Владимир Сухацкий – человек, который любил Кемерово как никто

1.

Где-то в начале нулевых годов вышел у меня небольшой спор с очень уважаемым мною градоначальником Кемерова о возрасте города. Тогда велась подготовка к 85-летию областного центра. А мне доводилось копаться в архивах, документы утверждали, что поселение, даже группа поселений, уже существовала на месте города несколько сотен лет назад.

Об этом мы накануне поговорили с доктором наук, археологом профессором Кемеровского госуниверситета Анатолием Михайловичем Кулемзиным, который уверял, что не следует искусственно омолаживать города. Исчислять возраст надлежит, исходя из полной истории поселения, а не от даты, когда ему был присвоен тот или иной статус. И я с ним полностью согласился. Даже несколько статей и заметок по этому поводу опубликовал в газете «Кузбасс».

Вот после этого мне, тогда начальнику управления по работе со СМИ администрации Кемеровской области, и позвонил кемеровский мэр Владимир Васильевич Михайлов. Разговор получился довольно острым. «Наш город рождён Октябрём! – твёрдо произнёс он. – Это устоявшаяся традиция. И мы её ломать не станем…». Так над нами новокузнечане смеются, попытался я привести ещё один аргумент, они-то от первого «колышка» Кузнецкого ведут отсчёт возраста Новокузнецка. Что же мы-то?! Но Владимир Васильевич стоял на своём…

Было, конечно, досадно, что руководство города не хочет считаться с фактами, что так, видите ли, удобнее. И что с этим поделать?! А буквально на следующий день ко мне заглянул журналист Володя Сухацкий. «Знаю, – говорит, – что ты тоже против упрощённого подхода к городскому возрасту. Мы, историки (он окончил исторический факультет КемГУ), знаем, что это – не научный подход. Но чем больше будем об говорить, тем быстрее появится критическая масса знаний. И прорвёт, наконец! Придёт время, начнут отсчёт дня рождения города от самого начала истории поселения, а не от бюрократического решения…».

Несколько десятилетий Владимир Александрович Сухацкий активно и скрупулёзно изучал и отстаивал подлинную историю Кемерова. Спорил, открыто доказывал и в прессе, и на различных публичных площадках, и на разных мероприятиях, что такие учёные, как доктора наук А. М. Кулемзин, И. В. Ковтун, кандидат наук И. Ю. Усков и другие, правы, говоря, что по настоящему-то Кемерово намного старше тех лет, которые ему приписывают.

Изучению непростой судьбы поселения, которому посчастливилось стать столицей Кузбасса, Сухацкий, без преувеличения, отдал жизнь. Он не боялся защищать свою точку зрения, потому что умел разобраться в той или иной проблеме до конца, до нужной глубины. Был ершистым, несогласным, если твёрдо знал, как надо поступить властям, чтобы городу и горожанам жилось лучше. Журналистики уровня Владимира Сухацкого, на мой взгляд, сумели достичь не многие из коллег, с кем он когда-то начинал делать первые шаги в этой профессии.

2.

В мае 2014 года, в Кемерове прошёл творческий вечер автора и ведущего краеведческих программ «От Щегловска до Кемерова», «Кузбасс от А до Я» Владимира Сухацкого – лауреата фестивалей документальных фильмов в России, Франции, Голландии и Германии, автора исторических книг, научного сотрудника музея «Красная Горка».

Много интересного рассказал о своей жизни и труде Владимир Александрович. Там же прозвучало и это шутливое признание:

«Из историка в журналиста меня превратила «алчность»… В 1981 году я написал статью о модном чтиве и получил за это огромный для того времени гонорар – 20 рублей. И тогда решил, что пойду в журналистику – начал сотрудничать с областным радио…».

К его работе на облрадио мы ещё вернёмся. А пока вспомним подробности жизни будущего журналиста и краеведа.

Володя родился 10 марта 1956 года в Ленинске-Кузнецком Кемеровской области.

Немало знаменитых россиян дал стране этот пятый по величине угольный город Кузбасса. Среди них Мария Филатова – двукратная олимпийская чемпионка по гимнастике, Сергей Солоух – российский прозаик, Сергей Нетёсов – молекулярный биолог, доктор биологических наук, профессор, академик РАН, Николай Михайлович Бармин – советский и российский актёр театра и кино, Спартак Куликов – русский поэт.

И много ещё – несть им числа. Потому что история славного города Ленинска-Кузнецкого – Ленино (в 1922-1925 годах) – Кольчугино (до 1922 года) уходит в далёкое прошлое. Первое упоминание о заимке Кольчугино Колыванской губернии Томского уезда относится к 1759 году. В 1791 году выясняется, что Кольчугино находится у самого ложа угленосных пластов, что потом сыграет большую роль в развитии деревни. При создании Томской губернии с 1804 по 1912 год Кольчугино относилось к её Кузнецкому уезду, Касьминской волости. В 1834 году здесь проживало 350 человек.

В 1836 году сюда приезжают первые переселенцы из Польши (не отсюда ли тянутся родовые корни фамилии Владимира Александровича?), которые уже в 1859-1861 годах построят в селе церковь. Позже Покровский приход станет Серафимо-Покровским женским монастырём – первым монастырём в Кузбассе.

В 1883 году в Кольчугине открывают шахту «Успех», после чего деревня становится угледобывающей столицей Алтайского горного округа (в составе Томской губернии). Запасы «чёрного золота» на местном руднике исчисляются миллиардами тонн. В январе 1913 года Кольчугинский рудник переходит под управление акционерного общества Кузнецких каменноугольных копей – Копикуз, закладывается шахта «Капитальная», которой суждено стать крупнейшей шахтой в Российской империи.

В начале XX века – Кольчугино стал центром Кольчугинского уезда и Кузнецкого округа Сибирского края. В 1914 году в город приходит Томская железная дорога, выделенная в отдельную, Кольчугинскую, железную дорогу. И всё – ради добычи угля. Угольная промышленность и сегодня является основным видом экономической деятельности на территории города и занимает более 77 процентов в общем объёме выпускаемой продукции.

Словом, узнавание особенной истории родного города вызывало особый интерес и гордость у таких активных ребят, каким был Володя Сухацкий. Высокий, стройный, красивый парень баловнем судьбы не считался. В школе учился хорошо. Много читал, особенно любил классику, русскую и зарубежную, историческую литературу. А когда пришёл срок учиться дальше, вполне осознанно выбрал исторический факультет Кемеровского государственного университета.

Выбору профессии способствовали и его близкие. Так, известный ленинск-кузнечанин, педагог, участник Великой Отечественной войны Александр Борисович Сухацкий, заслуженный учитель РФ, работал директором детского дома, потом – школы-интерната, не раз водил ребятню в незабываемые многодневные походы по родному краю с ночёвками в деревнях вдоль Томи. В 1968 году А. Б. Сухацкий перешёл на работу в школу № 38 учителем истории. И основал здесь полноценный музей боевой славы 376-й стрелковой Кузбасско-Псковской Краснознамённой дивизии…

Итак, Владимир поступил на истфак КемГУ. Потом были лекции и семинары, летняя практика после окончания каждого из курсов. Особенно запомнились археологические раскопки, осенние выезды всей группой в село на уборку урожая, безалкогольные и небезалкогольные посиделки в общаге, что и сегодня расположена на улице Васильева, 20б, где вели споры о преподавателях и предметах, о политике и экономике и о многом другом.

Владимир отличался от многих активностью и на занятиях, и во внеучебное время. Говорил грамотно, напористо, умело изъяснялся на хорошем литературном. Ещё в студенчестве начал писать заметки в одну из кемеровских газет. Кто-то из однокашников – то ли в шутку, то ли всерьёз – однажды посоветовал: «Тебе бы на радио выступать!».

3.

С ОблРадио Сухацкий начал сотрудничать, когда учился ещё на втором курсе. В 1982-м стал внештатным редактором на ОблРадио – Областном радио Кузбасса (ныне «Радио России-Кузбасс»). Очень скоро у него начали получаться хорошие репортажи, интервью для радиовыпусков.

В 1980-х годах ОблРадио возглавлял директор Алексей Николаевич Калинин, которого коллеги и всерьёз, и в шутку называли «олицетворением трудовой дисциплины». Директору понравился молодой энергичный парень, он принял его редактором в штат своего дружного коллектива. В это время на радио действовали несколько редакций: сельского хозяйства и промышленности, литературная, музыкальная, пропаганды, молодёжная, детская, последних известий, писем.  

Сначала Владимир работал в редакции, занятой новостями и передачами о культуре. Сидел в одном кабинете с редактором Мариной Александровой. Готовил выпуски о литературе Кузбасса, рассказывал о новинках поэзии и прозы. Вспоминаются его передачи о В. Фёдорове, В. Мазаеве, В. Конькове… Но постепенно стал подключаться к другим, более основательным и острым темам.

А. Н. Калинин особое внимание уделял работе с письмами радиослушателей. С его приходом на радио, как рассказывали бывалые члены коллектива, удалось навести порядок в письменном хозяйстве редакций областного радио. Нередко именно письма с просьбами о помощи, наведении порядка в той или иной сфере ложились в основу журналистских расследований таких опытных журналистов-ветеранов, как Н. Сухинина, Т. Зиндович, В. Кропотов и другие. Не остался в стороне от работы с обращениями слушателей и В. Сухацкий. Коллеги отмечали, что острые передачи, подготовленные Владимиром, вызывали буквально шквал откликов!

Очень скоро голос радиожурналиста Сухацкого стал популярным и узнаваемым. Так что по окончании КемГУ в 1985 году Владимир стал уже старшим редактором ОблРадио. В 1986-м его приняли в Союз журналистов СССР.

Вот что вспоминает о совместной с ним работе Тамара Алиева, которая сама пришла на ОблРадио в 1980 году, с 1998-го стала здесь директором, затем с 2000-го по 2016-й работала председателем ГТРК «Кузбасс»:

– Это было в то время, когда во главе руководства СССР стоял Михаил Горбачёв. (Он стал Генеральным секретарём ЦК КПСС в 1985-м). В стране объявили перестройку, развернули гласность... Наш директор Алексей Николаевич Калинин решил усилить радиоредакцию пропаганды. А, по сути, сменил её состав полностью. Места ветеранов (таких как Василий Дятлов, Тамара Зиндович, Валерий Кропотов) заняла молодёжь – Женя Забелина, Фёдор Кривошеев. И меня Калинин перевёл сюда из молодёжной редакции. И, конечно, Вову Сухацкого. Его забрали сюда из «культуры». Наш директор считал, что мы выросли, набрались на других участках журналистского опыта и сможем «двигать вперёд новое время».

Сухацкий среди нас сильно выделялся. И не только ростом, умением модно одеваться и рассказами про свои необычные кулинарные изыски. Он был необыкновенно начитанным. Умел цитировать классиков огромными кусками, прекрасно знал историю... В те годы самое рейтинговое время, когда слушали наше радио, было утро: с 7 до 8 часов. Люди собирались на работу, студенты на «пары» – и всё это происходило под голос из радиоточки, которая традиционно располагалась на кухне. В этот отрезок и выходил в эфир на Радио Кузбасса «Прожектор перестройки».

В нём поднимались самые острые темы: невыплаты зарплат, коррупция, борьба за трезвый образ жизни, партийные привилегии, кумовство, торговля из-под полы «нужным» людям, блат, спекуляция дефицитом, – всё это наш радийный «Прожектор» высвечивал ярко и мощно. Сухацкий брался за самые трудные темы. Писал остро, я бы даже сказала, лихо. Рассуждал смело, умно, всегда следуя правде факта.  

Помню его радиоочерк про нахрапистого и хамовитого начальника, который людей ни во что не ставил, и на которого пожаловалась в редакцию рабочая бригада. Фамилия у него была, кажется, Орёл. Одно название передачи о нём, придуманное Володей, чего стоило: «Всех заклюю!». Когда передача прозвучала утром по радио, о ней заговорили все: люди обсуждали в транспорте, магазинах, на остановках. Защитил тогда Владимир людей, добился увольнения негодника... И таких примеров его острых программ – десятки.  

А как умел работать у микрофона! Будто бы не заранее написанный текст читал, а своими словами рассказывал. Спокойно, толково, словно обращался через радио прямо только к тебе. Мешками приходили к нам письма после каждого его выступления. Люди доверяли ему, просили помощи, благодарили за результат... 

– Помню, мы тогда редакцией ходили обедать в столовую Дома политпросвещения на улице Красная. – продолжает Тамара Владимировна. –Так вот, пообедать с Сухацким спокойно часто было проблематично. Люди за соседними столиками узнавали его по голосу и «подкидывали» темы для репортажей и проблемных сюжетов. Сделал он их сотни. И практически каждый его сюжет отмечался коллегами на летучках как лучший. А потом Володя увлёкся историей АИКа...

А вот что рассказывает о нём ещё одна коллега по работе на ОблРадио Татьяна Микельсон, которая трудилась здесь редактором в 1985-2004 годах:

– Владимир Сухацкий был незаурядной личностью. Работая на радио, он ещё и редактировал писательскую газету «Благовест». Заинтересовавшись историей АИК «Кузбасс», приглашал в студию доцента исторического факультета Кемеровского государственного университета Е. А. Кривошееву, в поле научных интересов которой тоже была Автономная индустриальная колония «Кузбасс». Тогда же появилась его передача, посвящённая самому старому дому Кемерова – дому семьи Губкиных. И мы, его коллеги, поняли, что Владимир Александрович расширил круг своих изысканий по истории города. 

Время от времени он читал лекции об этом и многом другом. Выступал в музее, библиотеках. Откликался на приглашения коллективов. Одна из его лекций «Что такое кузбасская кухня» в рамках проекта «Интеллектуальный салон на Красной горке» привлекла моё внимание. Помнится, в самом начале лекции, приветствуя слушателей, он представил меня персонально: «Вижу свою коллегу по областному радио. Таня Микельсон пришла…».

Я сама родом из Кемерова, с Рудника. Как-то в разговоре жена известного кузбасского поэта и публициста Г. Е. Юрова Наталья Петровна Захарчук заметила: «Я обратила внимание – те кемеровчане, что родом отсюда, с большой теплотой отзываются о Рудничном районе». Но Владимир Александрович Сухацкий родом был из Ленинска-Кузнецкого. И надо же полюбить так Кемерово, что и кемеровчане, благодаря его изысканиям, проявили большой интерес к истории своей малой родины!

Во всяком случае, так произошло со мной. Детство я провела среди домов, построенных по проектам голландских архитекторов, ходила в детский сад на улице Суворова, рядом с которым в доме № 14 жила семья моего дяди – директора стадиона шахты «Северная». Когда-то в том двухэтажном деревянном доме жили колонисты. После их отъезда большие квартиры переформатировали в маленькие и заселили кемеровчанами. Вот в такой уплотненной квартире и жила семья дяди.  

Запомнилась другая встреча. Вышла солидная книга, посвященная АИКу «Кузбасс», автором проекта которой был он. Я попросила Владимира прийти в гимназию, в четвёртый класс, где училась моя внучка. И он сразу же откликнулся, пришёл, провёл урок по краеведению. Гимназия, как и Красная горка, на правом берегу Томи. Оттого интерес к содержанию книги у детей был заметен. Впечатлили ребятишек и фотографии колонистов, и Кемерова той поры. Один экземпляр книги В. А. Сухацкий подарил школьной библиотеке.

4.

Да, «первый звоночек» увлечения Сухацким историей Автономной индустриальной колонии «Кузбасс» прозвучал именно в середине 1980-х. Вот как сам Владимир сообщает об этом в одном из интервью:

«В 1980-е годы я работал на областном радио редактором отдела пропаганды. Поскольку, кроме пропаганды коммунистических идей, в обязанности редактора вменялось заниматься и контрпропагандой, то есть дискредитацией буржуазных ценностей, мне довольно часто приходилось встречаться с иностранными гостями Страны Советов.

В 1984 году в Кемерово прибыл «Поезд дружбы» из ФРГ. В те годы это стало популярно – западноевропейские коммунисты, профсоюзные активисты приезжали в СССР, чтобы познакомиться с нашими достижениями. Предполагалось, что, вернувшись домой, они будут пропагандировать идеи коммунизма в своих странах.

В числе делегатов поезда был голландец с русским именем Владимир Фис. Оказалось, его родители – голландские коммунисты Коос и Нэл Фис – в начале 1920-х годов жили и работали в Кемерове, строили «новый мир». Именно от потомка колонистов я услышал впервые рассказ о том, как Советы, пригласив иностранцев в Сибирь, спустя некоторое время, устроили над ними расправу. Десятки колонистов, пожелавшие остаться в СССР, погибли в ГУЛАГе…

Так я познакомился с «не советской» историей Автономной индустриальной колонии «Кузбасс». Историей, которая, как мне кажется, определила мою дальнейшую судьбу».

Напомним, после ликвидации колонии руководством страны в 1927 году об АИКе в СССР было принято или ничего не говорить, или говорить, как о «вражеском иностранном центре». Например, в сентябре 1927 года в Новосибирске издали книжку о горняках Кузбасса, но в ней нет даже упоминания об АИКе. Хотя прошло всего-то несколько месяцев после закрытия колонии, а АИК уже вычеркнули из официальной печати.

Ещё одной важной датой для Владимира стал 1987 год, когда в Кузбасс приехали два голландских журналиста – Герард Якобс и Ханс Олинк. Они сделали серию репортажей для голландского радио и несколько публикаций для своих газет о колонии в Сибири. От них он и узнал, что ещё живы некоторые колонисты, и они охотно дают интервью о «сибирской утопии».

«Коллеги пригласили меня в Голландию, – вспоминал наш герой. – Но воспользоваться этим приглашением я смог только спустя три года. Советских граждан на Запад ещё не пускали».

Весной 1990 года у Владимира Сухацкого родилась идея совершить необычное путешествие из Кемерова в столицу Голландии город Амстердам:

«Это было в День дурака, 1 апреля 1990 года. Мы шли с коллегой, журналистом ОблРадио Фёдором Кривошеевым на работу. На улице грязь и слякоть. А хотелось чего-то светлого и необычного. Мой приятель сказал, что не прочь куда-нибудь поехать.

– Может, быть в Голландию? – спросил я, вспомнив о приглашении голландцев.

– Да, – ответил мой приятель, – в Голландию! И – на велосипеде!

Идея казалось фантастической. Но мы тут же поняли, что именно благодаря такому необычному для России способу путешествовать, мы получим разрешение властей поехать на Запад. Буквально на следующий день мы купили два обычных велосипеда по 60 рублей каждый. А спустя пять недель уже отправились в путь.

Идея велопробега: поехать в Голландию, встретиться с бывшими колонистами, их родственниками, собрать материал о Себальде Рутгерсе (создателе АИК «Кузбасс»), – нашла поддержку в Кемеровском обкоме партии. Там один крупный партийный чиновник сам был заядлым велосипедистом и увлекался историей. Он помог оформить визы, получить валюту и благословил нас словами «Go west!» (Идите на запад)».

И они стартовали. Путешествие в общей сложности заняло два месяца. Обычно, после 2-3 дней езды, они брали день отдыха. Останавливались во многих городах СССР. В Германии Владимир вновь встретился со своим старым знакомым Владимиром Фисом. А в Нидерландах – с сыном Себальда Рутгерса Яном.

Из этой первой командировки путешественники привезли множество документов, связанных с историей колонии, радиоинтервью, фотографии. Всё это было передано в Кемеровский обком КПСС, поскольку он значился куратором поездки. Но и потом эти документы не затерялись – вошли в фонды музея «Красная Горка».

После велопробега для Сухацкого стало очевидным: надо делать документальный фильм об АИК «Кузбасс». Но в тот момент это было ещё невозможным ни по финансово-техническим, ни по личным причинам.

5.

Вот так в начале смутных 1990-х годов Владимир решил всерьёз заняться АИКом, чтобы окончательно «стереть белое пятно» на исторической карте нашего региона, восстановить справедливость, рассказать правду о тех, кто в 20-е годы прошлого века, увлёкшись коммунистической идеей, из разных частей света прибыл на территорию современного Кузбасса, чтобы освоить её и построить новую жизнь для людей.

Прежде всего, он решил оставить работу на радио, чтобы развязать себе руки, заняться другим, более интересным делом: 

«В марте 1991-го я уволился из телерадиокомпании, разочаровавшись не только в государственной службе, но и в коммунистической партии, в которой состоял», – так он прокомментировал своё непростое решение.

Для Сухацкого последующие годы стали временем путешествий, активного сотрудничества с зарубежными коллегами, увлечения кино- и видеосъёмкой и производством фильмов. Параллельно он собирал материал об индустриальной колонии и колонистах.

Во время велопробега в Амстердам, где начал накапливать факты об АИКе, он был поражён почти идеальной чистотой и порядком Голландии. Досадовал: «Почему же мы так не можем?!». Готового ответа на это не было. И тогда появилась идея провести журналистскую экологическую экспедицию по Западной Сибири.

Он поделился своими мыслями с голландским журналистом Герардом Якобсом. Тому предложение сибиряка понравилось. И летом 1991 года он приехал в Кузбасс с международными экологами, голландскими и американскими журналистами из газет «The Wall Street Journal» и «The New York Times».

В этом не было ничего удивительного: после шахтёрских забастовок 1989 года познакомиться с жизнью Кузбасса приезжали десятки зарубежных газетчиков и телевизионщиков из многих ведущих зарубежных изданий и телекомпаний. Автору этих строк в те годы, по роду своей работы, приходилось неоднократно принимать делегации прессы из США, Японии, Западной Европы, которые ездили по городам Кузбасса, спускались в шахты, изучали экологию региона, жизнь и быт жителей…  

Путешествие Владимира Сухацкого с зарубежными коллегами началось в Горной Шории, а закончилось… на берегу Северного Ледовитого океана. Экологи сделали мониторинг качества воды в реках Сибири, результат которого был неутешительным.  

Были и другие проекты, которыми в начале девяностых годов он активно занялся. Так, вместе с голландскими журналистами Тео Ойттенбогаардом и Герардом Якобсом он отправился на Колыму. Там они приступили к съёмкам документального фильма «Gold Lost in Siberia» (Золото, потерянное в Сибири). В 1994 году этот фильм был отмечен на кинофестивале во Франции.

«Я занимался исследовательской работой для сценария и был исполнительным продюсером, – вспоминал Владимир позднее, – занимался вопросами организации съёмок, транспортировки, решал различные бытовые проблемы съёмочной группы. Работая над фильмом, я получил уникальный опыт, который воодушевил меня и Якобса заняться новым проектом».

Документальный фильм «Stalin Promised to Build a Bridge» (Сталин пообещал построить мост) они снимали в Сургуте и Нижневартовске. В нём рассказывается о судьбе обычных людей, живущих на берегах полноводной Оби, лесорубах, геологах, оленеводах, которые продолжают ждать, когда же власть выполнит обещание Сталина построить мост через реку. Фильм получил в 1996 году сразу две награды: на ежегодном кинофестивале в Утрехте (Нидерланды) – одну из престижных голландских премий в области документального кино «Золотой телёнок», а также – награду на фестивале документального кино в Мюнхене.

Кроме того, в 1994-м Владимир организовал российскую журналистскую экспедицию в Австралию, тоже продюсировал там съёмки документальных телефильмов о «Зелёном континенте».

Этот опыт всё чаще наталкивал на мысль сделать правдивое документальное кино про АИК. А для этого надо было снова отправиться в дальнюю дорогу. Он выяснил, что из всех аиковцев, которые осваивали Сибирь, в живых осталось только пять человек. Чтобы пообщаться с живыми свидетелями далёких событий, взять у них интервью, он поехал на Украину, затем в США и Нидерланды.

Досадовал, считая, что надо было гораздо раньше заняться этим фильмом об очевидцах «самого успешного утопического проекта ХХ века»:

– Когда в Сан-Франциско я брал интервью у колониста Макса Мандела, ему был 101 год. Он был глух и слеп. Анна Прейкшас, которая ещё ребенком приехала с родителями в Кузбасс из США, тяжело болела. Она жила на Украине и едва сводила концы с концами, получая мизерную пенсию. Через два года после нашей встречи она умерла…

В Голландии он записал интервью с 95-летним Яном Рутгерсом – сыном Себальда Юстинуса Рутгерса. Спустя пару лет не стало и его. Печальная действительность. Но он радовался как ребёнок, что застал их живыми. Из собранного материала Владимир Сухацкий сделал документальный фильм, который получил название «Остров». Вот как он сам рассказывал об этом в одной из публикаций в середине нулевых годов:

«Это была грустная история о том, как 700 американцев, голландцев, финнов, бельгийцев пытались построить коммунизм в Сибири, и что у них из этого вышло. Основная часть фильма – интервью с колонистами. Но хроникальные кадры, использованные в «Острове», были ассоциативными. Они отражали эпоху, но подлинных кадров о жизни колонии не было. Вы видели строительство домов, но к АИКу они не имели никакого отношения. Шахтёры из «Острова» на самом деле замещались кинокадрами горняков с донецких шахт. Эта хроника была иллюстрацией, а не кинодокументом.

Потому что в середине 1990-х в российских архивах царили разруха и хаос. Уникальный фонд кинопленки 20-30-х годов, который хранился на Западно-Сибирской студии кинохроники в Новосибирске, погиб от канализационных вод во время аварии. Киноматериалы Кемеровской телестудии и вовсе сгорели».

Но у этой киноработы Сухацкого было счастливое продолжение. В 1996 году «Остров» был показан по областному телевидению и получил золотую медаль на Сибирской ярмарке в Новосибирске. Автор посчитал, что тема АИКа для него исчерпана и не предполагал возвращаться к ней.

Однако вскоре после презентации «Острова» в Кемерово прибыла Рудольфина Эххинк, учёная из Голландии, которая работала над диссертацией о своём соотечественнике, архитекторе И. Б. ван Лохеме. Когда-то тот проектировал дома для колонистов в Кузбассе.

Вместе с гостьей Владимир поработал в Государственном архиве Кузбасса. И вот Рудольфина случайно натолкнулась на переписку между Нью-Йоркским бюро АИКа и Кемеровским руководством колонии. В этих письмах упоминалась американская съёмочная группа, которая приехала в Сибирь для съёмок фильма об АИКе. С помощью этих писем бюро в Нью-Йорке пыталось выяснить: куда исчезла внушительная часть отснятого материала?

Оказывается, у группы было 60 тысяч футов плёнки (около 18,3 тысячи метров), но в Америку вернулось только 40 тысяч. Из них и был в 1923 году сделан фильм, который успешно демонстрировался в кинотеатрах Нью-Йорка.

«Несколько лет мои друзья в Америке и Англии пытались разыскать эту ленту, но безрезультатно, – делился потом Владимир Александрович. – Нам так и не удалось найти американский фильм. Зато совершенно случайно в Государственном архиве кинофотодокументов в Красногорске я нашёл ту часть плёнки, которая «потерялась» в России.

Оказывается, в 1922 году один из работников советской кинокомпании «Кино-правда» забрал у американцев 20 тысяч футов отснятой плёнки и не вернул. Попросту говоря, – украл. Именно этот украденный кусок хроники и сохранился до наших дней…

Когда отыскался такой уникальный кинодокумент, у меня и у председателя голландского Фонда анализа архитектуры «STAG» Питера Ван дер Тоорна Врайтхоффа возникла идея создать новый фильм о колонии под названием «For a New World» (Ради нового мира). Фильм сделан на английском языке. А это значит, что он предназначен, главным образом, для западного зрителя. И я, и продюсер Питер Ван дер Тоорн хотели бы, чтобы зритель воспринимал Россию не только как страну нефти и газа…».

6.

Уверен, что благодаря таким энергичным исследователям и популяризаторам, как Владимир Сухацкий, большинство жителей Кемеровской области сегодня знают, что такое Автономная индустриальная колония «Кузбасс» (Kuzbass Autonomous Industrial Colony). Однако, думается, не все ведают подробности истории АИКа. Поэтому, давайте – коротко – вспомним, как это было.

…АИК – колония иностранных рабочих, созданная Советским правительством (Советом народных комиссаров РСФСР) и инициативной группой левых активистов из западных стран, симпатизирующих социалистической революции в России 1917 года, для восстановления и развития угольной промышленности Кузнецкого бассейна под рабочим контролем.

В 1921 году в стране закончилась Гражданская война и началось восстановление подорванного народного хозяйства. Восстановление тяжёлой промышленности Кузбасса было провозглашено одной из первостепенных задач.

Председатель Совета народных комиссаров РСФСР В. И. Ленин, понимая, что экономический кризис в России слишком глубок и промышленность молодой Советской Республики не может быть восстановлена своими силами, написал «Письмо к американским рабочим» которое опубликовала газета «Правда» 22 августа 1918 года. В письме он призвал рабочих коммунистических партий передовых стран помочь в организации новой промышленной базы для нового рабочего государства.

Иностранные рабочие, в основном, американцы, возглавляемые Себальдом Рутгерсом, Биллом Хейвудом и Генри Калвертом, ответили предложением о создании колонии иностранных рабочих и специалистов в Кузбассе. Они встретились с В. И. Лениным в Москве в сентябре 1921 года. От имени «Индустриальных рабочих мира» эта группа выразила желание взять в эксплуатацию Надеждинский металлургический завод на Урале и часть Кузнецкого каменноугольного бассейна в Сибири и организовать индустриальную колонию американских рабочих.

В США было создано общество «Кузбасс», объединившее американские организации, набиравшие добровольцев для работы в колонии. В ряде коммунистических изданий США опубликовали объявление: «Требуются первопроходцы для Сибири!.. Для промышленного строительства… для поддержки русской революции и для демонстрации миру того, что могут сделать свободные трудящиеся, когда их таланту не препятствует система прибыли и когда они сами являются собственниками и единственными владельцами продуктов своего труда».

Договор между Советом Труда и Обороны (СТО РСФСР) и правлением колонистов в составе Билла Хейвуда, Д. Байера, Себальда Рутгерса и других о создании автономной индустриальной колонии «Кузбасс» был подписан 25 декабря 1921 года в Москве. По данному договору колонисты получили в распоряжение: угольный рудник в Кемеровском районе, строящийся завод для выработки кокса и 10 тысяч гектаров земли для сельскохозяйственных нужд. Иностранцы в свою очередь обязались проработать в России не менее 2 лет, жить по законам РСФСР и подчиняться всем постановлениям СТО.

Колонисты обязались восстановить все переданные им предприятия и закупить за границей передовое оборудование необходимое для шахт и производства. Советское правительство категорически настаивало на условии, что всё финансирование и снабжение американских рабочих будет производиться без привлечения средств из советского бюджета.

По инициативе Ленина руководители и члены колонии должны были дать «подписку» в том, что они обязуются и будут коллективно отвечать за то, чтобы в Россию ехали «только люди, способные и готовые сознательно вынести ряд тяжёлых лишений, неизбежно связанных с восстановлением промышленности в стране, весьма отсталой и неслыханно разорённой».

Американская сторона в лице Рутгерса столь же категорически возражала против вмешательства правительства РСФСР в дела автономной промышленной колонии.

Тем не менее, практическим шагам по передаче объектов производства

 в эксплуатацию препятствовали серьёзные противоречия между советскими властями в лице народного комиссара правительства В. В. Куйбышева и С. Рутгерсом, в том числе по финансовым условиям и по составу членов правления (оргкомитета) колонии от американских рабочих, подлежавшему утверждению СТО. Только в течение 1921-1922 годов вопрос о создании колонии обсуждался на заседаниях СТО более 20 раз.

Официальная регистрация АИК состоялась 22 декабря 1922 года. На предприятиях колонии было задействовано около 8 тысяч человек к концу 1923 года. Из них около 700-750 человек – иностранцы, остальные представлены советскими рабочими.

Иностранцами были обследованы многие районы Кузбасса (Кузнецк, Бачаты, Гурьевск, Киселёвск, Кольчугино). Наиболее подходящим оказался Кемеровский рудник, в котором была необходимая инфраструктура и трудовые ресурсы.

На первом этапе в распоряжение колонии были переданы шахты Кемеровского рудника и коксохимические печи коксового завода. К 1923 году были добавлены Кольчугинский, Прокопьевский и Киселевский рудники.

В Нью-Йорке и Берлине открылись два представительства АИК, которые занимались поиском рабочих для колонии и совершали закупки техники. Деятельность колонии освещалась в регулярно выходившем в Нью-Йорке «Кузбасс бюллетень» (Kuzbass Bulletin), издававшимся обществом «Кузбасс».

Идеалисты, романтики, авантюристы из США, Европы и Азии прибыли в далёкую Сибирь. Здесь были американцы, голландцы, финны, немцы, югославы, русские (всего около 30 национальностей). В официальном названии колонии не было упоминания о преимущественно американском составе работавшего в ней контингента добровольцев, но в прессе и даже в официальных документах она нередко фигурировала под названием «Американская колония».

Возглавлял колонию инженер, голландский коммунист Себальд Рутгерс, (покинул пост в 1926 году по состоянию здоровья).

Колонисты вместе с Советской властью стремились сделать из АИКа самостоятельную промышленную единицу на территории Кузнецкого бассейна. Более того, АИК претендовала на право образцового общества, на которое должны равняться остальные. Но главной задачей для иностранцев было восстановление и развитие тяжёлой угольной промышленности Кузбасса. Центром их деятельности являлся Кемеровский район, где находились основные предприятия и правление всей организации.

Сменивший в 1926 году Рутгерса на посту руководителя АИК инженер Коробкин настроил против себя всю иностранную часть колонии, что привело к её постепенной ликвидации.

Что же удалось сделать колонистам на небольшом клочке земли огромной территории Западной Сибири?

АИК «Кузбасс» за время своего существования реконструировала ряд шахт, достроила и пустила в производство первый в России химический завод по переработке кокса, организовала передовую сельскохозяйственную ферму. При АИК массово электрифицировались близлежащие деревни и сёла, строились благоустроенные районы в ряде городов будущей Кемеровской области.

В этот период известным голландским архитектором Йоханнесом ван Лохемом построены дома-колбасы рабочего посёлка, что на месте будущего города Кемерово, и здание школы: «…Стал использовать для строительства жилья кирпич – материал куда более долговечный, чем дерево. – отметит В. Сухацкий. – Никогда прежде кирпичные дома для шахтёров в Кемерове не возводились. С этой целью голландец открыл несколько небольших предприятий по изготовлению стройматериалов. Безусловно, оказавшись в Сибири, архитектор исходил из своего градостроительного опыта в Нидерландах. Он хотел создать на Руднике «Маленькую Голландию».

Голландский зодчий, красный архитектор, как его называли на родине, переселил тысячи русских рабочих из землянок в достойные, европейского уровня дома.

Несмотря на эти и другие производственные, экономические и социальные успехи, договор с АИК был расторгнут 28 декабря 1926 года. Начиная с 1923 года, иностранные специалисты, в частности, американцы, стали подвергаться арестам и репрессиям, некоторые были расстреляны в 1930-х годах. Значительная часть зарубежных колонистов вернулась в свои страны.

После ликвидации колонии в 1927 году, об АИК было принято ничего не говорить или говорить, как о «вражеском иностранном центре». В советских энциклопедических справочниках никаких упоминаний об АИК и её вкладе в промышленное развитие Сибири не содержалось.

Справедливость начала восстанавливаться спустя почти полвека – благодаря исследованиям доцента Кемеровского университета Е. А. Кривошеевой (1927-2020). В те годы многие аспекты деятельности АИКа были закрыты для учёных, но Евгения Антоновна была настоящим энтузиастом. Во многом благодаря её идеям в 1991 году в Кемерове на территории бывшей колонии был основан музей-заповедник «Красная Горка», включающий в себя сохранившиеся постройки общества Копикуз и Автономной индустриальной колонии «Кузбасс», в их числе центральный дом управляющего Кемеровским рудником (дом Рутгерса).

25 августа 2001 года в реконструированном здании дома управляющего была открыта экспозиция, посвящённая истории Кемерова и угольной промышленности Кузбасса. В октябре 2001 года с участием посла Нидерландов в России Тиддо Хофстее перед домом Рутгерса состоялось торжественное открытие памятной таблички, посвящённой основателям АИКа.

7.

Вот что в первый день памяти Е. А. Кривошеевой, в октябре 2020 года, сказал о ней Владимир Сухацкий:

«…Хорошо помню её радиопрограммы об истории Автономной индустриальной колонии «Кузбасс». Это было в середине 1980-х годов. Раз в месяц Евгения Антоновна приходила в студию областного радио и вдохновенно рассказывала о «кемеровских американцах», которые хотели создать на берегах Томи «Новую Пенсильванию». Она восторгалась основателями колонии С. Рутгерсом и У. Хейвудом, инженерами А. Струйком и Д. Схермерхорном, другими колонистами. Когда Е. А. Кривошеева рассказывала о «ревущих двадцатых», её глаза искрились от восхищения, и казалось, что это она сама была аиковкой.

Её радиопрограммы выходили в эфир около 4 лет. И каждое своё выступление Евгения Антоновна заканчивала словами: «История Кемерова без АИКа – заурядна. АИК – это то, что делает город уникальным. У Кемерова должен быть музей АИКа».

Лично я считаю, что Евгения Антоновна создала целое направление в исторической науке – аиковедение. Она – автор двух книг и сотен статей об АИК. Её цитируют практически все российские и зарубежные исследователи. У неё брали интервью журналисты «Уолл Стрит Джорнел» и «Нью-Йорк Таймс», голландские газеты и телекомпании. А это говорит о многом.

Е.А. Кривошеева была человеком очень добрым и внимательным. Она привила мне любовь к истории Кемерова, а особенно к истории АИК. За что я ей бесконечно признателен…».

История АИКа, история города Кемерово, история Кузбасса настолько прочно стали основными темами творчества Владимира Сухацкого, что, казалось, ничто другое его не интересует. Это и так, и – не совсем так. Жизнь и интересы Владимира Александровича всё-таки шире, гораздо обширнее этой тематики. Впрочем, без исторических изысков не обходится почти ни одна его публикация или телевизионная передача.

Телевизионная – именно так. Ведь после десятилетнего «радиопериода», нескольких лет свободного творчества Владимир решил принять в 1997 году предложение бывшего полковника Кемеровского высшего военного командного училища связи (КВВКУС) Анатолия Анатольевича Григорьева, ставшего директором нового городского телеканала «ТВ-Мост», и занял должность главного редактора в этой организации.  

«ТВ-Мост» был основан в Кемерове 19 августа 1997 года. Передатчик компания установила на крыше высотного здания недостроенной гостиницы «Турист» на проспекте Ленина (ныне гостиница «Кристалл»), а офис, съёмочные и монтажные студии и т. д. находились на территории КВВКУС – на улице Федоровского.

Интернета тогда ещё не было. Готовые передачи и рекламные блоки записывались на видеокассету, после этого прикреплённый к каналу от училища солдат-срочник добирался с этой кассетой из училища до здания «Туриста», пешком поднимался на 17-й этаж. Там кассету вставляли в видеомагнитофон, включали его. Так передачи «ТВ-Моста» выходили в эфир.

Работавший в компании рекламистом Сергей Колков вспоминал:

«Владимир Сухацкий лёгких путей в жизни не искал. Неизвестно, каким образом, но этот романтик пера и микрофона «продал» прагматичному полковнику Григорьеву очень затратную идею: сделать местное телевидение преимущественно на «своём» продукте. То есть, не гнать, как все остальные, американские боевики и комедии, а, наоборот, снимать свои авторские программы и из них сформировать ядро канала. Можем ли мы считать, что оба из них на момент принятия его решения были в ясном уме и твёрдом рассудке? А почему бы и нет!

Это было дорого во всех смыслах. Студия, свет, камеры и монтажная стоили космических денег. А ещё, чтобы привести всё это «железо» в движение, нужны были профессионалы: операторы, журналисты, ведущие, режиссёры, монтажёры.

Подобные технические и кадровые возможности в Кемерово были только у ГТРК, за спиной которой стояло государство. А тут – «голые» романтики! Удивительно, но всё у них получится! Им удалось реализовывать этот дерзкий замысел, без вложений от бюджета, без олигархов, успешно работать долгие годы на радость телезрителей».

Справедливости ради, напомню всё-таки, что в разные годы сетевыми партнёрами телекомпании были популярные российские телевизионные каналы – НТВ, РЕН ТВ и ТВ Центр.

У «ТВ-Моста» появилось немало «смотрибельных» передач. Среди них самыми-самыми были «Домино», «Видимости», «Знай себе цену» и другие. Но программы с участием Владимира Сухацкого пользовались особой популярностью.

Его всё больше увлекает история Кемерова. Он много времени посвящает изучению прошлого города. Здесь – и рассказы про АИК, и многое другое. От темы колонистов, строивших в Кузбассе новую жизнь, протянулась ниточка к темам краеведения. Он докапывается до самых истин и открывает для многих неизвестные и порой совершенно удивительные факты.

«Откопает новый факт, а потом интересно о нём расскажет и сделает какой-то «горячий пирожок», который будет интересен читателю, – рассказывает Сергей Колков. – И всегда очень легко делился сюжетами, информацией. Мы часами могли с ним разговаривать про какие-то темы, у него не было никогда жадности, закрытости на сюжеты и информацию. Когда я его спрашивал: «А вот этот сюжет можно взять?». – Он отвечал: «Да, конечно, бери, рассказывай, нет вопросов». Человек легко дарил и делился. По любой теме, касающейся Кемерова, особенно, о 1920-х годах…».

Если «радиушника» Сухацкого в 1980-х слушатели узнавали по голосу, то с 1990-х телезрители узнали его, как говорится, в лицо. На экране он был статен, безукоризненно одет, владел хорошими манерами и безупречной речью. Держался «в кадре» спокойно, уверенно вёл цикловые выпуски программы «От Щегловска до Кемерова». Его своеобразная манера подачи информации покоряла зрителей. Многие с нетерпением ждали новых выпусков с его участием. Так, его друг, Андрей Тарапата, делился впечатлением от своего первого знакомства с передачей Сухацкого:

– Когда увидел телепередачу «От Щегловска до Кемерова», которую на канале «ТВ-Мост» вёл Владимир, удивился, как ведущий грамотно, доходчиво и крайне интересно рассказывает историю. Пересмотрел все его передачи на тот момент и ждал следующих. Так я узнал об этом замечательном человеке. И подача информации была настолько увлекательна, да ещё щедро сдобрена тонким юмором, что никак не ассоциировалась с фамилией Владимира. Потом, конечно, уже следил за всеми его передачами по ТВ, слушал его радиопрограммы «Ретроспектива», с увлечением читал его статьи в журналах. В нём была необычная, искренне человечная искорка, которая притягивала и располагала к нему любого собеседника. Есть люди, в которых влюбляешься душой сразу и навсегда!

Уточним, «Ретроспектива» – это цикл передач, которые Владимир Александрович готовил и вёл на радиостанции «Ретро FM Кемерово». Также у него были краеведческие выпуски «Прогулки по Кемерову» на кемеровском канале «Русское Радио».

Забегая немного вперёд, скажу, что в 2010 годах программа «От Щегловска до Кемерова» вместе с ведущим перекочевала на другой кемеровский телеканал – «Мой город». Здесь же Сухацкий вёл новый исторический проект «Кузбасс: от А до Я», который телеканал представил зрителям к 70-летию Кемеровской области. Роль студии для новых съёмок ведущего играл Каминный зал Кемеровского музея «Красная Горка».

Главный редактор «ТВ-Моста» пользовался у коллег практически непререкаемым авторитетом. «Снаружи» он был добрым, приветливым руководителем, говорили о нём коллеги. Но, если надо, мог так «спросить» – мало не покажется. Тем не менее, во главе угла у Сухацкого-начальника всегда было уважительное отношение к подчинённым. И ещё, большинство коллег подчёркивают необыкновенную работоспособность Сухацкого. Если надо, он мог десяток часов без перерыва «вкалывать» над очередным телевыпуском.  

В публикации «Хранитель городских тайн» (Сетевое издание «Региональное информационное агентство «Кузбасс», 08.06.2023) Лариса Кольцова, бывший редактор общественного и информационного вещания телеканала «Мой Город», подтверждает, что каждый выпуск Владимир Сухацкий готовил и прописывал самостоятельно от заставки и до финальных титров. И хотя сам он работал с полной отдачей, съёмочной группе было с ним легко.

Девизом передачи Владимир выбрал изречение, которое связывают с именем великого русского учёного Михаилы Ломоносова: «Народ, не знающий своего прошлого, не имеет будущего», слегка изменив его по звучанию, но не по смыслу.

– Он всё делал сам, у него был личный фотоархив, бесценные, очень редкие фотографии… Он умел в интересной форме донести до зрителя какие-то факты и делал это настолько здорово, что люди засматривались. Это была одна из самых рейтинговых программ. С ним легко было, очень корректный, вежливый. Все были от него в восторге!

Все его выходы в эфир были особенными, подчёркивает Л. Кольцова:

– Все выпуски были просто гениальными. Ещё он очень любил готовить, часто принимал участие в так называемых кулинарных передачах. Человек с богатым внутренним миром, опытом, знаниями. Так, как он, пожалуй, не умел никто на тот момент подавать информацию на телеканале.

8.

В 2009 году Владимир Александрович перешёл на работу консультантом музея-заповедника «Красная Горка. Этот период его жизни был одним из самых плодотворных.

Здесь талант журналиста, историка и краеведа Сухацкого заблистал всеми своими гранями. Музейщики подчёркивают его огромный вклад в развитие и самого музея, и истории Кемерова, Кемеровского рудника, Кемеровской области в целом. За счёт его находок и связей расширялись музейные фонды, привлекая к «Красной Горке» внимание экскурсантов, исследователей гостей их различных уголков нашей страны и зарубежья.

Благодаря знаниям, эрудиции и потрясающей коммуникабельности В. А. Сухацкого стали известны новые страницы о прошлой деятельности АИК «Кузбасс». Получены уникальные семейные фотографии и фонограмма выступления Себальда Рутгерса. Переведён на русский язык и передан в музей подробный список, содержащий более 400 фамилий зарубежных колонистов АИКа и краткие комментарии к ним, составленный Рут Кеннелл и Мэлли Кальверт.

Он придумал интересный проект «Прогулки с Владимиром Сухацким» по кемеровским улицам. Те, кому посчастливилось хоть однажды пройтись с автором по городским улицам и переулкам, тропинкам и тротуарам, получали истинное удовольствие от этих ненавязчивых, но очень подробных лекций «на ходу», наполненных множеством неожиданных и занятных фактов, которые он умел подать с позитивной ироничностью.

К этой поре он стал настоящим знатоком города Кемерово, прекрасно ориентировался в его истории и не уставал просвещать и горожан, и гостей кузбасской столицы. И сразу становилось понятно: Владимир Александрович искренне любит и ценит Кузбасс и его столицу. Своё трепетное отношение к родному краю умел передать всем, кто общался с ним. В результате, земляки начинали понимать, что живут в лучшем месте на планете, а гости региона увозили с собой уважение к индустриальному центру Сибири.

С публичными лекциями Сухацкий регулярно выступает в кемеровских городских и областной библиотеке имени В. Д. Фёдорова. Тут уж он, как говорят, «раскрывал карты» по полной программе, рассказывая, например, о тайне названия областной столицы: почему Кемерово – вовсе не Кемерово, от каких истоков следует исчислять городской возраст. И следовал его рассказ, подкреплённый проверенной фактурой:

– Началось всё с похода Ермака в Сибирь. Продвигаясь дальше на восток, казаки возводили на своем пути форты или остроги. Так, в 1665 году в районе нынешнего села Верхотомское, в 16 километрах от современного Кемерова, появился Верхотомский острог. Постепенно казаки осваивали и соседнюю территорию. Заимка одного из них по фамилии Комаров находилась на границе нынешних Кировского и Рудничного районов. Именно здесь впоследствии появилась деревня Комарово, давшая, на мой взгляд, изменённое со временем название нашему городу. А на другом берегу реки была деревня Щеглово, которую 18 сентября 1698 года отметил на новой карте Сибири тобольский картограф Семён Ремизов…

Подобных познавательных фактов Владимир Александрович всегда сообщал довольно много. Поэтому послушать замечательные истории о родном городе приходило огромное количество читателей библиотек, больших и маленьких горожан. Казалось, он знал всё о каждой городской улице и каждом переулке. И как тут было не полюбопытствовать?!

– До 1968 года на месте областной филармонии стоял дом Ивана Гавриловича Щеглова, одного из потомков старожильческого рода. К сожалению, дом снесли, когда начали готовить площадку для возведения учреждения культуры. Здесь же появились первые улицы: Щегловская (ныне Мичурина); Никольская (Советский проспект), названная в честь Никольской церкви, стоявшей на месте гостевого дома обладминистрации, а народное название этой улицы – Скотопрогонная, ведь по ней гнали скот на заливные луга, которые начинались в районе «Карболита»; была улица Базарная (ныне Красная) – от неё до современной улицы 50 лет Октября тянулся большой базар…

Дополнением к рассказам Владимира Александровича становились видеоматериалы, выставка книг и периодики под общим названием «Кемерово, который мы не знаем».

Многие из своих публичных и печатных выступлений он сопровождал рефреном «Кемерово может стать городом-музеем». В противоположность суровому древнеримскому сенатору Катону Старшему, прославившемуся тем, что каждую свою речь на заседаниях сената завершал одной и той же фразой: «А кроме того, я думаю, что Карфаген должен быть разрушен!», – рефрен Сухацкого исполнен позитива и надежд на светлое будущее родного края. Логика проста и надёжна.

– У каждого города есть своя история, – неустанно подчёркивал он. –  Это значит, что он может быть привлекателен для туристов. И мировой опыт тому подтверждение. В Ярославской области есть небольшой город Мышкин. В нём живут около 5,7 тысячи человек. Но каждый год туда приезжают 140 тысяч туристов! Когда-то местный краевед придумал открыть в нём Музей мыши, единственный в мире. Или ещё пример: в Австралии есть город Виттен. Когда-то там добывали асбест. Промышленность практически уничтожила этот город, жить в нём стало опасно. Теперь он больше похож на пустыню. Но со всех концов мира туда едут туристы, чтобы посмотреть на «мёртвый город».

В Кемерове тоже есть «несколько «фишек» в истории», уверен Сухацкий, которые могут быть привлекательны для туристов.

– Во-первых, город считается столицей шахтёрского края, но в черте города нет ни одной шахты. Просто угольная промышленность стала частью нашей истории. Её нужно использовать для создания исторических достопримечательностей. Например, в штате Вирджиния, в городе Покахонтас, на месте прежних шахт открыли национальный исторический парк. С одной стороны, это музей горной промышленности. С другой стороны, там есть леса, горы. В этом городе живут 440 человек, а посещает его миллион туристов! Приезжают, чтобы покататься на велосипедах, байдарках, просто хорошо отдохнуть. А в Германии на шахте Динслакене, возле Дюссельдорфа, открыли лесопитомник, где выращивают иву и тополь для биомассы. В Голландии же в старых штреках оборудовали специальные дорожки для экскурсий на велосипедах.

Нам тоже можно было бы создать свой национальный исторический парк от Томска и вверх по Томи. Он бы захватил остроги, Томскую Писаницу, Горелую Гору и продолжался до самого Новокузнецка. По сути, наша история похожа с Диким Западом: освоение Сибири, столкновения с местными жителями, телеутами и шорцами. На этом тоже можно сыграть. Восстановить всё это, думаю, не будет слишком дорого…

Какие-то мечты Владимира сегодня претворяются в жизнь. Например, он предполагал создание в столице Кузбасса Музея угля. Сегодня такой музей появился на карте города и начал развиваться. Реализована другая его мечта: здание конторы Копикуза (Копикуз – это Акционерное франко-немецко-бельгийское общество Кузнецких каменноугольных копей, учреждено в 1912 году, располагалось на территории нынешнего Кемерова, имело право на монопольную разработку ряда угольных месторождений в Сибири. Национализировано в феврале 1920 года) муниципальные власти Кемерова выкупили у частного лица и передали на баланс музея «Красная Горка».

Будем надеяться, что претворятся в жизнь и другие его предложения. Допустим, тот же самый день рождения Кемерова заслуживает более глубокого изучения и переосмысления. Владимир Александрович безо всяких обиняков настаивал на этом:

«Большинство городов ведёт свою историю с момента первого упоминания. Никто, например, не спорит с тем, что Москве больше 800 лет, потому что её впервые упомянули в Ипатьевской летописи от 1147 года. Это и есть официальная дата основания города. Новокузнецк (в прошлом Кузнецкий острог) отмечает 400-летие, Мариинску (в прошлом село Кийское) – 320. И только Кемерово не знает, сколько ему лет на самом деле. В мае 1918 года Совет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов решил преобразовать село в город Щегловск. Теперь все знают Кемерово как «город, рождённый Октябрём». И не берут во внимание, что на чертеже Ремизова Щеглово было упомянуто ещё в 1698 году. Если мы берём за основу первое упоминание о нём на карте Ремезова, получается, мы на пять лет старше Санкт-Петербурга. Споры не утихают до сих пор. Хотя нынешнее руководство уже признаёт, что на самом деле город у нас не такой молодой, как принято считать. По сути, в этом (2018-м) году мы отмечаем столетие городского статуса. Это как человеку вместо дня рождения отмечать день получения паспорта...».

Повторю, что я полностью согласен с этой железной логикой!

Надо обязательно отметить ещё одну черту характера нашего героя: он был горячим спорщиком. Если был в чём-то уверен, мог доказывать свою правоту на любом уровне – прямо и без обиняков, без скидок на должности и авторитеты. Примеров тому немало. Вот один из них. Осенью 2020 года, когда полным ходом шла подготовка к так называемому 300-летию Кузбасса, У Владимира Александровича родилась идея родилась идея создать в Кемерове исторический парк на правом берегу Томи. Но в высоких кабинетах, заявил позднее Сухацкий, «превратили проект в полное безобразие».

«Моя идея заключалась в том, чтобы по типу московского сделать второе «Зарядье», но на берегу Томи в Кемерове: открыть музей истории угля в бывшей конторе Копикуза, разбить рельефный ландшафтный парк на пустыре между основным зданием музея «Красная горка» и конторой Копикуза. Пустырь занимает 15 гектаров, он был бы даже больше московского «Зарядья». Можно было перенести туда горношахтную технику, которая сейчас находится на территории «Красной горки». Также я думал о создании «золотого пояса Кузбасса», который бы объединил музей-заповедник «Томскую писаницу», Верхотомский острог, Волковскую гору, новый парк, музей «Красная горка», памятник Эрнста Неизвестного и Рудничный бор. Но предложенный властями проект оставляет много вопросов, – делился он своей тревогой в одной из публикаций в сетевом издании «ФедералПресс» («ФП», 24.11.2020; https://fedpress.ru/news/42/society/2626172). – Не ясно, какую именно канатную дорогу: в бор или в промзону коксохимического завода, – собираются восстанавливать власти…

Также я категорически против установления скульптуры Варвары в бору, освоения территории Рудничного бора и восстановления канатной дороги туда, потому что это вызовет нашествие людей. Они погубят бор. Идея восстановить дорогу на коксохим хороша. Это интересно и любопытно. Хорошо было бы восстановить деревянную лестницу – спуск к реке. То, что называют Серебряным ручьём и чуть ли не достопримечательностью Кемерова, фактически канализационный сток».

Владимир Сухацкий считает, что к 300-летию промышленного Кузбасса региональные и муниципальные власти не смогут реализовать свой проект: реконструкция школы ван Лохема и канатной дороги, – это дорого и долго. Поэтому к юбилею, скорее всего, откроют несколько экспозиций в конторе Копикуза и отсыпят дорогу:

«Я не против исторического парка, но вот каким он будет? Проект вызывает опасения и рефлексию. Поэтому я и мои коллеги-экологи настороже. Я хотел бы конкретики: дорожную карту реализации проекта, знать источники и объёмы финансирования, хотел диалога с общественностью. В конце концов парк-то делают для людей».

Хочу напомнить, что Владимир Александрович несколько лет являлся членом кемеровской городской комиссии по топонимике. И не было случая, чтобы на заседании этого уважаемого органа он отсиделся и не взял слова. Он не без основания считал, что власти должны активнее привлекать мнение рядовых кемеровчан к вопросам формирования облика города.

– Принимая во внимание историю Кемерова, я бы говорил не о памятниках, а об уличной скульптуре, – откровенно делился член комиссии Сухацкий своими размышлениями в одном из интервью. – Я бы не делал непонятных «модниц», авангардных арт-объектов «Он и Она» и уж точно не ставил железных уродцев под табличками «подарок городу на 100-летие». Уместно вспомнить историческое прошлое Кемерова и сделать жанровые сценки из жизни села Щеглово. Например, можно воссоздать купцов и купчих знаменитого на всю Сибирь Щегловского базара. И тогда не возникнет вопрос: зачем здесь это стоит? В Мариинске, например, совершенно справедливо стоит памятник Картошке в честь мирового рекорда жителей по сбору картофеля в 1942 году. Вопросов нет… Хочу сразу подчеркнуть: я не против слоников, пингвинов и рыбок. Я за то, чтобы их не называли памятниками, чтобы они не были достопримечательностью города. Самое точное название таким объектам дал в середине прошлого века кемеровский летописец Иван Балибалов – «уличное украшение» и не более.

Как остановить поток банальщины, от которой люди стали уставать? Все эти слоники со скворечниками появляются от незнания истории родного города или её искажения. Это первая ошибка. Власти не хотят общаться с горожанами. В результате во дворах появляются убогие скворечники, на улицах – безобразные памятники, а на бетонных клумбах искусственные кипарисы. Город теряет свое лицо, а жители – историю. Жаль…

По мнению краеведа, областной столице катастрофически не везёт с сохранением культурного и исторического наследия. Например, уже сказано, что ещё при советской власти снесли домик Щегловых, который находился в районе филармонии, пообещав его просто перенести в район Искитимки и сделать там музей… Ни музея, ни домика, к сожалению, нет до сих пор.

«Раз уж мы утратили это и не пытаемся восстановить, то можно хотя бы сохранить то, что мы имеем сегодня! Например, «Маленькая Голландия» постепенно превращается в руины, зарастает бурьяном. А ведь это уникальное место, оно показывает переходный период становления города из села. Во всём мире есть понимание, что свою историю нужно беречь, поэтому там хранят историческое наследие и «монетизируют» его. Именно история делает город городом. У Кемерова, выходит, нет истории… Потому что даже её остатки беспощадно уничтожают», – публично возмущался Владимир Сухацкий.

9.

Его уход из жизни 1 апреля 2023 года для меня стал ужасной и неожиданной информацией. Для многих коллег, друзей, почитателей его таланта она стала настоящим шоком. Казалось, энергичному, активному Владимиру Александровичу износа не будет. А он тяжело болел, но жаловаться не любил…

«Очень жаль! – прочитал в социальных сетях. – Ещё столько городских дорог с его экскурсиями не пройдено, столько лекций не прослушано…».

Это так… Что ушло – не вернёшь. Однако, подумалось, Сухацкий был не только журналистом радио и телевидения, сценаристом и режиссёром документальных фильмов. Он ещё очень много писал. После него остались многочисленные публицистические заметки, очерки, статьи, переводы, которые, при желании, можно отыскать в подшивках областных, городских и районных газет Кузбасса, журнале «Огни Кузбасса», альманахе «Красная Горка», в федеральных и зарубежных изданиях.

Кроме всего прочего, Владимир – автор историко-публицистических книг. В их числе книги «Странный Кемерово» (2016), «Кемерово исторический и туристический» (2018), пьеса «Tovarisch курьер».

О Кемерове часто говорят как о городе химиков или угольщиков, дальше подобных ярлыков дело не идёт. А если хочется узнать о городе больше, то сталкиваешься с другой проблемой – отсутствием интересной справочной литературы. Это и подтолкнуло Владимира Сухацкого выпустить книгу «Странный Кемерово», которая представляет собой сборник исторических очерков, написанных в разное время, в них – события и курьёзы советского прошлого столицы Кузбасса. На страницах «Странного Кемерово» нет энциклопедических справок. Вместе с тем, для читателя здесь – только яркие зарисовки из повседневной жизни кемеровчан тех лет со всеми странностями и казусами, более 110 исторических фотоснимков.

«Меня всегда интересовала история Кемерова. Я пытался найти какие-либо занимательные книжки на эту тему, но в основном попадалась… документалистика, – объяснял он эту свою работу. – Я бы очень хотел увидеть человека, которому интересно читать скучные отчеты и прочую «офицалку». В основном пишут о роли партии, а эта информация не раскрывает истории города как таковой».

В результате у него получился необычный путеводитель по Кемерову – исторический и туристический. В книге – о главных кемеровских достопримечательностях, его реальном возрасте, жителях и полезная информация о гостиницах, кафе и ресторанах, которая пригодится каждому путешественнику.

– Если путеводителя нет, то и города тоже – это населённый пункт, в котором нечего посмотреть и показать. Когда у города есть интересная, пёстрая, парадоксальная история, то без путеводителя не обойтись! – говорил Владимир Сухацкий на презентации издания.

– Очень много среди кемеровчан тех, кто любит город. Есть и те, кто родились не здесь, приехали и стали жить, становясь коренными кемеровчанами. Потому что влюбляются в улицы и людей, влюбляются в ту атмосферу, которая есть у нас в городе. И сегодняшнее событие является историческим, – отмечал на этом же мероприятии мэр Кемерова того периода Илья Владимирович Середюк. – Путеводитель исходит от сердца и таланта влюблённого в Кемерово Владимира Сухацкого. Он и журналист, и историк, и искусствовед, а теперь ещё и экскурсовод. К своему путеводителю он шёл долгие годы, выверял его. Владимир посетил много стран и может сравнить города друг с другом. И он прав, если говорит, что город без путеводителя – не город.

Конечно же, в книге обязательное место нашлось и рассказу о кузбасских колонистах. Эту тему Владимир продолжал разрабатывать до последних дней. В связи с этим, Сухацкий пригласил на презентацию книги одного удивительного кемеровчанина – Доминика Тэса и представил его:

– Мы помним, что первыми иностранными колонистами в Кемерове были французы, нанятые Копикузом. Он же был франко-бельгийской компанией. Поначалу там преобладал иностранный капитал. Позже, в 20-е годы, были АИКовцы: американцы, финны, шведы, голландцы. Для них этот город был чем-то вроде земли надежды, где они хотели найти своё счастье. Спустя 90 лет в Кемерово приехал подданный королевства Бельгия Доминик Тэс. Именно в Кемерове он нашёл свою Надежду – очаровательную кемеровчанку, которая стала его отдушиной. Вместе они открыли кафе «Бельгия», очень популярное место…

Упомяну ещё одну книгу В. А. Сухацкого «Неизвестный Кемерово». Помимо большого количества фотодокументов книга содержит уникальные текстовые материалы, немалая часть которых собрана в западных архивах. Это и письма колонистов-иностранцев своим друзьям и родственникам, и выступления руководителей АИК «Кузбасс», и другие разнообразные документы, и записи «летописцев жизни, мечтателей и строителей «Города Солнца» в Сибири Анны Прейкшас и Рут Кеннел, документы руководителя АИК Себальда Рутгерса. В «Неизвестном Кемерово» автор открывает нынешним кемеровчанам «новое старое» города.

На это необычное издание обратил внимание и известный литературный критик, книголюб Валерий Андреевич Плющев. «Что в имени тебе твоём?..» – так названа его рецензия («Огни Кузбасса», № 1, 2017):

«…Вы хотите подробно узнать, какие продукты употребляли наши предшественники и как они их готовили? Значит, вам сюда, на страницы «Странного Кемерова», в отрывающий книгу и занимающий чуть не треть её объёма очерк «Чем богаты, тем и рады». А какие разделы завлекающие: «Кухня щегловских крестьян», следом «Кухня щегловских пролетариев». Ну и, конечно, есть страницы об «американской» кухне – разноплемённые колонисты из АИК тоже не духом святым питались, а аборигены умудрялись перенимать диковинные рецепты у пришлых.

Вот закавыченная глава «Маруся отравилась» – это о начале тридцатых, когда коллективизация гордо зашагала по стране, обернувшись голодом в разных регионах. Всё-таки в Кемерове жители не пухли от недоедания – промышленный город имел очень серьёзное значения для государства, рабочих необходимо было кормить, пусть даже по минимуму. Но кто же там отравился? Автор пишет: «Имелось три сорта конской колбасы, которым народ дал непочтительные названия: «Конница Будённого» (последствия применения ясны любому – В. П.), «Собачья радость» (тоже понятно, что радость только для четвероногих друзей – В. П.) и «Маруся отравилась». Несколькими строчками ниже разъяснение: «Её готовили из ливера, кишок, хрящей, кожи». И тут же напоминается, что в те годы довольно часто распевалась популярная дореволюционная песенка об отравившейся Марусе. Люди вложили смысл в причину её «отравы» – конская кемеровская колбаса.

А уже через пять лет, в 1939 году в Кемерово, между прочим, выпускалось 44 вида колбасных изделий!

Исследование «стола» кемеровчан доводится до нашего времени; и дефицит на продукты питания излёта советского времени анализируется, и относительно благополучные продовольственные времена, и трудности военного времени, и ресторанная кухня, и домашняя – самое ценное, что читатель узнает «что почём» было в разные годы. Автор книги, как представляется, прочитал-просмотрел кучу архивных материалов, старых газет и журналов, прослушал огромное количество рассказов поживших людей о их прошлом, чтобы щедро поделиться с нами, обобщив монбланы собранной

…Через питание автор книги играючи переходит на нравы, поведение и поступки горожан. Как вы думаете, люди с удовольствием воспринимали передававшиеся с языка на язык рассказики о существовании продовольственных карточек 1-го типа, были и такие и совсем не так давно, по которым обладатели – представители номенклатуры – получали продовольственные товары, включая заморские съестные чудеса, по минимальным, часто символическим ценам? Это вряд ли...

Ну а мичуринские эпопеи в нашем городе, по сути, начались ещё с Автономной индустриальной колонии «Кузбасс». Ведь это иностранцы показали местным, что можно выращивать экзотические овощи и фрукты при нашем климате. Их последователи до сих пор радуют причастных кемеровчан разновкусием и разноплодием, совместно с домашними винами – всё производится из выращенного в Сибири, между прочим. Государству остается только не жадничать с землёй. А то, помните, выкопали откуда-то норму – 3 сотки в руки и домик скворечного типа, дескать, выращивайте, кормите себя. В книге приводится любопытная статистика: в 1996 году, когда рынок благополучно схоронил продуктовый дефицит, 65% семей в областном центре все-таки продолжали питаться картошкой с личного подсобного хозяйства, 54% выращивали овощи в мичуринских садах и огородах. Этакие «городские крестьяне».

…Хорошо, когда так вкусно повествуется: «В домовой кухне от ресторана «Волна» пекли потрясающую сдобу, которую покупатели обычно съедали тут же, «не отходя от кассы», настолько вкусной она была». Или ещё: «...Кемеровский хлебокомбинат в 1939 году вырабатывал: «всевозможные пряничные изделия, баранки разных сортов, сушки, бублики, печенье разное. Булочные изделия: сайки, халы, дынки, венские торты, кексы, пирожные». Кто бы объяснил мне, что за дивность эти «халы» и «дынки»? Кстати, автор упоминает и такие кушанья, как «няня», «сальник», «сальтисон», «калья». Не знаю, не едал. А Сухацкий утверждает, что бабушки такое готовили...

А потом пришла «кухня развитого социализма», о чём тоже рассказывается, и перестроечные нормы отпуска продуктов в магазинах – ничего не забывает автор «Странного Кемерова».

Между прочим, Сухацкий даёт возможность погордиться аборигенам Кузбасса, ведь именно отсюда пошла полторы тысячи лет назад гречиха (ну, кто же не едал гречневую кашу!) – дикорос, ставший почитаемой русским народом зерновой культурой.

…Можно узнать о Себальде Рутгерсе – голландском коммунисте, который привёз насельников-иностранцев на правый берег Томи, что в Кемерове… Или узнать о судьбе убеждённого анархиста из США Билла Хейвуда, вырвавшегося из американской тюрьмы и оказавшегося в Шегловске. А о Рут Кеннел разве не любопытно прочитать? О её отношениях с писателем Драйзером, о повести «Товарищ Костыль», уже написанной ею и явленной не так давно местному читателю во вполне приличном переводе с английского…

…Кстати, автор объясняет, почему такой заголовок у его труда: «Странный Кемерово». Читайте и узнаете. Завидую тем, кто будет знакомиться с этой любопытной книгой в первый раз».

А вот найти эту книгу, чтобы прочесть, не так-то просто. Её тираж – всего 200 экземпляров… Впрочем, есть же библиотеки, наконец, где сберегают для любознательного читателя этот бесценный труд.

Ещё об одной работе Владимира Александровича нельзя не рассказать. На этот раз – о театральной. 10 февраля 2012 года в кемеровском Театре для детей и молодёжи прошла необычная премьера – давали спектакль «Tovarisch курьер». А автор этой пьесы – Владимир Сухацкий.

Она написана по мотивам приключенческой повести «Товарищ Костыль» американской писательницы (автора нескольких детских книжек), о которой уже упоминали, Рут Эпперсон Кеннелл. Её повесть в 2008 году, издана в Кемерове на русском языке. Кстати, на русский её перевели наш журналист и краевед Владимир Сухацкий и переводчик Сергей Сафронов.

«Tovarisch курьер» – это история о дружбе двух ребят, один из которых русский беспризорник Володя, а другой американский мальчик Дэвид, вместе с родителями приехавший из Америки в Кузбасс в 20-е годы прошлого века. Приключенческая литературная история имеет реальную основу. И ребята, и многие другие персонажи списаны с людей, действительно работавших когда-то на руднике в Кузбассе. Для пытливого читателя это ещё и хроника жизни Щегловска (Кемерова) начала 20-х годов прошлого века. Из неё можно узнать, как открывали коксохимический завод, чем торговали на рынке, во что одевались.

Премьеру спектакля посетили ученики школ Кемерова, многие из которых впервые смогли увидеть кадры кинохроники и фотографии тех времён, окунуться в атмосферу жизни нашего города начала прошлого века, когда на берегах Томи ещё только всё начиналось.

Чтобы лучше понять «круто замешенное» сценическое действо, обратимся к рецензенту Ольге Штраус («Товарищеская игра с историей», «Кузбасс», 24 апреля 2012):

«…Инсценировкой повести работа Сухацкого не ограничилась. Он насытил драматургический материал документальными воспоминаниями колонистов, архивными изысканиями, редкими фото- и киноматериалами. В результате получилось довольно необычное, запоминающееся действо, которое трогает душу и завораживает взгляд.

…С одной стороны – это просто шикарное зрелище. Замечательная работа художника-постановщика (Светлана Нестерова) и художника по свету (Александр Брегеда) явила нам полное представление о том, как столкнулись тут, на берегах Томи, в 20-х годах прошлого века «два мира – два образа жизни»: мир крестьянской Руси и индустриального Запада. Разные моды, разные уклады жизни, разные представления о веселье, праздниках, гигиене, лакомствах – всё это показано выразительно и смачно. Причём показано не столько на уровне текста, сколько на уровне бессловесных этюдов. Вот сцена фотографирования на пристани, вот базарная торговля на площади, вот некая щеголиха из Щегловска (Наталья Ущеко) демонстрирует товаркам «шерстяные трусы, как у американок, которые сама себе связала» – и горячему любопытству, равно как и глумливому хохоту, нет предела.

Замечательный приём используется в этом спектакле: колонисты-АИКовцы сначала появляются тёмными силуэтами, за экраном, как фигурки в театре теней. Потом они растут в размере, увеличиваются и вдруг – раз! – являются с экрана на сцену «живьём», во всём своём импортном великолепии. В коротких штанах на манжетах, в забавных шляпках, в невиданных комбинезонах… А если ещё учесть, что на этом экране время от времени проецируются кадры документальной кинохроники или фотографии Красной горки начала 20-х, то и вовсе рождается странное чувство: всё, что происходит сейчас здесь, на сцене, – не выдумка авторов. Это работа настоящей машины времени, каким-то чудом перенесшей нас на 90 лет назад, но оставившей в том самом месте, где мы сегодня находимся…

Кстати, смесь теневого театра и живого плана – это, пожалуй, вообще самая сильная сторона нового спектакля. Она – как очевидная метафора – показывает нам, как столкнулись и стали причудливо переплетаться «свои» и «чужие» быт и нравы. Понятно, в спектакле есть и любовь (между американским инженером-изобретателем Джоном Эллисоном (Максим Голубцов) и секретаршей рудника Верой Егоровой (Елена Миллер). Есть горячая подростковая дружба: русский беспризорник Володя (Алексей Морозов), потерявший ногу в своих «паровозных» скитаниях, и его сверстник Дэвид, сын главного инженера рудника Пламмера (Александр Акимов), действительно стали «неразлейвода».

Не зря в США, после выходы книжки «Товарищ Костыль», их стали уподоблять героям Марка Твена и даже называли «Том Сойер и Гекльберри Финн на берегах Томи». Есть в спектакле и детективная интрига (мальчишки пытаются распутать преступления расхитителей из партийно-хозяйственной элиты и едва не гибнут сами).

…Порой создается впечатление, что перед нами – не цельное действие, а набор мемуарных «случаев из жизни», бытовых зарисовок, которые удержала людская память или зафиксировали сухие исторические документы. При этом замечательно то упоение, с каким артисты пытаются воскресить, оживить для нас «давнопрошедшее», из которого все мы (в буквальном смысле!) вышли…».

Для Сухацкого эта постановка имела особое значение. Поэтому, лучше всего передать детали этого немаловажного эпизода творчества нашего героя устами Светланы Осиповой, бывшего режиссёра и продюсера Кемеровского театра для детей и молодёжи:

«…Мы встретились с Сухацким в кемеровском парке «Антошка» и он рассказал и про свою работу в музее «Красная Горка», и про то, что написал пьесу и хотел бы, чтобы её поставили в нашем театре. Мне понравилась идея сделать спектакль, я увидела, как это можно воплотить, и написала режиссёрскую экспликацию... Это была пьеса об американцах, приехавших восстанавливать разрушенную гражданской войной Сибирь.

Я помню, как мы творчески спорили – так что: американцы в итоге спасали Кузбасс, а русские его разваливали и разворовывали? И он объяснял молодым актёрам, что пьеса, по сути, не про это – про то, как люди в Америке поддерживали идеи коммунизма и ехали чёрт знает куда, чтобы действительно строить и помогать. Вопрос в другом: как и чем потом это для многих обернулось в 1939 году?

Спектакль увидел свет... К его премьере готовились основательно. Владимир Александрович очень поддерживал и верил в меня. Ему было интересно, он находил время и приходил на репетиции, чтобы донести до актёров дух того времени, потому что у меня это получалось плохо.

Просуществовал спектакль недолго... У театра был свой репертуар. Более интересный, понятный и более драматургичный. Мы переживали с Владимиром Александровичем, потому что уж кто-кто, а он, пожалуй, один из немногих, кто хотел не просто писать про историю Кемерова, а кричать про неё. Сейчас модно говорить про патриотизм. Пожалуй, он был от слова «настоящий», а не потому, что это нынче в тренде»…

Вместе с тем, «строгая» областная газета отмечает, что, «если к спектаклю подходить с позиций чисто театральных – очевидной станет его главная беда: литературная слабость драматического материала. Но в том-то и дело, что оценивать его только с таких позиций не хочется! Да и не надо».

Однако, уверен, в этой пьесе и есть весь Владимир Александрович Сухацкий с его накопленной колоссальной массой знаний – об АИКе в целом и его обитателях в частности – и желанием донести, передать эти знания нынешним поколениям кузбассовцев. Только тогда, по его мнению, течение истории будет цельным и непрерывным, не развалится на куски и кусочки бессвязных фактов. Это как всё та же история с днём рождения Кемерова: тех, кто жил в этом поселении до 1918 года, взяли и «отрезали», будто их и не было, будто не они несколько столетий назад зародили здесь жизнь, которая медленно и постепенно «переросла» в сегодняшний день нашего любимого города…

Сухацкий с этим смириться так и не смог до самого последнего.

***

Кажется, о Владимире Сухацком, его жизни, работе, заслугах сказано почти всё. Между тем, вспомнилось ещё, что он лауреат премии Кузбасса (2013), премии имени И. А. Балибалова – за лучшую публикацию по краеведению. Того самого Ивана Алексеевича Балибалова, журналиста и краеведа, которого в 50-70-е годы прошлого века тоже называли летописцем Кемерова. Его книга «Кемерово» переиздавалась не менее пяти раз. Безусловно, Владимир Александрович внимательно её читал, а, значит, и учился по ней основам краеведения.

Ещё об одном кемеровском краеведе, литераторе, оставившем заметный след в жизни Сухацкого, нельзя не вспомнить, справедливости ради: это Геннадий Евлампиевич Юров.

«Я не был близко знаком с Геннадием Юровым, о чём спустя год после кончины литератора, очень жалею.  Всего несколько встреч, телефонных разговоров, пара интервью для документальных фильмов», – признавался наш герой в очерке «Геннадий Юров. Каким я его знал» («Огни Кузбасса», 2017 год. Выпуск № 6).

«…С начала 90-х и до 2000-х годов наши пути с Г. Юровым не пересекались. Но однажды у меня в руках случайно оказались несколько номеров альманаха «Красная горка», о котором раньше я ничего не слышал… Один из номеров альманаха сразу привлёк моё внимание. На обложке значилась главная тема выпуска «Окно в Нидерланды».  «Ничего себе, – подумал я. – В кои-то веки кузбасским шахтёрам захотелось «в Европу прорубить окно»?!

Открыв книжку, увидел среди авторов имена голландских историков архитектуры, которых я очень хорошо знал. Это были – Ян Молема, Иван Невзгодин, Рудольфина Еггинк. Доктор Еггинк являлась другом нашей семьи. Наведываясь в Кемерово, Рудольфина останавливалась у меня дома. А голландского профессора Ивана Невзгодина я знал ещё тогда, когда он был студентом Новосибирской архитектурной академии.

Практически весь номер был посвящён деятельности голландских специалистов, которые работали в 20-е годы в Кемерове, будучи членами Автономной индустриальной колонии «Кузбасс» (АИК). В то время я уже был заядлым «аиковедом» и поэтому появление в местной печати статей голландских исследователей показалось мне событием знаковым и неординарным. Захотелось узнать: «Кто же решился на публикацию «иностранщины»? Кто такой смелый? Кто главный редактор альманаха»?

Каково же было мое удивление, когда увидел фамилию – Г. Е. Юров!

Прошло ещё несколько лет. Как-то раз во Дворце шахтёров проходило какое-то важное мероприятие, посвящённое истории АИКа. Среди приглашенных были главный редактор альманаха Геннадий Юров и автор этих строк. Поздоровались издалека, обменявшись кивками, а в перерыве вышли на улицу покурить. Поговорили ни о чём – то да сё.

Не знаю, почему, но я вдруг спросил: «А чего это вы вдруг про сибирских голландцев стали писать?».

Поэт сразу насупился.

– А ты против Рутгерса что-то имеешь?

– Я – никогда! Для меня Рутгерс – святой человек. Я, можно сказать, его апологет.

– Кто-кто?

– Это тот, кто – поклонник, защитник, приверженец...

– Ну, тогда ладно, – снисходительно сказал литератор.

У Юрова было своеобразное чувство юмора… В тот день наш перекур затянулся до вечера. Мы пропустили все пленарные заседания, болтая об истории Красной горки и её обитателях. Помнится, Г. Юров сказал: «Конечно, исторический центр земли Кузнецкой – Томская писаница. Но сакральным центром является Красная горка. Всё самое хорошее исходит от этого места».

…За 13 лет Геннадий Юров издал 14 выпусков альманаха «Красная горка»… Если поставить эти толстые и тяжёлые журналы в ряд, то они смотрятся как многотомное собрание сочинений. Я бы назвал эту коллекцию Антологией историко-литературных произведений о Кемерове. Ну, а если отбросить в сторону все мои претензии и придирки к «юровскому» альманаху, я вынужден признать, что Г. Е. Юров создал уникальный краеведческий труд, составленный из ярких публицистических статей, интереснейших мемуаров, умных очерков, исчерпывающих информационных материалов. И в этом его огромная заслуга…

…Я отправил литератору рукопись книги, которую мы написали совместно с супругой, «Питание кемеровчан в ХХ веке». Отправил просто так, даже не на рецензию, а вроде как «для ознакомления».

На следующий день, в 7 часов утра, раздался телефонный звонок. «Говорит Юров, – услышал я сипловатый голос. – Ночь не спал. Вкусная вещица получилась. Я только название предлагаю изменить. Сделай – «Чем богаты, тем и рады». Так точнее будет. Давай, я тебе рекомендацию в Союз писателей напишу. Тебя в два счёта примут».

Название я поменял, а от рекомендации отказался. Я давно заметил, просто членство в каких-либо творческих союзах, ума не прибавляет. Тем не менее, я воспринял слова Г. Юрова, как щедрый комплимент, о котором можно было только мечтать.

…Лет пять назад, после презентации очередного выпуска альманаха, тогда ещё главный редактор, отозвал меня в сторонку. Вроде как – «покурить».

«Есть у меня голубая мечта. Собрать бы все опубликованные статьи об истории Кемерова воедино и составить что-то типа хрестоматии. Можно в 2-3 томах. Я прям воочию вижу: это такие красивые-прекрасивые книжки. Ведь не один литератор или учёный-историк такую книжку не напишет, как написали сами кемеровчане. Я бы даже ради такого великого дела курить бы навсегда бросил, – сказал матёрый редактор и добавил, – ну, опять бы бросил».

Таким я и запомнил этого многоуважаемого человека, литератора и гражданина, Геннадия Евлампиевича Юрова...».

Может быть, и длинноватые получились заметки Сухацкого о Юрове. Но, не сомневаюсь, оно того стоит. Ведь, на мой взгляд, здесь не столько о Юрове, сколько о самом Сухацком.

О его уважительном отношении к коллегам, об объективности человека, знающего себе цену и умеющего ценить, а не завидовать талантам и умению других. О широте его натуры и сердечности, если хотите…

Сегодняшний Кемерово растёт стремительными темпами. Он всё сильнее отличается от небольшого промышленного посёлка, каким был раньше. Продолжает жить и развиваться, хоть в столице Кузбасса сегодня нет уже ни одной шахты. Город ищет другие пути и возможности для продолжения своей биографии…

Только скоро ли найдётся человек, который сумеет полюбить наш город во всем его великолепии и во всех недостатках также, как любил его Владимир Сухацкий…

Сергей Черемнов

Фото из Internet