Виктор Цыганков. Заграница. (Заметки «бывалого моряка»)

(Автор – Виктор Михайлович Цыганков родился 13 января 1955 года в Прокопьевске, в семье шахтёра. Трудовую деятельность начал в 1971 году учеником токаря.

В 1972-м уехал во Владивосток, где поступил на судоводительский факультет Дальневосточного высшего инженерного морского училища (ДВИМУ), готовящее кадры для торгового и пассажирского флотов, а также для работы в портах. Конкурс на место в тот год был четыре человека.

С 1975-го по 1978-й работал секретарём комитета ВЛКСМ ДВИМУ. После трудился в Кемеровском райкоме и горкоме комсомола, служил в органах КГБ СССР на различных должностях в оперативных подразделениях. С отличием окончил высшую школу КГБ имени Ф. Э. Дзержинского.

Более 10 лет работал на руководящих должностях в различных учреждениях и на предприятиях Кемерова. С 1999 года был исполнительным директором Фонда содействия развитию налоговых реформ по Кемеровской области.

В 2003 году перешёл в администрацию города Кемерово – начальником управления промышленности и потребительского рынка. Потом трудился в должности председателя комитета по управлению муниципальным имуществом, был первым заместителем главы города. 

В 2015-м вышел на заслуженный отдых. Автор многочисленных рассказов, книг об учёбе в морском училище, дружбе людей, выбравших славную дорогу моряков.

Награждён благодарностью Президента Российской Федерации (2000) и другими наградами.

В опубликованных ниже заметках автора рассказывается о том, что происходило в 1970-1980 годах в торговом флоте СССР).

Часть первая. Туда и там                                          

Заграница, загранпаспорт советского моряка – это волшебные слова, обладавшие колоссальной притягательной силой для каждого гражданина СССР, решившего связать свою судьбу с торговым флотом. 

Это не просто вместе навеки, как в те времена кричали с рекламных транспарантов разноцветные человечки, это прикосновение к избранной элите, дающее право выезжать и быть вывезенными в международный, благоухающий всеми цветами радуги и неповторимых ароматов, торгово-шопинговый мир.

Заграница! От одного этого слова веяло  легким бризом дальних странствий, видением экзотических стран, красотой ночного чёрно-фиолетового неба южного полушария и изумительного по красоте созвездия «Южного креста», голубых изумрудно-зелёных атоллов,  сокровищ флибустьеров, спрятанных в тайниках на этих необитаемых островках, музыки и танцев папуасов, предлагавших невиданные тропические плоды в обмен на товары первой необходимости, и, что, самое главное, возможностью доступа к огромному рынку импортных товаров, производившихся в загнивающих капиталистических странах.

Загранпаспорт советского моряка – это не что иное, как пропуск в это удивительное экономическое изобилие, созданное руками японцев, корейцев, тайцев и других больших и малых народов, живущих по берегам бескрайнего синего моря. И, упаси Нептун, нарушить Правила поведения советского моряка за границей. С громом и молнией этот нарушитель изгонялся навсегда из священного союза владельцев заветной книжицы. 

Это – святые правила! Выдумала их и прописала, думаю, небольшая группка из числа советского отряда чиновников, которая твёрдо была убеждена: хоть Правила и х…. на постном масле, но управлять с их  помощью различными социальными слоями социалистического общества, задыхающимися от желания иметь что-нибудь яркое, красивое, бесценное ОТТУДА, можно легко и непринуждённо.

Изгнанный за нарушение этих Правил лишался права доступа к плодам мирового потребительского рынка и  был обречён либо покинуть плавсостав либо пожизненно ходить на судах торгового флота в большой и малый каботаж: Владивосток – Сахалин, Камчатка, Анадырь, Амбарчик, Шикотан, Терней, Рудная Пристань и в прочие населённые пункты страны, разбросанные по берегам Тихого и Северного Ледовитого океанов, где и слыхом не слыхивали и видом не видывали этих ширпотребовских благ  цивилизации.

Последствия для такого несчастного ужасны: тяжёлые, затяжные   конфликты с женой, у которой непрерывная головная боль стала постоянной на фоне резкого сокращения семейного бюджета, начальные стадии заразной болезни, именуемой «алкоголизмом», передающейся исключительно мучительными мыслями о невозможности вернуться в Эдем, как в своё время не удалось Адаму и Еве.

А изнуренного учёбой и постоянной борьбой за жизненное пространство курсанта морского училища можно было не допустить к получению этого желанного всеми пропуска в волшебный мир элементарно: за плохую успеваемость или за плохое поведение, за пропуск занятий и самовольные отлучки из расположения роты, за наряды, полученные вне очереди, за внешний вид, за курение в неположенном месте, за опоздание в строй, за невыход на утреннюю физическую зарядку, за  опоздание из увольнения, за…

И этот список можно продолжать до бесконечности.

У курсантов была поговорка: «Кто видел море наяву, не на конфетном фантике, кого трясли, как нас трясут, – тому не до романтики!»

Но вот, ура!  Судьба повернулась тем местом, о котором и которому сказано в душе столько тёплых и просящих слов, ротное и ещё более высокое начальство снизошло до твоей нижайшей просьбы, и, свершилось великое чудо – священный пропуск получен!    Счастливчик на белоснежном лайнере или, что чаще, на ржавой посудине уходит в моря, за кормой остается нашенский город Владивосток, наказы родных и близких, командиров и иных начальников из разных охранозапрещающих структур, белый платочек на пирсе...  

А впереди – огромный мир экономического благоденствия!

Теперь подрастающей смене начальствующего плавсостава ушки нужно держать востро и учиться у бывалых, обветренных, загорелых и скупых на разговоры «об этом», моряков. А «это», прежде всего, означает: в какие страны и порты будем заходить, что и где выгодней купить, где вообще не стоит получать валюту, где распложены самые дешёвые магазины и рынки, потому что валютное содержание настолько было мизерным, что получив драгоценные, заветные, иностранные денежные знаки, хотелось обнять их и не тратить, а просто поместить в рамочку и любоваться ими, как свидетельством того, что я «там» был.

Либо вообще не получать валюту, весь рейс просидеть на теплоходе, а  по возвращении во Владивосток, получить всю сумму в инвалютных рублях – бонах, поехать с шиком на такси в филиал «Берёзки», расположенный на Эгершельде, и купить… пачку сигарет «Мальборо»  или, что вообще уже из области мечтаний, автомобиль «Москвич», который продавался без очереди всего-то за пять тысяч бонов! Это примерно заработная плата капитана судна за два года, проведённые в морях без семьи, без жены, в жару, холод, шторм, обледенение и с прочими составляющими «короблятской» жизни.

И самая тихая и немногословная часть этих разговоров посвящалась работникам советской таможенной службы. Ведь приобрести заграничную вещь это здорово, но она станет твоей собственностью только тогда, когда твои ноги пресекут порог собственного жилья и, закрыв дверь на все засовы, с чувством исполненного долга начнёшь раскладывать невиданные аленькие цветочки перед своими домочадцами, гордо рассказывая, как удалось обвести таможню вокруг пальца, или, если нечего раскладывать, понуро сказать, что таможня добро не дала.

Но, вернёмся к жарким странам. Судно приходит в порт по графику. И если на погрузку и выгрузку в японском или филиппинском или ином порту, положено двенадцать часов и пятнадцать минут, то можете не сомневаться, так и будет.

Через положенное время ваше место у причала займет какое-нибудь судно под флагом Либерии или Франции, а вы – сделали покупки в дешёвых магазинах или нет – обязаны место уступить. Иначе – штраф, от одного упоминания о котором, капитан готов пойти на самые крайние меры и как газету разорвать любого, не вернувшегося к указанному сроку моряка.

Поэтому старпому и «маслопупу», то есть, старшему механику, и боцману, старшему палубной команды, нужно расписать время увольнений так, чтобы каждый успел проделать путь к заветной торговой точке, осуществить желаемую покупку и вернуться на борт с огромными сумками, обливаясь потом, проклиная жару и влажность, то и дело повторяя: «Пропади всё пропадом!»

Сразу же по возвращении надо бегом – переодеваться и – на вахту, ведь другим тоже ехать «на промысел». Время каждому жёстко определено, чтобы за эти двенадцать часов и пятнадцать минут весь экипаж успел «распушить» валюту. 

Впрочем, тут ещё один нюанс.

Судно, находящееся в порту у причальной стенки, не консервная банка, а сложный, работающий круглосуточно в непрерывном цикле, механизм. Ведутся погрузо-разгрузочные работы, принимаются бункер (топливо), пресная вода, продовольствие, вырабатывается пар и электроэнергия, с судна на берег отгружают бытовые и фекальные отходы. Любое загрязнение акватории порта и – очень серьёзные штрафы. Это в открытом океане все натурально идёт в море, а в порту – не приведи Господи! Опозорят на весь мир!

Но главное – работа тальманов (тальман – должностное лицо, ответственное за учёт груза во время операций погрузки его на судно или при выгрузке с него), которую выполняют подвахтенные матросы: груз нужно сдать, посчитать и получить подтверждение у принимающей стороны либо у порта. А новый груз принять, разместить в трюмах или на палубе, в соответствии с утверждённым коносаментом – документом, что перевозчик взял на себя ответственность за доставку, схемой размещения грузов в трюмах и на палубе, при этом постоянно и самым тщательным образом отслеживая остойчивость, чтобы не возникло дифферента на нос или корму или крена на левый либо правый борт.

Иначе – кранты: судно выполнит,  независимо от желания капитана, маневр «оверкиль» и ляжет на грунт у  причальной стенки на правый или левый борт и его не спасут никакие швартовые канаты, которые, вследствие нарушения дифферента или крена, рвутся как ниточки, и летят со скоростью пушечного снаряда, сметающего и уничтожающего все на своем пути. 

В этой суматохе вахтенный помощник капитана должен не забыть, что, к примеру, через сорок минут вахта сдается и ему, как и другим вахтенным, обязательно надо куда-то ехать и что-то покупать…

Работа кипит, едва теплоход пришвартовался у причала, второй помощник капитана обязан бегом – иначе нельзя, ведь весь экипаж следит, шустро ли он побежал в банк, не отбирает ли драгоценное время прогулкой по причалу – заказать валюту в банке, как правило, расположенном на территории порта, получить её, выдать членам экипажа.

А перед отплытием – обратная операция, если кто-то не «распушил» всё до последнего цента (а такие хлопцы есть на каждом теплоходе сплошь и рядом) нужно снова бежать в банк, чтобы до выхода в море сдать туда остатки.

На ввоз валюты на территорию матушки России существовал запрет. Это считалось уголовно наказуемым преступлением, и можно было не сомневаться, что нарушитель проведёт в тишине и раздумьях несколько лет в местах, не так уж и отдаленных, и Эдем больше не откроет ему златые врата.

Перед заходом в порт и отходом судна – санитарный, ветеринарный, паспортный и таможенный контроль, – всё расписано по минутам. Правила осмотров и досмотров формируются каждой страной самостоятельно, всё это приходится мотать на ус, чтобы не угодить как кур в ощип. 

Например, для пущей серьёзности отдельные страны на паспортном контроле при каждом заходе судна в порт делают дополнение: приходит специальная группа людей, к которым приглашаются по отдельности члены экипажа, и они описывают внешний облик каждого. Татуировки, родинки, шрамы и так далее на открытых частях тела.  При выезде из страны те же ребята приходят и сверяют – а те ли выезжают?

В Маниле, где такая процедура для экипажей судов существовала, пригласили одного из мотористов, а он пришёл без вставной челюсти!

– Нет! Однако, не он! – говорят специалисты таможни.

– Почему?

– Зубов нет! Или пусть несёт зубы, или мы его задержим!

Пошёл моряк за зубами. Выпустили…

…И вот вторая группа уезжает шопинговать. Возвращаются все в мыле, потные с теми же словами на «ять», обвешанные сумками и коробками.

Здесь уже говорилось о счастливых папуасах, которых одаривал Миклухо Маклай, как настоящий нувориш, бусами и прочими стекляшками, в обмен получая от нецивилизованного населения товары местного производства.

Эта экономическая традиция сохранилась, и в разных государствах морякам приходилось выступать в разных ролях. Так, если во Вьетнаме, Лаосе, Таиланде и других с низким уровнем экономического развития странах, наши моряки выглядели нуворишами, то в Японии, Кореи, Австралии, Новой Зеландии и других странах с высоким уровнем развития экономики – они уже чувствовали себя просящими папуасами.

Всё бы ничего, да вот папарацци стали в одно время выслеживать наших моряков, особенно из числа руководящего плавсостава в форме, фотографировать их в этой гонке за желанной покупкой и затем публиковать в средствах массовой информации эти совсем несимпатичные свидетельства отставания экономики социализма от экономики капитализма.  

Уставшие, измученные, потные с огромными баулами и сумками на плечах, на доставке, естественно, экономили, моряки не лучшим образом представляли страну Советов за рубежом. Фотографии этого «позора» из посольств стали попадать в наши пароходства с требованием: «Позор! Как могли допустить! Проморгали!  Родину на тряпки променяли! Сегодня майка «адидас», а завтра Родину продаст!  Разобраться! Прекратить! Иначе, вашу… Мы наведём порядок сами!» – кричали московские чиновники и руководители Приморского краевого комитета партии. И понеслась гнедая по горкам. Парткомы, месткомы, комитеты комсомола. Разборки:

– Это вы? – спрашивают у капитана дальнего плавания на партийной комиссии, показывая ему фото в капиталистической газете.

– Нет! Что вы! – следует ответ.

– Ну как же не вы? Вот усы, вот китель, вот мица (фуражка) набекрень, как вы любите носить!

– Не я! У меня усов нет.

– Это сбривается за пять минут.

– Во-вторых, у меня такого кителя нет. В-третьих, у меня такой рубашки нет, и, самое главное, у меня нет такого чудного маленького холодильника, – а сам мысленно благодарит жену за то, что продала этот долбанный холодильник соседу из 35-й квартиры. – И к тому же, вот выписка из судового журнала, в которой говорится, что в день выхода газеты, мы находились за 956 километров от Сингапура, в котором было сделано это фото!

– Точно! Не вы! Что они там думают! – и в Москву летела телеграмма, что это не наш, не там ищете!

Но не все так легко отделывались. Приходилось и партийные билеты на стол выкладывать и загранпаспорта моряков, после чего следовали события, о которых говорилось несколькими страницами выше.

Несмотря на принимаемые партией и правительством меры, отбить страсть к шопингу карательными мерами так и не удавалось, а об экономических и говорить нечего. Моряки по-прежнему стремились попасть в потребительский рай, приобрести невиданные в СССР товары.

И нескончаемым потоком шли в страну газовые шарфики, блузочки с люрексом, супермодный у женской части населения трикотин, кассетные магнитофоны и иной товар, явно не российского происхождения, который найти в торговой сети огромной страны было невозможно.

Часть вторая. Оттуда и здесь                        

Кулачный бой был любимым развлечением в древней Руси. Это была не драка и не ссора, а своеобразное состязание в силе, ловкости, хитрости и богатырской удали. Был там и бой «сам на сам» – судебный поединок.

Дрались обычно обидчик и обиженный. Тот, кто оказывался победителем, признавался правым, а побежденный – виноватым.  При этом поединке «сам на сам» дрались без правил. В бое «стенка на стенку» существовали свои правила: лежачего не бить, по виску и «под микитки» (под вздох) не ударять. Как правило, единоборцев разделяла полоса, перейдя которую, бойцы давали понять, что они к бою готовы и назад пути нет.

С тех пор повелось на Руси, где есть сплошная полоса, там есть и две противоборствующие силы, которые проявляют чудеса смекалки, ловкости, хитрости, а если потребуется, то и недюжей богатырской силы.

Так, например, происходит вечный бой между сотрудниками ГАИ и автолюбителями, разделяемыми сплошной полосой. О выдумках и хитростях, проявленных каждой из сторон, ходят легенды. Бой идёт порой без всяких правил, а удары «под микитки» только приветствуются начальством.

Негласный постоянный бой за право называться «Мистер Кто Хитрее» шёл между плавсоставом и государственной таможенной службой. Тут уж есть, где развернуться для удара, проявить чудеса выдумки и изобретательности, показать, чья правда сильнее.

Разделяет две стороны сплошная полоса, называемая Государственная граница. И сколько столетий она существует, столько столетий и стоят – друг против друга – две стороны порой  ведя бой без правил. Одна сторона, плавсостав, проявляя максимальную изобретательность, чтобы раззадорить другую, вечно в поиске новых мест для заначек и тайников, говорит:

– А ну-ка, найди! А ну-ка, отними! Другая сторона, сотрудники таможенной службы, громко заявляют: 

– Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать! Кто не спрятал, я не виноват! И используют для поиска закладок с незаконно ввозимым товаром, называемым «контрабанда», все методы и формы гласной и негласной работы, жёстко регламентированной государевым законом...

Это там, за границей, суда приходили и уходили по расписанию, там пограничники, медики, санитары и таможенники работают по жёсткому графику, все расписано по минутам. Тут же особая среда существования и взаимодействия:

– Это теплоход «Меридиан»? А мы вас сегодня не ждали (или ждали), но, всё равно, пока не до вас. Следуйте на дальний рейд и ждите досмотра!

И неважно, что матросы не были дома полгода, а то и более: ждите! Неважно, что дома их ждут семьи. Ждите, отдохните, покурите и – ждите!

Пока моряк не пересёк Государственную границу, он считается за рубежом и поэтому никакие российские госорганы и структуры, в том числе, и таможня, не могут ни проверить, ни конфисковать, ни наказать. Но вот, наконец, случилось: пограничники проштамповали паспорта и теперь, бедный, запуганный моряк – вновь полноценный гражданин нашей необъятной Родины.  

Однако, торопиться не надо! А санитарный контроль, а ветеринарный контроль?! Не спеша, с чувством собственного достоинства, медленно и плавно «текут» сотрудницы этих служб по палубам, отсекам и трюмам. Моряки уже ворчат: «Жены заждались, водка киснет, хлеб черствеет, до разобранных постелей мы добраться быстро не сумели…».

И тут на сцену выходят «главные силы» – таможня, чтобы совершить акт обследования, возможной конфискации и ясно дать понять плавсоставу, что он ДОМА, в России. Сколько это проверка займет времени, не знает никто. Сколько нужно – столько и будут искать, искать и искать….

На флоте давным-давно сложилась традиция: никогда, никому не говори, что, где и сколько собираешься купить, как, где и каким образом замаскировал товар, который попадает под категорию контрабандного. Судно достаточно большой «стог сена» для поиска иголки и искать её – контрабанду – можно бесконечно долго, если язык – враг твой – не будет молоть ерунды и болтать с кем попало.

Поэтому, прибывая на борт судна, таможня, как правило, знает, где и что искать, согласно информации, полученной от негласных осведомителей из числа членов экипажа этого судна.  И ведь «случайно» находят, за что звёздный дождь проливается на погоны, а почётные грамоты сами «плывут» в личные дела.

– А это что у Вас?  Женские пеньюары?! А почему десять штук? По закону на одну въезжающую личность разрешено к ввозу только два комплекта.

– Дык, у меня жена, две дочери и, извините, не при женщинах будет сказано, любовница. И все, как на грех, хотят носить пеньюары и каждый день!

– Хотеть не вредно, вредно не хотеть! Развели там у себя гаремы, а государство страдает! Положено два комплекта, вот два комплекта домой и привезете, пусть российские труселя, а не капиталистические   пеньюары носят. Или эти, но, по очереди! Восемь штук конфискуем в доход государства, а с вами – пройдемте, пройдемте с нами – протокольчик составим, побеседуем, может, ещё чего вспомните!

Или такой диалог таможенника с сопровождающим на палубе вахтенным помощником:

– А здесь давайте посмотрим? Нету! А за этим лючком? Тоже ничего!   А вот под этой крышечкой! А-а-а! Что это? Не знаете? А почему? Контрабанда на судне, а вы не знаете! И чьё это, вы, естественно, не знаете! Конфискуем! И пройдемте, протокольчик составим!

Такие формы и методы работы таможни заставляют экипажи постоянно находиться в поиске негласных информаторов, снабжающих таможню, о том, что, где и как куплено и спрятано.

Происходит это так. На теплоходе N за завтраком, обедом или ужином или просто во время перекура моряк Иванов говорит моряку   Сидорову:

– Знаешь, корешок Сидоров, купил я в Симоносеки (маленький портик на юго-западной оконечности острова Хонсю в Японии – прим. автора) на распродаже случайно куртку замшевую, пять штук, почти даром. Себе, сыну и три на продажу. Сховал в гальюне на второй палубе за запорной арматурой. Пущай ищут! Кто в гальюн полезет!

– Умный ты, Иванов, – отвечал корефан. Действительно, кто же в гальюн полезет!

Приходит теплоход в советский порт. И таможенник как бы случайно заглядывает в гальюн на второй палубе и также абсолютно случайно находит «нычку».

– Чья? – раздается по судну грозный голос капитана из громкоговорителя.

– Что, хозяина нет? Конфискуем! – радостно потирает руки таможенник, ему ведь грамота к первомайскому празднику гарантирована…

Или ситуация развивается по-другому:

Тот же таможенник подходит к гальюну на второй палубе, заглядывает за арматуру, а там… ничего нет. Даже пылинки.

Но экипажу понятно – таможенник в гальюне был, искал – не побрезговал. Значит, – кто-то настучал! Кто знал? А, моряк Сидоров!  Вывод – моряк Сидоров скурвился, продался противоположной стороне и пренебрег братством плавсостава. Ату его, ату! Эта новость в геометрической прогрессии разлетается по экипажам всех теплоходов. Сидоров обречён покинуть строй плавсостава, который сплотится ещё силнее. 

Случалось, стороны пропускали удары такой силы, что несколько месяцев над Владивостоком и гладью Амурского залива раздавались скорбные стоны и причитания. Это рыдала сильная половина человечества. Вот, например, игра для мужчин: «купи меня, подержанную, из Японии». Имеются ввиду автомобили, бывшие в употреблении, а то подумаете…

В середине 80-х годов прошлого столетия власть дала добро на претворение в жизнь заветной мечты каждого моряка и его семьи. Было разрешено исключительно плавсоставу приобретать в Японии бывшие в употреблении подержанные автомобили и завозить их на судах в СССР. 

Что тут началось! Все сразу же решили пойти в моря. Желающие толпами осаждали отделы кадров пароходств с одной целью: быть принятыми на работу в плавсостав, – хоть кем, на любое судно, с любым экипажем, только бы в Японию, на дешёвый авторынок, где можно купить довольно приличный автомобиль за какие-то шестьсот – тысячу долларов.

Для перевозки использовали те же суда, на которых перевозили коммерческие грузы, но их палубы – на свой страх и риск – дополнительно были оборудованы грузовыми лесами. И машины на них грузились в два, а то и в три яруса. Встретишь такое судно в море и непонятно, – что это такое? Теплоход или машины своим ходом вплавь до Владивостока добираются?

Так появился в Приморье огромный парк подержанных японских автомобилей, а в обществе – новый социальный слой населения – владельцев иномарки. Бизнес процветал. Суда сновали туда и обратно, ввозя из Японии всё новые и новые партии. Желающих становилось всё больше и больше.

Но кому-то «наверху» это дело не понравилось. А где доход государства? А наш как быть с отечественным автопромом? Как он переживёт такое отношение, когда в Приморье японских автомобилей стало больше, чем отечественных?

И вот наносится удар, неожиданный, скрытый, сильный и очень коварный, под самые «микитки»: с такого-то числа такого-то года принято решение увеличить таможенную пошлину на ввозимые подержанные автомобили. Теперь автомобиль, купленный в Японии за пятьсот долларов, пересекая с помощью портового крана борт судна и опускаясь на причальную стенку, мгновенно, как по мановению волшебной палочки, дорожал в разы. А гражданин, желающий стать счастливым обладателем иномарки, обязан уплатить таможенный сбор тысяч в десять опять же долларов.  Без этого машину не выпускают с таможенного склада. Счастье улетучилось, растворилось в морской воде, оставив на лице теперь уже несчастливого гражданина солёную водицу слёз.

Горе, какое горе! Сотни людей попали впросак. Автомобили приобретены, а денег, чтобы уплатить сбор, нет. В банках кредиты тогда не оформлялись, занимать огромные, по тем временам, средства, мало кто решался. Да и у кого? А теплоходы, гружёные японскими, бывшим и в употреблении, автомобилями уже на подходе либо стоят на рейде и ждут очереди под разгрузку. Кошмар! Ужас! Что творилось в те дни в порту, словами не передать!

В этот напряженный момент кто-то из моряков, понимая, что такие бабки ему не поднять, берёт лом и со слезами на глазах и нецензурной лексикой в адрес понятно кого, сталкивает свою голубушку за борт – на дно Амурского залива… Полный пипец! Это было сильнейшее решение. Одна, вторая, третья… и на морское дно ушли сотни автомобилей! Разрушены сладкие мечты тысяч человек!

Вот вам, бабушка, и Юрьев день!!

Заграница – это волшебное слово, обладающее колоссальной притягательной силой и поныне.  Это не просто другие страны и народы, это «прикосновение» к избранной элите, дающее право выезжать и быть вывезенными в международный, благоухающий всеми цветами радуги и неповторимых ароматов, торгово-шопинговый мир. Но абсолютно не дающее право на уважение со стороны государства к людям, побывавшим там.

И вечный бой, покой нам только снится…

г. Кемерово