Сергей Черемнов. На терриконик. (Отрывок из книги «Спасти шахтёров»)

Раз строгого родительского контроля сегодня не было, я спокойно нашёл на кухне большой свежий огурец, выбрал под своей кроватью самую красную помидорку. Мама давно высыпала туда ведра два последних зелёных-презелёных помидор, собранных с помидорных кустов перед тем, как выдернуть эти самые кусты из земли. И плоды дозревают под кроватью.  

Ещё отрезал хороший кусок от булки белого хлеба. Завернул всё в старую газету. Надел куртку и запрятал под неё свёрток с едой. Налил из крана воды в стеклянную бутылку. Валерка поглядывал на мои приготовления, и когда я направился к двери, заинтересованно спросил:

– Куда Сёма пойдёт?

– Никуда! Я ненадолго...

– Тоже хочу, – загоношился брат.

– Нет, – твёрдо произнёс я и показал ему кулак. – Сказал, скоро приду.

Он обиделся и отвернулся к собаке, а я пулей выскочил из дома. День хоть и выдался хмурый, но без дождя и ветра. Спрятав бутылку за спину, я заглянул в мастерскую, где отец обтёсывал деревяшку.

– Можно, я сегодня к Зайцевым пойду играть? – и на всякий случай добавил. – Тётя Зоя знает...

Отец опустил топор, глянул на мою, подозрительно оттопырившуюся в районе живота, куртку и утвердительно кивнул. По улице нетерпеливо прогуливался Толик Рогов.

– Наконец-то, – обрадовался он. – А то я уже собрался один идти. А где эти?

Я пожал плечами: не знаю, – и предложил:

– Хочешь, до Славки добегу?

– Не надо, – ответил Толя. – Не хотят, не надо. Минут пять подождём и отправимся.

Но совсем скоро из своего переулка вынырнул Славка, и почти сразу мы увидели, как с горки к нам бежит Серёжка, а за ним Саня Бачин.

– Вот и мы, – сказал запыхавшийся Серёжка. – Лёня тоже хотел с нами, но его родичи не пустили.

– Ты бы ещё всю улицу собрал, – проворчал Рогов. – Просил же, никому...

– Я никому, Толя, – виновато заморгал Серёжка. – Только своим...

У Серёжки, Славки и Толика были с собой узелки с едой. Бачин пришёл с пустыми руками. «Ничего, поделимся», – постановил Толя. И мы отправились в путь. 

***

По переулкам и улицам быстро добрались шахты «Чёрная гора». Двухэтажное шахтоуправление стояло на самом берегу Абушки. Возле входа в здание была клумба с увядшими цветами. На противоположный берег вёл широкий деревянный мост, а за ним раскинулась территория шахты со своим лесным складом, заваленным брёвнами, высоким чёрным контуром копра. На узких, непонятно как переплетающихся рельсах застыли пустые вагонетки, уткнувшись одна в другую. Что-то стучит, громко бумкает, свистит и шипит.

Мы шагали скорой гурьбой за Толиком, который уверенно вёл нас вперёд по разбитой колёсами и усеянной лужами дороге, и с любопытством посматривали по сторонам. Сзади незаметно подкрался самосвал, звуки шахты заглушили шум его мотора. Водитель притормозил, посигналил нам, давая возможность сбежать на обочину, и когда обгонял нашу группу, выставил в окно кабины руку и погрозил пальцем.  

Шли проворно и скоро приблизились к копру, могучий железный корпус которого круто уходил вверх. Я на секунду остановился, чтобы рассмотреть этого гиганта. Его огромные колеса наверху быстро вращались навстречу друг другу. Ворота копра были распахнуты, и видно было, как внутри подёргивается толстый трос и убегает куда-то под землю...

Нам навстречу то и дело попадались шахтёры. Казалось, что все они похожи друг на друга: чёрные спецовки, высокие резиновые сапоги, каски и электрические фонари, батареи аккумуляторов, пристёгнутые к поясам, у каждого на ремне через плечо серая металлическая банка. Серьёзные мужики, при виде которых Толик на всякий случай втягивает голову в плечи. Но, похоже, до нас никому нет дела.

Дорога плавно повела вверх, становилась всё уже и уже, а потом и вовсе превратилась в тропу, по обеим сторонам которой – пожухлая трава, кусты, осины и берёзы с голыми ветвями. Шахта осталась позади и напоминает о себе только глухим стуком. Погода на удивление заметно улучшилась. Выглянуло солнце, отчего наше путешествие стало веселей.

– Ну что, парни, устали? – лицо у Толика довольное. – Бывали здесь когда-нибудь? – он остановился, чтобы перевести дух.

– Никогда не был, – сказал я.

– И я не был, – признался Серёжка и стянул кутку. – Жарко!

Остальные согласились с нами.

– То-то же! – судя по всему, Толик испытывал удовольствие от того, что позвал нас в поход.

На правах старшего он и командовал нами, и опекал. После такой резвой ходьбы захотелось сесть на землю, но Рогов не разрешил.

– Лучше на ногах постоим, – решил он. – Трава сырая, земля поди уже холодная, простынете ещё.  

– Ты не очень-то раздевайся, – сказал Рогов Серёжке. – И воды поменьше хлебай, – показал он на уже ополовиненную Зайцевым бутылку.

– Серёжка, – вспомнил я вдруг. – Я дома сказал, что иду играть к тебе. Не выдавай...

– Ха! – растянул тот улыбку от уха и до уха. – А я мамке сказал, что буду у тебя...

Вскоре тропа упёрлась в подошву терриконика и, огибая его крутой склон, повела нас в обход. Мы долго продвигались вокруг этой высоченной рукотворной горы в поисках удобного, более пологого места, с которого можно безопасно карабкаться вверх.

***

Низ терриконика покрывали заросли из репья, полыни, кустов и невысоких кривоватых берёзок. Чуть выше его бока были исчерчены глубокими шрамами – следами многочисленных ручьёв, которые рождают проливные дожди. Возле одного такого высохшего русла Толик остановился, примерился и пошёл по нему вверх. Я полез за ним, пацаны пыхтели следом, растянувшись в цепочку. Местами склон становился таким отвесным, что я помогал себе руками, чтобы не съехать вниз.

Наконец Толик выбрал небольшую площадку для отдыха.

– Ну, как? – выровняв дыхание, спросил он. – Дальше пойдём или домой вернёмся?

– Дальше! – тут же среагировал я.

– Да я не устал, – деловито сообщил Славян.

– А далеко ещё? – спросил Саня Бачин, размазывая рукавом пот лицу.

– Может, поедим? – предложил Серёжка и подтянул сползшие штаны.

– Нет, – твёрдо заявил Толик. – Пока не будем. До обеда далеко. А нам ещё шагать и шагать. Ты, Заяц, смотри, штаны не потеряй, – поддел он Серёжку. – Хорошо, что ты не в юбке. В юбке тут много не накарабкаешься. Потому мы, пацаны, в штанах и с шилом в заднице...

Мы засмеялись вроде бы беззлобно, по-доброму, но Серёжка всё равно обиделся, зашмыгал носом и отвернулся. Все присели на камни и замолчали. Толик курил папиросу. Я, как всегда, рассматривал окрестности. С той точки, где мы сейчас сидели, терриконик напоминал обычную гору, отчасти заросшую всякой растительностью. Хотя цвет породы выдавал особое происхождение этой горы. На горных боках преобладали тёмно-серые, чёрные и кирпичные краски. Склон уходил вверх. Где-то выше, сдуваемый ветром, из почвы косо поднимался не то пар, не то дым. И хотя ветер задувал здесь прилично, в воздухе чувствовался противный запах.

– Чем это воняет? – будто прочитал мои мысли Славка.

– Серой пахнет и угарным газом, – сообщил всезнающий Рогов и, помолчав, добавил. – Сейчас дальше полезем, так вы, парни, смотрите, двигайтесь осторожно. Камни вниз не катайте. А то зашибёт кого...

Выше пошла каменная равнина без единого ростка, и, казалось, она тянулась до самого горизонта. Отсюда тропинка, по которой мы пришли к терриконику, выглядела ниточной. Вся большая территория шахты была как на ладони, террикон на ней выглядел игрушечным. Теперь вонючий светлый дым клубился совсем рядом. Горело где-то внутри горы.

– Стоп! – поднял руку Толик. – Осторожно обходим это место.

Мы взяли чуть покруче, чтобы обогнуть опасный участок.

– Странно, – подал голос Сашка Бачин. – Порода же не горит...

– Значит, в неё угодил уголь – сообщил Рогов. – Он попадается в породе. А если уголь долго полежит на воздухе, то загорается сам по себе... Рассказывали, что в это пекло можно провалиться... – Толик поёжился от одной мысли об этом. – Не дай Бог...

У самой вершины терриконика обнаружились неразобранные рельсы, по которым к отвалу когда-то поднимались вагонетки. Торчали куски железа с обрезанными проводами и тросами. Серёжка тут же неловко зацепился за какой-то штырь, порвал штанину и поцарапал правую коленку. Он сел на землю и зажал царапину руками.

– Чтоб тебя! – ругнулся Толик. – Вечно с тобой, Заяц, одни чудеса... Когда ты научишься смотреть под ноги!

– Привал! – объявил Рогов. – Связался я с вами! Ладно, можете пожевать, мелюзга.

Он отвязал от пояса узелок с припасами, растолкал по карманам куртки и брюк хлеб и огурцы. Один огурец протянул Сашке, отряхнул тряпку от крошек и разорвал её на несколько полос.

– Закатывай штанину, Заяц, – приказал он Серёжке. – Да не ной! От таких ран не умирают...

Толик склонился над Зайцевым, глаза которого наполнились влагой, готовой вот-вот пролиться. Бачин со Славяном тут же захрустели огурцами. Мне есть не хотелось. Я только попил воды и отошёл, чтобы осмотреться.

***

Впереди была чёрная плоская вершина терриконика, а совсем рядом ней возвышалась другая гора, сложенная из больших светлых камней, из которых там и сям торчал кустарник. Солнце отражалось от той вершины и слепило. Неприятный запах терриконика улетучился. Я повернулся и посмотрел с горы назад. Там раскинулась широкая пожелтевшая равнина. По её краю петляла и поблёскивала речка. Вдоль её берегов виднелись маленькие домики какого-то селения. А ещё дальше уходила к горизонту тёмная полоса леса. Я смотрел на эту необъятную ширь, дышал полной грудью, и меня вдруг охватил такой восторг, что захотелось заорать на весь мир.

– Пацаны! – крикнул я, показывая рукой на равнину. – Пацаны! Смотрите, красота!

– Погоди, ещё не то увидишь, – откликнулся Толик.

Он туго перевязал Зайцеву коленку и приказал ему не обращать внимания на дырку в штанах. Серёжка встал на ноги, сделал шаг, другой и заулыбался.

– Царапина пустяковая... Идти сможешь? – спросил его Толик.

– Ага, – ответил Серёжка. – Только огурец съем.

– Давай по-быстрому, – Рогов хлопнул его по спине.      

Я тоже съел свой огурец и хлебнул воды из бутылки. И мы двинулись дальше. Верхушка у терриконика оказалась плоской площадкой, будто её специально выровнял какой-то великан. Но поработал он неаккуратно, оставил борозды-углубления, которые выглядели гигантскими рёбрами сказочного животного. Мы остановились, чтобы перевести дух и оглядеться.

– Это дожди так постарались, – сказал Рогов, ловко перескакивая с гребня одной борозды на другую. – Не будем стопорить, парни. Ещё шагать да шагать... Мы только на одну вершину взобрались, – он показал на соседнюю гору. – А вон там настоящая гора, на ней столько интересного!

Толик снова первым тронулся вперёд, я – за ним, а за нами пошли остальные. Между вершинами было что-то вроде перевала, по которому мы подобрались к другой вершине. Её бока почти до самого верха заросли кустарником и небольшими деревцами, местами выглядывала трава и торчали каменные уступы.

– Стойте! – приказал Толик. – Я сейчас вам экскурсию сделаю.

– Чего он нам сделает? – испуганно переспросил у меня Серёжка.

Я пожал плечами:

– Наверное, расскажет, зачем пришли. Не бойся...

Рогов отступил на несколько метров от нашей компании, подбоченился и начал:

– Я привёл вас на сопку Утёс. Вы видели её спереди, а теперь мы забрались на неё сзади. Помните, на ней есть слова «Слава труду»? Их из города хорошо видно... Как вниз пойдём, увидим огромные буквы.

– Теперь вон туда смотрите, – Толик повернулся лицом к солнцу. – Видите далеко большие дома? Это посёлок такой с квартирами. Называется Тырган или Гора ветров.

Мы щурились, рассматривая далёкие светлые кварталы города. Ещё вдалеке виднелись новые терриконы.

– Ого! – удивился Славка. – Как они живут на ветрах? Их не сдувает?

– Да нет, – успокоил Толик. – Я там был, всё нормально. У нас тут вон как дует. И ничего... 

Ветер на горе, действительно, задувал прилично. Но нас же не сдуло!

– Под горой шахта № 3-3 «бис», – размахивал Рогов руками. –  Вон драмтеатр, площадь Победы, дома под шпилем. В тополях Абушка течёт. А левее шахта «Коксовая».

– Моя мама на ней работает! – гордо сообщил я и посмотрел на пацанов.  

– Подумаешь, – разом погасил мою гордость Толик. – Там на шахте три тыщи человек работают. Сейчас пойдём, я вам такое покажу... Вы никогда не видели! Тут есть место, где на камнях можно найти отпечатки древних растений.

– Как это?! – наперебой закричали мы.

Толик многозначительно фыркнул и ответил:

– Я у училки спрашивал. Она говорит, что миллионы лет тому назад на месте нашего города стоял на болотах древний лес. Деревья тут разные росли, папоротники, – всезнающий Рогов с видом знатока заглядывал в наши удивлённые глаза. – Тогда на земле было очень тепло, зимы вообще не было, представляете?!

Мы отрицательно мотали головами.

– То-то же! – удовлетворённо сглотнул слюну Толик. – Деревья умирали, падали в болота. И превратились в уголь. А потом было землетрясение. Тогда из земли быстро выросли горы и завалили камнями живые растения...

Рогов попытался изобразить землетрясение:

– Вот в камнях и остались растительные отпечатки. Кому повезёт, тот найдёт...      

– Пойдём скорее! – крикнул я. – Показывай, где искать!

***

На другом краю вершины сопки Толик показал место, где красно-бурые камни выходили из горной толщи тонкими ровными слоями, напоминали разрезанный торт или стопку испечённых бабой Мотей блинов. Рогов взял увесистый серый булыжник и ударил им по краю этого каменного торта. Из него высыпалось несколько неровных угловатых каменных пластинок. Толик присел над ними, разглядывая каждую со всех сторон. Видно, ничего не обнаружил и снова ударил булыжником, выбив очередную порцию красно-бурых кусочков.

– Чего глазеете? – повернулся он к нам. – Так ничего не найдёте. Делайте как я.

Рогов поднял один отбитый кусочек и показал его со всех сторон.

– Видите, на нём ничего нет. А если будет отпечаток листа или ветки, сразу заметишь. Он такой... – Толик подумал, – красивый что ли...  Я один раз принёс в школу несколько. Училка сказала, что там отпечатки папоротника.

Толик опять принялся бить по камням булыжником. Мы вооружились такими же орудиями труда и принялись колотить по краю «торта» и разглядывать отвалившиеся куски. «Обязательно найду», – как заклинанье твердил я про себя, раскалывая слоёные куски.

– Вот! – объявил вдруг Рогов и поднял над головой руку, в которой держал бурый осколок.

– Покажи! Покажи! – налетели мы на него.

Довольный Толик сунул находку Славке и отошёл в сторону. Славка долго смотрел на каменный кусок, потом прошептал: «Листики маленькие, как настоящие...», – и передал камешек мне.

Я же так близко поднёс его к глазам и так старательно впился в него взглядом, что не сразу сообразил, где же отпечаталось растение. Наконец, увидел на плоской поверхности скола тонкие прожилки, крохотные розоватые листочки. Будто кто-то специально нарисовал небольшую веточку. Я отдал каменный рисунок Сашке, а сам снова взялся за поиски.

Вскоре Толик нашёл ещё один отпечаток. На этот раз на камне находился след крупного листа – продолговатого, с зубчиками по краям. Сопя от напряжения, мы молча били по слоёному выступу, упорно ковырялись в его обломках. Больше находок не было. Лишь когда Толик произнёс: «Ещё пять минут ищем, потом бросаем всё к чёрту и идём вниз», – мне сразу повезло! На моей каменной находке был след, похожий на отпечаток ёлочной веточки.

– Ура! – гаркнул я. – Обожаю тебя! – и поцеловал найденный камень.

Толик долго разглядывал мою находку. Следом за ним мальчишки по очереди рассматривали её до тех пор, пока я не отобрал у них камень, чтобы спрятать в карман. Но Толик попросил:

– Дай-ка ещё глянуть...

Он крутил мой камешек и так, и сяк. Вытащил из кармана свои камни, сравнивал их друг с другом, посматривая на меня и вздыхая.

– Слушай, Сёма, – промолвил он, наконец. – Давай меняться. Ты мне свой, а тебе вот этот, – он показал свой камень с розовыми листочками.

Мне это не понравилось, в предложении Рогова почудился подвох.

– Нет! – твёрдо заявил я. – Отдавай мой камень!

– Ну, пойми, ты! – настаивал Толик. – Тебе всё равно, а я тащусь от окаменелостей, коллекцию собираю. Такие у меня уже есть. А такого нету, – кивнул он на мою находку.

– Не буду меняться... – стоял я на своём, хотя мне, действительно, было всё равно. Да и Толькин камень выглядел поярче моего.

Рогов о чём-то задумался, опустив глаза и взвешивая камни в ладонях. Потом хитро глянул на остальных пацанов и сообщил:

– Я тут, парни, одно местечко знаю... Закачаешься! Могу показать, если Сёмка камнями поменяется...

– Покажь! – схватил его за рукав Сашка. – Что за местечко?

– Конечно, покажи! – загалдели остальные.

– Пещера заброшенная тут неподалёку, – таинственным голосом произнёс Толик. – В шахту ведёт. Только пусть ваш Чернов решает...

А чего тут решать:

– Давай меняться! – мигом согласился я. – Только, честно, шахту покажи! – у меня аж глаза загорелись от возбуждения.

– Взглянет – лес вянет! – засмеялся довольнёхонький Толик. – Всё будет честно, идём за мной...

***

Дорога с кручи показалась короче, но опаснее. К подошве Утёса вела еле заметная тропинка, обозначенная по краям жёсткой, как проволока, сухой травой. Тропа петляла, местами терялась, кое-где упиралась в каменные стены, которые, чтобы продолжить спуск, надо осторожно обойти.

– Осторожно, пацаны! Осторожно... – то и дело предупреждал нас Рогов. – Не спешите... Смотрите под ноги... Особенно ты, Заяц, не сломай себе чего.

Спотыкаясь, мы медленно продвигались вдоль большой буквы «У». Теперь я понял, что и она, и другие буквы в «Славе труду», выложены на склоне булыжниками, которые вымазали толстым слоем извести. «Вот куда мы забрались! – радовался я про себя. – Надо Димке рассказать и Наташе, и Дарье Ивановне...» 

Толик предупредил: вскоре должна показаться шахта № 3-3 «бис». Мы цепочкой добрались почти до ровной поверхности земли. Я различал знакомые уже здания, склады и сооружения, ведь бывал на этой шахте с дедом Алёхой. Её территория со стороны сопки не огорожена, да и кому нужны эти груды брёвен и железа?! Слышно громкое буханье, будто сваи молотом забивают, и шипит, как на соседней «Чёрной горе». Стоит перейти через лесосклад и по мостику перебраться через Абу, что течёт неподалеку между тополями, и вот он – горсад. А там рукой подать до дома.  

Только к шахте № 3-3 «бис» мы сразу не пошли. Не доходя до шахтного двора, Толик свернул вправо, снова чуть поднялся в гору и остановился возле старых железных ворот, прилаженных прямо к горному склону. Остановился и почесал затылок.

– Пришли, – объявил он, когда все мальчишки подтянулись к нему. – Пещера здесь. Вообще-то её называют штольней... Говорят, она ведёт прямо в шахту.

Я во все глаза смотрел на ржавые железные ворота, которые прикрывали загадочный вход, через который можно попасть в шахту. И в голове у меня уже начал созревать план: я незаметно приду туда, где работает мама, подкрадусь к ней и крикну что-нибудь вроде: «А вот и я!» Она сначала напугается, а потом обрадуется моему сюрпризу...

Зайти внутрь пещеры не составляло труда: одна створка едва висела на петле, приоткрывая проход. Правда, на другой половинке ворот виднелась табличка. «Посторонним вход запрещен», – прочитал по слогам вслух. И что из того? Ведь никого из взрослых даже близко не видно.

– Давай зайдём, Толик! – выпалил я. – Охота посмотреть...

– Ты ж прочитал, что написано, – засмеялся Рогов. – А если чего-нибудь на голову свалится, кто отвечать будет?

– Мы немножко, – заискивающе улыбнулся я. – Одним глазком посмотрим...

– Ладно, – неожиданно согласился Толик. – Зайдём шагов на десять... И быстро назад! Кто ещё хочет?

Заглянуть с нами внутрь штольни согласился только Славка. Серёжка помолчал, поёжился и отказался. Сашка Бачин – тоже. «Сильно устали. Мы тут подождём», – объяснил он.

Толик осторожно отодвинул в сторону тяжело заскрипевшую створку ворот, вошёл внутрь пещеры и будто растворился в её сумраке. Я кинулся за ним и едва не сбил его с ног – он стоял всего в трёх шагах от входа, но, ослеплённый дневным светом, я не разглядел его. Сзади подкрался Славка. Он осторожно поводил перед собой вытянутыми руками и шёпотом позвал:

– Пацаны… Ничего не видно... 

– Надо постоять, – прошептал в ответ Рогов. – Глаза привыкнут к темноте.

– Слышите, вода где-то капает? – тихо сказал я.

Страшновато было стоять в этом неизвестном мраке. Мигом поубавилось желание попасть к маме в шахту. Наверное, от этого холодок начал пробираться по спине. А может, в пещере было холодней, чем на открытом воздухе…

Постепенно наши зрачки расширились, и сумерки начали понемногу отодвигаться вглубь длинного хода. Впереди проступали своды и стены подземной выработки. Стало заметно, что штольня уходит внутрь горы под небольшим уклоном. Она была просторной, а потолок находился так высоко, что даже взрослый человек вряд ли достанет до него рукой.

Толик медленно двинулся дальше.

– Стой! – скомандовал я. Толик встал, как вкопанный и испуганно оглянулся. – Возьми меня за руку...

– И меня... И меня тоже возьми, – торопливо зашептал Славка.

Так держась друг за друга, мы мало-помалу засеменили вглубь пещеры. Её стены и свод подпирали бревёшки. «Вот крепь, которая шахтёров спасает», – вспомнились слова деда Алёхи.

Под ногами была твёрдая почва. В одном месте с потолка капала вода и собиралась в лужу, которая поблёскивала впереди. За ней начинались узкоколейные рельсы, по которым, наверное, когда-то на вагонетках вывозили уголь. На рельсах кое-где валялись останки крепи, куски каких-то конструкций.

Насторожённо вглядываясь в темноту, мы медленно приблизились к луже. Рядом с ней тоже было сыро – ботинки стали тонуть в жидкой грязи. Мы постояли, переминаясь с ноги на ногу, из-за чего жижа смачно чавкала, и эти, похожие на шлепки по голому телу, звуки отдавались в туннеле эхом. Похоже, выработка уходила так далеко, что её конца не было, он растворялся в сумерках.  

Мы уже так освоились в этом полумраке, что расцепили руки.

– Дальше не пойдём, – громко объявил Толик. – Тут сапоги нужны и фонарик.

Мы с трудом выдёргивали ноги из цепкой жижи. Выбравшись наружу, попавшими под руку ветками и сухими листьями долго очищали обувь. Но совсем избавиться от следов грязи не смогли. Она была такая жирная, липкая и вредная, что заляпала нас почти до колен.

– Ладно, – махнул рукой Толик. – Дома будем отмываться.

Поглядев на небо, он встревожился: 

– Ёлки-палки, солнце совсем низко! Как бы родители не потеряли... Ну-ка рванём по домам. И ещё, пацаны! Про наше путешествие никому! Если спросят, говорите, что на огородах играли. Не то никогда больше не возьму с собой...

***

И мы резво помчались домой. Мимо шахты № 3-3 «бис», через речку и горсад. Через дыру в горсадовском заборе вышли в Снайперский переулок недалеко от Славкиного дома.

– Пока! – тяжело дыша, попрощался с нами Славка и скрылся за своей калиткой.

Оставшись вчетвером, мы добежали до того угла, где Снайперский переулок выходит на нашу улицу и где стоит мой дом. Не сбавляя темпа, выскочили на Набережную. Я мчался впереди всех, поэтому первым увидел на нашей улице небольшую толпу взрослых. Я так резко тормознул, что Серёжка и Саня Бачин врезались в меня сзади, толкнув меня так, что я ткнулся прямо в живот отцу. И сразу понял: нас ожидает родительская встряска.

– Вот они! – крикнул отец, крепко схватив меня и встряхнув так сильно, что в голове помутилось. – Где вы были? – сердитым голосом потребовал он ответа.

– Я... мы... – пробормотал я растерянно и оглянулся посмотреть на Толика, однако того нигде не было видно. – Мы на огородах играли...

– Что ты врёшь! – подскочила ко мне мама и тоже начала трясти меня за плечи, её бледное лицо выглядело заплаканным.

Взрослые заговорили все разом, и из-за этого было не разобрать, чего они хотят. Лишь одно слово: «Потерялись», – повторялось на разные лады. Среди старших я заметил тётю Зою Зайцеву и её мужа дядю Ивана. Глаза у тёти Зои были красными от слёз. Здесь же находились хмурые родители Сашки Бачина. Уперев руки в бока, посреди улицы стояла тётя Тая, рядом с ней был дядя Женя со строгим лицом. Шапка на голове у деда Алёхи сбилась набок, но он этого не замечал. А закутанная в платок баба Сина, сжала губы в тонкую ниточку, подняла глаза к небу и развела руки – точь-в-точь как нарисовано у неё дома на одной иконе.

Были от мала до велика и Тымаки, и Додоны, и Котелевские, и другие соседи. Танька с девчонками крутились тут же. Двоюродный брат Сашка, выглядывая из-за спины тёти Таи, беззвучно хихикал и корчил смешные рожи. Под ногами у всех кружил Рекс и весело погавкивал. Лишь Валерки не было, но он, скорее всего, знал о наших поисках. Вдруг взрослые разом смолкли. На первый план вышла тётя Зоя, схватила своего Серёжку за ухо и заорала:

– Ты где был? Я тебя обыскалась! Ты мне врал, что пошёл к Черновым! Где ты был?!

Серёжка заверещал как поросёнок. Видно, ему было больно, но он не сдавался, держался слов Толика:

– Мы на огородах играли! – рыдал он. – Я просто заигрался!

– А почему нога перевязана? – не сдавалась тётя Зоя.

– Упал, – выдохнул он. 

Тётя Зоя с дядей Иваном поволокли упирающегося Серёжку домой. Следом за ними и насупленные Бачины молча увели своего Сашку. Глядя на Зайцевых, мои родители ослабили хватку. Может, Серёжку пожалели. А может, поверили в нашу версию, мол, ничего страшного не произошло: были поблизости, заигрались. Подумаешь! С кем не бывает...

Правда, дед Алёха ворчал:

– Кнутом надо воспитывать! Кнутом! Толку будет больше! – и тряс крепким кулаком.

Тогда тётя Тая выпалила:

– У Вали чуть инфаркт не случился. Мы их тут обыскались, а они, видишь ли, на огородах играют! Неужели за целый день нельзя дома отметиться? –тарахтела она взволнованно.

– А почему ты такой грязный, Семён? – спросила мама. – Погода хорошая, а ты весь в грязи?! Ох, врёшь ты всё про огороды!

Я сопел, терпел и молчал. Мы зашли в наш двор. Меня отправили домой. А родители и остальные взрослые завернули к бабе Сине, потому что дед Алёха заявил: «Пока не приму, не успокоюсь!» Остальные решили проявить с ним солидарность.

– Попробуй только отойти от дома хоть на шаг! – приказал мне отец, прежде чем уйти к деду.

На крыльце остались мы с двоюродным братом Сашкой.

– Ну и наделали вы шуму! – сказал довольный брат. – Они вас часа три искали. Все переулки обегали...

Оказывается, у тёти Зои Зайцевой в этот день закончилась соль. И она решила занять её у моей мамы. А заодно позвать Серёжку обедать. Мама к этому времени уже вернулась с работы. Серёжки у нас, конечно же, не было. Напротив, отец припомнил, что я с самого утра направился к Зайцевым. С этой неувязки они и начали наши поиски. Потом к ним присоединились Бачины, дед с бабушкой, дядя Женя с тётей Таей. Бегали по улицам, искали нас, звали на все голоса. Мама плакала, у отца была лёгкая истерика.

– Они так расстроились, так разозлились! Я думал, они тебя убьют, – считал Сашка. – Так что легко отделался. Скажи честно, куда ходили?

– На огородах играли, – упрямо повторил я. – Понимаешь, заигрались...

Когда мы с Валеркой уже лежали в своих кроватях, в нашу комнату заглянула мама. Она присела ко мне и показала красноватый камень:

– Вот, был у тебя в кармане. А ещё помидорку у тебя нашла и кучу хлебных крошек. Скажи, Сёма, куда ходили? На террикон лазили?

Я выхватил у неё камень с отпечатком растения и сунул под подушку.

– На огородах были, – пробормотал я и отвернулся к стене. – Мам, я

спать хочу...

– Ох, Семён, – вздохнула она. – Я работаю, как оглашенная. Некогда вами заниматься. А ты растёшь, растёшь... Совсем от рук отбился. Ладно, спи, потом поговорим, – и поцеловала меня в макушку.

– Мама плакала, – прошептал мне Валерка. – Они искали, искали. Не ходи далеко...

– Ладно, – отмахнулся я. – Ещё ты будешь учить...

***

Новая повесть Сергея Черемнова рассказывает о детстве мальчишки, который живёт в шахтёрском городе в начале второй половины ХХ века.

В центре внимания автора и его героев – жизнь семьи, где в шахту ежедневно спускается не отец, а мама, а также жизнь города и целой страны, увиденная глазами ребёнка и описанная им самим так, как это умеют только дети.

Полностью читать книгу можно здесь: https://слово-сочетание.рф/uploads/books/cheremnov-spasti-shakhterov.pdf;

Или: http://f.kemrsl.ru:8081/iap/DFDL/licenzion/2023/Cheremnov_S.%20I._Spasti%20schachtera.pdf