

Наконец она не выдержала, подошла к краю берега и, приставив ладони рупором к губам, крикнула в сторону чащобы:

– Ива-ан! Возвращайтесь уже! Мы есть хотим!

Её призыва как будто ждали. 

– Ого-го! – сразу послышалось в ответ. – Ого-го! Идём!

Из-за деревьев на том берегу показались наши мужики. Они проворно спустились к воде и быстро перешли реку. В резиновом ведре серебристо поблёскивала мелкая рыбёшка. Дядя Ваня высыпал её на траву. Тётя Зоя принялась потрошить и чистить улов, складывая рыбу на тарелку.

– Окуней и чебачков чисти хорошенько, – наставлял её дядя Ваня. – А пескариков так в кипяток опусти.

– Не лез бы ты под руку, рыбак! – отмахнулась от него тётя Зоя, ловко орудуя ножом. – А то мы с Валентиной не знаем, как уху варить...

Мама помогала ей, промывая выпотрошенную рыбу в чистой воде. Одну единственную небольшую щучку решили сразу разделить на четыре части. Весь улов опустили в кипяток. Туда же положили листья лаврушки, щепотку горошин чёрного перца, посолили и, как закипела, разлили уху по мискам. Булку белого хлеба порезали большими кусками, докторскую колбасу – толстыми ломтями, огурцы и помидоры – крупными дольками. Дядя Ваня ел уху прямо из котелка, который он поставил себе между ног. Он достал из люльки своего мотоцикла небольшую фляжку и железные стаканчики.

– По маленькой, – подмигнул он отцу. – Для аппетита. Поедим, отдохнём и опять пойдём... Ты как, Иван?

– Ага, пойдём! – радостно откликнулся отец. – Кала-бала...

– Нам бы помощника взять с собой, – дядя Ваня выпил жидкость из фляжки, крякнул и понюхал кусочек хлеба. – Ведро таскать...

– Нашего не пущу! – заявила тётя Зоя. – Он тут без вас чуть не утонул. Если бы Семён его не вытащил...

– Спасатель, – отец потрепал меня по голове. – Пойдёшь с нами?

– Конечно! – подскочил я, едва не перевернув миску с ухой.

– Ешь, не спеши, – придержал меня дядя Ваня. – Я потом научу, что надо делать.

После обеда мужики выкурили по папиросе, улеглись прямо на траве и заснули. Женщины убрали остатки еды, перемыли посуду. Поставили на огонь котелок с водой – на чай. И пошли в лес нарвать трав для заварки. Серёжка надулся и не разговаривал со мной. Я прилёг рядом с отцом, слушал птиц и смотрел в небо.

Тёплый августовский день перевалил на вторую половину. Нашу лежанку продувал лёгкий ветерок. Высокие шапки облаков причудливыми белыми фигурами медленно ползли в синеве. От деревьев через поляну тянулись тени. Возле уха тонко загудел редкий дневной комар. Я лениво отмахнулся от него и уснул...

Разбудил нас дядя Ваня.

– Чтоб тебя! – ругался он. – Забодали! – и размахивал руками, отгоняя комаров.

Птичий звон поутих. Из палатки послышались сонные голоса мамы и тёти Зои. Однако первым из палатки вылез Серёжка. Он подошёл к костру и заглянул в котелок.

– Проголодался, сынок? – из брезентовых недр палатки высунулась тётя Зоя. – Сейчас бутерброд налажу. Да что это я? Давайте-ка все чаю попьём. А к вечеру каши с тушёнкой сделаем.

От предложения никто не отказался. Чай был густой, тёмный, настоянный на лесных травах, листьях малины и смородины, в нём плавали круглые плоды шиповника. К чаю мама достала мягких прокопьевских карамелек, остатки колбасы, новую булку хлеба и холодные блинчики. Полдник вышел на славу. Сразу после него мы стали собираться на рыбалку.

Мужики не снимали с себя мокрую одежду – трико высохло прямо на них и смешно пузырилось на коленях. Дядя Ваня оставался в майке, а отец надел рубашку с длинными рукавами. Я решил идти в трусах и футболке. На ноги они обули резиновые сапоги. Мне же Серёжкины сапожки подошли в самую пору. Дядя Ваня вручил мне резиновое ведро.

– Если поймаем много рыбы, будет нелегко его таскать, – предупредил он. – Справишься?

– Конечно! – заверил я. – Подумаешь!

– Ну-ну, – усмехнулся дядя Ваня. – Ладно, как-нибудь решим.

Он достал из люльки своего мотоцикла шахтёрский фонарь, проверил, как светит лампочка, обмотал шнур вокруг батареи и положил в моё ведро.

– Понесёшь пока, – распорядился он. – Как стемнеет, на свет ловить будем.

На голову нахлобучил фуражку, сунув под неё начатую пачку «Беломора».

– Чтобы у нас с Ваней уши не опухли, – пояснил дядя Ваня, глядя на женщин. – Спички Семёну доверим, – он прицелился и точно забросил коробок спичек в ведро. – Ну, всё. Бери, Ваня, бредешок... 

Отец закинул на плечо пахнущий тиной, навёрнутый на палки бредень. И мы пошли к воде. Через реку перебрались без приключений. Вода доходила мне до груди, но была такой тёплой, что намокшая футболка приятно холодила. Я успел бросить взгляд на противоположный берег, где возле палатки стояли мама и тётя Зоя и махали нам, а Серёжка ковырялся у костра, дым которого упрямо тянулся вверх. Через мгновение эта картинка исчезла за деревьями. Мы вошли в густой лес.

Дядя Ваня пробирался впереди, уверенно раздвигая ветки. Я семенил за ним, за мной держался отец. Сверху тревожно затрещала невидимая птица. Я вздрогнул и встал, на меня налетел отец. Дядя Ваня Зайцев заметил это, остановился и засмеялся:

– Спокойно, парни, это нас сорока заметила. Ничего страшного, Сёма. Ещё полста метров, и к протоке выйдем. Дело начнётся...

Действительно, скоро мы снова вышли к Чумышу, который плотно обступали кусты. В одном месте в реку впадал небольшой, два-три метра шириной, ручей. Его русло кое-где завалило буреломом, затянуло травой, вода в нём тихо журчала и побулькивала. Дядя Ваня ещё упрямо продирался вверх по берегу.

– Всё, – объявил он. – Отсюда, Ваня, начнём. Разворачивай бредень.

Они развернули снасть, она была шире ручья. Дядя Ваня, удерживая одно крыло бредня, влез по колено в воду и потащил его, двигаясь по неровному дну. Он высоко поднимал ноги и шлёпал по воде как можно громче. За ним кривым хвостом поползла по воде поднятая со дна плотная муть. Отец тянул свой край и брёл по самой кромке воды. Мне было велено идти за ними по берегу.     

– Ровно держи! Ровно! – покрикивал дядя Ваня. – И ногами погромче хлюпай, пугай её...  

Они пыхтели, сопели, звучно ломали сучья и тянули снасть по самому дну.

– Всё! – закричал дядя Ваня. – Выводим на твою сторону. Ниже держи! Не поднимай! Ах, чтоб тебя... Семён, где ты возишься?

Я подбежал к ним. Дядя Ваня вытряхивал рыбёшек из середины бредня, напоминавшей пришитую к снасти авоську, с какой я ходил за хлебом. Дядя Ваня называл её «мотнёй». На земле прыгали с боку на бок несколько рыбок.

– Давай ведро, – повернулся он ко мне.

Он заставил меня сунуть за пазуху спичечный коробок, потом выбрал из рыбёшек тех, что побольше: полосатого, колючего ерша и парочку рыб с красными плавниками, – и кинул в ведро. Остальную мелочь смёл ладонями назад в ручей. И начал объяснять отцу, как надо вести бредень, чтобы улов не уходил мимо снасти. Потом они снова полезли в ручей. Дядя Ваня раза два попадал в подводные ямы, окунаясь по самую шею, но бредня не выпускал.

Казалось, отцу рыбалка даётся легче, держась за свой край, он шёл почти по берегу. Дядя Ваня выломал длинную палку, дал отцу, чтобы тот одной рукой колотил по воде, загоняя рыбу. Из этого ничего не вышло – ровно удерживать снасть одной рукой отцу стало труднее. Тогда неугомонный дядя Ваня вручил палку мне, приказав идти впереди и бить по поверхности ручья. Я взялся за дело с энтузиазмом, но долговязая палка то и дело цеплялась за ветки, путалась в кустах. И вскоре я выронил ведро, рассыпал весь улов.

– Давай-ка курнём, Иван, – предложил запыхавшийся дядя Ваня и вылез из воды.    

Они присели у ручья и затянулись папиросами.

– Не густо, – заглянул в моё ведро дядя Ваня. – Что-то не идёт у нас, – и он снова начал объяснять, как всем нам надо бы действовать.

Тем временем в лесной чаще начали сгущаться сумерки. В вышине над деревьями ещё блестели солнечные лучи и синели кусочки неба, а у земли всё краски расплылись и посерели. Совсем не стало птичьих голосов.

– Ладно, – затаптывая окурок, встал дядя Ваня. – Ещё пару раз заведём. Потом фонарь включим. Может, на свет лучше полезут!

Рыбаки почти не разговаривали, только изредка перебрасываясь негромкими репликами. В ведре собралось десятка два рыбёшек. Они то лежали тихо, то одна-две принимались так выплясывать, ударяясь мокрыми боками о резину, будто в тишине кто-то хлопал в ладоши. Я брёл за мужиками по берегу, стараясь держаться поближе к взрослым, и поглядывал в сторону чащи. Чудилось, что за деревьями кто-то неизвестный неотступно движется за нами. От этих ощущений временами становилось так страшновато, что на коже выступали пупырышки. 

Дядя Ваня вынул из моего ведра шахтёрский фонарь, обляпанный мелкими чешуйками.

– Тебе, Иван, придётся светить, – он закрепил припасённой мягкой проволокой лампочку у отца на лбу, а аккумуляторную батарею – ремешком на его пояс. 

С фонарём рыбалка стала как будто сказочной. Желтоватый луч рассекал темноту, бестолково метался по воде и кустам, выхватывая из темноты фантастические фигуры. Дядя Ваня ругался на чём свет стоит, не стесняясь меня.

– Ну, Ваня, чтоб тебя! – покрикивал он. – Ты фонарём-то не мотай, свети ровно перед нами, чтоб она к нам шла, а не от нас...

Он хотел было забрать фонарь у отца и пристроить его на свою голову. Но, попав в очередную яму, глотнул воды и, отплёвываясь, решил изменить тактику. Показал отцу, как надо держать свет: не крутить им как попало, а «упереться» лучом метров на десять впереди бредня и, медленно поворачивая голову, вести луч в сторону снасти. В это время рыбаки будут двигаться навстречу течению. Как только свет вплотную подойдёт к бредню, надо быстро выводить снасть на берег.

– Эх! – досадовал отец после третьей попытки, когда дяди Ванина тактика снова срывалась. – Вот ты мне дай задание «деревяшку» красивую выстрогать, я – обработаю её за милую душу. Я в деревяшках всё понимаю, – оправдывался он. – А вот в рыбалках не силён!

– Да что тут понимать-то, Ваня, едрёный корень?! – чертыхался Зайцев. – Ты один раз сделай, как надо. И сразу увидишь...

И правда, как только у отца получилось сделать так, как учил Зайцев, в сетке тотчас забилось больше рыбёшек.

– Молодец, Иван! – хвалил дядя Ваня. – Давай, гони её к нам!

Моё ведро наполнилось почти на треть, потяжелело. Я чаще ставил его на землю, чтобы отдохнула рука. А потом приспособился тащить его волоком. Хорошо, что мы неспешно продвигались по ручью. Вскоре дяде Ване пришла в голову новая идея. Он решил, что в зарослях травы, клоками торчащей из тёмной воды, скрывается щука:

– Мы же с тобой днём одну взяли. Сейчас заводим бредешок по траве, а ты её – светом...

Через пять минут он заорал на весь лес:

– Есть! Зашла! Держи свой край! Низ выравнивай! Не выпусти!   

Через несколько секунд мужики выволокли бредень на сухое. Небольшая щука сидела в мотне и не дёргалась. Затрепыхалась она лишь тогда, когда дядя Ваня начал вынимать её из сетки. В моём ведре тоже стало веселее.

– Ещё парочку таких, Иван Алексеевич, возьмём и – назад!

– Тьфу-тьфу-тьфу, – суеверно сплюнул отец. – Не сикати, Иван, не сбивай прицел.

– Ишь, ты! – усмехнулся дядя Ваня. – Завёлся ты что ли, рыбак?

Вторая щука попалась быстро. А вот с третьей никак не получалось. Может, в ручье всего две проживали? – предположил отец. Не может такого быть, – не согласился дядя Ваня и предложил осторожно атаковать небольшую заросшую заводь. Щука, действительно, сидела там. Испугавшись яркого света, она кинулась в сторону сетки. Дядя Ваня мощным рывком выбросил бредень на сушу и всем телом упал на щуку, которая едва не ускользнула в воду. Третья оказалась самой большой. Она била хвостом по высоким стенкам ведра. Но деваться ей было некуда.

Дядя Ваня сильно продрог от сырости и долго махал руками и приседал, чтобы согреться. Мужики хотели перекурить, но папиросы, спрятанные у дяди Вани под фуражкой, намокли. Они махнули на это рукой, накрутили бредень на палки. На них же прицепили ведро с рыбой, положили концы себе на плечи и двинулись к нашей стоянке. Зайцев шагал впереди, отец – вторым номером – освещал дорогу, я мёртвой хваткой вцепился в его штаны, опасаясь отстать хоть на шаг. Показалось, что возвращались мы очень долго. В лесу стояла такая тишь, что слышался комариный писк. Эта злющая мелочь без удержу жалила голые ноги, а отмахиваться от кровососов на ходу не очень получалось.

Наконец впереди под лучом фонаря сверкнула река. Потом мы увидели освещённый высоким пламенем костра противоположный берег. В колеблющемся свете чётко вырисовывались линия суши, контур палатки, три фигуры, стоящие возле неё. Похоже, они заметили наш фонарь и вглядывались в нашу сторону. 

– Сёма! – услышал я мамин голос.

– А-а! – все трое разом откликнулись мы.

– Сёма! – снова закричала мама. – Что случилось?

– Чего это она? – встревожился отец. – Давайте-ка быстрее переправляться.

Мы благополучно достигли противоположного берега, по которому в волнении металась мама. Как только я ступил на сушу, она кинулась ко мне и принялась осматривать и ощупывать меня.

– Цел! – радовалась она. – А мне показалось...

Оказывается, когда она в свете пламени костра увидела вынырнувших из чащи двух мужиков, которые несли на плечах палку с ведром, ей привиделось, что они несут меня. Меня-то она не разглядела в темноте.

– Ох-ох, у меня сердце оборвалось! – охала мама. – Думаю, что-то с Сёмой случилось...

Мы смеялись над ней и изо всех сил наворачивали гречневую кашу с тушёнкой. Я не ел ничего вкуснее. Дядя Ваня предложил отцу «тяпнуть» по рюмочке «с устатку». После ужина разделили рыбу на две части, пересыпали её солью и переложили травой. Я рассказывал, как мы её ловили, изображал, как проваливался в воду дядя Ваня и как он сердился, как неумело светил фонарём отец и как Зайцев-старший падал на землю, чтобы не упустить щуку. Все хохотали, а Серёжка ревниво посматривал на меня и лишь улыбался.

Нас с ним решили положить с женщинами в палатке. Но я не согласился и преодолел все мамины доводы про комаров, ночной холод и возможную простуду. И она согласилась, что я буду спать с мужиками у костра. Меня заставили надеть штаны и куртку, чью-то фуфайку и шапку. На землю положили ветки, сверху на них расстелили старое одеяло. Дядя Ваня подкинул в костёр дров. Они затрещали, взметнулось вверх пламя, полетели искры. Отец подтащил сухой берёзовый ствол, ткнул его одним концом в огонь. Мы улеглись.

Я растянулся между мужиками, слушал треск костра и смотрел на звёздное небо. Звёзд было видимо-невидимо! Они были крупными, чёткими и, казалось, шевелились и мигали. В городе я такого никогда не видел. Я локтем толкнул отца:

– Смотри, сколько звёзд!

– Ага, – пробормотал он и лёг на спину. – У некоторых есть названия...

– Расскажи, – потребовал я, – какие?

– Ну, все я не знаю. Вон там, видишь, как будто ковш? – он долго тыкал пальцем в небо, пока я не понял, где это. – Созвездие Большой Медведицы...

Самое большое созвездие в нашем полушарии неба, добавил отец. Там рядом есть ещё Гончие Псы, Жираф, Рысь, Лев. Но эти созвездия я не рассмотрел, а отец не сумел объяснить, где они и как выглядят.

– Ладно, – отступился он. – А вон там, выше смотри. Видишь самую яркую звезду?

– Вижу!

– Это Полярная Звезда... А с неё будто бы ручка малого ковшика начинается – это созвездие Малой Медведицы.

– Ты ему расскажи, что в августе бывает звездопад, – вмешался в наш разговор дядя Ваня. – Если увидишь падающую звезду и успеешь желание загадать, оно обязательно сбудется.

– А как эту звезду узнать?

– Увидишь и сразу поймёшь. Её ни с чем не перепутаешь... – заверил дядя Ваня.

– Вот пойдёшь в школу, будешь космос изучать, звёзды. Я бы сейчас в школе поучился, – размечтался отец. – Кала-бала...

– Давайте спать, мужики, – предложил Зайцев. – Нам завтра до дома надо добраться.

Они отвернулись от меня и засопели. А я всё вглядывался в небо, высматривая звездопад. Издалека доносится глухой сдержанный рокот. Ворчит речной поток, сжатый берегами, догадался я. Шарики звезд подмигивали искристым светом. И вдруг внезапно чиркнула по небу короткая яркая полоска света. Я затаил дыхание. Это она, звезда, упала! Прочертила тёмный небосклон. Про желание я забыл, во все глаза вглядываясь вверх. И снова увидел, как над макушками деревьев снова сверкнула блестящая ниточка, за ней – ещё одна и ещё! И после этого, как ни всматривался я в небесную картину, – падающих звёзд не видел.

Я уснул. Комары не мешали – тётя Зоя намазала наши лица и руки какой-то вонючей мазью, которая, видимо, пришлась им не по вкусу... Снов не видел, а, может, видел, да тут же забыл. Разбудил меня Серёжка, дернув за руку:

– Вставай, соня...

Оказывается, все уже поднялись. Утро выдалось хмурое, от вчерашнего солнца не осталось и следа. Из низких серых туч накрапывал дождик. Мужики молча собирали палатку, женщины укладывали сумки. Над прогоревшими головёшками костра вился дымок.  

Я вскочил на ноги, и сразу поёжился от зябкого ветра, который прошёлся по кустам, зарябил речную гладь. Повсюду на траве лежали крохотные холодные капли. Дядя Ваня зачерпнул котелком воду в реке и вылил на костёр.

– На всякий пожарный, – пояснил он. – А то дождь то ли разойдётся, то ли нет. Ветер-поганец как бы не наделал беды...

От завтрака я отказался. Мои родители – тоже. Зайцевы торопливо съели остатки вчерашней каши. Мы завели мотоциклы и двинулись домой. Я оглянулся на поляну, где провёл такой замечательный день, и загрустил. А потом решил: когда-нибудь надо вернуться сюда...

***

Полностью читать книгу можно здесь:

https://слово-сочетание.рф/uploads/books/cheremnov-spasti-shakhterov.pdf   

Илиздесь: http://f.kemrsl.ru:8081/iap/DFDL/licenzion/2023/Cheremnov_S.%20I._Spasti%20schachtera.pdf